Беспощадные короли

11

После поступления в колледж мне казалось, что у меня и моих братьев была двойная жизнь. Нам пришлось научиться сливаться с толпой и стараться не выделяться. Рисковать было большой авантюрой, но мы ждали этого шанса, а рисковать нужно, если хочешь награды. Некоторые люди делали что угодно за деньги, и, к счастью для нас, охранник, отвечающий за здание Эверли, был очень жадный на деньги мудаком.

Я оставался в тени и наблюдал, как Эверли выбежала с одной лишь сумкой. Ее волосы были собраны в беспорядочный пучок, кожа бледная, а губы розовые от того, что она прикусила губу.

Наша работа здесь была выполнена.

Охранник, который пошел проверять ее комнату, подошел ко мне после того, как ее машина выехала со стоянки.

— Где остальные мои деньги? — он требовал от меня.

Я закатил глаза и отдал ему вторую половину денег. Ему заплатили за то, чтобы он закрыл на это глаза и не сообщил об этом охране кампуса.

— Пока ты молчишь, у нас нет проблем, — сказал я ему.

Он оглядел меня с ног до головы, зная о репутации, которая предшествовала мне, и кивнул. Как только охранник ушел, я прошел вперед и направился к комнате Эверли и вошел в нее во второй раз за ночь.

Ничто так не раздражает человека, как нарушение его святилища. Испортите то, что заставляет их чувствовать себя в безопасности, и это делает их параноиками. Я слишком хорошо это знал. Люди дорожили вещами, которые позволяли им чувствовать себя в безопасности — дома. Ты убирал это, и у тебя было преимущество.

Я вошел в комнату, сфотографировал это место и отправил его Каллуму и Сэинту. Их ответы пришли мгновенно.

Сэинт: Тебе пришлось переборщить?

Каллум: Она была напугана?

Я: Она ушла. Просто сделаю небольшую уборку и разведку.

После моего сообщения я убираю телефон. Я должен был поработать над тем, чтобы исправить все, как у нее было раньше. Опять же, это служило двойной цели: посмотреть, как далеко мы можем с ней играть, и какой будет переломный момент, когда она побежит к своему дяде.

Этот скользкий ублюдок жаждал повода, чтобы нас выгнать. Он ненавидел тот факт, что школе приходилось давать стипендии нам, местным жителям; еще больше он ненавидел тот факт, что я и мои братья получили по одной из таких.

Когда я убирал комнату Эверли, я наткнулся на фотографию ее и ее родителей. Она выглядела счастливой и беззаботной. Улыбка на ее лице не была похожа ни на что, что я когда-либо видел.

Думаю, у некоторых семей действительно было все, в то время как некоторые из нас едва держались вместе.

— Ya callate. — Пьяные крики моего отца были слышны по всей квартире. Он говорил маме заткнуться.

Сколько я себя помню, у меня было две версии моего отца. Трудолюбивый, который ходил на работу с понедельника по пятницу. Который играл со мной в футбол по будням, если не был слишком уставшим.

Затем был тот, кто выходил по выходным, когда выпивал слишком много пива. Как будто все, что он держал взаперти в течение недели, вылилось наружу.

— Тссс, что скажут наши соседи? — Моя мама умоляла говорить его потише.

— Мне похуй. Me vale madre (в пер. с исп. Моя долина), они не платят нам за аренду, — ответил мой папа, полный высокомерия, и я увидел страдание на лице моей мамы.

Моему отцу не нужно было становиться жестоким. Не тогда, когда слова иногда бьют больнее, чем любой удар физически.

Я поставил рамку на место, испытывая отвращение к своим детским воспоминаниям. Единственное, чего я не выносил, так это женщин-тряпок. Это была проблемой матери. Мне было похуй. Нужно быть гребенной идиоткой, чтобы потерять свою жизнь из-за того, что ты слишком боялась ответить.

Моя мать никогда не противостояла моему отцу, и вместо того, чтобы стоять на своем и говорить ему, что она не сядет в машину с его пьяной задницей, она молчала. Это кончилось слишком плохо для нее, это молчание последовало за ней в могилу.

Я потерял обоих родителей за одну ночь, потому что мой отец был слишком пьян, чтобы вести машину, и потому что моя мать боялась сказать ему иначе.

Как только я остался доволен тем, как все выглядело в комнате, я оставил сувенир для Эверли, что-то, что позже будет трахать ее.

Все всегда искали свою следующую вечеринку, свой следующий кайф, отношения. Никто не обращал внимания на то, что происходило вокруг них, что взломать и проникнуть было чертовски легко.

Прогулка от Эверли до братства Сэинта была не такой уж далекой. Как только я вошел в здание, я услышал, как гремит музыка и кричат люди.

