Бессмертный принц

A

ндвари издевался над нами, я был уверен в этом. Любой шанс вернуть жизнь в мое тело таял на моих глазах. Я уже потратил большую часть своей неживой жизни на поиски ответа, но загадка, которую преподнес нам Андвари, сводила с ума.

Мы были прокляты жаждой крови, жить на этой земле как демоны и мучить человечество. И с меня было достаточно. Я нашел самое надежное место в своем сердце и укрылся там. Место, которое нашептывало мне обещание искупления. Моя собственная человеческая смерть была тем, чего я жаждал. Даже той жизни, что была до этого, больше нет.

Жители моих земель звали меня Драугр. Вампир. Я был чудовищем, пирующим кровью. Человек, превратившийся в животное. Из нашей давно забытой деревни остались только мы четверо. Кларисса, Фабиан, Майлз и я. Четыре каменных столпа, которые никогда не рассыплются в прах.

После того, как Андвари бросил нас на произвол судьбы, мы перепробовали все, чтобы вернуть себе человечность. Но независимо от того, как сильно мы пытались сопротивляться зову крови, мы всегда заканчивали тем, что сходили из-за этого с ума, охотились на людей по всей земле, пока нас не стали бояться, а легенды о нас не стали шептать детям в качестве назидания.

В конце концов, Андвари пришел к нам еще раз, найдя нас такими отчаявшимися и сломленными, что мои братья и сестра впитывали каждое его слово. Он научил нас, как обращать людей, создавая больше вампиров, а также как изменять животных и превращать их в живых шпионов. Он призывал нас распространять наше проклятие, и что самое главное, обещал, что в таких действиях может быть спасение, если мы сможем воспринимать наше проклятие как благословение.

Когда Андвари снова оставил нас на произвол судьбы, мы с моей семьей спорили о том, следовать ли его слову. Но, в конце концов, они сломались, а я остался тверд. Я не стал превращать людей и вселять этот ужас в их души.

Фабиан был первым, кто наложил это проклятие на другого, и, начавшись, оно уже не заканчивалось. Кларисса и Майлз пошли по его стопам, и со временем наши разногласия разлучили нас.

Остальные нашли свой образ жизни, что-то, что помогало им оставаться в здравом уме. Они склонились перед жаждой крови и искали в ней власти, ибо каждый человек, которого они обращали, был яростно им предан. Это был еще один аспект нашего проклятия, которого я никогда не предвидел: каждый член моей семьи создавал армию верных слуг, хотя ни один из созданных ими последователей никогда не обладал всей силой, которой обладали мы.

Прошло еще много лет, и мы вчетвером отдалились друг от друга, каждый из нас пошел разными путями, и мы разошлись по всем четырем сторонам наших земель в надежде, что с ростом численности мы будем привлекать к себе меньше внимания.

Но в конце концов, некоторые из моих братьев и сестра начали выставлять напоказ свои способности…

Через сто лет после начала нашего проклятия, на юге нашей родины, Майлз предложил вечную жизнь немногим избранным из тех, кто давал ему кровь. Он вырастил значительную группу благочестивых последователей-людей, которые, по слухам, устраивали бесконечные празднования в его честь, днем и ночью они танцевали, пили и трахали друг друга и вампиров в оргии крови и похоти.

На востоке мужчины и женщины стекались к Клариссе из-за ее красоты и поклонялись ей, считая ее божеством. За ее компанию они охотно отдавали свою кровь, проливая ее на золотом алтаре.

На севере Фабиан использовал своих шпионов-животных, своих Фамильяров, чтобы выискивать уязвимых. Людей, покинувших свои города, одиноких путешественников и изгоев. Он забирал тех, кого не хватятся, чтобы за ним никогда не охотились. Страх смерти Фабиана сделал его самым хитрым из всех нас. Он никогда не вызывал ажиотажа, только обращал людей, которые могли помочь ему получить доступ к большему количеству крови, заключал сделки и разыгрывал трюки, чтобы его имя не стало слишком известным, чтобы никто не пытался его уничтожить.

Все прошедшие годы я оставался на западном побережье своей суровой родины, где раскинувшиеся леса, фьорды и полноводные реки успокаивали меня как ничто другое.

Я перепробовал множество способов найти свое место в этом мире. Образ жизни, который обеспечивал кровь по наименьшей цене. Я даже пытался не убивать ради крови, но иногда голод становился всепоглощающим, и я не мог сдержаться, когда мои жертвы были уже на грани смерти. Теперь я чувствовал тяжесть этих смертей на своей душе, зная, что никогда не смогу исправить то, что натворил. Но, несмотря на все это, я так и не обращал людей, когда они умирали у меня на руках, потому что смерть была подарком перед лицом альтернативы. Стать таким, как я, означало навсегда запятнать свою душу, гарантировать, что ты никогда не войдешь в Валгаллу, великий зал мертвых или место вечного упокоения в Хельхейме. Это была не та судьба, которую я бы у кого-нибудь украл, и я часто завидовал им, что они попадали туда.

Прошло несколько недель после моего последнего кормления. Я забрел слишком далеко вглубь страны, бродил по старым лесам, молился богам, пытаясь получить ответы на вопросы о своем проклятии.

Мои шаги не производили шума, когда я пересекал покрытую мхом землю, следуя по протоптанной тропинке, которой когда-то пользовались торговцы. Но они давно ушли из этих мест. Они верили, что оно проклято, и я полагал, что являюсь доказательством этого.

Что ты хочешь, чтобы я сделал, чтобы положить этому конец? Я сделаю это, Андвари.

Ответа на мои мысли не последовало. Иногда бог говорил со мной шепотом между камнями, из блестящих луж и стоячей воды. Он был вездесущ, но всегда ускользал от меня.

Я подошел к неподвижному водоему между пятью деревьями на поляне в самом центре леса, и лунный свет осветил клубящийся между ветвями туман. Под пологом вода казалась зеленой, а бассейн был сложен из нескольких валунов в точный круг, неестественный в своем совершенстве. Я давно обнаружил это место. Ветер едва шевелил воздух здесь, атмосфера была более плотной, а лес, казалось, затаил дыхание.

Андвари был рядом.

— Расскажи мне еще раз. — Я присел на валун, согнувшись, и посмотрел вниз на стеклянную поверхность бассейна. Несмотря на глянцевый блеск воды, в ней не было отражения — сила этого места была создана богами.

Одинокий золотой лист упал с ветки наверху, по спирали спустился и приземлился в бассейне, тишина была такой пронзительной, что я почувствовал себя единственным существом в мире. По мере того, как вокруг листа расходилась рябь, вода менялась, пока не появилось мое отражение. Андвари всегда говорил со мной таким образом, моими собственными устами. Возможно, это был способ помучить меня.

