Бесценное сокровище

Глава 16

Достаточно ли хорошо она одета?

Лия задавала себе этот вопрос уже в шестой раз, что само по себе было нелепо. Заказ она получила – с чего же ей теперь беспокоиться о том, как она выглядит? Конечно, хотелось бы лишний раз доказать, что ее выбрали не зря. Поэтому она была полна решимости выдерживать характер хладнокровной, сдержанной деловой женщины, прекрасно знающей, как следует вести себя в мире, где всем заправляют мужчины.

Этот заказ был столь редкостной удачей, что она не могла себе позволить ни малейшего промаха. Ей открывалась возможность не только поправить денежные дела семьи, но и восстановить свою репутацию и уверенность в себе.

Мысли Лии обратились к Руфусу – он лежит на больничной койке, он умирает… Внезапно ее захлестнуло смешанное чувство вины и безнадежности; оно было столь острым и сильным, что она покачнулась, как от удара, и оперлась о комод. Как могла она думать о таких суетных мелочах, о своем наряде?

Руфус… Это все ради Руфуса. Если дело выгорит, он сможет остаться в больнице еще на какой-то срок.

Лия постаралась отвлечься от грустных мыслей и потянулась за своими золотыми серьгами в виде колечек. Она решила надеть костюм с брюками-«бермудами» и колготки, хотя день обещал быть жарким и душным.

Еще один, последний взгляд в зеркало – и она была готова к выходу, чутье подсказывало ей, что в этом костюме аквамаринового цвета она выглядит совсем неплохо.

Коти ночевал у приятеля, так что ей не надо было отводить его в детский сад, и это было большой удачей. Она корила себя, что уделяет ему недостаточно времени. Подвижный, шумный ребенок, он то и дело забегал к ней в комнату и забрасывал ее бесконечными вопросами.

При мысли о сыне Лия улыбнулась, а потом взяла сумку и вышла из дома.

Взглянув на часы, она сообразила, что собралась в дорогу на сорок минут раньше, чем надо. Она чувствовала себя совершеннейшей идиоткой и надумала уже вернуться в дом, когда вдруг увидела Партриджа… или, точнее, почувствовала характерный для него запах.

Он без видимой цели бродил по тротуару; одежда его выглядела даже более изжеванной, чем сигара. Может быть, рубашку ему кто-то и выгладил, но в том месте, где она прикрывала выпирающий живот, выделялось жирное пятно. От одного его вида ее затошнило.

– О-о, смотрите-ка, что это за особа такая расфуфыренная?! Не иначе, как собралась наведаться к скупщику краденого!

Лия похолодела: этого человека душила злоба. Она не могла понять, откуда эта неприкрытая враждебность, направленная лично против нее? Он вызывал в ней страх, но ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы он это заметил.

– Я опаздываю, мистер Партридж, – солгала она. – Будьте любезны, разрешите мне пройти.

Он ухмыльнулся:

– Ах, как всегда, безупречная леди.

– Что вам нужно?

– Как что? По-моему, это очевидно.

– Только для вас, мистер Партридж.

Он подступил ближе.

– Драгоценности, милочка. Мне нужны драгоценности, принадлежащие той полоумной старой толстухе.

От него несло луком и табаком. Лия невольно сделала шаг назад. Он опять придвинулся. На этот раз она не стала отступать, а просто слегка отвернулась.

– Вы прекрасно знаете, что этих драгоценностей у меня нет, – сказала она ледяным тоном. – Вы также знаете, что я их не брала.

– Кому другому расскажите, – нагло фыркнул он.

Она вскинула голову:

– Если вы не оставите меня в покое, я сообщу о ваших выходках не только вашему непосредственному начальнику, но и руководству страховой компании. – Она сделала паузу. – А теперь убирайтесь и не стойте у меня на пути!

– Слушайте меня, милая дамочка, – процедил он с глумливой усмешкой. – Вы можете сообщать обо мне хоть самому дьяволу, если вам от этого полегчает. Но мы-то с вами знаем, что к чему. И в один прекрасный день, когда вас припрет как следует… может быть, когда ваш старикан загнется, вы задергаетесь и постараетесь сбыть…

Лия размахнулась и влепила ему пощечину с такой силой, что он покачнулся.

– Ах ты, тварь! Да ты у меня…

Лия не стала дожидаться конца тирады, брезгливо обогнула его, так чтобы ненароком не коснуться, подошла к своей машине и села за руль.

