Бессмертный принц

Н

ам потребовался весь следующий день, чтобы преодолеть оставшееся расстояние до «Банка Крови», и из-за короткого светового дня из-за суровой зимы солнце уже начало клониться к горизонту, когда мы заметили его сквозь деревья.

Магнар снова замолчал, хотя сегодня тишина казалась другой, менее напряженной, более… комфортной? Нет, я бы не зашла так далеко, но между нами была прочерчена некая грань. Я не сопротивлялась ощущению его рук, обнимающих меня, когда мы сидели вместе на лошади, уж точно не после того, как его рот был между моих бедер, а пальцы внутри меня. Это казалось довольно бессмысленным после того, что мы сделали. Между нами все еще оставалось напряжение, но оно спало. Или, возможно, просто изменилось мое представление о том, к чему это приведет. Трудно сказать. Особенно когда его хватка вокруг меня усилилась, а руки легли на мои бедра, где он держал поводья.

Я неловко пошевелилась, когда вокруг нас начала опускаться ночь. Я сомневалась, что когда-нибудь смогу чувствовать себя по-настоящему спокойно после наступления темноты, даже когда рядом со мной Магнар. Это было как будто встроено в мою психику — войти внутрь и оставаться там, как только солнечный свет померкнет.

Мою кожу неприятно покалывало, и я прислонилась спиной к Магнару, крадя немного тепла от его огромного тела и отгоняя мысли о его губах на моей коже, о его грубом командном голосе и о том, что я в кои-то веки полностью подчиняюсь каждому его приказу.

Мы ни словом не обмолвились о том, чем занимались с тех пор, как проснулись этим утром, но Магнар был не слишком скрытен в своем самодовольстве. Я хотела обругать его за это дерьмо, но, честно говоря, я была просто рада, что мои ноги вспомнили, как двигаться, когда мы встали, чтобы уйти на рассвете, и решила цепляться за то, что у меня еще оставалось. Кроме того, мы оба получили друг от друга то, что хотели, так что я не собиралась начинать беспокоиться об этом постфактум.

В любом случае, сейчас все это, казалось, не имело значения.

Мое дыхание остановилось в легких в ту секунду, когда я увидела «Банк Крови» сквозь просвет между деревьями, мое сердце колотилось сильнее с каждым вздохом, когда отвратительное ощущение этого места охватило меня. Казалось, воздух здесь был испорчен, тишина в лесу была такой густой, что я подумала, что даже дикие животные решили покинуть это место, не желая иметь ничего общего с тенями, отбрасываемыми этим внушительным зданием.

— Ты действительно думаешь, что мы сможем вытащить мою семью оттуда? — Тихо спросила я, смесь волнения и ужаса наполнила меня, когда мы оказались в конце нашего путешествия. Они были так близко сейчас, все, кого я любила и лелеяла в этом мире. Единственные, которые вообще имели для меня значение.

Грудь жеребца под нами мерно поднималась и опускалась, пока он остывал после долгой скачки, кобыла чуть дальше несла наши сумки, привязанная к нам длинной веревкой.

Магнар остановил лошадь среди деревьев, скрывая нас от глаз стражников, которые могли дежурить снаружи здания. Кобыла бочком подошла ближе, нежно прижимаясь носом к своему спутнику, и они вдвоем вели себя тише, чем весь день, как будто тоже чувствовали мрак.

«Банк Крови» был построен из прочных красных кирпичей, которые со временем выцвели и покрылись пятнами. Он простирался от нас за пределы видимости на один уровень, окна были высокими и недоступными, с нашей позиции не было видно ни одной двери. Папа говорил, что до Последней Войны здесь была фабрика. Сотни людей работали в этих стенах. Теперь это было место, где все смертные боялись оказаться. Это был конечный пункт на нашем пути в желудки вампиров. Место, куда они забирали тебя, когда единственной причиной, по которой ты вообще мог еще дышать, была кровь, текущая по твоим венам. Я сомневалась, что любой человек, вошедший в него с тех пор, как началось правление вампиров, выбрался оттуда живым.

Высокие белые трубы возвышались по обоим концам грозного здания, та, что справа, изрыгала черный дым в темнеющее небо. Едкая вонь наполнила воздух, и я старалась не думать о том, что они жгли, борясь с желчью, подступившей к моему горлу. Все в этом месте вызывало у меня желание развернуться и убежать в противоположном направлении, но я укрепила свою решимость, отогнав эти страхи всеми силами, которые у меня были. Я не могла тратить время на бессмысленные эмоции. Моя семья нуждалась во мне, и я сделаю все возможное, чтобы помочь им.

Я проглотила комок в горле, когда реальность того, что мы планировали, накатила на меня: внушительное здание, казалось, насмехалось над каждым нашим планом и презирало каждую мысль, в которую я позволила себе поверить, относительно того, как пройдет это воссоединение. Как, черт возьми, мы должны были вытащить мою семью оттуда?

— Ты уверен, что мы сможем это сделать? — Я выдохнула, не из страха за себя, а просто от осознания того, что если мы потерпим неудачу, то это был их единственный шанс. Все или ничего.

— Я вытащу их или умру, пытаясь, — поклялся Магнар.

— Поменьше разговоров о смерти, — проворчала я, стараясь не принимать его слова всерьез.

Я знала, что то, что мы собирались предпринять, было полным безумием, и смерть была лишь одним из многих ужасных возможных исходов. Но если был хоть малейший шанс вытащить моего отца и Монтану из этой адской дыры, то я должна была попытаться.

Магнар зацепил пальцами прядь моих волос, которая упала мне на глаза, и откинул ее за плечо, чтобы он мог наклониться и говорить прямо мне в ухо.

— Смерть не пугает меня, дракайна хьярта, — пророкотал он, его щетина задела мою кожу, а грубые слова вызвали дрожь, пробравшую меня до глубины души. — Валгалла ждет за пределами этого мира плоти и ярости. Но этой ночью я буду танцевать с насилием и исполню то, что обещал.

Он укусил меня за шею, и я резко втянула воздух, мои пальцы впились в гриву жеребца. Моя кожа ожила под его прикосновением, и мое сердцебиение замерло от удивления, когда моя кровь разогрелась. Румянец пополз по моим щекам от непринужденной интимности этого жеста. Магнар, казалось, не испытывал никаких сомнений по поводу прикосновений ко мне. Он просто действовал в соответствии с импульсом, требуя того, чего хотел, не извиняясь за это.

При других обстоятельствах я бы, наверное, зарычала на него, предупредив, чтобы он отступил, сохраняя дистанцию, которую я всегда так четко соблюдала по отношению к себе. Но вместо этого я прильнула к нему, позволив глазам закрыться на краткий миг, наслаждаясь грубостью его рта на моей коже, и воспользовалась возможностью навсегда покончить со своим страхом. Он мне не поможет. А мне нужно было сосредоточиться.

Мои мысли вернулись ко всему, что мы делали прошлой ночью, и я прикусила губу, чтобы удержаться от того, чтобы повернуться к нему лицом, взять от него больше и украсть еще один из его беззаконных поцелуев.

Но он не был моим, и я, конечно же, не была его. Одна ночь, когда я отдала свою плоть в его распоряжение, не изменила того, кем мы были друг для друга. Средствами для достижения цели.

