Бессмертный ангел

Глава 12

— Все было вкусно, — сказал Люциан, отодвигая тарелку. «Спасибо.»

Джи Джи слабо улыбнулся, впечатленный тем, что мужчина вспомнил о «спасибо» без подсказки.

Поднявшись, Люциан взглянул на Ильдарию и объявил: — Я вернусь в дом Силовиков и сообщу двум раненым мужчинам, что ты отказываешься от их приглашения вернуться, Анджелина. И я позвоню Хуану и попытаюсь уговорить его оставить тебя в покое.

Ильдария кивнула, но выглядела сомневающейся. Она явно не думала, что телефонный звонок поможет. Даже от Люциана.

Джи Джи открыл рот, закрыл его, а затем немного помедлил. Он знал, что его отец хотел поговорить с Люцианом лично, но в конце концов сказал: — Мои родители уже едут сюда. Они везут с собой главу Совета Великобритании. Они хотят покончить с ситуацией раз и навсегда и хотят обсудить с тобой, как это сделать».

Люциан кивнул, не выглядя ничуть удивленным. Джи Джи предположил, что он уже прочитал это в его мыслях и просто не прокомментировал это. До настоящего времени. «Это хорошо. Но я все равно позвоню. Это может дать мне представление о том, что Хуан может предпринять дальше теперь, когда его людям не удалось убедить ее вернуться с ними.

И он ушел. Не прощаясь. Мужчина просто вышел из квартиры Ильдарии, оставив их смотреть ему вслед. Определенно не из вежливых людей, — весело подумал Джи Джи, а затем взглянул на Ильдарию. У нее снова был тот острый взгляд, затравленный, готовящийся и всегда ожидающий неприятностей. Он был там с тех пор, как она проснулась. Но теперь он был помножен на десять. Ее челюсть была так напряжена, что он удивился, как она не сломалась под давлением. Он не мог себе представить, чтобы он прожил так день, не говоря уже о двухстах годах.

Только одна вещь могла отвлечь ее от этих забот и страхов, которые так долго преследовали ее, и она была бы беспомощна перед этим, согласно всем знаниям и рассказам, которые он слышал. По крайней мере, это было предлогом, который он дал себе, чтобы, наконец, спровоцировать секс со спутницей жизни.

Не зная, чего ожидать, Джи Джи протянул руку и провел одним пальцем, всего одним, по ее руке. Это была только ее рука. Но, черт возьми, это было все, что было нужно.

Рот Ильдарии приоткрылся от легкого вздоха, видимая дрожь пробежала по ее телу и, казалось, направилась к нему, когда поток удовольствия пронзил его, а затем ее голова повернулась, ее глаза нацелились на него, как ракета с тепловым наведением.

Джи Джи посмотрел на растущее золото в карих глазах, а затем снова прикоснулся к ней, на этот раз позволяя своему пальцу скользить по верху ее бюстье, скользя по изгибу ее груди, прежде чем опуститься между ними. Он собирался продолжить работу над второй грудью, но так далеко не продвинулся. На этот раз это была дрожь, которую они разделили, а не удовольствие, когда они оба испытали прикосновение, а затем поцеловались.

В их общих снах их поцелуи обычно начинались медленно, как испытание и дегустация, прежде чем углубиться в страсть. Этот поцелуй был взрывом между ними, рты слились и сплелись, языки искали, руки тянулись друг к другу, тела напрягались, когда волна за волной нарастающей страсти прокатывались по ним обоим. Это было неконтролируемо, чертовски страшно и чертовски возвышенно, — немного ошеломленно подумал Джи Джи, стаскивая Ильдарию со стула к себе на колени.

Общие сны были суррогатом рядом с этим гастрономическим пиршеством. Каждый раз и везде где их тела встречались или соприкасались, Джи Джи чувствовал это до глубины души. Ее удовольствие было его, и его было ее, а затем снова его. Оно прыгало между ними, как теннисный мячик на корте, билось в его разуме, направляло его действия, подстрекало его. Он хотел, чтобы она была обнажена, но с громоподобным наслаждением, обрушивающимся на его мозг, ошеломляющим, он, похоже, не мог справиться с задачей, по крайней мере, недостаточно быстро, чтобы удовлетворить потребность, обрушивающуюся на него.