Только вырулив на улицу, она посмотрела в зеркало заднего вида. Джей Ти стоял, потирая щеку и глядя ей вслед. От нее не укрылось, какую лютую ненависть выражает его лицо, и она подумала, что наверняка еще услышит об этом человеке.

Лия шла от пустынной автостоянки к фасаду клуба, принадлежащего Дэлтону. Бетонные стены источали зной.

Она негромко постучала и, ожидая, пока ей откроют, взглянула на часы. Слишком рано. До трех оставалось целых двадцать минут. Впрочем, как она всегда считала, лучше раньше, чем позже.

Может быть, он не услышал? Лия постучала еще раз, посильнее. Безрезультатно. Она повернула ручку, и, к ее удивлению, дверь открылась. Она вошла в вестибюль, который примыкал к ресторану. Здесь было прохладно, но воздух казался затхлым. Лия огляделась по сторонам. Прямо перед ней располагался бар. Справа от бара – ресторан. Он был пуст: просто голые перегородки.

Слева находился пустой зал с площадкой для танцев в центре. Воображение Лии легко дополнило эту картину: вот столики, окружающие площадку, а вот и оживленные, веселые лица посетителей, сидящих за столиками.

Мысленно укоряя себя за то, что слишком забегает вперед, Лия прошла мимо бара и оказалась в длинном коридоре; в конце коридора она обнаружила дверь с табличкой «Дирекция». Дверь была полуоткрыта; Лия немного подождала и постучала. Никакого отклика. Она нахмурилась, понимая, что Дэлтон Монтгомери должен быть неподалеку. Она видела его черный «мерседес», припаркованный у входа. Лия толкнула дверь, открыв ее пошире.

– Мистер Монтгомери?!

Тишина.

Набравшись духу, она вошла внутрь и застыла на месте.

В этот самый момент Дэлтон Монтгомери, полуодетый, ввалился в помещение. Рубашки на нем не было, и именно сейчас он застегивал молнию на своих джинсах с обрезанными штанинами.

Лия предпочла не присматриваться к этому процессу и кашлянула. Дэлтон резко поднял голову. Он усмехнулся, но начатое дело довел до конца, как будто в присутствии Лии не усматривал ничего особенного. Вероятно, для него это действительно не важно, подумала она.

Но для нее это было очень важно, – она знала, что щеки у нее сейчас полыхают огнем.

– Добрый день, – сказал он, все еще улыбаясь и подходя к ней.

– Я… извините, я не думала… – Голос не повиновался ей.

– Все в полном порядке. Я прихожу попозже, вы приходите пораньше. Мне нравится это свойство у тех, кто на меня работает.

– Я стучала… несколько раз, но… – От смущения она снова не смогла договорить. Ну и начало для новой работы!

– Да бросьте, не придавайте этому значения. Конечно, мне следовало быть готовым, но я здесь кручусь с рассвета: на пароходе помогал плотникам потрошить эту проклятую посудину.

Лия прикусила нижнюю губу.

– Понимаю. – Она не узнавала собственного голоса.

С минуту он смотрел на нее.

Она залилась румянцем. После ее бурной реакции на его появление в полуголом виде он, должно быть, считает ее ханжой. Но единственным мужчиной, которого она когда-либо видела без одежды, был Руфус, а ведь тут совсем другое…

– Вы выглядите очень мило, – сказал Дэлтон, – но впредь приходите, пожалуйста, в шортах или джинсах… – Он пожал плечами и уточнил: – Черт возьми, я хочу сказать, приходите в чем хотите – лишь бы вам было удобно.

Обсуждение вопроса об одежде или об отсутствии таковой вызвало у Лии чувство еще большей неловкости – то ли из-за только что разыгравшейся сцены, то ли из-за того, что в последние дни она вообще все воспринимала с особенной остротой.

Или, может быть, из-за того, что он еще так и не надел рубашку.

– Буду иметь в виду, – сказала Лия, с облегчением обнаруживая, что голос снова повинуется ей и она обретает свое обычное самообладание.

Дэлтон потянулся за синей тенниской, которая висела на спинке ближайшего стула, и надел ее.

– Вот теперь можно приступить к делу.

Его тон был неуловимо насмешливым, как будто он находил нечто забавное в ее пуританской реакции на неполноту его костюма.

А может быть, просто ее воображение разыгрывает с ней такие шутки? Нет, вряд ли – уж очень озорные искры то и дело вспыхивали в этих карих глазах, затененных необычно густыми ресницами.

И тут же в мозгу у нее вспыхнули слова «вольный дух»… В нем угадывалось нечто от благородного разбойника. А еще чем-то он напоминал ей маленького потерянного мальчика, вроде Джеймса Дика, только более рослого и мускулистого.