С холодным светом рассвета пришла правда, к которой мы оба приближались с той секунды, как встретились. Каждое мгновение, которое мы проводили вместе, приближало нас к тому времени, когда мы расстанемся. Каждое прикосновение его кожи к моей с тех пор было наполнено обещанием прощания, какими бы греховно совершенными ни были некоторые из этих прикосновений.

Его рука переместилась к моему горлу, хватка усилилась, пока мне не стало трудно дышать, и я не напряглась в его объятиях.

— Смерти нечего бояться, — выдохнул Магнар, его хватка усилилась, и моя кровь закипела. — Это естественный ход вещей. После смерти мы воссоединяемся с теми, кого любили и потеряли. Там меня ждет много людей. Я не боюсь присоединиться к ним, когда придет мое время.

Он отпустил меня, словно пытаясь доказать, насколько близко мы всегда подходили к грани между жизнью и смертью, но я вздернула подбородок, бросая вызов этому заявлению.

— Ну, я пока не готова к этому, — ответила я.

Мы достигли последнего перекрестка наших разных путей, и, если все пойдет по плану, наши пути разойдутся еще до завтрашнего восхода солнца. Смерть может позволить нам пройти до этого момента.

Магнар отпустил мои волосы, позволив им снова упасть мне на шею, когда он отодвинулся, выходя из моего личного пространства и позволяя мне дышать без того, чтобы его опьянение заполняло мои легкие. Очевидно, он тоже не забыл. И он не передумал.

— Тогда я сделаю все возможное, чтобы остаться в живых, — согласился он, прежде чем спешиться и протянуть руки, чтобы помочь мне спуститься.

На этот раз я сдалась, позволив своей гордости принять удар на себя, когда соскользнула со спины жеребца и позволила Магнару поймать меня, его мощные руки легко приняли мой вес, мое тело прижалось к его, когда он поставил меня на ноги. В лучах заходящего солнца чернила на его бронзовой коже потемнели от скрытого смысла, сила, которая всегда окружала его, стала еще гуще, и я подумала, прав ли он в том, что боги присматривают за ним, и задалась вопросом, обращают ли они внимание на него сейчас.

— Я так и не поблагодарила тебя, — заставила я себя сказать. Я выдержала его взгляд, желая сказать ему эти слова, даже если они разорвут мою гордость в клочья и заставят вновь вспыхнуть гнев внутри меня. Но на самом деле гнев был направлен не на него. А на несправедливость всего того, что моя семья терпела каждый день из-за этих чертовых кровососов. — За то, что спас меня в тот день, когда вампиры захватили мою семью в плен. В то время я была так зла, что не могла понять, что ты для меня сделал. Независимо от твоих доводов несмотря на то, что я была всего лишь твоей приманкой. Если бы ты не помешал мне побежать к ним, я бы сейчас тоже застряла в том здании. И у нас вообще не было бы надежды. Что бы ни случилось сегодня вечером, мне нужно, чтобы ты знал, как сильно я это ценю. Если что-то пойдет не так, я просто хочу, чтобы ты знал…

Магнар остановил мой бред поцелуем, от которого моя кожа загорелась. Он прижал меня к себе, его пальцы запутались в моих волосах, и я потерялась в его сильных руках.

Этот поцелуй был полон жара, страсти, которая бушевала сильнее пламени, вспыхнувшего между нами прошлой ночью, и говорила о правде, гораздо более сильной, чем простая похоть. Он заявлял на меня права, скользя своим языком по моему, прижимая свой рот и прикусывая зубами, когда он зажал мою нижнюю губу между ними и потянул почти так сильно, что стало больно. Этот поцелуй был воздухом в моих легких и ароматом свободы на ветру, он был тысячей возможностей, которых никогда раньше у меня не было, и вызовом судьбе, уготованной мне жизнью. Но это было прощание.

Я встала на цыпочки и прижалась к нему всем телом, чувствуя твердое давление его мышц, когда его руки сжали мои волосы в кулаки. И я позволила себе украсть этот маленький момент только для себя.

Слишком быстро мы оторвались друг от друга, и Магнар провел рукой по моему лицу, касаясь большим пальцем нижней губы.

— Я был одинок, прежде чем нашел тебя, — грубо сказал он, его пальцы прошлись по отметине на моей руке, и от его слов у меня в животе образовался узел. — И не важно, что произойдет сегодня вечером или завтра, не важно, куда приведут нас наши путешествия, я больше не одинок в этом мире. Истребители восстанут снова. Мою судьбу можно переписать.

Мои губы приоткрылись, чтобы ответить, но я не знала, как выразить словами бушующий шторм эмоций, пронесшийся по моему телу. Я скользнула рукой от его шеи вниз к груди, положив ее на его сердце, которое колотилось под боевой кожей.

— Я тоже была одинока, — сказала я в конце концов. — Я была похожа на бабочку в банке, смотрящую на мир, который должен был принадлежать мне, но не в силах утолить тоску по свободе в моей груди. Со мной в банку попали только два человека. Я отгородилась от всех остальных и думала, что это значит, что я сильная, но на самом деле это просто означало, что я была изолирована. Так что я тоже была одинока. Я просто не осознавала этого до сих пор.

Магнар наклонился еще раз, прижимаясь своими губами к моим в легчайшем прикосновении поцелуя, прежде чем отойти.

Моя кожа похолодела без него, и я смотрела, как он начал собирать припасы из сумок на спине кобылы, готовясь к нашему следующему шагу, кульминации всего, что мы делали до сих пор.

Я отвернулась от него и пошла к линии деревьев, стараясь ступать бесшумно, пока снова смотрела на «Банк Крови».

Мне нужно было сосредоточиться на том, зачем мы сюда пришли. Папа и Монтана были там, и мне потребовалось бы все, чтобы вытащить их. Возможно, больше, чем у меня было. В любом случае, я бы охотно отказалась от всего даже за шанс на успех.

Мурашки пробежали по моей коже, что не имело никакого отношения к ледяному ветру. Мне не нужно было касаться Фурии рукой, чтобы знать, что поблизости были вампиры. Я чувствовала их присутствие, как дыхание у себя на затылке, как глаза, сверкающие в темноте.

Несмотря на непреодолимый страх, который струился по моим венам, я также была полна надежды. Монтана и папа были так близко. Раньше у меня не проходило и дня, чтобы я их не видела, но это было так давно. Весь мой мир изменился всеми мыслимыми способами с тех пор, как мы в последний раз были вместе. Но теперь мы наконец были здесь, и если каким-то чудом этот план сработает, тогда я, возможно, действительно смогу прожить свою жизнь свободно. Совсем недавно свобода была не более чем несбыточной мечтой, а теперь была почти в пределах досягаемости. Нам оставалось только взять ее.

— У них есть Фамильяры, которые наблюдают за окрестностями, — тихо сказал Магнар позади меня. — Нам нужно убрать их, прежде чем мы сможем приблизиться.

— И как мы это сделаем? — Спросила я, чувствуя, как у меня внутри все сжалось.

Последний Фамильяр, которого я пыталась уничтожить, легко улизнул от меня. Если они были хоть немного такими же скользкими, как та крыса, то я не оценивала высоко свои шансы против них.

— Мы не можем выйти на открытую местность, когда они смотрят, поэтому нам придется привлечь их к себе, — сказал он, вызов пробудил что-то в его тоне, что напомнило мне, что он был рожден для этого, азарт боя зажег его еще до того, как он начался.