В конце концов, вместо того, чтобы снять бюстье, что он просто опустил чашки, освобождая ее грудь для его жадного внимания. И, Боже мой, он чувствовал каждое облизывание, покусывание и сосание ее сосков, как если бы она делала это с ним, и это сводило его с ума, заставляло сосать сильнее, втягивая в рот почти всю ее грудь.

Тем временем его руки переместились к ее кожаным штанам в поисках ожидаемой молнии и отверстия спереди, но не нашли. Раздосадованный своей неспособностью понять, как они расстегивались, он застонал у ее груди, а затем застонал от ощущения, охватившего их обоих. Черт возьми, это было безумие.

Не помогало и то, что Ильдария тоже прикасалась к нему, ее руки блуждали по всему его телу, до чего она могла дотянуться, усиливая ощущения до еще более высоких высот. Когда ее рука нашла и сжала выпуклость на его джинсах, Джи Джи замер под обжигающим натиском ощущений, пронзивших его. Когда затем оно подпрыгнуло внутри него, как мячик для пинбола, заставив его нервные окончания вибрировать до такой степени, что удовольствие было почти болезненным, он просто потерял его. Его рот не покидал ее груди, он встал, помогая ей тоже встать. Джи Джи затем одной рукой схватился за пояс ее брюк сзади, а другой за перед и потянул. Он с триумфом замычал у ее груди, когда услышал удовлетворяющий разрывающий звук успеха, когда он разорвал швы.

Джи Джи был так далеко, что даже не заметил сначала, что Ильдария помогала снимать кожу. Когда он это сделал, он просто хмыкнул и усердно работал, чтобы развернуть ее из материала, скрывающего ее кожу от него. В конце концов, ей пришлось закончить работу. Штанины уходили в высокие сапоги, и ей пришлось самой выдергивать ткань и рвать ее. Предоставив ей это, Джи Джи вернул руки к джинсам. Его молния и пуговица все еще были спереди, но расстегнуть их было труднее, чем следовало бы. Его руки дрожали и не координировались, и он думал, что задержка убьет его, но, наконец, он выполнил свою работу.

В ту минуту, когда он закончил расстегивать молнию, руки Ильдарии уже были рядом, отталкивая его в сторону. Джи Джи наконец позволил груди выскользнуть из его рта и резко выпрямился, его дыхание зашипело сквозь зубы, когда ее пальцы коснулись его, и тогда он посмотрел на нее и готов был заплакать. Она не только сняла разорваные штаны, теперь исчезло и бюстье. Она стояла перед ним, прикрытая только своими длинными волосами и в сапогах на высоких каблуках, и этого зрелища было достаточно, чтобы взрослый мужчина заплакал.

Схватив ее за талию, он поднял ее, чтобы посадить на остров, встал между ее раздвинутыми ногами и ненадолго уткнулся лицом между ее грудями, уткнувшись носом в кожу, пока его руки пробегали по ее обнаженной плоти. Они скользили от ее талии, вниз по ее бедрам, а затем по внешним сторонам ног, прежде чем снова подняться вверх по тем же самым изгибам и дальше, чтобы завладеть ее грудью.

Она была гладкой, как шелк, и теплой на ощупь, ее кожа была такой горячей, как будто она лежала на солнце. Он хотел, чтобы это тепло окутало его, как одеяло. Сейчас. Но его разум говорил ему, что хороший любовник дает своей женщине предварительную ласку, а Ильдария заслуживает хорошего любовника. Это был их первый раз, по крайней мере, в реальной жизни. Это заставило его колебаться.

Джи Джи стоял застывший, все его тело дрожало от желания, его руки сжимали ее сейчас, когда он отчаянно боролся с желанием погрузиться в нее. Он хотел доставить ей удовольствие, знал, что должен. Но кажущиеся часы прелюдии из общих снов были невозможными, когда они столкнулись с этим натиском ощущений и непреодолимой потребности.

Ильдария вдруг схватила его за лицо обеими руками и подняла голову. С горящими золотом глазами, она выдохнула: «Ты нужен мне внутри меня», и Джи Джи проиграл битву с самим собой. Захватив ее рот своим, он взял себя в руки, и они оба втянули воздух, когда он коснулся чувствительной кожи, затем он погладил ее кончиком своей эрекции, нашел ее вход и освободился, чтобы схватить ее за бедра.