– Сегодня у нас с вами будет уйма дел, но я не хотел бы переутомлять вас, – сказал он.

Лия взяла себя в руки.

– Об этом можете не беспокоиться.

– Прежде всего я поведу вас на обзорную экскурсию, а потом мы еще кое-что обсудим.

– Я готова.

Жестом он предложил ей пройти вперед, и в течение следующих двадцати минут они осматривали здание, а затем по сходням перешли на пароход, где царил настоящий разгром.

Дэлтон высказал вслух то, о чем она думала:

– Черт ногу сломит, верно?

– Но зачем же крушить все подряд?

– Я же вам говорил, тут все не по мне.

– Да уж, вас можно понять. Я в жизни своей не видела ничего более безвкусного, чем вот тот ковер.

– Ну ничего, скоро от этого хлама останутся одни воспоминания – на всех трех палубах.

– А те резные украшения по краям потолка? Вы ведь не собираетесь их заменять?

– Ни в коем случае. Это настоящее красное дерево.

– Они очень хороши.

– По-вашему, тут можно сделать что-нибудь стоящее? – спросил Дэлтон, проследив за направлением ее взгляда.

– Конечно, только до конца расчистки нечего и думать о том, чтобы начинать новую отделку.

– И я того же мнения.

– А оборудование? Прежний владелец что-нибудь закупил?

– Он заказал несколько игровых автоматов, а я их оплатил, они хранятся в трюме.

Лия промолчала, и он предложил:

– Давайте уносить отсюда ноги, пока мы не расплавились.

Лия кивнула: ее одежда так отсырела, что прилипала к телу.

– После такой жары, – заявил Дэлтон, – я скорее всего и у сатаны в пекле буду чувствовать себя как дома.

Лия изумленно взглянула на него.

– Это просто такой оборот речи, – пояснил он с усмешкой.

И больше ничего не было сказано, пока они не вернулись к рабочему столу Дэлтона. Объявив, что его мучает жажда, Дэлтон вышел и скоро появился снова; он принес чай со льдом в двух запотевших кружках.

После того как оба сделали по глотку, Дэлтон спросил:

– Скажите откровенно, какое у вас впечатление?

– Я думаю, это грандиозная задача.

– Но вы с ней справитесь?

– Будем надеяться. Только я все еще не могу взять в толк, почему эта работа досталась мне. Есть фирмы, которые проектировали и оборудовали множество других казино, и даже очень успешно.

– Верно, только я ведь вам говорил, что не хочу иметь дело с крупной фирмой. Мне нужен кто-то, с кем я мог бы работать индивидуально, один на один. – Он сделал паузу. – Кстати, об индивидуальности: можно я задам вам пару вопросов личного характера? Нет возражений?

Возражения были, и очень основательные. Поэтому она отреагировала уклончиво:

– Это зависит от того, насколько личного.

– Сказано достаточно честно. Итак, из-за чего вы ушли из фирмы Андерсона?

– Из-за денег. Точнее, из-за их недостаточного количества, – ответила она без особой уверенности в голосе.

Она не собиралась сообщать ему истинную причину своего ухода. Видимо, и Купер не стал откровенничать. Да и трудно было ожидать, что он захочет открывать миру свои грязные секреты.

– Они платили вам меньше, чем вы – по вашему мнению – заслуживаете?

– Они платили мне меньше, чем я действительно заслуживаю.

Дэлтон поднял обе руки:

– Поправка принимается. Не беспокойтесь. Я верю, что вы первоклассный специалист, иначе вы бы здесь не присутствовали.

Снова наступило молчание. Потом он спросил:

– А ваш муж? В каком он состоянии?

Лия застыла.

– Я вижу, вы собирали сведения о моих личных делах.

– Если вы имеете в виду отзывы о вас, то да, собирал.

Лия чувствовала, что опять сглупила. Конечно же, кто-нибудь мог в разговоре упомянуть, что ее муж болен, и скорее всего этот кто-нибудь – Купер Андерсон. Вероятно, очень мало осталось такого, чего бы не знал о ней ее новый босс; это совершенно естественно, учитывая масштаб работы, которую он намеревался ей поручить. Так почему же ей так не по себе? Может быть, из-за не вполне благопристойного начала их сегодняшней встречи?

– Послушайте, я скажу вам напрямик. Ваш проект для меня – дело чести, но эта работа мне необходима еще и в чисто финансовом отношении.