— А вампиры не заметят, что мы их убиваем? — Спросила я, мое беспокойство росло по мере того, как я смотрела на ветви над головой, выискивая любой признак нечестивых созданий.

— Скорее всего, нет. Связь, которую вампиры поддерживают со своими Фамильярами, непостоянна. Вампиры ставят перед ними задачи, а затем предоставляют им самим выполнять их. Если животное видит или слышит что-то, о чем вампир хотел бы знать, тогда оно использует связь между их разумами, чтобы отправить сообщение. Нам нужно будет убить существ незаметно. Внезапно и быстро. Скорее всего, вампиры, контролирующие их, ничего не узнают об этом, пока не станет слишком поздно. Если только нам не повезет, и они сами не решат вступить в контакт с существами именно в тот момент, когда мы нанесем удар, — мы должны быть в безопасности. — Он бросил на здание еще один быстрый взгляд, затем поманил меня дальше в деревья.

Я отвернулась от этого зрелища и последовала за ним, стараясь ступать бесшумно. Я не хотела рисковать, находясь так близко к нашим врагам, и неохотно признала тот факт, что настаивание Магнара на том, чтобы я практиковалась в этом, того стоило.

Магнар вывел меня на небольшую полянку и вручил фонарик, который мы взяли в магазине. Я подождала, пока он обойдет территорию, осматривая деревья и растительность, пока не найдет то, что искал.

— Я хочу, чтобы ты спряталась здесь и направила фонарь обратно на здание. Как только я займу позицию, начинай включать и выключать его. Это должно привлечь их к нам, а дальше я сам разберусь.

Я понимающе кивнула, глядя на маленький фонарик в своей руке. Я знала, что план имеет смысл, но идея привлечь к нам этих существ казалась более чем безумной.

Я нырнула в кусты и подождала, пока он спрячется за высоким стволом напротив моего укрытия. Магнар схватил Венома и держал его наготове, не двигаясь с места. В тусклом свете он казался мне не более чем силуэтом, а я знала, где его искать. Надеюсь, это означало, что у существ, на которых мы охотились, не было ни единого шанса.

Я глубоко вздохнула, а затем включила и выключила фонарик.

Я подождала несколько мгновений, затем повторила процесс. Секунды растягивались в минуты, а я продолжала включать и выключать свет, и мы ждали, и ждали…

Мягкое сопение донеслось до моих ушей, когда что-то приблизилось, и я выключила свет, снова оставив нас в полной темноте.

Я затаила дыхание, едва слышный топот лап приближался сквозь подлесок.

На поляну выскочил большой серый кролик, с любопытством оглядываясь по сторонам. Я почти сомневалась, что зло могло таиться внутри такого невинного на вид существа, но Фурия обжег мое бедро от осознания того, что скрывалось внутри животного, и любые сомнения рассеялись от уверенности клинка.

Кролик подскочил ближе, прижав уши, подергивая носом…

Магнар появился чуть больше, чем тень, его движения были настолько быстрыми, что он нанес смертельный удар прежде, чем Фамильяр успел хотя бы повернуться, пронзив его маленькое тело и поразив в сердце с точностью, от которой у меня подскочил пульс.

Раб вампира на моих глазах превратился в пыль, а Магнар быстро вернулся под прикрытие деревьев.

Мгновением позже появился второй Фамильяр в облике крысы. Я пристально посмотрела на существо, отметив маленькую белую отметину посередине его носа. Это был не тот Фамильяр, который ускользнул от меня на дереве несколько дней назад, но все равно живот скрутило от раздражения. Магнар расправился с ним так же быстро, как и с первым, и я снова начала мигать светом.

Прошло несколько минут, прежде чем приблизился третий Фамильяр. Я почти не заметила огромную птицу, когда она пронеслась между деревьями. Сова бесшумно приземлилась на низкую ветку недалеко от моего укрытия, затем покрутила головой взад-вперед, ища источник света.

К счастью, она приземлилась таким образом, что ствол дерева заслонил Магнара от ее взгляда, но у него также не было возможности приблизиться к сове так, чтобы она его не заметила.

Я прикусила губу, пытаясь решить, стоит ли мне браться за это. Я была единственной, кто смог бы добраться до нее незамеченным, но после моей неудачной попытки с крысой я ужасно боялась снова промахнуться. Если существо передаст предупреждение о нас своему хозяину, то все наши шансы попасть в «Банк Крови» и спасти мою семью пропадут.

Однако у меня был отличный шанс. И по мере того, как шли секунды, я почти ощущала разочарование Магнара, пытающегося придумать лучший способ справиться с этим Фамильяром.

Я была ответом, я просто должна была доверять себе. Итак, я задержала дыхание и выпрямилась, делая свой первый, неуверенный шаг к птице.

Он взъерошил перья, снова оглядывая поляну, и я воспользовалась возможностью подобраться к нему сзади. Ветка, которую он выбрал в качестве насеста, росла достаточно низко, чтобы я могла дотянуться с земли, и я тихо обнажила Фурию.

Лезвие возбужденно загудело, когда я приблизилась к своей добыче. Бей быстро и метко, настойчиво призывал он, и я позволила его возбуждению направлять мою руку, когда взмахивала клинком.

Сова начала поворачиваться, и я прыгнула на нее, вонзив нож прямо ей в спину, от удара она превратилась в пыль прежде, чем ее глаза смогли найти меня.

Я позволила себе широко улыбнуться и снова залезла в укрытие, чтобы дождаться, когда придет последнее существо и исследует нашу ловушку.

Тянулись минуты, но никто не приходил. Я попросила Фурию использовать свой дар для поиска любых признаков приближения другого Фамильяра, но он ничего не почувствовал.

В конце концов, Магнар вышел из укрытия и жестом пригласил меня присоединиться к нему. Я покинула свое место и подошла к нему на поляне, когда он перекидывал Венома через плечо.

— Отлично сработано.

Мои губы дрогнули от похвалы, но я просто пожала плечами, позволяя ему продолжать.

— Последнее существо ушло, но я уверен, что оно по-прежнему не подозревает о нашем присутствии. Нам придется рискнуть тем, что оно вернется, и найдет нас, но мы мало что можем сделать, чтобы выманить его, не вызывая слишком много подозрений и не привлекая к нам вампиров, — сказал он, раздраженно нахмурив брови, но он был прав, мы не могли больше ждать здесь в надежде, что оно вернется этим путем.

— Ладно, и что теперь? — Спросила я.

— Теперь? — Спросил Магнар, и то, как его рот удивленно приподнялся, дало мне понять, что, каким бы ни был его план, он мне не понравится. — Теперь Бельведерам пора узнать о моем возвращении, — прорычал он, угроза и обещание в его глазах говорили мне, что перспектива этого возбуждала его гораздо больше, чем пугала. — Давай убедимся, что они знают, что я иду за ними.

Свирепая улыбка осветила его черты, и я украла немного его храбрости, пока он шел сквозь деревья обратно к «Банку Крови».

Я уже знала, какой будет моя роль, когда мы войдем внутрь. Пока он сражается и убивает вампиров, которых мы найдем, я должна буду освободить всех людей, которых они держали в плену. Мы останемся вместе, чтобы он мог защитить меня и расчистить путь к моей семье. Фурия поможет мне, когда я в этом буду нуждаться, и я доверяла Магнару в том, что он защитит меня после всего, через что мы прошли вместе. Возможно, я была его приманкой, но я не думаю, что он оставит меня в ловушке, когда она захлопнется вокруг его настоящей добычи.

