Глава 1

Руки Вика были горячими, когда он взял меня за таз чернильными пальцами, входя глубоко, длинными толчками, пот стекал по великолепным очертаниям его груди, струясь к той точке, где наши тела неразрывно соприкасались вместе.

— Ох, блять, Берни, — простонал он, откидывая свою голову назад, прекрасный темный король, зажатый между моими бедрами.

Я владела им так же, как он мной. Здесь мы отдавали и получали, никто из нас не был готов принять равенство друг друга.

Пальцы впились в простыни подо мной, пока я извивалась под его тяжелым телом, моя кожа была горячей и наэлектризованной от нескольких дней почти непрекращающегося траха. Я и Вик слишком увлечены друг другом. Когда мы вместе, сложно вспомнить, что остальные парни Хавок тоже были в отеле.

Я откинула голову назад, кусая нижнюю губу, когда меня накрыл жесткий оргазм, заставляя тело дрожать и болеть от удовольствия. Это так хорошо, что должно быть греховным. Никогда нечто такое прекрасное не достается без огромный цены.

Виктор кончил в меня со звериным рыком, толкаясь своими бедрами так сильно, что, вероятнее всего, оставил на мне синяки, пока сталкивал наши тела. Когда он упал рядом со мной со стоном и вздохом, я могла чувствовать его горячую сперму между своих ног.

Он ненавидит презервативы. Я тоже. У нас будут серьезные проблемы.

В дверь постучали, это заставило Вика нахмуриться, а меня — наоборот. Я улыбнулась, и сердце перевернулось в груди, когда услышала крик Хаэля из коридора.

— Вы двое, что снова трахаетесь? — спросил он, когда я села, мои светлые волосы спутались и были жирными из-за долгого пребывания в кровати. Я пыталась принять душ, но никогда не доходила до мытья волос раньше, чем появится Вик с горячими и намыленными руками, скользящими по моей груди.

Я вздрогнула, когда он поднялся и метнулся к двери с голой задницей, его член все еще был мокрым от моего удовольствия.

— Что, блять, в слове «медовый месяц» ты не понял? — огрызнулся он, пропуская пальцы через свои темно-фиолетовые волосы. — Чего тебе, Хаэль?

Хаэль поднял коричнево-рыжую бровь, а затем прошмыгнул в комнату, словно его пригласили, отталкивая в сторону своего голого лучшего друга, чтобы изучить вид, открывающийся с нашей террасы наверху. Его очки подняты наверх на рыжие волосы, лицо было открытым и располагающим, но еще, оно тонуло в самодовольно дерьмовом выражении.

Он оперся на перила своими локтями и посмотрел на виднеющийся на пляж.

— Вам не стоит оставлять дверь открытой, пока вы ебетесь. Оскар и я слышали крики Бернадетт из нашей комнаты, — Хаэль хихикнул, словно считает себя чертовски умным.

Виктор хмуро посмотрел на него, но это выражение лица длилось недолго. Сложно быть расстроенным, когда ты испытал несколько оргазмов за утро.

— Ты слышал, что я только что сказал: медовый месяц, — Виктор схватил один из выброшенных гостиничных халатов, в которые мы облачились прошлой ночью, и набросил его на свои мокрые от пота мышцы.

Я сильно сглотнула и поерзала на постели, заставляя себя сесть ровнее, пока он зажигал сигарету и смотрел на меня черными, цвета ворона, глазами. На его лице расцвела ухмылка, которая стала еще более злобной из-за того, что он оставил халат распахнутым, его член просто торчал. Ему все равно, видит ли его Хаэль. Он уверен в том, чем владеет.

— Да, да, медовый месяц, — пренебрежительно сказал Хаэль, размахивая руками, когда встал и развернулся, чтобы медленно войти внутрь, осматривая комнату своими медово-карими глазами. — Видишь ли дело вот в чем: мы дали вам около… — Хаэль очень быстро проверил свой телефон, — …трех дней на медовый месяц, — последнее слово он произнес с придыханием, довольно хлопая ресницами, а Вик хмурился в ответ. — Время вышло.

— Время выйдет тогда, когда я скажу, — ответил Вик, все еще закуривая свою сигарету с торчащим из-под халата членом.

Хаэля это, видимо, не волновало. А вот, что его похоже волновало, так это я.

Глаза мужчины прошлись по моему телу, хоть я и была прикрыта накрахмаленными белыми простынями отеля, то все равно чувствовала себя голой. Я сделала резкий вдох и встретила этот горячий взгляд.

— Хаэль прав, — сказала я, снова переводя взор на Вика.

