Бастиано Романо

ГЛАВА 16

Выполняйте свой долг так, как вы его видите,

и будьте готовы к последствиям.

Джордж С. Паттон-младший

БАСТИАНО РОМАНО

Ее глаза расширились, когда она молча изучала меня.

— Я разговаривала по телефону, но я уже уходила. — Ее тон оставался непринужденным, но я уловил легкую одышку. Дразнящее движение ее груди вверх-вниз при каждом вдохе и выдохе.

Я сделал шаг вперед, и она приподнялась, потеряв равновесие, когда я сделал еще один шаг к ней. Пошатнув равновесие, она быстро развернулась, чтобы уйти, но моя рука вырвалась и прижалась к стене, преграждая ей путь.

Она повернулась еще дальше, чтобы не касаться меня. Я ухмыльнулся, глядя на ее новую позицию. Теперь она стояла лицом к стене, и я прижал свою руку к стене с другой стороны, фактически загородив ее.

Она могла бы увернуться от моей руки или оттолкнуть ее в сторону, и я бы ей позволил. Но она этого не сделала, и я сделал шаг вперед.

Потом еще один.

И еще один.

С каждым моим шагом она двигалась вместе со мной, пока ее передняя часть не прижалась вплотную к стене. Я остановился, когда нас разделял лишь миллиметр. Ее тяжелое дыхание заполнило воздух вокруг наших тел.

Музыка для моих гребаных ушей.

Я убрал ее волосы с плеча, позволив пальцу задержаться на ее коже дольше, чем нужно.

Ее голова упала вперед, и она прижалась к стене.

— Что ты делаешь? — Ее хриплый шепот обхватил мой член и не отпускал.

Воспоминания о ее приоткрытых губах, когда она наблюдала за тем, как я извергаю струи спермы на свой стол, никак не успокаивали мою эрекцию.

Я проигнорировал ее вопрос и задал свой собственный.

— Что ты все еще здесь делаешь?

Несмотря на то, что на прошлой неделе я отсутствовал, выполняя обязанности шафера, я знал расписание сотрудников как свои пять пальцев, а с момента, когда она должна была уйти с работы, прошел уже почти час.

Единственным сотрудником, имевшим привычку задерживаться допоздна, была Дана, и, взглянув на камеры наблюдения, я уже понял, что эта пиявка давно ушла.

А вот Ариана?

Ее тело умоляло меня взять ее. Поднять ее платье, стянуть трусики в сторону, затянуть хвост и впиться зубами в ее шею, пока я зарывал свой член в ее мокрую киску.

Однако она не производила на меня впечатление человека, преследующего мужчин, которые ее привлекают, а я не сомневался, что ее привлекаю я. Сексуальное напряжение, кипевшее между нами, пылало жарче, чем извержение вулкана на солнце.

Когда-то я был готов сделать предложение женщине, с которой, как мне казалось, у меня была несравненная сексуальная химия. Я начал понимать, что сравнивать Ариану с Эльзой — все равно что сравнивать печной огонь с лесным пожаром. Эльза была мерцающим пламенем над плитой, Ариана — пылающим адом, который поглотил лес, прогнал хищников из их дома и осыпал пеплом с неба.

Но наша химия — потребность в прикосновениях друг к другу — не могла быть причиной того, что она задержалась.

И это привело меня к тому, почему я вообще вышел в коридор — выяснить, какого черта она все еще здесь. Скорее всего, ее причины были невинными, но я не любил предполагать. Одно неверное движение, и я могу навредить многим людям. Мне нужно было думать о своей семье.

Я обдумал свои варианты. Я мог вежливо попросить, но это никогда не приводило ни к чему хорошему. Я мог бы присматривать за ней, но благодаря стандартной проверке, Джио выяснил ее фамилию, а меня уже тянуло к ней. Я решил спросить невежливо, застать ее врасплох и использовать свое тело, чтобы выманить у нее честный ответ.

Я обхватил пальцами прядь ее волос — и, успешно застав ее врасплох, — и осторожно потянул.

— Ну?

Она вздрогнула от моего прикосновения, и я почувствовал, что нахожусь в ее власти. Мне следовало отступить. Она была моей сотрудницей, и мне нужно было, чтобы она оставалась таковой, пока я не найду ей замену. К тому же, пока я не уволил ее, кадровая катастрофа только и ждала своего часа, и, несмотря на то, что он мог себе это позволить, я сомневался, что Ашер оценит судебный иск.