Джи Джи почувствовал, как ее боль смешалась с их удовольствием, и ненадолго застыл, но когда она схватила его за зад и требовательно вонзила ногти, он начал двигаться. Это было совсем не похоже на общие сны. Это был обычный смертный секс, в котором он чувствовал только свое собственное удовольствие. Теперь он переживал все это, его, ее, их, волны этого обрушивались на его тело и разум, когда первый всплеск боли угас. Ни один из них не мог долго терпеть. Он не мог откладывать получение его собственного удовольствия, пока она не найдет свое. Это было невозможно.

Джи Джи не считал толчки, но их не могло быть больше, чем горстка, прежде чем он выстрелил. Это был товарный поезд, сошедший с рельсов, пробивающий барьеры, разрушающий клетки мозга и блокирующий свет. Ему показалось, что он услышал, как Ильдария вскрикнула вместе с ним, ее высокий голос был контрапунктом к его, а затем он упал во тьму, свалившуюся на него.

Ильдария очнулась, лежа на Джи Джи на полу кухни. Ее разум не сразу понял, почему она здесь, и тут к ней вернулись воспоминания. У них был секс. Верно. И ее первый раз… по крайней мере, в реальной жизни. Что было чем-то вроде неожиданности. Ей сказали, что в детстве к ней приставали, и она предположила, что это означало… Ну, очевидно, это не включало половой акт.

Ильдария отбросила эти мысли и вспомнила, что только что произошло. Хотя это мог быть ее первый настоящий секс, в их общих снах у нее было много секса. Но это не подготовило ее к реальному сексу со спутником жизни. Это было совсем другое дело. Не было ни сладких вздохов, ни нужды в прелюдии. Это было жестко, взрывоопасно и чертовски захватывающе.

Просто вспоминая, это делало ее соски твердыми и вызывало теплый жар между ее ногами… где она и Джи Джи были все еще связаны, поняла она, когда он начал твердеть внутри нее в ответ на то, что она чувствовала. Мужчина даже не был в сознании, но они все еще были связаны как физически, так и мысленно. Возвращение возбуждения к ней передавалось и его телу. Она восхищалась этим, когда он увеличивался внутри нее, наполняя ее и вызывая еще большее возбуждение.

Джи Джи застонал и поднял голову, его глаза распахнулись. Поначалу он казался таким же смущенным их положением, как и она, и сбитым с толку. Какой очаровательный, подумала она с легкой улыбкой, ее взгляд блуждал по его лицу и волосам. Его ирокез не пережил их активности. Он упал и теперь лежал немного на бок, закрывая выбритую часть его головы с одной стороны, так что казалось, что у него там были волосы. «Он будет хорошо смотреться с волосами», — решила она. Хотя он ей нравился и с бритой головой, и с ирокезом тоже. Но он никогда не смог бы стать незаметным с зеленым ирокезом. Это делало его легко заметным и узнаваемым в любой толпе. Жизнь Ильдарии всегда сводилась к тому, чтобы прятаться. По крайней мере, так было с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, и если ничего не изменится, ей снова придется прятаться. Это означало, что если Джи Джи захочет присоединиться к ней, ему пришлось бы сбрить ирокез.

Эта мысль беспокоила ее. Ильдария не хотела, чтобы ему пришлось измениться, чтобы быть с ней. Она также не хотела, чтобы ему приходилось прятаться. У него была семья, друзья и два ночных клуба… Она не могла просить его отказаться от всего этого ради нее. Это не его проблемы.

«О чем ты думаешь?»

Ильдария удивилась вопросу Джи Джи, поскольку ее вернуло к настоящему. Она открыла было рот, чтобы ответить, но тут же закрыла его. Она не хотела говорить о своих страхах перед будущим. Она даже не хотела об этом думать.

— Ангел, — сказал он тихо. «Мы спутники жизни. Партнеры. Твои тяготы и заботы теперь мои, а мои твои. Скажи мне, что тебя беспокоит».

К большому изумлению Ильдарии, она почувствовала, как слезы жгут глаза и грозят пролиться. Она так долго была одна, и никто не заботился о ней, не говоря уже о помощи или разделении…

— Пожалуйста, — мягко попросил он.

Это было ее погибелью. Слова вырвались, как шампанское из откупоренной бутылки, текли так быстро, что она даже не поняла, что в расстроенных чувствах вернулась к испанскому, пока Джи Джи мягко не прервал ее: «По-английски, пожалуйста, любимая. Я обещаю, что со временем выучу испанский, но сейчас я понятия не имею, о чем ты мне говоришь, и я думаю, что мне нужно это знать».