Мое отражение пошевелилось, а я нет. Оно подползло ближе к валуну, в то время как я оставался совершенно неподвижным.

— Назови свое имя, — промурлыкал Андвари моим собственным голосом.

— Эрик Ларсен, — выдохнул я.

— Однажды тебя будут звать по-другому, — ответил он.

— Почему? — Спросил я, мой язык был сухим, как пепел, во рту.

— Тебя ждет большое путешествие в будущем, — сказал он, склонив голову набок, и его губы растянулись в насмешливой улыбке.

— Скажи мне, как снять проклятие. Расскажи мне еще раз, — взмолился я.

Андвари потянулся к поверхности воды, и лист начал медленно вращаться.

— Рожденный воином, но ставший монстром,

Изменит судьбы порабощенных душ.

Восстанут близнецы солнца и луны,

Когда человек проживет тысячу жизней.

Золотой круг соединит две души,

И уплаченный долг исправит старые ошибки.

На святой горе земля исцелится,

Тогда мертвые оживут, и проклятие исчезнет.

Я пытался найти новый смысл в этих словах, но так и не смог найти ответа. — Пожалуйста, расскажи мне больше. Скажи мне, что это значит.

Андвари хихикнул, и ветви зашевелились надо мной на ветру. — Время теперь твой друг. У тебя есть много лет, чтобы расшифровать смысл этих слов.

— Я не хочу так жить! — Я подобрал камень у своих ног и бросил его в бассейн.

Ни всплеска, ни ряби. Камень опустился на дно, и Андвари с удивлением разглядывал его.

— У тебя нет выбора, — сказал он.

Я размышлял над пророчеством, как и много раз до этого, но понял только одну его часть. — Святая гора — это Хельгафьель. Место загробной жизни. Я и моя семья уже искали его. Мы нашли сокровище, которое наши матери и отцы украли у тебя. Ты знаешь, где оно. Разве этого недостаточно, чтобы оплатить наш долг?

Андвари откинулся на валун, рассматривая меня из глубины пруда. — Это только часть всего, Драугр…

Я провел рукой по волосам. Я устал и был очень, очень голоден. Этот лес сводил меня с ума; одиночество, тишина. Иногда я боялся, что однажды сяду, прислонившись к дереву, и больше никогда не встану.

— Кровь насытит тебя, — прошептал Андвари. — Тебе нужно только найти ее.

— Проклятие… оно говорит о долге, — сказал я, отказываясь признавать его слова. Он, как всегда, попытается сбить меня с пути истинного. Я должен был найти ответ на его загадку. — Если я заплачу голодом, снимет ли это проклятие?

Улыбка растянула губы Андвари. — Ты веришь, что это ответ?

— Я не знаю. — Я потер горло, боль там становилась невыносимой.

Если Андвари хотел страданий, возможно, это было решением. Возможно, этого было бы достаточно, чтобы вернуть жизнь в мое тело, если я откажусь поддаваться побуждениям проклятия.

— Ты сойдешь с ума от голода, — сказал Андвари сладким, как мед, голосом. — Это высокая цена, Эрик Ларсен. Ты сломаешься. Ты сдашься. Ты не протянешь и года, прежде чем жажда заставит тебя действовать.

— Я сильнее, чем ты думаешь, — прорычал я, теряя терпение. — Если это цена, я ее заплачу.

Отражение Андвари начало исчезать, и я понял, что он предоставляет мне самому принимать решение по этому вопросу. Действительно ли это был мой ответ? Может ли это быть тем долгом, о котором говорилось в пророчестве?

Когда вода снова превратилась в блестящий темно-зеленый бассейн, мое решение было принято.

Был только один способ не дать мне сломаться. Я бы нашел место, в котором мог бы запечатать себя и лишить возможности подчиниться проклятию.

Я бы заплатил свой долг. И молился, чтобы мое сердце снова забилось человеческой жизнью.

Я отправился на север, чтобы поговорить с Фабианом. Моим братом. По крайней мере, так мы теперь себя называли. Наши настоящие семьи были давно мертвы из-за нас самих, поэтому вместо этого мы объединились как братья и сестра. Но это никак не облегчило боль от потери моей настоящей сестры, воспоминания о том, как она умерла у меня на руках, все еще были ночным кошмаром, который часто посещал меня.

Дни слились воедино. Ночь и день были едва различимы. В это время года из-за темных облаков едва пробивался рассвет, и чем дальше я продвигался на север, тем больше мне встречалось снега. Его ледяное прикосновение было ничем по сравнению с моим ледяным телом, и это было не большим бременем, чем извилистые лесные тропы.

Теперь, когда я стоял в густой тени дуба, большая коричневая сова села на ветку у меня над головой.

Он что-то прокричал мне, и я наклонил голову, чтобы посмотреть на него. Он примостился на ветке, и я понял, что это Хеймдалль, любимый Фамильяр Фабиана. Опустившись на землю, я сел спиной к дереву и стал ждать, когда он придет.

Наступила темнота, и по земле разлилась тишина: животные улеглись спать, а я бодрствовал, затаившись в ночи. Через некоторое время подул восточный ветер, и я уловил в воздухе запах крови. Я провел языком по клыкам, голод во мне требовал утоления.

Я закрыл глаза, прогоняя желание, и клыки заныли от желания пронзить мягкую плоть.

Я не буду монстром, каким меня сделал Андвари.

Кровь приближалась все ближе, — группа из пяти человек, возможно. Их запах был каким-то знакомым, но боль в основании моего черепа заглушала любой шанс понять, почему.

Они приближались бесшумно. Слишком тихо для людей, понял я.

Мои чувства обострились, и я встал, вглядываясь в темноту вокруг. У меня было острое зрение, и ночью я видел так же хорошо, как и днем. Лес у подножия холма скрывал их, но я знал, что они там. Я чувствовал их запах на ветру.

Резкий шум заставил меня отшатнуться в сторону, и стрела вонзилась в дуб позади меня. Я зарычал, когда группа вырвалась из-за деревьев и бросилась вверх по холму, одетая в боевую кожу.

Истребители.

Я был неосторожен во время своего путешествия сюда и не проверил, нет ли за мной слежки. Прошли месяцы с тех пор, как я в последний раз сталкивался с такими, как они. Они были местью Идун нам за преступление Андвари против нее. Мужчины и женщины, наделенные силой сражаться с нами. Итак, для меня они были врагами. Врагами, которых я не выбирал, но все равно был проклят. Их предки когда-то были двоюродными братьями моей родни, и я был желанным гостем в их чертогах. Теперь все, что они видели во мне, было монстром, созданным Андвари.

Проливать их кровь было опасно, но я был слишком голоден, чтобы заглушить эту потребность, когда они быстро побежали в мою сторону, принося мне пищу, которой я жаждал.