Но день был долгим, и мне надоело сдерживать себя ради всех. И я не прочь был использовать свое тело, чтобы взбесить ее.

— Думаю, меня подставили.

— Ты думаешь? — Я не пытался подавить свою забавную ухмылку.

— Он должен был забрать меня и отвезти в кино, но уже почти четыре, а его все нет.

Скучно. Мое веселье угасло. У нее было свидание, и это звучало как что-то из диснеевского фильма с рейтингом G. Пока я не вспомнил, что она сказала Тесси. Ариана никогда раньше не ходила в кинотеатр.

Я бы с удовольствием сходила как-нибудь. С кем-то особенным и таким классным, как ты.

Она могла солгать Тесси, но я в этом сомневался. Это означало, что она считала особенным того, с кем у нее были планы.

Я сделал шаг назад, высвобождая ее из своих объятий и почти сожалея о том, что, кроме ее волос и плеча, я не воспользовался возможностью прикоснуться к ней.

— Он оказал тебе услугу, бросив тебя. Круглосуточный кинотеатр — это место, куда пятнадцатилетние мальчики ходят перепихнуться, когда их родители дома и они не могут позволить себе номер в отеле. Ты выбрала это место или он? — Я сделал паузу, и грубый смех легко проскользнул мимо моих губ. — Ты уверена, что ему восемнадцать?

Она нахмурилась, повернулась ко мне лицом и открыла рот, чтобы ответить, но я прервал ее.

— Это был риторический вопрос. На самом деле мне плевать. — Я сделал еще один шаг назад, наконец-то оказавшись на достаточном расстоянии от нее. — У меня есть дела поважнее.

Так и было.

Сейчас четыре утра, и все самые горячие модели, вероятно, уже давно ушли из «Бродяги». Если я уйду из "L'Oscurità", то останусь один и мне нечем будет заняться. Но мне чертовски не хотелось возвращаться в офис, и если я останусь в этом узком коридоре с Арианой еще дольше, то, скорее всего, окажусь глубоко в ней.

Черт, ее соски все еще были твердыми и выпирали из платья. Она могла сколько угодно притворяться, что ненавидит меня, но я знал, что она жаждет меня.

Поэтому я также знал, что этот разговор нужно закончить.

Сейчас.

Но когда я был уже на полпути к двери, она окликнула меня:

— Подожди.

И поскольку мне совсем не хотелось оставаться одному, я так и сделал.

АРИАНА ДЕ ЛУКА

Это была ошибка.

Все в этой ситуации было ошибкой.

Работа под прикрытием моего настоящего имени.

Оставить Бьянки с Джованни и Винсентом Романо.

Остаться наедине с Бастианом.

Но мне выпал такой шанс, и я должна была извлечь из него максимум пользы. А это означало, что Бастиан останется здесь, чтобы у меня был повод присматривать за безопасностью Бьянки. А может, мне повезет, и я стану свидетелем внеурочного преступления, о котором могу свидетельствовать.

В любом случае мой план зависел от того, останется ли Бастиан. Бастиан, который только что избавил Бьянки от страданий. Бастиан, который был, пожалуй, самым неприятным человеком из всех, кого я когда-либо встречала. Бастиан, которому не было дела до того, чтобы составить мне компанию. Бастиан, который был слишком привлекателен для меня.

Он повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло любопытство.

— Ну?

Я устремила свой взгляд на барную стойку.

— Выпей со мной.

— Зачем?

Его безразличный тон вызвал во мне прилив беспомощности.

— Потому что меня только что поставили на место, и это джентльменский поступок.

— Я не джентльмен.

Он был прав, но и не прав. Бастиан не просто выглядел как джентльмен. Он им и был. Он учился в лучшей школе-интернате страны, был выпускником Уилтона, обладал гардеробом жителя Верхнего Ист-Сайда с нулем и одним процентом и мог быть настолько джентльменом, что это вызывало у меня нежелательные ощущения внизу.

Проблема заключалась в том, что его рыцарство распространялось только на его семью, а за ее пределами нас, маленьких людей, как будто не существовало. Несколько дней назад он терпеливо держал дверь открытой целых две или три минуты, пока Тесси не спеша собирала свой рюкзак, прежде чем выйти из комнаты отдыха. Я стояла прямо за ней, но как только она прошла мимо дверей, он закрыл дверь.