Я даже не потрудился посмотреть в сторону девушек, которые выкрикивали мое имя.

Легкий доступ к киске никогда не привлекал меня — мне было скучно. Я хотел немного поиграться; в противном случае мне напомнили бы о дорогой старой маме, и я не был настолько болен, чтобы хотеть оттрахать девушку с мыслями о матери. Когда я переступил порог дома, я сразу заметил Сэинта. Было трудно не сделать этого, когда этот ублюдок был полон жизни, но он не обманул меня, и меньше всего Каллума. Не тогда, когда улыбка, которую он нам дарил, была фальшивой.

Он был окружен девушками с бутылкой текилы в каждой руке, поочередно заливая ее в горло и целуя их, но даже отсюда я мог видеть, что все это было напоказ.

Каллум сидел в самом темном углу в полном одиночестве. Группы девушек стояли в стороне, пытаясь набраться смелости, чтобы пойти поговорить с ним. Был шанс пятьдесят на пятьдесят, что он трахнет тебя или скажет тебе отвалить.

Эти богатые сучки всегда показывали свое истинное лицо в ту секунду, когда их отвергали.

Я сел рядом с Каллумом и наблюдал, как девушки возбужденно мурлыкали, что все три короля были здесь.

Если бы мне не нужно было алиби, я был бы в гараже.

— Все хорошо? — спросил Каллум, не глядя в мою сторону.

— Я бы позвонил тебе из тюрьмы, если бы было иначе.

Он не ответил и вместо этого сделал глоток пива, затем жестом попросил одного из друзей Сэинта принести еще.

Парень из братства подбежал к нам и попытался вручить выпить мне тоже.

— Я не пью, — сказал я ему, и он странно посмотрел на меня.

По-видимому, это сделало бы тебя изгоем, если ты не пил в колледже. Я проигнорировал его, а затем заметил, на чем было сосредоточено внимание Каллума.

Он искал глазами повсюду, но был поглощен разговором, который вели две девушки рядом с нами.

— Да, это действительно странно. Я имею в виду, она даже не попрощалась, она просто вообще перестала приходить на занятия. Что было странно, потому что она была счастлива, что попала в колледж, и продолжала доказывать, что система ошибочна.

Наши с Каллумом взгляды встретились, и вот оно — то постоянное напоминание, которое говорило нам, что мы на правильном пути.

Не сказав больше ни слова своему брату, я встал и направился к девушкам.

— Эй, мамочки, не возражаете, если я разорву вашу маленькую вечеринку?

Их глаза расширились, и мне стало скучно, как легко было заставить их мне доверять. Они застенчиво улыбнулись мне, а затем отодвинулись, чтобы я мог сесть между ними.

Я делал вид, что хочу их, но ничего не чувствовал. Мой член был в гребаной коме. Он даже не дернулся, когда они начали тереть свои руки об мои бедра.

— Так что же так встревожило это милое личико? — Через некоторое время я спросил, так как надоело терпеть их. Мне, вероятно, было бы веселее смотреть, как сохнет краска.

Держу пари, Эверли могла бы развлечь меня.

На секунду я замер и забыл обо всем, что делал, задаваясь вопросом, почему, черт возьми, эта мысль пришла мне в голову. Тогда я сказал себе, что это потому, что я беспокоился о Сэинте. Он обычно был тем, кто слишком привязался.

Некоторые игрушки должны были быть сломаны, и никто не захочет потом играть с осколками. И такой игрушкой была именно Эверли — чем-то, что нужно сломать.

Я подождал их ответа, а затем еще немного, и как только я больше не мог этого выносить, я отошел от девочек и направился в комнату Сэинта.

Каллуму и Сэинту не потребовалось много времени, чтобы последовать за мной.

— Что происходит? — спросил Сэинт, звуча скорее немного выпившим, чем пьяным, и я раздраженно сжал руки в кулаки.

Мои проблемы были моими собственными, а не его, но меня всегда раздражало, когда они начинали невнятно произносить свои слова.

— Мы подслушали разговор, — сказал Каллум, удобно устроившись за столом Сэинта.

— О ком? Эверли? — Сэинт спросил в ответ.

Каллум покачал головой, и если он и заметил, как ведет себя Сэинт, он не упомянул об этом.

— Мы должны действовать быстро. Это будет наш последний шанс. — Каллум напомнил нам, что это будет наш последний год вместе в колледже.

То, что мы планировали, было теперь так близко, что я, блядь, мог попробовать это на вкус — и это было сладко, но, может быть, потому, что Эверли была гребаным ключом.

Как раз в этот момент Каллум, который пользовался ноутбуком Сэинта, обернулся со смертельной улыбкой на лице.

— Шах и мат, — прошептал он.

— Что, черт возьми, это значит? — Спросил Сэинт.

— Время заставить королеву ползать.