В тот момент я почувствовал слабость. И когда они с боевыми кличами и обнаженными мечами взобрались на заснеженный холм, я понял, что проклятие вот-вот снова настигнет меня.

— Остановитесь! — Я взревел, но они не остановились.

Две женщины и трое мужчин.

Первым ко мне приблизился мужчина, совсем юноша, которому едва минуло двадцать лет.

Он сделал выпад своим мечом, и я сместился в сторону, схватив его за запястье и развернув его, пытаясь сломать кость. Он с вызовом взревел, ударив меня ногой в грудь со своей божественной силой, и я отшатнулся, обнажая клыки. Он был силен, но ни одно существо на этой земле не было сильнее меня, и с жаждой крови, бушевавшей в моем черепе, и звуком их колотящихся сердец вокруг меня, я погрузился в хаос.

Я столкнулся с мужчиной, когда он нанес мне еще один удар своим мечом, и я едва избежал удара на огромной скорости, подкрадываясь к нему сзади и нанося жестокий удар в позвоночник. Он рухнул на колени с криком агонии, затем перекатился и ударил лезвием по моим ногам, лезвие рассекло мне бедро, прежде чем я успел нанести резкий удар ногой по его голове, от которого он упал неподвижно. Ожог от этого лезвия заставил меня зарычать, кровь, смачивающая мою ногу, говорила о том, что я только что заработал свежий шрам.

Второй истребитель налетел на меня сзади, и я отбросил его назад, ударив локтем в нос, когда он попытался вогнать кинжал мне в спину. Он упал на землю, а я повернулся к нему, схватил его за горло и поднял вверх, когда он выпустил из рук свое оружие.

Меч со звоном рассек воздух справа от меня, и я отскочил в сторону с новой скоростью, пропустив смертельный удар, когда трое других истребителей бросились на меня.

Тот, кого я держал, извивался и бился, потянувшись за другим клинком у своего бедра, и яростным усилием я сломал ему шею, швырнув его в снег, пока его сородичи кричали в ужасе от того, что я сделал.

Все трое одновременно набросились на меня, и жгучая боль пронзила мой бок, когда лезвие истребителя коснулось моей кожи. Женщина, которой он принадлежал, сражалась с мастерством, превосходящим всех остальных, и я вырвался из рук двух других истребителей, когда бросился на нее, схватив ее волосы в кулак. Она отсекла их своим лезвием, оставив прядь светлых волос в моей руке, когда нанесла еще один удар.

Я выругался, отскакивая в сторону, лезвие скользнуло по моему бедру и обожгло, как огонь. Я бросился на нее со всей силы, отбросив ее от себя, и она рухнула на землю, ее голова ударилась о камень, и вздох потрясения слетел с ее губ.

Пролилась кровь, и безумие усилилось, когда я почувствовал ее вкус в воздухе.

Девушка похожей внешности закричала, увидев, что я сделал с другой женщиной. Но это не имело значения, потому что она была моей следующей жертвой. Она сражалась с яростью и сердцем, но вскоре ее тело обмякло в моих руках, когда последний мужчина схватил меня сзади за шею, приставив свой меч к моему горлу. Прежде чем он соприкоснулся с кожей, я ударил его головой в лицо, повалив нас обоих на землю.

Я ничего не чувствовал. Я был никем.

Я перекатился на него и впился клыками в его горло, чтобы выпить то, чего я так отчаянно жаждал, насыщая злобного зверя, который поселился в моем теле. Истребитель царапался, его меч упал на землю и затерялся в холодных глубинах снега.

Белый мир вокруг меня покраснел. Монстр во мне питался до тех пор, пока не насытился.

Кровь пропитала мое тело и потекла по подбородку, когда я выплюнул остатки своего напитка. Меня мало заботила их потеря, но больше всего я заботился о своей бессмертной душе. Душе, теперь снова запятнанной кровью.

— Брат!

Я обернулся и увидел Фабиана, который мчался ко мне вверх по холму. Через мгновение он оказался рядом со мной, схватил за руку и поднял на ноги.

— Я услышал драку и примчался так быстро, как только смог, — сказал он, встряхивая меня, когда я не ответил.

Боль в спине стала острее, и я зажал самую глубокую рану, которую получил, пока мое тело пыталось исцелиться от порезов этих благословенных клинков.

Я посмотрел вниз на окружающие нас тела в снегу, жалея, что не остался на побережье и не нашел пещеру, чтобы запереться там. Но мне нужно было рассказать кому-нибудь о своем плане. Если меня обратят обратно в человека, я должен был убедиться, что кто-нибудь сможет меня выпустить.

— Фабиан, — прошептал я, встретившись с его темным взглядом. — Возможно, я нашел способ снять проклятие.

Его ржавые глаза пристально оглядели меня. — Это правда?

— Я хочу избавиться от этого голода, изгнав его из себя. — Я зашипел сквозь зубы от боли в теле. Постепенно она ослабевала. Но это займет некоторое время. Клинки истребителей были совсем не похожи на человеческие. Они были созданы, чтобы причинять нам боль, и наполнены силой самой Идун.

— Ты говоришь, что ответ — кровь. — Фабиан улыбнулся, опускаясь на колени и впиваясь клыками в одну из протестующе застонавших женщин, истребительница все еще едва цеплялась за жизнь.

Я с холодной отстраненностью наблюдал, как он высасывает из нее остатки жизни, желая что-нибудь почувствовать. Что угодно. Но кровавое безумие, в котором я был потерян, только подарило мне такой кайф, который не могло дать ничто другое. Позже придет чувство вины.

— Я не хочу быть таким вечно, — сказал я ему, когда он встал рядом со мной, и в его взгляде мелькнуло удовлетворение.

— Пойдем, побудь со мной немного, Эрик. Ты можешь примириться со своей жаждой крови. В этом не должно быть вины. Я убираю слабых, это не преступление в нашем мире. Горожане будут нам благодарны.

— Фабиан… — Я резко покачал головой. — Мое решение принято. Я запрусь в пещере. Я хочу, чтобы ты меня охранял. Присматривал за моим склепом, пока боги не вернут жизнь в мое тело.

Он обнял меня за плечи, ведя вниз по склону, когда начали падать снежинки, порхая в воздухе вокруг нас. — Ты слишком строг к себе. Не будь дураком. Ты сойдешь с ума от голода.

— Возможно, но Андвари будет наблюдать, Фабиан. Это может быть тем долгом, о котором он говорил в пророчестве.

Фабиан вздохнул. — Я вижу, ты принял решение.

— Так и есть. Ты мне поможешь?

Он схватил меня за руку. — Конечно, брат. Я сделаю, как ты просишь.

— Это могло бы вернуть и твою жизнь, — сказал я. — Возможно, это будет достаточной платой за всех нас.

Фабиан стиснул зубы. — Возможно, — пробормотал он, отводя взгляд.