– Почему? – спросил он без обиняков.

– Я думаю, вы знаете почему, мистер Монтгомери.

– Дэлтон. Терпеть не могу всех этих «мистеров».

Она кивнула, но не назвала его по имени.

– Я уверена, что Купер вас просветил.

Дэлтон не отреагировал.

Лия поджала губы.

– И еще, я уверена, он поведал вам, что в доме, где я работала, пропали драгоценности и что меня допрашивали в полиции в связи с этим делом.

– Так и есть, поведал. Но я и на секунду не мог бы поверить, что вы – воровка.

– Вот спасибо. – У Лии как гора с плеч свалилась: к этому злосчастному эпизоду можно больше не возвращаться. По крайней мере он не стал расспрашивать ни о каких унизительных подробностях.

Но… напрямик так напрямик. И она продолжала:

– Если вам известна даже эта история, то, вероятно, известно и другое: мой муж неизлечимо болен, он находится в специальной больнице для хроников, а содержание в такой больнице обходится очень дорого.

– В таком случае почему бы не забрать его домой?

Лию привело в ярость не то, что он сказал, а то, чего он не произнес вслух.

– Я не в состоянии обеспечить ему такой уход, какого он заслуживает, вот почему! – почти выкрикнула она. Как он смеет судить о ней или о ее семейных делах?

Между ними упала тяжкая тишина.

– Извините, – сказал наконец Дэлтон. – Я несколько вышел за рамки. Я уверен, вы делаете для него все, что в ваших силах.

Теперь его глаза были устремлены прямо на нее и полны нескрываемого сочувствия. И все-таки…

– Ну а ваш сын?

Снова почувствовав твердую почву под ногами, Лия повернулась к нему с улыбкой, которая совершенно преобразила ее черты.

– Он – счастье моей жизни.

– Могу побиться об заклад, хлопот с ним не оберешься.

– Это еще мягко сказано. – Ничего не добавив, она сменила тему: – А как насчет вас?

Он пожал плечами:

– Рассказывать, в общем, нечего.

– В это трудно поверить.

– Скажем так: меня интересует только воплощение данного проекта. Он – счастье моей жизни.

Она понимала, что об этом многоликом человеке можно было бы сказать больше, гораздо больше. Но если он не хочет говорить о себе – пусть будет так.

Главное, чтобы состоялась их совместная работа и чтобы она ежемесячно получала чек на причитающуюся ей сумму. А до его личной жизни ей и дела нет.

Дэлтон не стал развивать эту тему.

– Вы могли бы приступить к работе послезавтра? Есть какие-нибудь возражения?

– Ни малейших.

– Прекрасно. Прежде всего я хочу, чтобы начал функционировать клуб. – Он обогнул стол, подошел к Лие и пододвинул к ней два чертежа: план клуба и план парохода. – Вы, наверное, захотите взять их домой и изучить на досуге.

– Конечно, – тихо подтвердила Лия, невольно ощущая его физическую близость, но тут же одернула себя и отшатнулась.

Брови у него взлетели вверх; потом он спросил:

– Вы когда-нибудь играли в азартные игры, Лия?

– Нет.

– А в казино бывали?

– Однажды.

– Ну, за последний год, со всеми этими плавучими казино, игорный бизнес показал себя в полную силу, и конкуренция становится жестокой.

– Когда вы хотите открыть свое казино?

– Завтра, если можно.

Лия улыбнулась:

– Настолько невтерпеж?

Он ответил такой же улыбкой:

– Настолько невтерпеж.

Затем они приступили к обсуждению основных финансовых вопросов и без труда выработали условия контракта.

Лия начала было разворачивать чертежи, но Дэлтон вдруг отрывисто бросил:

– Думаю, на сегодня хватит. Для начала мы оборудуем вам временное рабочее место, а потом подберем более удобное помещение.

Лия встала.

– Очень хорошо.

– Я позвоню, договорились?

Она кивнула.

Через несколько минут, усаживаясь за руль, Лия почувствовала, что вся взмокла – и не только от жары. Она завела машину и выехала на улицу, размышляя о том, какой странный получился у нее день. Сначала стычка с этим гнусным агентом страховой компании. Потом она налетела на своего полуголого босса – человека, который возбуждал в ней любопытство и симпатию… весьма опасное сочетание. Но кончился день совсем неплохо. Она получила работу… и у нее будет достаточно денег, чтобы оплатить все расходы.

Умышленно отгоняя сомнения, Лия заставила себя сосредоточиться только на дороге… и ни на чем больше.