Бастиано Романо

ГЛАВА 39

Только когда любить — это долг,

только тогда любовь вечно и счастливо

защищена от отчаяния.

Сорен Кьеркегор

АРИАНА ДЕ ЛУКА

После целого ряда других похоронных мероприятий — как мне сказали, традиционные обряды смерти продолжались несколько месяцев — самые высокопоставленные мафиози собрались в L'Oscurità, который закрылся на ночь.

Персонал еще оставался, и я согласилась поработать барменом на ночь. С утра я почти не видела Бастиана. Я хотела его проведать, но, по крайней мере, он выглядел лучше, чем на прошлой неделе.

Бастиан сидел в угловой кабинке с Николайо и Ашером, а я пыталась справиться с горой заказов.

Женщина, которая ранее ушла с Дамиано, заняла место напротив меня. Тесси назвала ее Ренатой.

Она посмотрела на Фрэнки, Джио и Илая Романо, а затем вернула свои янтарные глаза ко мне.

— Я возьму виски. Односолодовый виски. — Она спустила свитер с рук, повесила его на крючок под барной стойкой со стороны клиента и встретилась взглядом со своими жуткими янтарными глазами. — Macallan, если есть, пожалуйста.

— У нас есть 35-летняя бутылка в подсобке…

— Сойдет.

Я проскользнула в подвал и прислонилась к стене, давая себе время передохнуть. Бастиан встретил меня через несколько секунд, как будто он наблюдал за мной всю ночь, ожидая момента, когда я останусь одна.

— Ты в порядке?

Я подняла на него глаза.

— Я должна была спросить тебя об этом.

Я чувствовала себя так, словно мне не было места в мире Бюро. После того как меня весь день окружали "Сделанные люди", некоторые из которых были одной крови или фамилии со мной, я начала понимать, что мне нет места в этом мире. Мне нужно было найти себя, понять, кто я есть, без всех этих внешних сил. Я всегда хорошо выполняла свои обязанности, но во всей этой неразберихе я потеряла чувство долга перед самой собой.

Он шагнул ближе, его сшитый на заказ костюм придавал ему смертоносный вид.

— Со мной все будет в порядке. Сегодня мы должны праздновать жизнь Винса, поэтому я пытаюсь вытеснить все негативное. — Он занял место рядом со мной у стены. — Черт, это трудно.

— Я не думаю, что это когда-нибудь будет нормально.

Он бросил на меня взгляд.

— Спасибо.

— Я думаю, ты научишься жить в мире без него, и это станет твоей новой нормой, но когда ты перестанешь думать обо всем, чего тебе не хватает без него, это никогда не будет казаться нормальным. — Я повернулась к нему и встала между его ног. — Но это нормально. Это часть процесса горевания.

Он положил руку мне на поясницу, чуть выше задницы.

— А как насчет тебя? Ты скорбишь по маме?

Ответ пришел мгновенно.

— Нет. Именно поэтому я хочу, чтобы ты горевал по Винсу, потому что мучить себя, как это делаю я… это вырывает что-то из твоей души. — Я не хотела испытывать ту боль, которую чувствовала к Бастиану. Я вздохнула, вспомнив о напитке, который должна была принести Ренате. — Я должна была взять бутылку виски.

Бастиан поцеловал меня в губы и отпустил. Я порылась в бутылках в поисках виски, но когда нашла, его уже не было. Я отнесла бутылку в бар, налила Ренате стакан и протянула ей. Она дала мне шесть стодолларовых купюр, а затем пошла в сторону бара, когда туда вошел Дамиан.

Я заставила свое дыхание выровняться, когда он подошел ко мне, устроившись в промежутке между громоздким полицейским и чересчур накрашенной женой мафиози.

— Мисс Де Лука. Пенни за ваши мысли?

Услышав, как он так непринужденно произносит нашу фамилию, я приготовилась к ссоре. По коже побежали мурашки. Волосы на затылке поднялись дыбом. Мои конечности напряглись до такой степени, что было трудно пошевелиться.

Я провела тряпкой по барной стойке и налила ему разливного пива, хотя он ничего не заказывал. Мне просто нужно было чем-то заняться, чтобы разрядить нервы.

— Мне нравится думать, что они стоят больше.