Мы добрались до опушки деревьев и остановились в безопасной тени.

Солнце опускалось за горизонт, и темнота сгущалась. Вот и все. Время, которым вампиры дорожили. Мы атакуем их крепость в те часы, когда они обладали наибольшей властью. Я не подвергала сомнению решение Магнара отправиться туда ночью, но я бы многое отдала за то, чтобы нам помог яркий летний день.

На небе появилась луна, низкая и полная, сияющий серебряный шар, который должен был занять место солнца. Мама всегда называла меня своим солнцем, а Монти — своей луной, поэтому я попыталась воспринять это как знак того, что Монтана близко, ждет меня в этих стенах, готовая к тому, что я наконец приду за ней.

Осталось недолго, Монти. Я улыбнулась, представив, как ее лицо исказилось от раздражения из-за этого прозвища, и понадеялась, что очень скоро увижу это по-настоящему.

— Обнажи свой клинок. Держись поближе ко мне, — проинструктировал Магнар, и я снова взяла Фурию в руки. Его командирская чушь, возможно, не очень мне нравилась большую часть времени, но в этой ситуации я была готова кивать и подчиняться каждому его указанию.

— Да, — Фурия вздохнул в предвкушении. Так много. Так близко.

Я проглотила комок в горле, воспользовавшись энтузиазмом клинка, чтобы попытаться прогнать часть моего страха. Конечно, мой маленький карманный псих был взволнован, обнаружив, что его ждет целая армия вампиров. Смертельная опасность и впрямь скрашивала мое волнение.

— Страх — это оружие, которым ты можешь владеть, — сказал Магнар, поймав мой взгляд своими золотистыми глазами, которые горели смесью решимости и предвкушения. — Это не что иное, как твое собственное желание выжить. Сама суть смертности. Те существа, с которыми ты будешь сражаться в этом месте, уже мертвы. Они больше не знают, что такое жить. И они ничего не знают о любви. Сила, которой ты обладаешь просто благодаря интенсивности своих чувств к семье, намного больше, чем их желание цепляться за жизнь, которая давно потеряна для них. Используй эту силу против них, и они падут перед ней.

Мое сердце затрепетало от его слов, и моя решимость окрепла.

— Ты борешься за свободу своей семьи, — продолжил он. — И ты добьешься успеха любой ценой.

— Я добьюсь успеха, — эхом повторила я, нуждаясь в силе слов, чтобы пройти через это.

То, что мы собирались сделать, касалось не меня. Речь шла о них. Однажды вампиры отняли у меня мою семью, но я скорее умру, чем позволю им разлучить меня с ними навсегда.

Я почувствовала, как сила этой решимости поднимается в моей крови подобно приливу, а метка истребителей на моей руке затрепетала в предвкушении.

Я не боялась. Я была готова. И да помогут небеса любому кровососу, который встанет у меня на пути.

1000 ЛЕТ НАЗАД

Я

лежал под толстым брезентом своей палатки, заложив руки за голову, и хмурился, когда ветер трепал ткань. Обычно мне нравилось слушать шум бури, когда я лежал, укрывшись в своей палатке. Знание того, что ветру и дождю не удавалось добраться до меня, всегда заставляло меня чувствовать, что я каким-то образом перехитрил самих богов.

Сегодня я хотел, чтобы это было правдой больше, чем когда-либо. Потому что если когда-то мне и нужен был способ обойти волю богов, то именно сейчас.

— Идун? — пробормотал я, стараясь не разбудить Астрид, которая крепко спала рядом со мной.

Пропавшая девушка не хотела покидать меня в этом лагере язычников, и я не мог сказать, что полностью винил ее, поэтому я подчинился, позволив ей спать со мной в моей палатке. Я знал, что маленькая, мелочная часть меня согласна с этой помолвкой, но мне был нужен этот маленький акт бунта, чтобы успокоить биение моего сердца. И все же этого было недостаточно.

Я пытался забыть о своих тревогах в уютной компании с ней, даже украл поцелуй с ее милых губ в перерывах между рассказами о жизни, которую мы вели. Но как только она погрузилась в измученный сон, реальность моей ситуации снова накрыла меня.

Когда взошло солнце, я должен был посвятить себя Валентине и официально оформить нашу помолвку. Сегодня мне придется расстаться с любой надеждой найти свою любовь. Или счастье. Я свяжу себя с незнакомкой и откажусь от своих мечтаний о жизни, в которой есть что-то большее.

— Идун? — Я снова пробормотал чуть громче, надеясь, что богиня услышит мой призыв.

Если бы только она услышала, я бы предложил ей все, о чем она меня попросит. Все, что угодно, только не это. Я желал только одного в этой жизни — найти женщину, равную мне во всех отношениях, и любить ее такой, какая она есть. Я бы пожертвовал всем остальным в погоне за своей судьбой, я бы сражался в любой битве, принял любой вызов, но этого я хотел для себя. И в глубине души я знал, что Валентина не была такой женщиной.

— Я дам тебе все, что угодно, если ты только освободишь меня от этого обещания, — поклялся я.

Палатка начала прогибаться и раскачиваться под напором бури, и я заставил себя выпрямиться. Я почувствовал приближение чего-то могущественного, мой пульс участился, когда сила богов обволокла меня. Неужели она ответила на мой зов?

Я встал и приложил руку к толстому брезенту своей палатки, по моей ладони пробежал холодок от проливного дождя снаружи.

Я натянул брюки и завязал ботинки, чувствуя, как мою кожу покалывает от потрескивающего в воздухе электричества. Над головой прогремел гром, надвигалось око бури, хаос природы склонялся перед прихотями богов.

Я схватил Бурю и двинулся к выходу, отстегивая застежки, чтобы поднять полог и выглянуть в шторм.

Дождь лил потоками, стекая по палаткам и скапливаясь в грязи. Небо прорезала молния, на мгновение осветив лагерь вокруг меня. Никто другой не был настолько глуп, чтобы выходить на улицу в такую погоду, но что-то в этом взывало ко мне, сила этого будоражила кровь в моих венах.

Я посмотрел на небо, гадая, не увижу ли я самого Тора верхом на своей колеснице, запряженной козлами Тангниостром и Тангрисниром. Вдалеке сверкнула молния, когда он метнул свой молот, и я воспринял это как знак того, что истинные силы этого мира услышали мой призыв и, возможно, готовы прислушаться.

Ветер переменился, обдав мое лицо водой, и Астрид что-то пробормотала с кровати позади меня, когда холодный воздух коснулся ее кожи.

Я вышел наружу, опустив полог палатки. Ледяной дождь обрушился на меня, приклеив мои длинные волосы к голове и покрыв мурашками открытые участки кожи на руках и груди.

Буря замурлыкал в предвкушении, но у меня не возникло ощущения, что вампир был где-то поблизости. Это было что-то другое.

Я приветствовал сокрушительную силу шторма, когда он обрушился на меня, выкрикивая приветствие Тору, когда смотрел между палатками моего народа.