Прямо. Перед. Моим. Лицом.

Я опустила глаза в пол и долго тянула этот неловкий момент, прежде чем, наконец, набралась смелости и посмотрела ему в глаза.

— Будь им для меня.

Мои слова удивили даже меня саму, но это была искренняя мольба. Немного уязвимости, которую я позволяла себе демонстрировать, потому что это была я, и я изо всех сил старалась притвориться собой.

Возможно, я вела себя глупо, но по какой-то причине разговор с Бастиано получился таким же естественным, как дыхание. И что самое странное, такие органичные моменты были на вес золота в легендах. Когда агенты под прикрытием входили в легенду, они стремились достичь способности инстинктивно быть своей легендой.

И вот я здесь, с Бастиано, мои слова и действия были легкими и естественными перед лицом мафиозного принца одной из самых жестоких преступных династий, когда-либо живших в Соединенных Штатах Америки.

Напряжение в воздухе — одна часть враждебности и две части недоверия — сменилось. Недоверие осталось незатронутым, а враждебность ослабла, пока между нами не остались только осторожность и желание.

Бастиан подвел меня к бару, и я последовала за ним. Удивление разлилось по моему телу, когда он занял место за барной стойкой и начал готовить нам напитки. Он взял два стакана, осушил их и наполнил льдом. Я горько рассмеялась, когда он налил в них амаретто и наполнил остальные стаканы кислой лимонной смесью.

Он сел рядом со мной, его глаза коротко скользнули в сторону офиса.

— Когда ты была перед офисом, ты что-нибудь слышала?

Пульс запульсировал в моих венах. Я поставила бокал на стол, чтобы он не выскользнул из моих пальцев, и заставила себя сохранять непринужденность в голосе.

— Ты обвиняешь меня в подслушивании?

— Не в намеренном подслушивании. — Он изогнул бровь. — Если только ты этого не делала. — То, как его глаза не отрывались от меня, так напряженно и безоговорочно изучая мое лицо, встревожило меня.

Я отступила, обдумала варианты и решила пойти на полуправду. Я убедительно поморщилась и призналась:

— Кое-что. Когда вы громко говорили.

— Что ты слышала?

— Вы угрожали чьей-то дочери.

— Мы вспоминали о его дочери, — поправил он, на его губах появились следы несдержанной ухмылки.

Я закатила глаза.

— Чем он заслужил это?

Он на мгновение задумался, его глаза медленно блуждали по моему лицу с гораздо большим терпением, чем я обладала.

— Моя кузина беременна от Бьянки. Когда она сказала ему об этом, он швырнул ей в лицо несколько купюр и направил в ближайшую женскую консультацию.

По моим венам пробежал лед, и я вздрогнула. Если бы моя мама сказала отцу, что беременна, он поступил бы так же? Или еще хуже? Стал бы он принуждать мою маму к тому, чего она не хотела?

Когда я росла, я не знала, как относиться к тому, что мама хранит меня в тайне от отца. С одной стороны, мне хотелось, чтобы он не сомневался. Что он не такой уж монстр, как говорила мне тетя. С другой стороны, я хотела, чтобы мамина жертва означала нечто большее, чем просто ошибку.

Еще хуже было то, что я не могла ей об этом рассказать. Она умерла в тот же день, когда родила меня, а ее сестра — моя тетя — вырастила меня в маленьком городке в Нью-Джерси, где научила меня ненавидеть Де Лука и все, что находится по ту сторону закона.

Симпатия, которую я испытывала к Бьянки, умерла скоротечной смертью.

Я сделала большой глоток своего напитка и пробормотала:

— Ну и мудак.

Бастиан издал удивленный смешок и кивнул головой.

— Из тех, что зияют.

— Это просто отвратительно.

Редкий игривый блеск застилал его глаза, отчего он стал казаться почти человеком.

— Скажи мне честно, насколько я, по-твоему, засранец?

— Честно?

— Конечно.

— Ты худший засранец. Ну, по крайней мере, двенадцать по шкале от одного до десяти.

— А Бьянки?

— Засранец другого типа.

— Если мы разные типы засранцев, а он зияет, это заставит меня морщиться?

— О, Боже. Сколько же ты выпил?

Он рассмеялся, и я порадовалась тому, что он может быть игривым.

Мерзким, но игривым.