Он смотрел на нас обоих с недоумевающим видом, словно оценивал проблему, которую надо решить. Это пугало меня. Виктор Ченнинг — мужчина, который не любит делиться. А теперь я его чертова жена.

Его жена.

Я жена Виктора Ченнинга.

Или правильнее сказать Виктора Блекберда. Я подавилась смехом, и Хаэль улыбнулся.

— Выметайся нахрен из моей комнаты, — сказал Виктор, поворачиваясь, чтобы налить себе бокал скотча. Каллум стащил бутылку из бара внизу и дал ее нам в качестве подарка на первую ночь. — Мы встретимся с вами, ребята, внизу через час.

— Час, да? — пошутил Хаэль, еще раз одарив меня оценивающим взглядом. Его глаза обжигали как огонь, пока он осматривал меня, и я знала, что это лишь вопрос времени, когда он докажет свою точку зрения: противостоять Вику или отвалить нахрен. Потому что я не могла вести это борьбу за него, или за Аарона, или…что ж, я не знала, о чем думали Каллум или Оскар. Особенно Оскар. — Что ж, тогда наслаждайтесь своим десятым оргазмом за день, а мы скоро увидимся.

Он отсалютовал Вику, когда уходил, закрывая за собой тяжелую дверь.

— Умник, — пробормотал Виктор, опрокинув бокал скотча и налил мне.

Я взяла протянутый бокал, наши пальцы соприкоснулись, от чего у меня в животе запорхали бабочки.

Бабочки.

Из-за Виктора-мать его-Ченнинга.

Должно быть они были черными бабочками, со злыми отравленными крыльями, но они все еще трепетали, а я все еще краснела, и момент был слишком интимным, чтобы разбираться во всем этом. Решила снова перейти к остроумным речам. Словесную битву я могу выстоять.

Эмоции слишком хрупкие. Они разбиваются, как стекло. Они режут. От них ты истекаешь кровью.

Лучше я заставлю других истекать кровью вместо меня.

Меня бросило в холод, когда я подумала о Найле. Какого это быть похороненным заживо? Мне сложно придумать наказание хуже. Нет, нет, это не правда. Украсть у меня мое тело, права, мою свободу… То, что он сделал с Пенелопой, было хуже.

Без особых усилий.

— Пенни за твои мысли? — спросил Вик, зажигая очередную сигарету.

Видите, вот, что меня беспокоило. Виктора почти невозможно прочитать, но у него было несколько сигналов: он потирал подбородок, когда погружался глубоко в свои мысли… и непрерывно курил, когда нервничал.

— Мы не можем постоянно прятаться в Ньюпорте, — сказала я, переводя взгляд на раздвижные двери, ведущие на балкон.

Океан блестел на краю земли, дразня меня. Подумай обо всем, от чего ты отказалась, чтобы присоединиться к Хавок. Аарон был прав: для меня больше никогда не будет чего-то нормального. Я сделала глоток скотча, обжигая горло. Это хорошее напоминание, что даже, когда что-то ощущается хорошо, оно также может ранить.

Жизнь никогда не дает, не беря что-то взамен.

— Мы не прячемся, — сказал Виктор со всей серьезностью. Он сел на край матраса, который просел под его весом, подводя меня ближе к нему. Я отвела взгляд от океана и обнаружила, что мужчина изучал меня, словно я была чем-то новым и сияющим, чем-то, чего он отчаянно хотел и боялся потерять. — У нас медовый месяц, — Вик сделал затяжку, пожимая большими плечами. — Но еще мы здесь по делам.

— Да? — спросила я, чувствуя, как скрутились нервы в моем животе. Теперь, когда я увидела, что Хавок делают во тьме, то была одновременно заинтригована и чертовски напряжена. — Я должна была догадаться. Вы, парни, любите удваивать ставки, не так ли? — он снова пожал плечами, но его капризов не достаточно, не сегодня, не после того месяца, который мы пережили. — Разве это не будет выглядеть плохо для дел ваших парней — сбежать после ареста? Я имею в виду, оперативные силы по борьбе с бандами — это подразделение ФБР, не так ли?

Виктор посмеялся глубоким, гортанным, мужским смехом, от которого веяло уверенностью. Я практически могла чувствовать, как он обволакивал мою кожу, отравляя кровь похотью. Он — все, чего я никогда не хотела в мужчине, но все, в чем нуждалась. Он уравновешивал мою темную сторону самым лучшим способом из возможных.