Темнота сгустилась, глубокие грозовые тучи закрыли луну и звезды. Было трудно разглядеть что-либо в лагере вокруг меня, и я прищурился на пространство справа от меня, где, как я знал, стояла палатка моих родителей. Я подумал, не разбудить ли их, но что-то остановило меня. Что бы ни случилось, это предназначалось не для них. Это было здесь ради меня.

Мерцающий золотистый свет привлек мое внимание, и, обернувшись, я увидел крошечную колибри, сверкающую золотом, которая просто не могла быть естественной, порхающую взад-вперед над грязью рядом со мной. Вода в луже под ней искрилась золотым светом, как лучи солнца.

Я нахмурился, когда существо пролетело вокруг меня один раз, исчезая из виду, прежде чем появиться снова, еще дальше.

Я сжал хватку на Буре и последовал за крошечной птичкой под проливным дождем.

Я проходил мимо палатки моих родителей и моего брата. Тропа, по которой она вела меня, вилась дальше через лагерь, мимо лошадей, которые сбились в кучу под своим навесом, пытаясь спастись от сильнейшей бури, когда хлынул дождь. Балтиан поднял голову и с надеждой заржал, заметив меня, но я не мог уделить ему никакого внимания, кроме как помахать рукой, следуя по намеченному для меня пути.

Колибри увлекла меня дальше в ночь, прочь от лагеря, к отвесному утесу, окаймленному светлым камнем. Я шел все дальше и дальше, пока лагерь не остался далеко позади, а над головой не возвысился утес.

Сверкнула молния, на мгновение ослепив меня, и у подножия утеса появилась фигура. Она сидела на троне, который, казалось, вырос из самой земли, и крошечная птичка села на него, выполнив свою работу.

Каждый раз, когда я пытался посмотреть ей прямо в глаза, мой взгляд вместо этого падал на трон. Он звал меня, предлагая мне все и ничего не обещая одновременно.

Ноги трона были корнями, которые переплетались в толстый ствол, покрытый золотистой корой. Спинка трона возвышалась за спиной сидящей на нем фигуры, раскидывая ветви, которые колыхал слабый ветерок, куда более мягкий, чем бушевавший вокруг меня ураган. На ветвях зацветали бледные цветы, а затем распускались прямо у меня на глазах, золотые яблоки набирали свою полноту на них, а лепестки осыпались на землю, фрукты так аппетитно искрились, что у меня потекли слюнки при одном взгляде на них. Я был полон тоски, которую не мог понять. Эти яблоки звали меня, шепча обещания исполнения мечтаний и бесконечной жизни.

Я сделал шаг к ним, моя рука поднялась, как будто собираясь сорвать одно из них с ближайшей ветки, но затем я замер.

Раздраженно зарычав, я опустил руку и заставил себя отвести взгляд от соблазнительного фрукта. Эти мысли были не моими собственными, и я не позволил бы своей судьбе зависеть от какого-то волшебного яблока.

Наконец, мне удалось взглянуть в лицо богине, восседавшей на троне. Мне не нужно было видеть ее раньше, чтобы узнать. В глубине души я знал, кто она такая.

Идун улыбнулась, когда мой взгляд встретился с ее. Ее лицо было неописуемой красотой, у меня заныло в груди, когда я посмотрел на нее, не в силах оценить по достоинству ее абсолютное совершенство, мое сердце бешено заколотилось в груди, когда я увидел ее полные губы и мерцающую кожу. Ее волосы были того же ярко-золотистого цвета, что и яблоки, украшавшие ее трон, и ниспадали по всей длине тела, ложась вокруг босых ног мягкими, как шелк, прядями.

Дождь не касался ее. Она сидела в невозможном пузыре спокойствия посреди бушующего шторма, который обрушивался на меня. Попросила ли она Тора помочь ей справиться с бурей или украла часть его силы для себя?

— Я впечатлена, — промурлыкала Идун, и ее голос был глубоким и соблазнительным, эхом отдаваясь в глубинах моей души. — Не многие мужчины могут устоять перед искушением моего бессмертного плода. Но ты не обычный человек, не так ли, Магнар Элиосон?

— Я не сравниваю себя с другими мужчинами, — яростно ответил я. Боль страстного желания наполнила меня, и меня охватило желание броситься к ее ногам, умоляя о мгновении в ее объятиях. — Твои фокусы на меня не подействуют.

Я отбросил желание бесконечно поклоняться ей и шагнул ближе, входя в бассейн тепла, который окружал ее. Стучащий дождь прекратился, и осталась только вода, стекающая по моему телу и по волосам.

Идун наблюдала за мной прищуренными глазами, легкая улыбка тронула ее губы. Ее платье представляло собой живой ковер из виноградных лоз и цветов, которые обвивались вокруг ее фигуры, расцветая прямо у меня на глазах.

— Нет, в тебе вообще нет ничего обычного, — заключила она, хотя ее тон ничем не выдавал ее мыслей на этот счет.

— Я хочу освободиться от обещания, которое должен дать сегодня. Не проси меня взять Валентину в жены; единственное, чего я когда-либо хотел для себя, — это любви. Я дам тебе все остальное. Все что угодно. Но, пожалуйста, не забирай это у меня.

Я умоляюще посмотрел на нее, надеясь найти хоть каплю человечности в ее остекленевших глазах, но там не было ни малейшей реакции на мои слова.

— А как насчет того, что у меня отняли? — спросила она с ноткой ярости в голосе. — Кто мне это вернет?

— Я верну, — мгновенно ответил я. — Только скажи мне, что это было, и я верну тебе это.

Она рассмеялась, и звук этот был мрачным, ядовитым, смешанным с раскатами грома в небе над нами.

— То, что они украли, было их бессмертием, — выплюнула она. — Ваш народ пытается исправить это зло уже двести лет, и безуспешно. Я создала ваш вид именно для этого, но я была жестоко разочарована. Я спасла беременную девушку из деревни Восставших, когда они испытывали первые приступы жажды крови. Я дала ей гораздо больше, чем следовало, и создала деревню воинов, достаточно сильных, чтобы защитить ее нерожденных близнецов и спасти ее родословную от вампиров. Взамен все они поклялись уничтожить этих существ, но ни одному из них это не удалось. Что заставило тебя подумать, что ты сможешь сделать то, чего не смогли они?

— Я не понимаю. — Я знал, что она создала наш народ, чтобы сражаться с вампирами и положить конец их проклятию, но я никогда раньше не слышал, чтобы они что-нибудь у нее крали. Если все, чего она хотела, — это их смерти, то я уже был полон решимости добиться этого.

Идун встала и подошла ко мне. Желание упасть на колени снова захлестнуло меня, когда она усилила свою волю, но я ничего подобного не сделал, и она улыбнулась, протянув руку, чтобы коснуться моей груди. Виноградные лозы, из которых было сшито ее платье, сдвинулись, обнажая большую часть ее плоти и маня мой взгляд побродить по ней. Мое тело содрогнулось от желания, когда ее рука скользнула по моей коже, и она обошла меня сзади, но я не двигался, никак не реагировал на то, чем она пыталась соблазнить меня.