«Он назвал меня любимой», — подумала Ильдария, немного ошеломленная. Они были спутниками жизни, три недели мечтали о сексе, и ходили на одно свидание. Она знала, что любовь придет. Так всегда было между спутниками жизни, но она была уверена, что это не могло произойти так быстро. Он просто использовал это слово как нежность. Она была уверена, что он не имел в виду, что любит ее. Но она хотела, чтобы он это сделал. Она уже была влюблена в него наполовину, если не полностью. Джи Джи был островком спокойствия, в ее бурной, штормовой жизни. Он был тверд, как скала, сострадателен и в то же время силен. Он заботился, и не только о ней. Он заботился и о своих сотрудниках, и о клиентах. Он терпеливо и внимательно выслушивал их всех. Она была свидетельницей этого несколько раз за последние три недели. Его сотрудники делились с ним своими проблемами, как и клиенты, все они знали, что он выслушает и даст мудрый совет. Это заставляло ее гордиться каждый раз, когда она была свидетельницей этого. Он был хорошим человеком.

Он также был хорошим парнем. Он был мил и внимателен с ней, и хотя он был единственным любовником, который у нее когда-либо был, Ильдария была совершенно уверена, что лучшего она и желать не могла. В общих снах он был нежным, щедрым и страстным, всегда заботясь о том, чтобы она первой нашла свое удовольствие.

Конечно, секс со спутником жизни был немного другим. Там он был требовательным и почти грубым, но тогда и она тоже. Они превращались в животных в период гона, сражаясь вместе за благословенное освобождение, ожидающее их. По сравнению с общими снами, секс со спутником жизни также был невероятно быстрым; ураган, проносящийся по поверхности их разума, в отличие от нарастающих волн совместного секса, подкрадывающихся к берегу.

— Ангел? — Джи Джи привлек ее к себе здесь и сейчас. — О чем ты беспокоишься?

— Если Люциан и твой отец не смогут заставить Хуана оставить меня в покое, мне снова придется бежать и прятаться, — наконец сказала она.

— Если это произойдет, мы убежим и будем прятаться вместе, — твердо сказал он.

«Но тебе придется отказаться от своей семьи и ночных клубов, и тебе придется сбрить ирокез и отрастить нормальные волосы, чтобы ты не выделялся», — жалобно заметила она. — Я не могу просить тебя об этом, Джи Джи. Я не могу втянуть тебя в ту жизнь, которой мне пришлось жить так долго. Это неправильно. Я… Ее слова оборвались от удивления, когда он вдруг обхватил ее лицо руками.

«Теперь мы спутники жизни, Ильдария, — сказал твердо Джи Джи, его тон не терпел никаких возражений. «Твои проблемы — мои, а мои — твои. Если тебе придется бежать, я побегу с тобой. Куда бы ты ни пошла, я буду следовать за тобой, и я готов бросить это все. Ты слышишь?»

Ильдария долго смотрела на него, пока его слова крутились в ее голове, а затем растаяли и упали в ее сердце. Они заставляли ее чувствовать… заботу. Она больше не была одна. Она чувствовала себя любимой, чувство, которым она не наслаждалась уже очень давно.

«Ты слышишь?» — снова спросил Джи Джи, когда она долго молчала. «Ты моя. Куда бы ты ни пошла, я иду с тобой».

— Si, куда бы я ни пошла, ты пойдешь со мной, — сказала она наконец, а затем поклялась: — И куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой. Ильдария наблюдала, как торжественность на его лице сменилась улыбкой, а затем она повернулась к нему, принимая сидячее положение. Движение заставило их обоих перевести дыхание, когда она непреднамеренно переместилась на его члене и сжала его, посылая волну удовольствия по их телам.

«Черт», — прорычал Джи Джи, его руки потянулись к ее грудям и обхватили их, как будто он не мог сопротивляться, даже когда он спросил: — Ты в порядке, Ангел?

Ильдария знала, что он спрашивал, чувствует ли она себя лучше из-за того, что будет не одна, если им, возможно, придется бежать, но между его руками, ласкающими ее грудь, и его растущей эрекцией внутри нее, ее тело тоже чувствовало себя чертовски хорошо, и она простонала: «Si!» удовольствию, растущему внутри нее, и накрыла его руки. Затем она откинула голову назад и закрыла глаза, ее бедра снова двинулись к нему, а затем еще раз, заставив их обоих застонать. Она никогда раньше этого не делала и не имела понятия ни о ритме, ни о технике, она просто двигалась так, как доставляла ей наибольшее удовольствие, доставляя удовольствие им обоим, которое как она знала, продолжало расти внутри нее. Боже, он был таким большим… везде. По крайней мере, ей показалось, что он был, когда она растянулась вокруг него. Затем Джи Джи переместил руки, чтобы схватить ее за бедра и начал помогать, предоставив ей сжимать свои груди, пока она скакала на нем.