— К черту оперативные силы по борьбе с бандами, — сказал он, изучая длинный шлейф пепла на конце сигареты. — У них на нас ни черта нет, — он поднял голову, чтобы посмотреть на меня, темно-фиолетовые волосы падали на лоб и заставляли мое сердце сжаться. Черт подери, у него нет никакого права быть таким милым, самодовольным, грубым, таким хорошим в постели. К черту Виктора Ченнинга и все, что с ним связано. — Они лишь пришли за нами, потому что Бриттани начала болтать.

Он стряхнул сигарету в пепельницу на тумбочке. Если честно, не думала, что в Орегоне еще остались комнаты для курения. Я была удивлена и рада.

Виктор на длительное время замолчал, уставившись на масляную картину на стену напротив него.

— Гребаная Бриттани, — процедил он спустя мгновение, стиснув зубы, когда произнес ее имя. — Я должен кастрировать Хаэля, чтобы держать его в узде. У нас нет ресурсов, чтобы справится с отродьем школы Фуллера и ее злого папочки копа-протестанта.

— По школе Прескотт уже поползли слухи в социальных сетях. Все думают, что вы сбежали из участка и теперь в бегах, — я поставила свой напиток, когда Виктор снова рассмеялся.

— О, пожалуйста, — сказал он, смотря на меня черными глазами. — Мы наняли адвокатов и удрали оттуда, распевая мелодии. Как только Оскар закончит с отцом Бриттани, ему будут предъявлены обвинения за то, что он сделал с нами, — Вик склонил голову на бок словно животное, только что почуявшее кровь в воде. — Единственный фактор, который мы не можем контролировать, это мисс Китинг.

Я закрыла глаза, когда услышала имя заместителя директора, в животе зашевелилось болезненное чувство.

Брионна Китинг была в больнице, и все еще в коме. Но когда очнется, то расскажет историю о Найле Пенсе и обо мне, и я должна понять, как с этим справиться, когда придет время. Мне становилось тошно от мысли о том, чтобы назвать ее лгуньей.

Я решила, что мисс Китинг не человек.

Как она может им быть? Она слишком милая. Она заставила меня поставить под сомнение все, что я знала о мире.

— Оставь ее мне, ладно? — сказала я, и Вик медленно повернулся, чтобы взглянуть на меня, оценивая, в его темном взгляде появилось любопытство. Хотя мне сложно сосредоточиться на его глазах, пока этот член…торчал, дразня меня. У меня ужасная концентрация. «Трахни меня, я пьяна в стельку», — подумала я со стоном. — Не смотри на меня так, Виктор.

— Ты боишься того, что мы можем сделать с ней? — спросил он, а я пожала плечами.

Ну то есть, посмотрите на них. Они убивали людей, они хоронили их заживо, они кастрируют их. Но мисс Китинг…она другая. Я не знала, как объяснить это Виктору, но если причинить ей вред, то я потеряю все то, кем являлась.

Я хотела справедливости, даже если она причиняла боль. Даже если цена была высока.

Я не хотела резни.

— Она защищала меня от Найла несмотря на то, что боялась говорить. Это должно что-то значить? — я звучала почти умоляюще, но опять-таки, это не по мне. — Я теперь королева Хавок, придурок. Мы делим корону.

Виктор снова посмеялся, но на этот раз звук был другим. Он звучал…радостно? Странно.

— Хорошо, женушка. Ты можешь сама справиться с мисс Китинг, лишь бы с ней что-то решили, — он повернулся ко мне, и в глазах появился блеск, от которого я вспотела. Животное во мне было одновременно заинтриговано и в ужасе. Либо он охотится, либо готовится к спариванию. Так как я не чертово животное, я знала, что дело в последнем, но выражение его лица, его намерение, то, как напряглось его тело…может быть и либо. — Но сначала, ты должна показать мне, что знаешь, как сосать член.

Я прищурила взгляд, смотря на него.

— Я не должна делать это дерьмо, — я огрызнулась в ответ, но на самом деле, он знал, что достает меня.

— Нет? — спросил он, ухмыляясь, словно псих, коим он и являлся. — Но ты хочешь. В чем разница? Все время, что мы здесь, мы трахались, как кролики, и все же ты не взяла мой член в рот.

— Потому что ты не отходил от моей киски, — огрызнулась я на него в ответ, но уже ждала, когда возьму его в свою руку и сожму свои пальцы вокруг толстого основания ствола, кладя его тяжелый вес на свой язык.

Это могла быть власть, в оральном сексе. Если ты позволишь парню поставить тебя на колени, круто. Но также у тебя был его член между зубами, и если ты не боишься прикусить…

— Что я могу сказать? — промурлыкал Вик, кладя свои ладони по обеим сторонам от меня и наклоняясь так, что я могла чувствовать его запах. От него пахло свежим потом, скотчем, сигаретным дымом, и я определенно жила ради этого. В любой реальности выйти замуж в семнадцать — чертовски глупо. Я бы высмеяла кого угодно, кто бы так поступил. Но это я, и Вик, и Хавок, и это сработало. — Я люблю твою киску. Мне нравится наполнять тебя своей спермой. Я первобытный, глупый и похотливый. Хочешь попробовать укротить меня, Бернадетт?