Мы прошли несколько миль, углубляясь в лес, пока не вышли к краю большой пещеры, расположенной на изгибе реки.

— Ты уверен насчет этого? — Спросил Фабиан. — По крайней мере, сначала проведи со мной вечер.

Я покачал головой. — Сейчас, Фабиан. Это не может ждать ни дня. Мое покаяние должно начаться до того, как от моей руки произойдет еще больше смертей.

Я начал собирать большие камни, возводя стену перед пещерой и не обращая внимания на колющую боль от порезов по всему телу. Фабиан присоединился ко мне, помогая возводить стену, которая могла бы удерживать меня в этом месте до тех пор, пока Андвари не сочтет мои страдания достаточными.

Было почти утро, когда в стене осталось только небольшое отверстие, достаточно большое, чтобы я мог через него пролезть.

Я шагнул к нему, и Фабиан взял меня за руку. — Не делай этого, брат.

Я обхватил его сзади за шею и притянул в объятия, наши семейные узы вспыхнули между нами. — Позволь мне заплатить этот долг. Не отказывай мне в этом.

Он вздохнул, отпуская меня и жестом приглашая войти внутрь. — Делай, как должен.

— Навещай меня каждую неделю, — попросил я, и он натянуто кивнул.

Я пролез через узкое пространство, морщась, когда моя кожа натянулась на ранах. Я упал в сырую пещеру за стеной, и страх замерцал на краешках моей души, но я не позволил ему овладеть мной. Я был рожден воином. И я умру таким же. Но не раньше, чем мое человеческое тело будет восстановлено.

— Фабиан! — Я позвал его из-за стены. — Не выпускай меня, пока я не стану человеком. Позволь мне прозябать здесь, пока долг не будет выплачен.

— Это безумие, Эрик, — прорычал он. — Я отпущу тебя в тот момент, когда это станет невыносимым.

— Даже если я буду умолять, не выпускай меня, — потребовал я. — Если ты любишь меня, ты сделаешь то, о чем я прошу. Я требую этого от тебя как от своего брата. Моей родни. Пожалуйста, Фабиан.

Он замолчал так надолго, что я подумал, что он, возможно, оставил меня, но потом он начал заделывать отверстие камнями и продолжал, пока оно не была плотно закрыто, удерживая меня внутри в одиночестве.

Я опустился на камень в абсолютной темноте.

И здесь я должен ждать.

Д

еревья окружали меня, клубясь, как туман. Темнота окутала мир и заставила меня прищуриться, пытаясь найти что-нибудь твердое, на чем можно было бы сосредоточиться.

В поле зрения появилась фигура в странном одеянии, похожая на воина из одной из папиных историй. Высокий и озорной, с копной темных волос.

Мир содрогнулся еще раз, и он внезапно оказался ближе. Его глаза сияли, как расплавленное золото, и мое сердце сжалось от боли и тоски по его прикосновениям.

Мир задрожал вокруг меня, и внезапно я оказалась верхом на лошади, раскачивающейся из стороны в сторону. Холмы расстилались передо мной, переходя в луга и деревья.

Солнце согревало мои щеки, а ветер играл моими волосами.

Руки сжались вокруг моей талии, и я посмотрела вниз, обнаружив, что руки незнакомца крепко обнимают меня.

Голос заполнил мой разум, такой же знакомый, как мой собственный. Голос Келли.

— Я иду за тобой.

Прохладная ладонь на моей щеке разбудила меня, и я дернулась назад, полностью проснувшись, подумав о Вульфе, но обнаружила Эрика, присевшего перед бархатным креслом, в котором я свернулась калачиком.

Он убрал руку, улыбнувшись мне, его пепельные глаза были теплее, чем обычно. — Добрый вечер, бунтарка.

Вечер? Я проспала весь день? Срань господня.

Мой разум кружился от паутины снов, которые пронеслись через мою голову: о путешествии бок о бок с воином, о грубых прикосновениях его рук. Это казалось таким чертовски реальным…

— Что на самом деле произошло с Фабианом? Куда он делся? — спросил он.

— У него были какие-то дела в городе. Очевидно, умер канцлер, — сказала я.

Глаза Эрика заблестели. — А, в этом есть смысл.

Я нахмурилась, когда он отошел, затем присел на кровать напротив меня. На нем все еще был темно-синий костюм, в котором он был с Брианной, безупречный, как всегда, его темные волосы были уложены так идеально, что я задалась вопросом, может ли он когда-нибудь выглядеть растрепанным.

— А тебя это не беспокоит? — Спросила я.

— Нет. — Он пожал плечами. — Это я приказал его убить. — Он мрачно ухмыльнулся, и мое сердцебиение участилось.

— Почему?

Эрик откинулся на матрас и лег на него, не отвечая.

Я встала с кресла, прошла вперед и осторожно села рядом с ним, выражение его лица было непринужденным, как будто убийство кого-то было для него совершенно обычным делом.

— Если ты сказал мне об этом, то мог бы также сказать почему, — настаивала я.

Его взгляд сузился, и он потянулся назад, чтобы подложить одну руку под голову, в результате чего его пиджак распахнулся, открывая плоскость мускулистого тела под белой рубашкой. — Канцлер Торин слишком долго совал нос в мои дела. Я решил, что пришло время навсегда убрать его нос куда подальше. Кроме того, он не единственный, кого убили в последнее время. На моих союзников нападают, так что я имею право нанести ответный удар.

У меня пересохло во рту, когда я восприняла эту информацию. Было странно знать, что у вампиров были свои собственные распри и они даже были готовы убить друг друга. Я не знала, как много я могла спросить, и еще меньше была уверена, что Эрик даст мне какие-либо ответы.

— Твои союзники? — Я нахмурилась.

— Те, кого я обратил, — сказал он. — Существует определенная преданность, которая формируется между вампиром и его новым созданием.

Я сморщила нос. — Что ж, я добавлю это к длинному списку причин, по которым я никогда не хочу становиться одной из вас.

Эрик схватил меня за руку и потащил к себе, а у меня в легких перехватило дыхание, когда он перевернулся на бок, его взгляд уперся прямо в меня. — Такая болтливая сегодня.

Мое сердце бешено заколотилось, когда он поднял ладонь и убрал прядь волос с моего лица, и по какой-то причине я не оттолкнула его. Его кипарисовый аромат был подобен наркотику, на который я подсела, но у меня всегда была сильная воля, и я была полна решимости не впадать в зависимость. Особенно с кровососом, который привязал меня к этой самой кровати и объявил своей пленницей.

Мои мысли пришли в порядок, и я задала свой следующий вопрос, пока он все еще был в настроении поделиться со мной информацией. — Ты сам убил его?

Вампиры в любом случае были холодными, неживыми существами, так что я не была уверена, что это делает Эрика убийцей.