— Конечно, ты не понимаешь. Вы, смертные, никогда этого не понимаете, — усмехнулась Идун, ее пальцы скользили по моей обнаженной плоти, когда она кружила вокруг меня, по коже побежали мурашки, ее прикосновения были подобны жидкому стеклу, мягкому и острому одновременно, обжигающему невыразимой силой. — Чего я желаю, так это восстановления своей репутации. Я хранитель бессмертия, и я никогда не предлагала этот дар Восставшим. Пока они продолжают жить, я продолжаю страдать от позора их создания. Если тебе нужна моя помощь, тогда заверши то, что начали твои предки.

Она встала передо мной, и я вздрогнул, когда она убрала руку с моей кожи.

— Моя жизнь уже посвящена уничтожению Восставших; я принес свою клятву на два года раньше. Если тебе нужны дополнительные доказательства моей преданности…

— Твоя самоотверженность меня не интересует, — прошипела она. — Вы все так преданы этой задаче, и все же вы не ближе к ее достижению, чем были, когда я создала тебе подобных. Все четверо Восставших все еще бродят по этой земле, насмехаясь надо мной самим своим существованием.

— Тогда скажи мне, чего ты действительно хочешь. — Отчаяние охватило меня. Мне нужно было освободиться от этой помолвки.

Идун откинулась на спинку своего трона и сорвала яблоко с ветки. Она откусила кусочек, не сводя с меня глаз, когда сок потек по ее нижней губе, а платье расцвело белыми цветами, снова прикрывая обнаженную кожу.

— Докажи свою преданность, — тихо сказала она. — Если ты желаешь настоящей любви, то ты найдешь ее… со временем. Как только докажешь мне, на что способен.

Она щелкнула пальцами, и мое сердце сильно забилось в груди, когда ее сила захлестнула меня. Я поддался вперед, когда что-то потекло по моему телу, сотрясая мою душу так, что казалось, будто она хочет вырваться из моей кожи. Сила, прокатившаяся через меня, сотрясала мои кости, легкие сводило от потребности вдохнуть, мышцы сводило от натиска необузданной энергии.

Я ахнул, вонзая Бурю в землю, используя его, чтобы удержаться в вертикальном положении, чувствуя, что это единственное, что привязывает меня к этой земле, в то время как ее сила ласкала меня, пока волна энергии медленно не схлынула.

— И это все? — Спросил я. — Я не обязан объявлять о своей помолвке с Валентиной?

Идун снова рассмеялась, и буря взревела за пределами нашего теплого кокона. — О, тебе придется пройти через это. Ты скрепишь свою помолвку сегодня же, когда взойдет солнце. Ты хочешь проявить себя, не так ли?

— Но я думал…

Она махнула рукой, заставляя меня замолчать. — Теперь на твоем пути будет много испытаний, Магнар Элиосон, — пообещала она. — И если тебе удастся пройти все испытания, то твоя награда придет к тебе. Настоящая любовь. — Она вздохнула, как будто эта идея понравилась ей на каком-то уровне, хотя я сомневался, что она была способна на такое желание. — Но ты не можешь оступиться. Ты не можешь потерпеть неудачу. Ты покончишь с проклятием вампиров и заберешь дар бессмертия у тех, кому он никогда не должен был достаться. Или ты умрешь, пытаясь это сделать.

Я открыл рот, чтобы ответить, когда молния вспыхнула так ярко, что я был вынужден закрыть глаза. Окружавшее меня тепло исчезло, и ледяной дождь снова обрушился на меня.

Я открыл глаза, и богини уже не было. Я был один под дождем, и у меня не было ничего, кроме надежды, что она сдержит свое обещание. Я должен был следовать своей клятве и покончить с Восставшими. И, возможно, однажды я смогу найти свое счастье взамен.

К тому времени, как я вернулся в лагерь, буря утихла, Тор закончил свое путешествие по небесам, и все, что осталось от его путешествия, — это глубокие лужи и густая грязь между палатками. Полоска солнечного света поднялась над горизонтом, и я наконец смог ясно видеть в разгорающемся свете.

Я не знал, помогло ли мне общение с богиней или нет. Мое положение не улучшилось, но она дала мне надежду, что это возможно. Мне нужно было только пройти все испытания, которые она мне уготовила, и уничтожить Восставших. Тот факт, что наш народ безуспешно пытался сделать это на протяжении сотен лет, не остановит меня. Я всегда был предан делу их поиска и искоренения.

Она сказала, что все четверо все еще ходят среди нас, и это знание вызвало чувство беспокойства в моей груди. Более ста лет не было никаких признаков или сообщений о местонахождении Эрика Ларсена, и мой народ начал верить, что он мертв, надеясь, что кто-нибудь из наших, возможно, прикончил его до того, как погибнуть самим в бою. Если ему удавалось так долго скрываться, то найти его сейчас может оказаться действительно очень сложно. Но я принимаю вызов. Возможно, смерть его предполагаемых братьев и сестры заставит его выйти из подполья.

Люди просыпались и покидали свои палатки, когда солнце начало подниматься на небо. Я сомневался, что сон легко приходил ко многим, пока бушевал шторм.

Когда я приближался к своей палатке, кто-то преградил мне путь, и я тяжело заморгал, когда мой взгляд упал на Валентину. Она была безукоризненно одета в темно-зеленое платье с глубоким вырезом, обнажавшим большую часть груди и оставлявшим обнаженным живот. Я позволил своему взгляду скользнуть по ней, пытаясь оценить ее красоту. Не то чтобы я не видел способа желать ее, как мог бы желать любую красивую женщину. Я просто не чувствовал к ней ничего более сильного. Кроме того, я совсем ее не знал. И она не казалась похожей на воина. А именно этот тип женщин обычно заставлял мою кровь биться быстрее.

— Я искала тебя в твоей палатке. Я подумала, что мы могли бы позавтракать вместе, — сказала она, ее глаза искали на моем лице то, в чем я сомневался, что она найдет. — Я подумала, может быть, мы могли бы немного узнать друг друга, но твой брат не позволил мне войти. Он сказал мне, что тебя там нет.

Я моргнул, переваривая ее слова, в то время как мои мысли были заняты богиней. Джулиус прикрыл меня, хотя какая-то часть меня хотела, чтобы он не утруждал себя этим. Позволил ей увидеть Астрид в моей постели, и… я вздохнул. Это была ничтожная надежда и жестокая мысль. Я сомневался, что Валентина отменила бы помолвку из-за такой мелочи, и, скорее всего, это только усугубило бы мои проблемы.

— Где ты был? — Валентина настаивала, когда я не ответил, с трудом скрывая нахмуренное выражение на лице.

Я оглядел себя. Я был полуодет и насквозь мокрый. Было ясно, что я попал в шторм, и, без сомнения, она задавалась вопросом, не сошел ли я с ума.

— Мне нужно было проветрить голову. Хотя завтрак звучит заманчиво. — Я слабо улыбнулся ей, и ее глаза загорелись. Возможно, я был слишком суров с ней. Я полагал, что она просила об этой судьбе не больше, чем я, просто она, похоже, была более готова принять ее. Возможно, я слишком часто фантазировал о том, какой, по моим представлениям, должна быть любовь для меня. Дикая, хаотичная романтика, которая затронет мою душу. Та, которую я почувствовал бы в своей крови в тот самый момент, когда мы встретились. Именно так отец описал свои чувства при первой встрече с моей матерью, и я предполагал, надеялся, что моя собственная любовь заявит о себе также быстро.

Джулиус появился позади Валентины, и я обратил свое внимание на моего брата, который выглядел не особо удивленным.