— Это обмен. — Его голос понизился. — У меня был чертовски удачный месяц или два. Джованни Романо расспрашивал о девушке, которая рыскает по его территории. Представь мое удивление, когда моя фамилия проскользнула мимо его уст.

Джио спрашивал обо мне?

Я уперлась пятками в землю, изо всех сил стараясь вытеснить из себя беспокойство.

— Это просто фамилия.

— Прекрати это дерьмо, Де Лука. — В его глазах появился жесткий блеск, который не удивил меня в человеке, свергнувшем с престола собственного отца. — Ты носишь мою фамилию, но я никогда о тебе не слышал. Почему?

Я пыталась найти способ отмахнуться. Он только что предупредил меня, что Джио расспрашивал обо мне, и я ухватилась за это.

— Зачем тебе сообщать мне о Джованни?

— Отвечай на вопрос, или я отвечу за тебя, и тебе не понравится мой ответ.

Силовик слева от Дамиана сдвинулся с места, и Дамиан повернулся, чтобы взглянуть на него. Рената и Дамиан смотрели друг на друга, не сводя глаз с силовика. Я переводила взгляд с одного на другого, понимая, что это моя возможность ускользнуть в другой конец бара.

Мои глаза поймали Монику у двери, когда она помахала рукой забывчивой Дане. Я не могла поймать чертову передышку. Бастиан уставился на меня из своей кабинки, поэтому я сдержала ругательство и улыбнулась ему. Он еще мгновение изучал меня, прежде чем отвернуться, чтобы ответить на что-то, сказанное Ашером.

Я ломала голову, пытаясь придумать, как бы получше замять ситуацию, пока Моника шла прямо к столику Люси. Она сидела в центре со своей лучшей подругой Эйми и девушкой Николайо Минкой. Отсюда я не могла слышать, что она говорит, но Моника размахивала руками в диких жестах, ее сердитые глаза щурились, а светлые волосы падали из пучка.

Все это могло разрастись еще до того, как кто-то заметит ее присутствие. Инстинкт принял решение за меня. Я выскользнула из-за барной стойки и направилась к ним. Моника подняла руку, и я поймала ее как раз перед тем, как она влепила Люси пощечину.

Тишина, воцарившаяся в баре, напугала меня, когда я отпустила запястье Моники. К нам было приковано всеобщее внимание. Каждый опасный капо мафии. Каждый исполнитель. Каждый богатый бизнесмен и политик. Все.

Я постаралась как можно быстрее передать Монику охране, в то время как Бастиан длинными шагами вышел из угловой будки, чтобы встретить меня.

— Ты всегда удивляешь меня, Де Лука. — Его глаза пробежались по моему телу, оценивая его на предмет повреждений. — Ты в порядке?

— Да. — Я вспомнила, что не должна была знать, кто такая Моника. — Эта девчонка просто чокнутая.

Смогу ли я когда-нибудь сказать ему правду? Я мечтала о том дне, когда мы останемся вдвоем. Ни лжи, ни боли, ни чувства вины между нами.

— Это преуменьшение.

Он задел ткань моего платья у бедра и притянул меня ближе. Я не была уверена, что это было сделано намеренно, но до сих пор все наши интимные отношения происходили тайно. Я почувствовала на себе взгляды, когда он прижался поцелуем к моему лбу, и грязь лжи соскользнула с меня всего лишь одним поцелуем. Он мог бы разлить это по бутылкам и лечить смерть своими поцелуями.

Я сделала шаг назад.

— Тебе лучше вернуться за свой столик.

— Почему?

— Во-первых, все пялятся, а эта ночь не должна быть посвящена драме или мне. Речь идет о Винсенте.

Он отступил назад и уставился на меня.

— Ты другая.

— Какая?

— Не такая, какой я тебя представлял.

Не такая как Эльза.

Я увидела эту мысль в его глазах. Она повредила его, и мне хотелось прижать его к себе и собрать все воедино так, чтобы это соответствовало моим желаниям.

— Я надеюсь на это. Ты возненавидел меня, когда встретил.

Краем глаза я заметила, как охранники разговаривают с Моникой у двери. Она была в трех секундах от того, чтобы ее выгнали, поэтому я настоятельно попросила Бастиана вернуться за свой столик. Мне нужно было проследить за Моникой. Меня поразило, что никто в бюро больше не считал, что отпускать ее — большой риск. Эта женщина была безумна.