Он рассмеялся. — Конечно, нет. В наши дни у меня есть люди для этого.

В комнате повисла долгая тишина, и я решила, что лучше не переходить к вопросу о том, скольких людей он, возможно, убил за свою жизнь, потому что было ясно, что он не возражает против кровопролития. — Это из-за Фолкнера? Ты выяснил, кто его убил?

— Да. И нет, я не выяснил. Во всяком случае, не конкретно, — прорычал Эрик, темнота наполнила его глаза, открывая живущее там смертоносное существо. — Я уверен, что за этим стоял Фабиан. Я обратил Фолкнера. Он был верен мне и никому другому. — Он сжал челюсть, наблюдая за мной, как будто раздумывая, продолжать ли. — Фолкнер выполнял для меня кое-какую работу, собирая информацию о людях Фабиана. Я подозреваю, что мой брат узнал об этом и решил отправить мне сообщение. У меня, по крайней мере, хватило вежливости быстро покончить с жизнью Торина. То, как был убит Фолкнер.… ясно, что Фабиан хотел, чтобы он страдал.

Я вздрогнула. Я почувствовала что-то по-настоящему темное в Фабиане и была далека от того, чтобы доверять ему или любому из монстров в этом месте.

Папа как-то сказал: «Человек, который доверяет вампиру, — дурак. А дурак в этом мире в конце концов станет мертвым дураком».

Если бы он мог увидеть меня сейчас, лежащую на кровати с одним из них, он был бы в ужасе.

Мой живот покалывало от чувства вины, и я заставила себя выпрямиться, напоминая себе обо всем, что Эрик делал до этого момента. Я была всего лишь его маленьким человеческим доверенным лицом и пешкой в его следующей игре против брата. Это была политическая, варварская игра, и я не хотела принимать в ней никакого участия, не в последнюю очередь потому, что если Эрик был прав насчет того, что Фабиан послал кого-то убить его человека, то и моя смерть могла быть на волоске, если Фабиан когда-нибудь заподозрит, что я работаю на его брата.

Я двинулась, чтобы встать, но Эрик поймал меня за запястье, и я удивленно обернулась, когда он сел рядом со мной. — Ты ведь не передумала насчет нашего плана, бунтарка?

— Ты уже освободил моего отца? — Резко спросила я.

— Я сделаю это, когда ты выполнишь свою часть сделки.

— Так ты продолжаешь говорить. Но я подыгрывала тебе снова и снова, и ты не сделал ничего, чтобы убедить меня, что сдержишь свое слово. — Я попыталась вырвать свою руку из его хватки, но он не отпустил.

— Что с тобой происходит? — прорычал он.

— Я же только что сказала тебе, — прошипела я.

— Нет, дело не только в этом. Что-то тебя встревожило.

У меня перехватило дыхание, я подумала о Вульфе и удивилась, как, черт возьми, Эрик смог понять, что я взволнована. Я считала, что у меня довольно серьезное лицо, но он явно почувствовал во мне изменения.

— Это Фабиан? Он что-то натворил? — он зарычал.

— Нет.

— Тогда в чем дело? — потребовал он ответа, его пальцы до боли сжали мое запястье.

— Ты делаешь мне больно, — выдохнула я, и он опустил взгляд на свою руку на моей коже, отпустил и уставился на красные отметины, которые он там оставил.

— Ты такая чертовски хрупкая, — пробормотал он, нахмурив брови.

— Я человек.

— Я прекрасно понимаю. — Его взгляд на долю секунды переместился на мою шею, затем он вскочил на ноги, проводя рукой по лицу. — Фабиан тебе что-то сказал? Он пытался настроить тебя против меня? Потому что, если ты посмеешь предать меня…

Он резко обернулся, и я в гневе вскочила на ноги, встав перед ним. — Моя семья на кону. Я бы ни за что не стала рисковать их жизнями.

— Тогда доверься мне, — яростно сказал он. — Я уже позаботился о том, чтобы твою сестру доставили сюда, как только она будет схвачена, и я выполню остальную часть своего обещания, как только ты выполнишь свое. В тот момент, когда твой отец покинет «Банк Крови», у тебя будет гораздо меньше причин выполнять мои приказы.

— Ты всегда можешь освободить его и вернуть, как только моя часть будет выполнена, — с горечью предложила я.

— Это не так просто. Твой отец нарушил закон, поэтому его освобождение должно быть произведено надлежащим образом, деликатно. Не говоря уже о том, что, если Фабиан пронюхает, что я нарушаю его законы, у него, скорее всего, возникнут подозрения.

— И сколько мне еще ждать? Я могу попытаться шпионить за Фабианом, я могу делать все, о чем ты просишь, но чем это закончится? Когда ты посчитаешь, что моя роль выполнена?

— Когда ты выйдешь за него замуж, — сказал он суровым тоном, который пробрал меня до костей.

Воцарилась тишина, и на его челюсти задвигались желваки, когда он наблюдал за развитием моей реакции. Я натянуто кивнула, чувствуя, как прутья моей клетки снова смыкаются, и эта участь неизбежна.

Он сделал шаг ко мне, его поведение внезапно смягчилось. — Это всего лишь политика.

Я не смотрела на него, скрестив руки на груди, понимая, как глубоко я убедила себя, что до этого не должно было дойти. Но Эрик не предлагал мне уйти из этой жизни, мы так не договаривались. Брак — это одно, но кульминацией должно было стать нечто гораздо худшее. Обращение. Это была судьба, которой я собиралась найти способ избежать, несмотря ни на что.

— Прекрасно, — пробормотала я.

Он провел пальцем по моему подбородку, приподнимая мою голову, чтобы я посмотрела на него. — Я защищу тебя от него. Если он что-нибудь заподозрит или причинит тебе боль, ты должна сказать мне.

— И зачем тебе это делать? — Я усмехнулась.

— Потому что я привел тебя сюда и дал клятву оберегать тебя. Эта клятва останется в силе, даже когда ты станешь его по закону. Я ее не забуду.

— Как благородно. — Я цокнула языком. — Подвергнуть меня опасности, а потом пообещать защитить меня от нее.

— Я думал, что все это будет проще, — признался он, нахмурившись. — Я не ожидал… — он замолчал.

— Чего? — Я надавила на него, и в пространстве между нами поднялся жар.

— Ничего, — натянуто ответил он. — Весь этот ритуал просто морочит мне голову.

— Не тебе приходится терпеть компанию монстров, жить с воспоминанием о том, как один из них меня поцеловал, — сказала я, желая причинить ему боль после всего, что он мне сделал, и его черты исказились от гнева.

— Уверяю тебя, у меня больше нет желания предъявлять права на твой ненавистный ротик, бунтарка. Я провел свой день с женщиной, гораздо более покладистой, чем ты, и ее поцелуи были намного слаще твоих. В конце концов, я почти испытываю искушение жениться.