— Гулял в шторм, Магнар? — спросил он с понимающей ухмылкой, и я подавил вздох. — Без сомнения, ты всю ночь ворочался в своей постели из-за сегодняшних волнений и едва мог уснуть.

— Что-то в этом роде, — категорически ответил я, отказываясь позволять ему подразнивать меня.

— Я был весьма удивлен, когда пришел искать тебя на рассвете. И обнаружил твою постель… брошенной. — Он многозначительно приподнял бровь, и я понял, что он нашел Астрид именно там, где я ее оставил. Возможно, позволить украденной девушке спать в моей палатке в ночь перед тем, как моя помолвка станет официальной, было не лучшей идеей, которая мне когда-либо приходила в голову. Я догадывался, что в долгу перед Джулиусом за то, что он прикрывал меня.

— Спасибо тебе за заботу, брат. Я как раз собирался позавтракать со своей будущей невестой. Возможно, ты мог бы убедиться, что в моей палатке прибрано, прежде чем я вернусь? — Спросил я, зная, что он поймет мою просьбу позаботиться о том, чтобы Астрид покинула мою постель и ей дали что-нибудь поесть.

— Не сомневаюсь, ты хорошо вознаградишь меня за такую услугу. Оставь мне что-нибудь на завтрак. — Он широко улыбнулся Валентине и повернулся, направляясь к моей палатке. Я знал, что он найдет кого-нибудь, кто вернет Астрид в ее деревню, и она уедет задолго до того, как Валентина вспомнит о ее существовании.

— Твой брат все еще не дал клятву? — спросила она меня, глядя, как он уходит.

— Пока что. Мы планируем, что его пророчество будет озвучено после его шестнадцатилетия, чтобы он мог также принять свой обет пораньше. — Я отвернулся от Джулиуса и повел ее через палатки к костру, который снова разводили после дождя.

— Ты, должно быть, так гордишься тем, что так рано принял свой обет, — выдохнула она, ухватившись за эту тему разговора и положив руку мне на плечо. — Никто никогда не делал этого раньше.

Я удивился, зачем она рассказывает мне то, что я и так знал, но пробормотал что-то в знак согласия.

— Ты часто гуляешь под дождем? — спросила она, и я вспомнил, что она принадлежала к Клану Бури. Возможно, прогулки в такую погоду были обычным делом для ее народа.

— Я искал… ответы, я полагаю. Но богиня была не слишком откровенна.

— Боги часто говорят загадками, — согласилась она. — Ты нашел какую-нибудь ясность?

Я наполовину подумывал рассказать ей о моей встрече с Идун, но сомневался, что она оценит тот факт, что я пошел умолять освободить меня от обещания, которое я должен был ей дать.

— Полагаю, я действительно обрел ясность, — в конце концов согласился я. Теперь я знал, что должен доказать свою преданность богине.

Я должен был сделать это и все остальное, о чем она просила меня, если я когда-нибудь надеялся найти для себя любовь. Итак, я свяжу себя этой помолвкой, но я также намереваюсь последовать совету моей матери. Я не пойду на эту свадьбу, если только меня не принудит к этому другое пророчество или если я каким-то чудом не влюблюсь в девушку, идущую рядом со мной. Я знал, что это был бы самый простой ответ на мою проблему, но, глядя на Валентину, я просто не мог этого увидеть. Она была воплощением уравновешенности и совершенства, льда и камня, в то время как я желал лесного пожара, который бы постоянно преследовал меня.

Я присел на одно из огромных бревен, лежавших вокруг костра, выбрав местечко подальше от тех, кто не принес клятву, пока они готовили завтрак, чтобы мы могли немного побыть наедине. Валентина опустилась рядом со мной, придвинувшись ко мне и устроившись именно так. Все было очень постановочно, и у меня сложилось странное впечатление, что она, возможно, репетировала, сидя так, как сидела: ноги скрещены, чтобы разрез платья немного расходился, позвоночник прямой, а плечи расправлены так, чтобы было видно декольте, заплетенные в косу волосы аккуратно перекинуты через одно плечо. Она наклонила голову под немного неудобным углом, чтобы открыть вид на свою грудь.

Чувство вины шевельнулось у меня внутри. Была ли она просто марионеткой, которую поместили сюда ее собственные старейшины? Неужели кто-то обучил ее искусству того, чем она сейчас занимается?

— Эта помолвка действительно то, чего ты хочешь? — Тихо спросил я ее.

— Конечно, это так, — ответила она, ее темные глаза встретились с моими, в ее взгляде не было ничего, кроме правды, которая вызвала у меня вздох, который мне пришлось подавить. — Разве ты этого не хочешь?

Я не мог заставить свой язык соврать, поэтому вместо этого предложил ей нечто другое. Чушь, которую я нес раз или два, когда надеялся заполучить компанию в своей постели на ночь. — Какой мужчина не возжелал бы такую женщину, как ты? — Я протянул руку, чтобы перекинуть ее косу через плечо, и она улыбнулась. Она была объективно привлекательной, если не сказать больше.

— Я знаю, что сделаю тебя счастливым, Магнар, — выдохнула Валентина.

Прежде чем мой разум смог придумать ответ, она наклонилась вперед и прижалась своими губами к моим. Ее губы были теплыми и твердыми напротив моих собственных, но их жар ничего не зажег в моей душе. Она скользнула руками по моей груди, углубляя поцелуй, и я поцеловал ее в ответ, борясь с желанием отстраниться. Возможно, я был несправедлив к ней. Может быть, я был настолько уверен, что ничего не почувствую к этой незнакомке, что блокировал возможность этого. Но ничто в нас двоих не казалось мне правильным. Поцелуй на моих губах был пресным, мой член решительно не заинтересован. Меня даже не тянуло к ней так, как меня тянуло к другим женщинам до нее. Не было даже желания трахнуть ее. Она просто не подходила мне.

Мой отец прочистил горло где-то рядом, и я взглянул на него, понимая, что мои глаза, черт возьми, даже не были закрыты, что только сделало этот поцелуй еще более неловким, и я воспользовался возможностью освободиться от Валентины.

— Я рад видеть, что вы двое ладите. — Его пристальный взгляд встретился с моим, и я был уверен, что он мог видеть нежелание в моих глазах, его брови чуть нахмурились, но выражение извинения на его лице не было равносильно моему освобождению от этого решения. Он протянул руку и похлопал меня по плечу. — Солнце взошло. Пришло время оформить вашу помолвку официально.

Валентина вскочила на ноги и поспешила мимо костра, чтобы присоединиться к моей матери, которая ждала нас, в ее движениях чувствовалось рвение, которому я был совершенно неспособен соответствовать. Мой отец остановил меня, когда я двинулся следом.

— Я знаю, сейчас тебе кажется, что это неправильно, — пробормотал он. — Но я надеюсь, что со временем ты поймешь, что следование пути, проложенному богами, всегда приводит к лучшему. Твоя жертва будет вознаграждена.

— Я знаю, — ответил я. Идун сама сказала мне об этом. Я должен был принять этот вызов и все, что последует за ним. В конце концов, мне нужно верить, что оно того стоило. Однако это не помогло избавиться от кислинки во рту. — Но я бы хотел, чтобы ты попросил меня о чем-нибудь другом, кроме этого, — добавил я, не в силах скрыть от него правду о своих чувствах. — Единственное, что я хотел бы выбрать для себя в этой жизни, — это жену. Единственная вещь, на которую я надеялся претендовать, и в которой мне теперь отказано.

