Беспредел в школе Прескотт

Глава 18

Мы все решили взять выходной и расслабиться дома у Аарона, но девочкам все еще нужно было пойти в школу, так что в итоге я зевала на пассажирском сидении Бронко, на мне была пижама и толстовка Кэла. Аарон сначала высадил Кару и Эшли, а потом направился к школе Хизер.

— Мы скоро поедем домой? — спросила она на половине пути.

Слово «дом» стало триггером для чего-то во мне, и я вздрогнула. Этот дуплекс с Памелой и Найлом никогда не был домом. Кстати говоря… могу лишь представить, что делает Пэм без своего сообщника рядом. Честно, я удивлена, что она до сих пор не связалась со мной.

Это даже немного злит.

Денег, которые дал ей Вик, хватит на время, а потом она будет приставать ко мне, прося больше, вымогая у меня деньги в обмен на то, что Хизер останется со мной. Я знала эту женщину, она всего лишь эгоистичная, манипулирующая стерва.

— Почему тебе хочется вернуться туда? — спросила, чертовски надеясь, что она не скажет что-то ужасное наподобие «я скучаю по папочке».

Я всегда следила за их взаимодействием, как могла, но Тинг был лишь манипулятором. Не думаю, что Хизер вообще осознавала, что была в опасности рядом с ним.

Мы с Аароном обменялись взглядами, когда Хизер не ответила, тишина между нами становилась гнетущей и некомфортной.

— Мы можем забрать твои вещи, и перенести их ко мне домой, — предложил Аарон, сжимая руль татуированными руками настолько сильно, что его костяшки побелели. — Это поможет тебе почувствовать его своим домом? Мы даже можем купить тебе кровать, и ты будешь делить комнату с Карой и Эшли.

Я обернулась и обнаружила, что Хизер уставилась на свои колени. Она перебирала блестки на черепах на своих леггинсах, волосы свисали и закрывали лицо. Мое сердце сжалось от этого вида, потому что я могла сказать, что она ужасно и отчаянно расстроена чем-то.

— Наш дом, — начала она, и потом вздохнула. — С мамой и папой был последним местом, где я видела Пенелопу живой, — в глазах мелькали белые пятна, а сердце провалилось в желудок как комета, оставляя после себя кратер, который я не знала, чем заполнить. — К тому же, там ее комната и все ее вещи…

— Которые мы соберем, когда поедем туда за своими вещами, — ответила, задыхаясь и пытаясь не заплакать. Я уставилась в лобовое стекло, когда Аарон протянул мне руку. Я сжала его пальцы и благодарила гребаную Вселенную за то, что он вернулся ко мне, что он снова мой, что я никогда по-настоящему его не теряла. — Мы больше не останемся с мамой или Найлом. Ты не против?

Минуту Хизер не отвечала, и, когда я обернулась, чтобы посмотреть на нее, увидела, что слезы падают на ее леггинсы. Хотелось бы, чтобы она могла прочитать дневник Пен. Когда я открыла его, и увидела петли и изгибы ее красивого почерка, то услышала ее голос. Но как могу позволить Хизер прочитать его, когда он настолько ужасный? Как могу позволить ей листать эти страницы и обнаружить, что, когда Пенелопе было четырнадцать, она нарядилась в милый образ и пошла гулять со своими друзьями. Она выпила одно пиво. Для учеников школы Прескотт нет ничего необычного в том, что они рано начинают пить.

Как мне позволить Хизер прочитать о том, что случилось, когда она вернулась домой, как Тинг усилил свои нападения, перейдя от приставаний к изнасилованию. Как Пенелопа пыталась найти помощь. Как они винили длину ее юбки и то пиво из-за извращенного, поганого Найла.

— Пенелопа всегда с нами, Хизер, — сказала я вместо этого, мои руки дрожали. Как и говорила, волне была уверена, что у меня ПТСР^[22] или что-то в этом роде. Но я же не могла пойти к психиатру и рассказать обо всех своих проблемах. Эй, да, итак, у меня всегда случались панические атаки, когда я говорила о своей мертвой сестре, но они значительно усилились, когда я закопала ее насильника живьем в кроваво-красном гробу. — Если ты думаешь о ней, помнишь ее и любишь ее, хоть она и ушла, то неважно, где мы живем или есть ли у нас что-то из ее вещей. Она живет сквозь наши воспоминания.

Хизер ничего не сказала, когда мы заехали на закругленную дорожку перед школой. Она открыла заднюю дверь, чтобы выйти и захлопнула. Когда она побежала, рюкзак ударялся об ее худое тело, и я слетела с катушек.

Уткнулась лицом в руки, когда горячие, соленые слезы стекали по моим щекам.

— О, Берни, — пробормотал Аарон, потянувшись и убирая волосы с моего лица.

В его словах слышала, как сильно он ненавидит видеть меня такой. Даже если родители сигналили позади нас, и мы должны были двинуться, он расстегнул ремень безопасности, чтобы наклониться вперед и до боли крепко обнять меня.