Я скользнула взглядом по бару, убедилась, что никто меня не заметил, и последовал за Моникой, когда она скрылась через парадную дверь. Мои плоские ботинки делали мои шаги бесшумными, но я дрожала от холода, а мое маленькое черное платье не прикрывало достаточно кожи.

Эти туфли не предназначены для бега. Я увернулась от лужи, и мои туфли издали небольшой звук, похожий на занос. Моника напряглась и свернула в ближайший переулок. Глупый поступок. Она только заслонилась, а я впервые за последнее время была готова к драке.

Я последовала за ней в переулок, набирая скорость, потому что она знала, что я все равно за ней. Луна едва освещала нас обеих, когда она повернулась ко мне лицом.

— Перестань преследовать меня! — У нее были широкие, бешеные глаза. Безумные.

Я попыталась окликнуть ее.

— Моника…

— Откуда ты знаешь мое имя?! — Боже, как она была напугана. Когда я сделала еще один шаг, лунный свет падал на меня под другим углом, на ее лице появилось понимание. — Ты из бара. Ты одна из них.

Когда я сделала еще один шаг, она достала из пояса пистолет. Пистолет. Я знала, что ее можно отпустить. Ее руки тряслись, когда она направила его на меня. Казалось, она никогда раньше не держала в руках оружие.

Маленький пистолет колебался в ее руке.

— Не двигайся.

Нас разделяло меньше фута. Я обдумала расстояние между нами. Я могла схватиться за пистолет, повернуть его вниз и в сторону от себя, пока ее палец не сломается на спусковом крючке, и выхватить оружие. Это причинит ей боль, но, скорее всего, спасет нас обеих.

Я так и сделала, довольная своими быстрыми движениями и тренировкой. Через несколько секунд пистолет был направлен ей в лицо.

— Успокойся, Моника. Я из ФБР.

Как раз в тот момент, когда слова сорвались с моих губ, из тени вынырнул человек с пистолетом, направленным на Монику. Я повернула оружие к нему и замерла, увидев лицо Бастиана.

Он хорошо скрывал это, но был поражен. Бастиан и раньше обжигался, но у меня было такое чувство, что я только что изрешетила его. Я открыла рот, чтобы все объяснить, но возврата к этому не было. Я навсегда останусь девушкой, которую он впустил в свое сердце вопреки всем своим инстинктам, но которая предала его в день похорон дяди.

Мы с самого начала были обречены на провал, но от этого не становилось менее больно.

Дамиан выбрал этот момент, чтобы выйти на свет и наставить на Бастиана пистолет. Я перевела пистолет на него, доверяя ему меньше, чем себе. Еще одно оружие ощетинилось на мой затылок, и мой пульс участился, когда страх и граничащее с отчаянием раздражение заполнили мое горло.

Я немного сместилась, обдумывая варианты.

Легкий толчок остановил меня.

— Не беспокойся. — Рената Витали. Я узнала ее голос. — Не беспокойся. Я пристрелю тебя, а потом твоего парня.

Есть вещи, которые ты видишь, когда твоя жизнь проносится перед глазами. Я видела пустую двухкомнатную квартиру, которая даже не была моей. Я видела свою освободившуюся кабинку в местном отделении ФБР. Я видела свои похороны, пять или около того человек, которые все еще знали о моем существовании, разбросанные по траве на кладбище, и ни одной слезинки на глазах.

Но я не видела лиц своей семьи. Я видела лицо Тесси, слезы текли по ее пухлым щекам, она выкрикивала мое имя. И Бастиано — его глаза были поражены громом, а дыхание вырывалось из легких, то ли от моего предательства, то ли от предстоящей потери жизни, я не знала.

И это поразило меня больше всего.

Почему это так больно?

Дамиан опустил оружие, и доверие, прозвучавшее в этом движении, потрясло меня.

— Рен…

Моника убежала, как только Дамиан опустил оружие, и Бастиан начал преследовать ее, но я покачала головой.

— Не надо. У нее браслет на лодыжке. То, что она знает, я могу… я могу придумать, как объяснить это своему боссу.

Бастиан остановился. Он остался. Это означало, что в какой-то степени он все еще доверял мне. Это должно было быть приятно, но стало еще больнее.