Отец вздохнул, глядя через огонь на Валентину, его взгляд переместился на мою мать, — его большую любовь. Я знал, что он понимал, в чем отказывает мне, и что он хотел бы, чтобы это было не так.

— Я горжусь тем, как ты справляешься с этим, — медленно произнес он. — В таком юном возрасте тебе пришлось многое взять на себя, и я понимаю, что это тяжелая жертва. Тебе нужно скрепить помолвку сегодня, но твоя мать предложила отложить свадьбу до завершения твоего обучения.

— Правда? — Я посмотрел через огонь на свою мать, которая понимающе улыбнулась мне. Не было установленного срока, сколько времени займет обучение воина, но я соединился с отцом всего неделю назад. По крайней мере, это даст мне год. А скорее всего, и больше.

— Ты бы предпочел это? Как ярлу, решать мне, и если я скажу, что твое обучение должно быть приоритетным, то никто не сможет пойти против меня.

— Я бы так и сделал. — Я практически обмяк от облегчения и потянулся, чтобы схватить его за руку. — Мои тренировки — это единственное, на чем я хочу сосредоточиться в данный момент. Я еще недостаточно изучил себя, чтобы думать о женитьбе и рождении детей…

— Я бы не стал упоминать о внуках при твоей матери, если ты хочешь, чтобы она была на твоей стороне в этом вопросе. Если она подумает, что ситуация принесет ей внуков, перед которыми она сможет заискивать, тогда она будет за то, чтобы подтолкнуть тебя к этому как можно скорее, — усмехнулся он. — Хочу также отметить, что я прекрасно понимаю, что она направляет мою руку в откладывании этого союза.

Я перевел дыхание и улыбнулся с легким смущением. Возможно, позволить моей матери вести эту битву за меня не подобало истребителю, принесшему клятву верности, но мне было все равно. Я бы принял любую помощь, которую мне предложили бы в этом вопросе.

Отец рассмеялся, обнял меня за плечи и увлек вслед за Валентиной на поляну за костром. Всего девять лун назад я опустился на колени в эту грязь и дал обет. Отец согласился обучать меня, и на коже тыльной стороны моей правой руки появился полумесяц, связывающий нас вместе. Сейчас я провел пальцами по этой метке. Тогда это было похоже на свободу, а теперь — на ловушку.

Остальные члены клана собрались вокруг нас, и я заметил, что Джулиус наблюдает за мной с жалостью в глазах. Несмотря на все его поддразнивания, я знал, что он, вероятно, был единственным здесь, кто полностью понимал, чего мне это будет стоить. У нас были мечты, у него и у меня. Мы мечтали о жизни, которую хотели бы обрести после победы над Восставшими. Слишком многие из наших людей, казалось, были счастливы смириться с тем, что их жизни могут сложиться так, что они никогда не узнают, выиграли ли мы эту войну, но не мы. Мы с братом хотели видеть, как это случится, и упиваться нашей победой долгие годы после нее, наслаждаясь всеми благами, которые может предложить жизнь.

Я занял свое место в центре круга, созданного моими людьми, а Валентина встала напротив меня. Восходящее солнце освещало нас, и я почувствовал, как воздух гудит от прикосновения силы, которую я ощутил прошлой ночью. Богиня наблюдала, следя за тем, чтобы я сдержал свое слово. Я бы не стал ее разочаровывать.

Мой отец подошел и встал рядом с нами, подняв мою руку и положив ее на сердце Валентины. Оно сильно билось под моей ладонью, улыбка тронула ее губы, а глаза засияли от предвкушения. Затем он поднял ее руку, тоже положив ее мне на грудь. Мое сердцебиение участилось, но не от волнения. Оно хотело быть свободным, диким зверем, борющимся за то, чтобы разорвать цепи, которые, как оно могло чувствовать, надвигались на него.

— Собравшиеся здесь будут свидетелями соединения ваших душ. Произнесите эти слова, и пусть ваши жизни будут связаны воедино с этого момента, пока смерть не разлучит вас. Это обещание приведет к вашему союзу и рождению благословенных детей. Вы понимаете, какую клятву приносите? — спросил мой отец достаточно громко, чтобы все собравшиеся могли его услышать.

— Да, — твердо ответила Валентина, и я кивнул.

Я знал, что собираюсь сделать, и на сердце у меня было тяжело.

— Валентина из Клана Бури, предъявляешь ли ты права на этого мужчину? — спросил мой отец, и первая из цепей с ее ответом крепко сжала мое бьющееся сердце.

— Я объявляю Магнара Элиосона из Клана Войны своим женихом. Мое сердце принадлежит ему. Моя жизнь принадлежит ему. Мы станем одним целым. — В ее глазах плясало возбуждение, и на мгновение мне показалось, что в них сверкнула молния, сила ее народа пробудилась под ее кожей.

— Магнар из Клана Войны, предъявляешь ли ты права на эту женщину? — спросил мой отец.

Прошла долгая пауза молчания, прежде чем я выдавил обещание изо рта, мой язык боролся со мной, бунтовал до последнего момента, не желая подчиняться словам. — Я объявляю Валентину Торбрук из Клана Бури своей невестой. Мы станем одним целым.

Если кто-то и заметил, что я не отдал ей свое сердце и жизнь, то они не стали говорить об этом. Губы Валентины растянулись в широкой улыбке, и тяжесть силы богини придвинулась ближе к нам. Я чувствовал, как воля Идун обвивается вокруг нас, как веревка, соединяющая наши души.

Под ладонью Валентины на моей коже расцвела боль, и я резко втянул воздух. Валентина тоже ахнула, когда руны начали появляться на коже над ее сердцем, отмечая ее, отмечая нас.

Сила, наконец, иссякла, и я убрал руку, взглянув на свою кожу. Валентина тоже отстранилась и посмотрела на новую отметину, выведенную под моим сердцем. Руны говорили о любви и моей связи с незнакомкой, стоящей напротив меня, привязывая меня к ней физическим, непоколебимым образом, гарантируя, что никто не сможет усомниться в том, кто моя судьба. Это был знак, который носили все обрученные истребители, тот, который будет завершен после нашей свадьбы, и тот, на который я никогда не хотел претендовать, не выбрав для себя самостоятельно.

Меня охватило желание выжечь это клеймо, глаза метнулись к костру и пылающему пламени в его центре. Я сжал челюсти, заставляя себя отвести от него взгляд.

— Готово! — объявил мой отец. — Да начнется пир!

Люди, окружавшие нас, разразились одобрительными возгласами, они бросились вперед, хлопая меня по спине и выкрикивая поздравления. Я заставил себя улыбнуться, отчего у меня заболела челюсть, и позволил им увести меня от моей будущей невесты так незаметно, как только мог, позволив им подвести меня поближе к элю, чтобы я мог утопить свои эмоции в опьянении. Это казалось очевидным поступком.

Я надеялся, что Идун понимает тяжесть жертвы, которую я только что принес ей. И я надеялся, что она намерена сдержать свое слово. Потому что ее обещание было единственным, что поддерживало меня в тот момент, и если она не выполнит свою часть нашей сделки, то и я могу просто нарушить свою клятву богу.