Я одарила его темным взглядом.

Мы оба знали, что Вика не укротить.

— Не знаю, Вик. Когда найдешь свои яйца, дай мне знать. Потому что определенно уверена, что украла их за последние пару недель.

Он хихикнул, прижимаясь лицом к стенке моего горла и царапая нежную кожу зубами.

— Не путай то, что я милый с тобой с чем-то еще, это услуга. Это не подчинение. Никогда не будет.

Я потянулась и схватила его за волосы, и он сделал то же самое со мной. К сожалению, я первая, кто испустил вдох.

Мудак.

— Отсоси мне, чтобы я мог поцеловать тебя и попробовать свою сперму на твоих губах.

— Ненавижу тебя, — прошептала я в ответ, но затем он наклонил свой рот к моему и поцеловал меня, все, что я могла чувствовать, это его плотский аппетит, бесконечный и зияющий, как пропасть, ненасытный.

И все же я не хотела ничего больше, чем постараться утолить эту жажду.

Язык Виктора скользил по моему, горячая ярость, которая вскоре овладела моим сознанием. Я винила во всем магию медового месяца, но по-настоящему дело было в нас. Я и он. Мы — грех во плоти, и мы оба знали это. Ноги раздвинулись сами по себе, и, слава богу, когда Вик начал толкаться своим бедрами, создавая волнообразные движения, под нами были простыни, защищающие кожу. Это не помешало ему вставить самый кончик, но ткань перегородила нам путь, и в итоге он начал извиваться и рычать у моего рта.

— Об этом я и говорила, — пробормотала в его губы. С чередой красочных проклятий Вик сел и запустил пальцы в свои волосы. Его зрачки настолько расширились, что радужные оболочки глаз казались совершенно черными. В реальности они темно-коричневые, но этот цвет невозможно увидеть без полноценного света. — А теперь, ложись на спину.

Он иронично фыркнул, и я нахмурилась.

— Нет, как насчет того, чтобы ты встала на колени для меня? — спросил он, поднимая бровь, когда встал и поднял меня на ноги.

Я пыталась прихватить с собой простыни, но в итоге запуталась и упала в его татуированные руки. Кольцо его бабушки сверкало на моем пальце, когда я обвила рукой бицепс.

Видите, что я имела в виду.

Взаимная отдача и принятие.

Мы не собирались принимать равенство. Один из нас всегда хотел быть главным. Как прошлой ночью, пока я объезжала его до тех пор, пока не была удовлетворена.

Вик запустил пальцы в мои волосы и снова поцеловал, работая своим ртом у моего, пока я не начала издавать звуки, которые определенно доходили до открытого балкона и до ушей оставшихся членов Хавок.

Хорошо, что хотя бы девочки на завтраке с Аароном и Каллумом.

И ни одна часть меня не беспокоилась за это. Они не могли быть в большей безопасности.

Мои колени подкосились, когда Виктор начал массировать мой затылок своими татуированными пальцами, подбадривая опустить якобы бесчисленное количество щитов вокруг моего сердца. С каждым поцелуем, каждым взглядом, каждым прикосновением он разбивал их на части. Он развеивал оцепенение, оставляя меня уязвимой и нуждающейся.

Я хотела удовлетворить его, и ненавидела себя за это.

Но не так сильно, как любила его.

— Я ненавижу тебя, — снова пробормотала, но он лишь ухмыльнулся у моего рта, давая еще один последний, наказывающий поцелуй, прежде чем я провела рукой вниз по длине его прекрасного тела. Моя левая рука, та, что со свежей татуировкой Х.А.В.О.К, обвила основание члена, сжимая его, пока наслаждалась стонами, слетающими с его злых губ.

— Ненавидь меня, пока я люблю тебя, — сказал он, позволяя своей голове запрокинуться назад, кладя свои большие ладони поверх моей головы. На мгновение я почти поверила, что Виктор ведет себя мило. Он быстро уничтожил эту мысль. — Ненавидь меня, пока твой рот насаживается на мой член, — его пальцы сжали мои волосы, подбадривая взять его губами.