Рената завела пистолет мне за голову.

— Твой босс. И кто бы это мог быть?

Дамиан сделал шаг вперед.

— Рената… — Он говорил так, будто хотел остановить ее. Как будто он хотел защитить меня.

Он бы не причинил тебе вреда.

Слова Джио, сказанные в ночь свадьбы Ашера, пронеслись в моей голове.

— Разве ты не слышал ее? Она в ФБР. — В холодном голосе Ренаты сквозило презрение, и я впервые подумала, что угроза исходит не от Дамиана. А от нее. — Это может стать делом Витали, если я его сделаю. Выбирай слова с умом.

Бастиан опустил пистолет на бок. Я смотрела на него, пока он не убрал его в кобуру, и думала, почему он рискует собой, чтобы спасти меня.

— Чего ты хочешь? — Он наклонил голову, потом покачал ею. — Что здесь делает Витали?

Витали контролировали все мафиозные синдикаты по всему миру. Я мало что знала о них. Они держались в тени, но это делало их только более грозными.

Я почувствовала, как за спиной опускается пистолет, и у меня возникло искушение сделать шаг, но Бастиан покачал головой. Легкое "нет". Я прислушалась к его словам.

— Мы будем наблюдать издалека, пока вы не разберетесь с этим внутри.

Бастиан сделал шаг ближе.

— В чем подвох?

— Если вы не справитесь с этим, будут последствия.

Он кивнул головой в ответ на ее слова и повернул голову в сторону входа в переулок. Я не сводила с него глаз и даже не взглянула на сводного брата, проходя мимо него и следуя за Бастиано.

Адреналин иссяк. Бастиан привел меня к своей машине, и я потеряла дар речи, когда села на пассажирское сиденье рядом с ним.

— Ты лгунья.

— Да.

— Эльза — лгунья.

— Пожалуйста, не сравнивай меня с ней.

Боже, как больно. У меня не осталось ни капли плоти от того, как боль впивалась когтями в кожу, пинаясь, царапаясь, прокладывая себе путь через мое тело. Он сравнивал меня с Эльзой. Он ненавидел Эльзу.

Он ненавидит тебя.

Бастиан ехал к себе домой, но тут его спортивная машина свернула на обочину и остановилась. Я затаила дыхание, когда он повернулся ко мне лицом.

— Правду. Сейчас же.

— Я…

— Быстрее. Мое терпение сейчас на пределе, и у меня нет времени выслушивать твою некомпетентность.

Господи.

Он ненавидел меня.

У него есть все основания для этого.

Слова сорвались с моих губ так быстро, как только я смогла их произнести.

— Дамиан — мой сводный брат. У моей мамы был роман с Анджело Де Лука. Она сбежала до того, как он узнал. Тетя сказала, что это было сделано для того, чтобы оградить меня от этой жизни. Моя мама умерла, когда рожала меня. Тетя вырастила меня и умерла от рака несколько лет назад. Я… я…

— Выплюнь это на хрен.

— Я агент ФБР под прикрытием. Мой босс послал меня найти информацию о твоей семье, и Винс…

— Ты не можешь произносить его имя.

Я набралась смелости и посмотрела на него.

— Он знал, кто я и что я, Бастиан. Я… я видела его до того, как он пропал. Он пришел ко мне и сказал, чтобы я открылась тебе. Он сказал, что я — Юпитер для твоего Ганимеда.

Боль. Смятение. Гнев.

Все они промелькнули на его лице. Я причинила ему боль. Я обидела единственного мужчину, которого любила, единственного человека, которого любила по-настоящему в своей жизни. Я нанесла ему удар в спину, но чувствовала себя так, будто это я получила удар.

— Ты не Юпитер. Ты — змея. — Его глаза превратились в прорези, а когда он заговорил, его голос был холодным. Отстраненным. — В прошлом я усвоил урок. Второй шанс — это для дураков. Я позабочусь о Витали и твоем брате, потому что я сам навожу порядок, а ты станешь позором для моей семьи. Потом я вытру о тебя руки. Я сотру тебя из своей памяти и из своего будущего. Я не хочу тебя больше видеть. — Всхлип прорвался через мое горло, когда он нажал на кнопку, и дверь-бабочка распахнулась. — Не дай двери ударить тебя, когда будешь выходить.