Мои легкие перестали пропускать воздух, а ярость пробралась сквозь кожу, выйдя за пределы разумного. Я даже не знала, почему эти слова причинили такую боль, но они каким-то образом разорвали меня на части и оставили во мне боль.

Я вся вспыхнула от его слов, смущенная и сердитая, обиженная и взбешенная на себя за то, что отреагировала на его ядовитую речь. Я ненавидела его. Из глубин моего существа до краев земли. Я чертовски ненавидела его.

Мои щеки выдавали меня, становясь все более алыми с каждой секундой.

Эрик начал смеяться, чувствуя все это, от прилива моей крови до бешеного стука моего сердца.

— Значит, тебе не все равно, — сказал он, и в его глазах блеснула победа.

Я стиснула зубы и прокляла себя за то, что так отреагировала.

— Зачем ты меня поцеловал, придурок? — Выпалила я, чувствуя себя игрушкой, которую заставляют танцевать для его развлечения.

Он наклонил голову, чтобы посмотреть на меня, веселье все еще отражалось на его лице. — Зачем ты поцеловала меня в ответ?

Я уставилась на него, не зная, что ответить, и презирая себя за это. Может быть, я была пьяна от каких-то вампирских феромонов, которые он выделял, но я знала, что это была просто ложь, в которой я пыталась убедить себя. Правда была в том, что я поцеловала его в ответ, потому что мне казалось невозможным не поцеловать его. Как будто весь хаос в мире внезапно стало немного легче переносить. Потому что по причинам, которые выходили за рамки всякого здравого смысла, поцелуй с одним из монстров, которые преследовали меня всю мою жизнь, был подобен тому, как будто облака расступились и впустили солнечный свет. Всего на мгновение я украла что-то дикое и свободное в том поцелуе, и я не чувствовала себя бессмысленным существом. Я чувствовала себя замеченной, желанной и вожделенной. Но почему именно мой похититель заставил меня так себя чувствовать?

Я не позволила ничему из этого отразиться на моем лице. И, учитывая его насмешливый тон, я позволила холодному фронту окутать себя и произнесла слова, которые, как я надеялась, могли ранить его так же, как он ранил меня. — Ты создан, чтобы заманить меня. Я не знала, что у меня на уме. Ты действительно думаешь, что я захотела бы поцеловать тебя, если бы у меня был выбор?

Его челюсть напряглась. — Я все равно только хотел поставить галочку в своем списке дел.

— Что такое — список дел? — Мои глаза сузились.

— Это нечто для людей, у которых есть надежды и мечты. Знаешь, например, пункт номер один в твоем списке был бы вывести из себя королевского вампира. Кстати, можешь поставить большую галочку рядом с ним.

Я сердито посмотрела на него. — Давай вернемся к настоящей проблеме.

— Какой именно? — холодно спросил он.

— Что ты никогда больше не будешь целовать меня, Эрик.

Он отрывисто рассмеялся, раздражая меня еще больше. — Могу я добавить подпункт об исключении из этого устного контракта?

— Какой например?

— Что ж… я обещаю больше не целовать тебя, если ты меня об этом не попросишь. Как тебе это?

— Ха, — фыркнула я. — Согласна, потому что этого никогда не случится.

Он ухмыльнулся, как будто знал лучше. — Если бы я действительно попытался ухаживать за тобой как следует, ты бы умоляла меня поцеловать тебя в считанные минуты. Это было бы так ничтожно легко, что мне уже скучно от одной только перспективы.

— Ты такой самонадеянный, — прорычала я.

— Нет, я просто констатирую факты. Ты уже так возбуждена; если бы я действительно захотел, то мог бы уложить тебя на эту кровать, зарывшись лицом между твоих бедер, меньше чем за две минуты. И ты бы восхваляла мой язык с каждым прикосновением к твоему нуждающемуся клитору.

— Пошел ты. — Однако мой клитор предал меня, запульсировав при мысли о том, что он может сделать это со мной. Но мой разум хорошо контролировал ситуацию, и я ни за что не позволила бы этому случиться.

— Я устал от этого спора, — протянул он. — Ты собираешься остаться здесь на всю ночь? Фабиан ждет тебя в столовой уже почти час.

Мои губы приоткрылись от его слов. — Почему ты мне не сказал? — Последнее, что я хотела сделать, это разозлить Фабиана, вампира, ответственного за тысячи злодеяний. Кто знал, как он отреагирует, если я слишком сильно переступлю черту? И разве я не должна была угождать ему ради гребаных планов Эрика?

Эрик пожал плечами. — Я только что сказал.

— Боже, какой же ты осел. — Я поспешила к шкафу, схватила с вешалки темно-розовое платье и побежала в ванную, чтобы переодеться.

Я надела платье, имевшее рукава с открытыми плечами и расходящееся внизу веером в виде блестящего хвоста.

— Заставив Фабиана ждать, ты только заведешь его, — крикнул мне Эрик через дверь, и она едва не врезалась в него, когда я вышла из ванны. Жаль, что она промахнулась. — И как бы я ни был противен себе за то, что участвую в этом, я также знаю, что это необходимо для того, чтобы он влюбился в тебя.

Он схватил меня за руку, заставляя крутануться перед ним, пока рассматривал мое платье, его серые глаза были полны огня. — Сносно.

Он отпустил мои пальцы, и я оглядела его с ног до головы, как он это сделал со мной. — Приемлемо.

Он прикусил внутреннюю сторону щеки. — Ты можешь быть довольно забавной для мешка с кровью. А теперь пойдем. — Он взял меня за руку и повел к двери. — Давай не будем заставлять твоего спутника ждать еще дольше.

Я попыталась возразить, но мое правое предплечье внезапно обожгла боль, и я ахнула, потирая то самое место, на которое раньше смотрел Вульф. Какого хрена…

Эрик проследил за моим взглядом, и я быстро опустила руку, прикусив язык.

— В чем дело? — спросил он.

— Ничего, — быстро соврала я. — Просто электрический разряд.

Он поднял брови, но больше не задавал вопросов. Я не знала, что, черт возьми, случилось с моей рукой, но рассказывать об этом Эрику было ужасной идеей. Это могло привести к упоминанию Вульфа, и, если бы я это сделала, генерал позаботился бы о том, чтобы Келли не прибыла в замок целой и невредимой. И я не собиралась делать ничего, что подвергло бы ее опасности.

Мы спустились по лестнице в столовую, где я ужинала в первый вечер. Вместо того, чтобы оставить меня одну, Эрик открыл дверь и провел меня внутрь, держа меня ближе, чем было действительно удобно.