Я позволила ему вести себя, позволила толкать себя в мой рот настолько, сколько я могла взять. Мне потребовались мой кулак и мой рот, чтобы вобрать всего его, хоть это и был вызов для меня. Мышцы моего живота сжались от ожидания, когда я отступила, проводя языком по кончику члена Виктора и пробуя и его сперму, и мой собственный вкус. Такое сочетание опьяняло, усиливая легкий гул в голове от виски и утра, наполненного оргазмами.

Моя голова несколько раз покачалась, чтобы создать небольшое трение. Затем я отступила назад и провела языком по нижней стороне его члена, спускаясь к яйцам. Я дразнила языком шов, когда подняла глаза и посмотрела на лицо Вика. Его голова была запрокинута назад в блаженстве, губы приоткрыты, пальцы массировали мою голову.

Сейчас он полностью был открыт передо мной, утопая в безрассудстве.

Вероятно, я могла бы убить его, если бы действительно хотела. Разве это не странная мысль? Несмотря ни на что, это осознание вызывало извращенное чувство удовольствия. Я стояла на коленях, но прямо сейчас уязвимым был именно он. Когда я снова скользила ртом по всей его длине, бедра Вика толкнулись в ответ, упираясь глубоко в глотку. Я держала руку на месте, чтобы контролировать его, отступая, а затем сильно сжимая пальцами. Используя свою слюну в качестве смазки, я провела кулаком вдоль него, пока не достигла конца его ствола, а затем отпустила. Он испустил маленький рык, но я быстро снова взяла его за основание. Я повторяла это движение снова и снова, словно доила его.

— Рот, — огрызнулся он, снова прижимая мою голову к члену.

Вик протолкнулся между моими губами, и я застонала, ерзая на месте. Я снова была мокрой. Что ж, я никогда и не переставала. Так прошли мои три прошлых дня. С момента как мы вышли из ветхих руин дома бабушки Виктора, мы трахались без остановки.

Мы зависимы от яда друг друга.

Несомненно.

Я начинала мычать, напевая — трюк, которому я научилась в школе Прескотта. Никто не знает, как лучше мычать, чем девушки Южного Прескотта. Вибрации в моем горле прошлись от моего языка до тела Вика, самая извращенная песня в мире.

— Вот так, принцесса, — простонал он, хватка его пальцев сжалась на моей голове.

Я положила свою правую руку на его нижние кубики, чувствуя, как сжимаются каменные мышцы, когда мощный оргазм вонзил в него свои когти. Когда попыталась отстраниться, чтобы поправить использование слова «принцесса», он толкнулся вперед с жестоким стоном, разливаясь горячей, соленой спермой на мой язык.

Я сглотнула и отступила, проводя рукой по губам. Когда повернулась с ядовитым взглядом в сторону Вика, то обнаружила, что он ухмылялся мне, определенно удовлетворенный, самодовольный и чертовски раздражающий.

— Принцесса? — спросила я, когда он предложил мне руку, поднимая меня на ноги и прижимая мое обнаженное тело к передней части его. — В шахматах нет принцессы. Называй меня королевой или я найду другое прозвище.

— Как тебе «пирожочек»? — спросил он, смеясь из-за того, что я хмурилась.

— Рада, что ты находишь это забавным. А если серьезно? — пошутила я, когда Виктор поймал мои маленькие руки своими большими. Вид наших только что порезанных ладоней, прижатых друг к другу, с переплетенными татуировками HAVOC, притупил мой гнев. Но лишь немного. — Не заставляй меня порезать тебя, Виктор Ченнинг.

— Одевайся, моя королева, — сказал он, на короткое мгновение смотря на меня с настоящей любовью во взгляде. Он закрыл глаза, чтобы вернуть самообладание. Когда открыл их, они были остры от коварства и густы от насилия. — В конце концов, у нас впереди важный день.

Вик отпустил меня и пошел в душ, снимая халат, скорее всего, с единственной целью — продемонстрировать мне свою мускулистую задницу.

Мудак.

А затем снова, когда закрыла глаза, то услышала в голове его свадебные клятвы. Эти слова были нежно сказаны шепотом у моего уха, пока он двигался внутри меня глубокими, медленными толчками, любил и изобиловал романтическими намерениями.

Бернадетт, ты — движущая сила, стоящая за всем, что я делаю. Всегда была. Я не смогу отблагодарить тебя за это сполна. Без тебя у меня не было бы причины. Причины жить. Причины бороться. Причины преуспевать. Ты — кислород в моей крови и электричество, которые заставляют мое сердце биться».

Мои щеки вспыхнули красным, когда я встряхнула руками.

Была причина, по которой Вик не хотел произносить свои клятвы вслух на свадьбе.

Они предназначались только мне одной.

Но…должны ли мои оставаться секретом?

Потому что я не уверена, что предназначена только ему одному.