Вот, что я любила в нем: у него всегда была эмоциональная способность дать эти чувства, когда я ощущала пустоту внутри.

— Эй, — сказал он спустя несколько минут, когда большинство остальных машин проносились вокруг нас, ругаясь, крича и отмахиваясь от нас. Без шуток, родители детей школьного возраста просто охреневшие. — Я хочу дать тебе кое-что.

Посмотрела на него и поняла по выражению лица, что это нечто серьезное. Это не похоже на Хаэля и его «я хочу дать тебе что-то», а потом он достает свой член. Что, позвольте добавить, он сделал дважды за последнюю неделю.

— Что? — спросила, но Аарон лишь покачал головой, пропуская пальцы через своим каштановые волосы, когда сел обратно на свое место и привел Бронко в движение. По дороге домой начинался дождь, жирные капли превратились в град примерно в паре минут езды от дома.

Харлей и камаро все еще были на парковке, это говорило мне о том, что все пока что здесь.

Мне это нравилось — дождь, компания, ощущение уюта в доме Аарона, пока Хизер была в безопасности в школе.

Вытерла слезы рукавом толстовки Кэла, но, как только я и Аарон вошли через парадную дверь, глаза Оскара метнулись к моим, и я поняла, что он знал, что я плакала. Ублюдок, подумала я о нем, потому что у меня даже не было сил спорить.

— Ты в порядке, Блэкберд? — спросил Хаэль, когда прошла на кухню и обнаружила его, готовящего яйца, в одних лишь боксерах с прошлой ночи. Я кивнула, но не потрудилась объясниться, продолжая следовать наверх за Аароном в спальню.

Он закрыл за нами дверь, и мое дыхание внезапно участилось.

Это его комната в этом доме, но она почти моя. Так как мы официально снова сошлись, если я сплю здесь, обычно и он тоже. До этого Аарон либо спал в комнате с двухъярусными кроватями, либо на полу в комнате девочек. Даже когда он игнорировал меня и вел себя так, словно я — обуза в его жизни, он был сговорчив.

— Ты же не привел меня сюда, чтобы я тебе отсосала, не так ли? — пошутила, но Аарон лишь натянуто улыбнулся мне.

— Нет, — сказал он, открывая дверь своего шкафа и копаясь в случайном дерьме внутри него.

Там был какой-то старый спортивный инвентарь, грязная одежда, фигурки, к которым он, наверное, не прикасался с десяти лет. Я улыбнулась и скрестила руки на груди, плечом прислоняясь к стене рядом с дверью.

Аарон убрал хлам со своего пути, открывая небольшой стеллаж в углу. Это один из тех пластиковых, которые можно купить в любом универмаге, с маленькими выдвижными ящиками, набитыми всякой всячиной. Он открыл нижний и достал небольшую картонную коробку.

— Что это? — спросила я, когда он поднялся на ноги и повернулся лицом ко мне, держа коробку близко к груди. Аарон на мгновение закрыл свои глаза, словно пытался подготовиться к тому, что собирался сделать. Мой пульс участился, и я оттолкнулась от стены. — Аарон Атлас… — предупредила, когда он наконец открыл свои прекрасные глаза и посмотрел на меня.

— Мы хранили это годами, — сказал он, все еще сжимая коробку. — Вероятно я должен был дать ее тебе раньше, но не хотел, чтобы ты неправильно поняла. Всем своим сердцем я на самом деле хотел, чтобы ты уехала и начала свою жизнь где-то в другом месте, жизнь без крови, оружия и трупов, — он протянул мне коробку, и наши татуированные пальцы сплелись вместе в очень милую картину. — Но раз уж ты здесь, я могу подарить тебе мир — даже если он не совсем такой, каким я его себе представлял.

— Что это, Аарон? — спросила, чувствуя, как капля пота покатилась вниз по позвоночнику.

Я боялась открыть коробку и увидеть, что внутри.

— Просто открой, — скомандовал он, и, потому что я чертовски уверена, что содержимое коробки потрясет меня, села на пол. Аарон присоединился ко мне, и я вспомнила один из тех моментов, когда мы лишь вдвоем играли в бутылочку, чтобы у нас была причина поцеловать друг друга.

На коробку прилипло несколько паутинок, которые я смахнула дрожащей рукой и осторожно приподняла створки, чтобы заглянуть внутрь.

Увиденное выбило меня из колеи.

У меня перехватило дыхание, и так сильно закружилась голова, что пришлось закрыть глаза, чтобы не упасть. Даже сидя, я ощущала себя нестойкой.

— Бернадетт, — прошептал Аарон, и я снова открыла глаза.

Внутри коробки увидела стопку старых фотографий и флешку. Все они были фотографиями Пенелопы, которые, как я думала, были потеряны, когда мальчики сложили все мое дерьмо на заднем дворе и подожгли его. В то время моя сестра была еще жива, поэтому, хотя у меня и было разбито сердце, я не стала самоубийцей из-за всего случившегося. Но потом… Пен убила себя.