На этот раз удовольствие захлестнуло их еще быстрее. Ильдарии показалось, что она только начала осваивать то, что делала, когда в ее голове взорвалась бомба. На этот раз у нее даже не было времени вскрикнуть, прежде чем ее засосала тьма, окутавшая ее разум. Хотя она думала, что могла захныкать, когда рухнула на него.

Ильдарию разбудил крошечный язычок ЭйчДи, лизнувший ее щеку. Сморщив нос от влажных поцелуев, она открыла глаза и уставилась на его пушистую грудь, постепенно осознавая, что лежит на чем-то неровном. Подняв голову, она повернулась, чтобы посмотреть вниз, и увидела, что лежит на волосатой груди Джи Джи.

Ильдария только что вспомнила, как она тут оказалась, когда ЭйчДи снова начал лизать ее. На этот раз он целился в ее ухо, и она скривилась, а затем простонала: «Остановись, ЭйчДи.», когда отвернула голову и снова положила ее на грудь Джи Джи. У нее просто не было сил двигаться. «ЭйчДи дай мне минутку», — подумала она, а затем заметила движение за собакой и склонила голову на грудь Джи Джи, чтобы посмотреть, что у него за спиной. Она моргнула, когда заметила часть очень большого черного мужского ботинка.

Моргнув, она перевела взгляд на темно-серую классическую брючину над ним, а затем на белую рубашку и пиджак, прежде чем остановилась на красивом лице незнакомца с темными волосами.

Ильдария никогда прежде не видела этого человека и уж точно не приглашала его к себе. Джи Джи также не приглашал ни кого, т. к. лежал под ней без сознания. Тем не менее, мужчина каким-то образом прошел мимо ее охранников и стоял в ее квартире, глядя на нее, где она лежала обнаженная поверх Джи Джи.

Удивительно, но потребовалось мгновение, чтобы все это объединилось в сознании Ильдарии и приобрело смысл. Как только это произошло, слово, которое продолжало повторяться в ее голове, обнаженная. ГОЛАЯ. ГОЛАЯ!

Визжа как идиотка, Ильдария вскочила на ноги, непреднамеренно заехав Джи Джи коленом в процессе, что, к сожалению, имело положительный эффект, разбудив его. Ее большой мужчина проснулся с криком боли и тут же перекатился на бок, схватившись за себя. Его ноги поймали ее за лодыжку при движении и сбили бы с ног, если бы незнакомец не схватил ее за руку и не помог удержаться на ногах.

Ильдария собиралась отблагодарить его за доброту ударом по яйцам, а затем по голове, когда мужчина сказал: «Ты, должно быть, Ильдария. Джи Джи рассказал нам все о вас. Затем он повернул голову и закричал: «Я нашел их, любовь моя. Они в порядке.» Обернувшись, он слабо улыбнулся и сказал ей: «Она волнуется».

Ильдария опустила колено, которое собиралась упереть ему в пах, почти уверенная, что мужчина не представляет угрозы. Проблема была в том, что она понятия не имела, кто он такой. Какой-то друг Джи Джи? Затем она услышала торопливые шаги по коридору из спален и с любопытством посмотрела в ту сторону.

«Может быть, ты хочешь прикрыться, дорогуша», — любезно сказал друг Джи Джи.

Внезапно вспомнив о своей наготе, Ильдария ахнула и с тревожным визгом заметалась вдоль острова, ища, чем бы прикрыться. Там ничего не было. Ее брюки валялись на полу разорванные в клочья, и она не могла сразу найти свое бюстье, поэтому схватила ближайшую вещь, кухонное полотенце, и прижала его к телу.

Это было маленькое кухонное полотенчико. Оно почти прикрывало ее грудь, оставляя внешние изгибы каждой груди видимыми по обеим сторонам полотенца, но она совсем не была уверена, что оно доходит до паха. Ильдария ощупывала конец полотенца, пытаясь проверить, так ли это, когда на кухню ворвались трое.