Большой стол был вынесен из комнаты, и вместо него по всему пространству были расставлены четыре стола. Кларисса сидела напротив Хэнка, его темные глаза метнулись ко мне, когда я подошла. Напротив них сидел Майлз, выглядевший сияющим в белой рубашке, а его гладкие светлые локоны были идеально уложены на макушке. Он сидел с Пейдж, которая выглядела сногсшибательно в небесно-голубом платье, облегавшем ее изгибы, а за ними Брианна в одиночестве сидела за столиком, проводя пальцами по своим темным волосам. За последним столом сидел Фабиан. Он не выглядел сердитым, как я ожидала, но в выражении его лица чувствовалось определенное напряжение, которое говорило о животном, скрывающемся под его кожей.

Тихая музыка наполняла воздух, звенящие ноты создавали странно романтическую атмосферу, которая делала все это еще более нелепым. Мы действительно должны были поверить, что эти вампиры ухаживали за нами в каком-то реальном смысле этого слова? Я просто не могла в этом разобраться.

Эрик крепко обнял меня, не сводя глаз с Фабиана, и поцеловал в щеку, его губы были всего в нескольких дюймах от моих.

Я поборала желание вздрогнуть, но я снова была марионеткой, а он был хозяином моих ниточек.

— Приятного вечера. Я буду наблюдать, — пробормотал Эрик, затем отпустил меня и направился прямиком к Брианне, наполняя комнату своей доминирующей аурой.

Я направилась к Фабиану, и он поднялся со своего места, когда я подошла, его взгляд скользнул по моему платью, прежде чем подняться к моему лицу.

— Я думал, ты не придешь, — прорычал он, выглядя оскорбленным.

— Извини, я заснула, — быстро сказала я, подходя к нему и хватая за руку. Решив, что мне нужно как-то компенсировать то, что я заставила его ждать, я подошла, поднялась на цыпочки и оставила легкий, как перышко, поцелуй на его губах. Вот оно. Очевидная приверженность этому плану, которую Эрик не мог отрицать.

Фабиан обвил меня руками, притягивая ближе и чувственно рыча мне в рот, заставляя мое сердце трепетать от силы этого зверя. Я вывернулась, прежде чем поцелуй перерос во что-то более жаркое, и опустилась на свое место с идиотской улыбкой, которая была сплошным солнцем и маргаритками. Но внутри мои эмоции сплелись в сложный узел, который я не могла распутать.

Я каждый день играла в кости с этими дьяволами, и мне нужно было действовать осторожно, чтобы все получилось.

Фабиан посмотрел на меня волчьим взглядом, затем медленно опустился обратно на свое место. — Это был интересный сюрприз, любимая.

— Мне было трудно выбросить тебя из головы, когда я вернулась в свою спальню. — Я одарила его страстным взглядом, который говорил о порочных поступках, и его глаза загорелись интригой.

— Это так? — Его взгляд потемнел.

Я ничего не сказала, но прикусила нижнюю губу, и он подался вперед на своем стуле, положив локти на стол.

Эрик внезапно оказался рядом со мной, использовав свою скорость, чтобы добраться до нас, и мое сердце тревожно подпрыгнуло при его внезапном появлении.

— Черт возьми. — Я прижала руку к груди, и Эрик ухмыльнулся, хватая мои пальцы и кладя мою руку на стол.

— Прошу прощения, — сказал он, доставая из кармана маленькую коробочку. — Я забыл подарить тебе это раньше. — Он наклонился, что-то шепча мне, но не настолько тихо, чтобы Фабиан не расслышал. — Полагаю, мы были слишком заняты, разрывая на части то черное платье, чтобы я мог вспомнить.

Я покраснела, хотя мы ничего подобного не делали, но Эрик одарил меня взглядом, полным чистейшего вожделения, которое было чертовски легко представить.

— Это мое время с Монтаной, — угрожающе прорычал Фабиан. — Возвращайся к своей придворной, брат.

— Конечно. Как только я отдам ей это. — Он достал из шкатулки изящный серебряный браслет с прямоугольным кулоном, на одной стороне которого был изображен королевский герб, а на другой — корона с буквой «Э» внутри. Он был прекрасен и, очевидно, являлся самой ценной вещью, которую мне когда-либо дарили. Смысл его ускользал от моего понимания — просто еще одна блестящая безделушка, которую носят, чтобы произвести впечатление на вампиров.

— Ты закончил мочиться на своей территории, Эрик? — Фабиан огрызнулся.

— Вполне. — Эрик выпрямился, одарив меня теплой улыбкой, прежде чем вернуться к своему столику без той спешки, с которой он пришел сюда.

Фабиан щелкнул пальцами ближайшему охраннику, и женщина вытянулась по стойке смирно, словно ее ткнули вилкой в задницу. — Придворная сейчас приступит к трапезе.

Мой взгляд вернулся к Эрику, когда он занял свое место за столом и быстро взял руку Брианны в свою. Мой живот сжался от этого зрелища и разжег во мне огонь, который я не могла погасить, и я мысленно выругалась на себя.

Подошел официант и поставил тарелку с дымящейся едой у меня под носом, отвлекая все мое внимание от парада придурков в зале. Паста с каким-то красным соусом уставилась на меня в ответ, и у меня потекли слюнки. Я с радостью воспользовалась моментом отвлечься и начала есть, а мой новый браслет позвякивал о край тарелки. Черт возьми, при всей своей бессмысленности он был до глупости красив.

Официант вернулся с чашами крови для вампиров, и я изо всех сил старалась не морщить нос, пока Фабиан потягивал свою.

До моего слуха донесся легкий смешок Брианны, но я отказалась смотреть в сторону их столика.

— Тебе понравилась поездка в город? — Спросила я Фабиана.

— Не особенно, — пробормотал он. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. У меня был напряженный день.

— Как же так? — Спросила я. Давай, ублюдок, говори.

— В городе новые убийства. Возможно, повстанцы, но, возможно, и нет. — Он стиснул челюсть, метнув взгляд в сторону Эрика.

— Повстанцы? — Я выдохнула, взволнованная перспективой. Возможно, члены королевской семьи в конце концов не были в такой безопасности, если эти повстанцы были способны представлять для них реальную угрозу.

— Да, нарушители спокойствия, — вздохнул он. — Но, как я уже сказал, я не хочу об этом говорить.

Черт, как я должна была шпионить за парнем, который явно никогда мне ничего не рассказывает? Я предположила, что сначала должна попытаться навести мост доверия между нами, но от этого мне стало серьезно не по себе.

Ради Келли, ради папы. Я должна это сделать.

— Хорошо… расскажи мне о себе. Чем тебе нравится заниматься, когда ты не управляешь страной?

Фабиан откинулся на спинку стула, похоже, наслаждаясь тем, что на него обращено внимание. — В основном я тренируюсь. Я искусен во владении многими видами оружия.

— Например?

— Мечи, луки, ружья. Выбирай что угодно, я в этом эксперт.