Или… была убита. Я не уверена, что когда-либо смогу получить ответ именно на эту загадку. Тинг бы в любом случае не сказал мне. Не уверена, что он бы раскрыл свои карты даже под пытками. Вот в чем проблема с этими психопатами-нарциссами: они буквально могут переписать реальность в своей голове и начать верить в собственную ложь.

Вообще-то в «Южном Парке» был эпизод, который назывался «Рыбные палочки»^[23], идеально отражающий эту мысль.

Я высыпала содержимое на пол, ища одну конкретную фотографию. Слезы снова застилали мои глаза, но я знала, что Аарон не осудит. Вот. Я нашла то, что искала: полоска фотографий из дурацкой фотобудки в игровом зале казино. Мама и папа ходили туда, чтобы пообщаться со своими модными друзьями из высшего света. У меня осталось не так много воспоминаний о нашей жизни до смерти папы, словно мое подсознание блокировали их, чтобы защитить.

В конце концов, как бы я жила в определенных условиях, если бы у меня были воспоминания о том, какой должна быть жизнь? Мне надо было привыкнуть к дерьму, которое мне предоставили, и справиться. Это был единственный способ.

— Господи, — пробормотала, смотря вниз на улыбающееся лицо Пен. На этой фотографии ей было всего лишь семь лет, мне было шесть. Мы были такими чертовски милыми, такими невинными, незапятнанными, идеальными. Мой большой палец прошелся по фотографии, желая, чтобы у меня было больше, чем это. Желая вернуть свою сестру. — Убийство Найла не вернуло ее назад, Аарон, — сказала я, хоть это и было глупым заявлением. Очевидно, что убийство Найла не воскресит мою сестру. — Так долго, все, чего я хотела, это причинить ему боль и заставить заплатить, — я подняла взгляд с фотографии и обнаружила, что Аарон осторожно смотрит на меня, словно он не уверен, должен ли слушать или должен ли заключить меня в свои объятия, гладить волосы, шептать сладкие слова мне на ухо. — Теперь, когда его нет, все сделано… но я чувствую себя опустошенной.

Аарон оперся на свои руки и колени и пополз ко мне, моя первая любовь, укутанная чернилами и жестокостью. Но, когда он прижался своим лбом к моему, я чувствовала только его сочувствие, желание защитить. В день похорон его отца Аарон сказал мне, что он хотел бы позаботиться обо всех нас, что он хотел бы быть достаточно сильным.

Он потратил годы, исполняя свое собственное желание. Он может позаботиться о своей семье и делает это, как снаружи, так и внутри.

— Наполни все эти воспоминания моей любовью, — прошептал он с все еще закрытыми глазами. Я тоже хотела закрыть свои, потому что так сильно плакала, но любила то, как он выглядел на четвереньках передо мной. Такой красивый мальчик, и еще более красивый мужчина. — Мы здесь, чтобы согреть эту пустоту, Бернадетт. Привыкай.

Я улыбнулась, уронив фотографию себе на колени. Наши лица потерлись друг о друга, а затем рты соприкоснулись. Аарон как следует поцеловал меня, крадя душу через рот, делая ее своей. Взамен он дал мне свою собственную душу, и я приняла ее жадными пальцами и отчаянно нуждающимся сердцем.

— Ты и я были предназначены друг другу гребаной судьбой, — сказал он, его рот двигался напротив моего, когда он произнес эти слова. Мои руки обвили его шею, когда наши языки сплелись. Он прекрасно позаботился о фотографиях, аккуратно убирая их в сторону, а затем забрался на меня сверху, заставляя лечь на ковер, чтобы он мог разрушать меня своими губами. — Ты — все для меня, Бернадетт. Я дышу и живу по твоему указу.

Аарон стянул мои штаны вниз по бедрами, разрывая наш поцелуй, чтобы опустить лицо между ними. Он прижался ко мне своим ртом, губы были горячими, а язык жадным, одновременно пробуя меня на вкус и постанывая от удовольствия.

Аарон не торопился, прокладывая путь своими губами к моим, а членом — к моему входу, но только тогда, когда был уверен, что я несколько раз была удовлетворена. Мы не покидали эту комнату пока не пришло время забирать девочек, и когда вышли, я убедилась, что фотографии Пенелопы со мной, чтобы я могла отдать их Хизер.

— Держи, — сказала я ей, когда она залезла в машину, и то, как засияло ее лицо, сказало мне, что это все, что было нужно: напоминание, что когда-то Пен была жива, была счастлива, что она была реальна.

Я решила, что позже, когда все в доме уснут, закопаю дневник на заднем дворе, а вместе с ним и все его темные, ужасные секреты.

Отныне я буду хранить в себе только счастливые воспоминания.