У меня было такое чувство, что это было один раз. Что я застала его врасплох. Может, сегодня произошло что-то такое, что заставило его жаждать такого общения. Может, это был бред раннего часа. Может, я подменяла кого-то другого. А может, ему, как и мне, надоело постоянно чувствовать себя чертовски одиноким. В любом случае, я знала, что вероятность застать его в таком состоянии снова ничтожно мала, и хотела сохранить этот момент и воспользоваться им.

Из эгоистических ли соображений или из чувства долга, я не знала.

Бокал Бастиана был опустошен, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы убрать за собой и уйти.

— Почему ты здесь, Ариана? — Его слова обдали меня, как ведро ледяной воды, опрокинутое на голову.

— Что ты имеешь в виду?

— Почему ты бармен? Как ты любишь вклиниваться в любой разговор, ты училась в Дегори. И закончила школу лучше всех.

Дегори был ответом Западного побережья на школы Лиги плюща. Я не видела ничего плохого в том, чтобы быть барменом, но понимала, что он имеет в виду. Какой смысл в получении высшего образования только для того, чтобы получить работу, для которой диплом не нужен?

— Я не вставляю это в каждый разговор. — Это было обоснованно, но я все равно проигнорировала его вопрос. — Ты действительно читал мое резюме?

— Я проверяю каждого сотрудника, которого нанимаю, и всех тех, кого не нанимаю. — Его голос был раздраженным, как будто само предположение о том, что он управляет рестораном не идеально, беспокоило его. — Ты игнорируешь мой вопрос?

Я на мгновение задумалась, прежде чем заговорить, вставляя правду в свое прикрытие, как учил меня Уилкс:

— Я не знаю, почему я работаю барменом. На самом деле, я вообще не знаю, что я делаю со своей жизнью. Может, и никогда не знала. Я знаю, чего хочет от меня моя семья, — тетя Надя была за мою карьеру в ФБР и, наверное, была бы вне себя от восторга, если бы я сбила спесь с любого мафиозного синдиката, даже если бы это не была семья Де Лука в частности, — но я не знаю, чего хочу я.

Я допила последний глоток своего напитка.

— Думаю, пока не разберусь, я просто иду по жизни, стараясь никого не разочаровать.

Он повернулся ко мне и открыл рот, чтобы что-то сказать, но замешкался, как никогда не был уверен в себе рядом со мной.

— Я чувствую себя точно так же.

От его слов я растерялась.

— Но у тебя есть "L'Oscurità".

И синдикат Романо.

Возможно ли, что он не хотел иметь ничего общего с этой стороной семейного бизнеса? Может быть, он, как и я, просто выполнял свои обязанности? Мне хотелось довериться ему. Объяснить, что я барахтаюсь, потому что в моей жизни нет ничего черно-белого. Но так же, как я не могла предпочесть себя долгу перед своей страной, я не могла рассказать ему, кто я на самом деле и чем занимаюсь.

И меня поразило желание довериться ему.

Этот мимолетный момент товарищества, который мы разделили.

Его глаза не отрывались от моих, пока он говорил.

— «L'Oscurità» лишь на половину моя. Но даже если бы она была полностью моей, я не знаю, хотел бы я ее.

— Так чего же ты хочешь?

— Я не знаю, Ариана. Я не знаю. — Он сделал небольшую паузу, прежде чем признаться: — Я хочу многого, чего у меня не может быть.

Связь между нами витала в воздухе, как утренний туман над калифорнийским побережьем. Когда я училась в Дегори, я часто просыпалась рано утром, чтобы пробежаться по туману. Холодный туман на моей коже был похож на поцелуй матери-природы, но на этот раз я хотела поцеловать именно Бастиана.

Я наклонилась вперед, в моих глазах ясно читалось намерение. Это было неправильно, настолько запретно, что я с трудом могла себе это представить, но я хотела этого больше, чем чего-либо другого. И на какую-то ошеломляющую секунду мне показалось, что он тоже хочет меня.

Он наклонился вперед, и наконец-то — наконец-то — его губы почти коснулись моих.

В ушах зазвучали шаги, и нас прервали Джио и Винс, вошедшие в главный бар с Бьянки, который шел за ними, как кроткий ягненок, идущий на обряд. Бастиан мгновенно выпрямился и отпрянул от меня. Движение было небольшим, но оно говорило о многом.

Его голос стал низким, так что слышать его могла только я.

— Этот разговор ничего не изменит.

Но он изменил, и мы оба это знали.