Две женщины и мужчина поспешили вокруг острова, а затем резко остановились, наблюдая за происходящим. Ильдария неловко ёрзала под их взглядами, и её собственный взгляд двигался по ним в ответ. Одна женщина была очень красивой блондинкой с голубыми глазами, которые гармонировали с ее летним небесно-голубым платьем. У другой были черные волосы с яркими кончиками цвета фуксии, она была одета в черные джинсы и черную футболку. Она также была нашпигована оружием. Оно было повсюду на ней; нож был привязан к ее внешней стороне бедра, другой нож покоился в держателе, прикрепленном к ремню вокруг ее талии, а кобура для пистолета свисала с того же ремня с другой стороны. Она также носила нагрудную кобуру с двумя пистолетами. Мужчина был так же вооружен. У него были темные волосы, грубые черты лица, и он был одного роста с Джи Джи за исключением того, что он был на пару дюймов ниже, или, возможно, просто из-за ирокеза, Джи Джи казался выше, признала она.

— Мне нравятся твои сапоги, — наконец, нарушив молчание, сказала женщина с черными волосами цвета фуксии.

Ильдария со вздохом закрыла глаза, ее унижение было полным, а затем блондинка сказала: — Джошуа, встань с пола. Что ты там делаешь? и Ильдария снова открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть Джи Джи наконец, вставшего на ноги с другой стороны острова, пробормотал: «Просто корчусь в агонии. Не о чем беспокоиться.»

Ильдария на мгновение почувствовала себя виноватой, когда вспомнила, что случайно ударила его коленом, но затем нахмурилась, заметив, что он, конечно же, был полностью одет. Джи Джи просто расстегнул джинсы, а не снял их, и теперь его футболка свисала, скрывая область паха. Она не могла сказать, до сих пор ли на нем штаны или нет, но всем, кто смотрел, он казался полностью одетым… ублюдок, обиженно подумала она.

— Корчишься в агонии? — спросила женщина обеспокоенно, когда обняла его. Откинувшись назад, она заглянула ему в лицо и похлопала его по груди, словно ища раны, и спросила: «Почему? О, я знала, что что-то не так, когда мы не получили ответа на наш стук. Что случилось? С тобой все в порядке?»

Глаза Ильдарии сузились. Женщина трогала и гладила Джи Джи, как будто она имела на это право, и ей это совсем не понравилось. Если она не остановится, Ильдария заставит ее остановиться.

«Норм, — сказал успокаивающе Джи Джи. «Я в порядке. Ильдария просто… — Он остановился, чтобы оглядеться, ища ее, она поняла, когда он повернулся и заметил ее на другой стороне острова. Его глаза недоверчиво расширились, когда он увидел ее в сапогах и с кухонным полотенцем, а затем вырвался из хватки блондинки и поспешил вокруг острова.

Ильдария инстинктивно попятилась, когда он приблизился, и тревожный писк вырвался у нее, когда он протянул руку, словно хотел обнять ее. Джи Джи тут же застыл, понимание отразилось на его лице. Трогать было бы нехорошо. Не тогда, когда она обнажена, а он, демонстрирует эрекцию, которая теперь натягивает футболку. Он (член) выскочил в тот момент, когда Джи Джи заметил ее, сказав ей, что нет, он не спрятался.

Выругавшись, он отдернул руки, помедлил, а затем, повернувшись спиной к группе, стянул через голову свою футболку и тут же накинул ее на нее. Она была огромной на ней, доставала ей до колен, с облегчением заметила она, отпустив кухонное полотенце и просунув руки в короткие рукава.

Пока она это делала, Джи Джи привел себя в порядок и застегивал джинсы. Казалось, что с эрекцией, которой он сейчас размахивал, потребовалось некоторое усилие, но он справился с этим с одной или двумя болезненными гримасами. Она заметила, что он был очень осторожен с застежкой-молнией, и действительно, выпуклость, когда он был готов, была такой же очевидной, как и палатка.

Вздохнув, Джи Джи подарил ей гримасу, а затем подошел к ней и повернулся лицом к четырем людям, наблюдающим за ними с другого конца комнаты. Расправив плечи, он гордо сказал: «Мама, отец, это Анджелина Ильдария София Лупита Гарсия Пимьента, моя спутница жизни».

У Илдарии при этих словах отвисла челюсть, и она в смятении повернулась к Джи Джи.