— Я бы хотела как-нибудь на это посмотреть, — сказала я, хлопая ресницами, как будто была впечатлена, хотя, возможно, это было немного чересчур. Его слова напомнили мне о том, насколько могущественны эти члены королевской семьи. Они могли оторвать мне голову голыми руками, не говоря уже о том, что они могли сделать со мной оружием.

— Если ты выберешь меня на церемонии, у тебя будет достаточно времени для этого, — сказал он.

— Давай не будем забегать вперед. — Я кокетливо улыбнулась, и он жадно уставился на меня, опустив глаза на мой новый браслет.

— Чем ты занимаешься в свое свободное время? — Спросил Фабиан, и я поняла, что должна была подготовиться к этому вопросу.

Я попыталась вспомнить, чем бы я могла заниматься в свободное время в Сфере, если бы у меня не было забот о том, как прожить день. Полагаю, было одно занятие, которым я занималась регулярно…

— Мне нравится гулять, — сказала я. Скорее, вышагивать по периметру своей клетки. — И эм… чтение.

Те немногие книги, которые папе удалось припрятать в нашем доме, были прочитаны так много раз, что разваливались на части. И я до сих пор с трудом расшифровывала некоторые слова, так что это определенно было натяжкой, но это была полуправда, как я полагала.

Покалывающее чувство глубоко в моем нутре подсказало мне, что Эрик снова обратил на нас свое внимание, но я не смотрела на него.

— Угу. — Фабиан отхлебнул крови, и красный цвет окрасил его губы, прежде чем он слизнул ее.

Приступ тошноты заставил меня заерзать на стуле, но он, казалось, этого не заметил. Он начал рассказывать мне о своих тренировках, и мои глаза заметались по комнате, когда он перешел к невероятно скучным подробностям того, как он чистит свой любимый пистолет.

Кларисса перебралась на колени к Хэнку, и у меня отвисла челюсть от того, как он ухмыльнулся ей, его рука поглаживала ее бедро, и между ними явно чувствовалось вожделение. Какого хрена? Он выглядел полностью очарованным ею, и я подумала, не так ли я выглядела прошлой ночью, когда Эрик прикоснулся своими губами к моим. Она околдовала его? Или Хэнк хотел ее так же, как я хотела Эрика в тот мимолетный момент безумия?

Мой взгляд скользнул к принцу Майлзу, который о чем-то смеялся с Пейдж. Они оба казались непринужденными, и я подумала, не одна ли я здесь осталась, кто все еще пытается ненавидеть этих королевских особ. Я не знала, скоро ли у нас будет время побыть вместе, но мне хотелось поговорить с ними, чтобы выяснить, что они знают, что чувствуют. Были ли все эти улыбки и смех фальшивыми? Или люди действительно так быстро подчинялись прихотям королевских вампиров?

Я перевела взгляд на Эрика, и мое сердце сжалось.

Он пригласил Брианну танцевать, и она застенчиво улыбалась, пока он учил ее па, и казалась очарованной им. Они крепко прижимались друг к другу, пока Эрик направлял ее движения, и в его глазах мерцал свет. Ее страх перед таким, как он, явно превратился в очарование. Я не знала, было ли это очарованием королевской семьи или она просто сейчас увидела выгоду в этом пути, — способ никогда не возвращаться к ужасам Сферы. Не то чтобы я могла винить ее за это.

Мое горло сжалось, и я, казалось, не могла вдохнуть ни капли воздуха, пока завороженно смотрела на Эрика и Брианну. Самым странным образом они хорошо смотрелись вместе, но было так трудно соединить эту беззаботную версию Эрика с тем, кого я знала. Он явно умел носить маску, и, возможно, то, что я увидела в нем, было просто более глубоким слоем лжи, истина о нем была похоронена так глубоко, что никто никогда не смог бы ее раскопать. Возможно, в глубине души он был просто кровожадным зверем, который любым доступным ему способом использовал окружающих, чтобы получить власть, и пусть мир будет проклят.

— … шпаги, кинжалы. Я почти могу владеть клинком истребителей, если надену кожаную перчатку. Но в конце концов им все равно удается уничтожить мое снаряжение… —

Мой взгляд вернулся к Фабиану, его слова внезапно заинтересовали меня. — Клинок истребителей? Что это?

Его ржаво-карие глаза сверкнули, когда он наклонился ближе. — Истребители были группой смертных, которые пытались противостоять нам.

Мою правую руку начало покалывать от его слов, и я кивнула, надеясь, что он продолжит, желая узнать больше об истребителях после того, как Эрик кратко упомянул об их существовании. Валентина когда-то была одной из них, так что же заставило ее присоединиться к вампирам?

— Мы стерли их с лица земли. — Он злобно ухмыльнулся, его гордость была очевидна.

— Эрик упоминал, что Валентина была одной из них, — смело сказала я, надеясь, что он сможет пролить свет на этот фрагмент информации.

— Неужели? — Фабиан зарычал. Он сделал еще глоток своего напитка, а я не сводила с него глаз, желая, чтобы он продолжал. — Она искупила свои преступления истребительницы. Она пришла к нам много сотен лет назад и предложила помочь нам победить ее вид.

— Почему? — Я ахнула, и взгляд Фабиана сузился.

— Полагаю, тебе следует спросить об этом у нее.

Может быть, я так и сделаю…

— Значит, истребители… они могли убивать вампиров? — Спросила я, зная, что ступила на опасную почву, но отчаянно желая узнать больше. Любой, кто мог убить вампира, звучал как человек моего типа.

— Да, у них было много средств защиты от нас. Во-первых, их сила. А их клинки были созданы для того, чтобы причинять нам боль. Мы даже не могли держать их, не будучи сожженными их рунами. Но в конце концов все это не имело значения. Теперь все истребители мертвы. — Он сделал глоток своей крови, словно произнося тост за этот факт.

Меня охватил трепет. Должно быть, именно такой клинок дал мне Вульф. Но почему?

Когда я вспомнила ощущение его теплой рукояти и то, как он, казалось, что-то шептал мне, во мне снова возникло страстное желание. Меня охватило мечтательное чувство, и я поднялась на ноги, внезапно преисполнившись острой потребности быть где-то еще.

— Что ты делаешь? — Спросил Фабиан, и я вздрогнула от странного ощущения.

Что я делала? На мгновение меня охватило желание найти этот клинок. Как будто он каким-то образом овладел мной.

Я наблюдала за Эриком, пока он кружил Брианну по комнате. — Я подумала, мы могли бы потанцевать, — быстро сказала я, чтобы замести следы, тихо потрясенная силой, которая только что обрушилась на меня. — Ты можешь научить меня?

— Конечно. — Фабиан встал, быстро подошел ко мне и притянул в свои объятия. — Положи руки вот так, — проинструктировал он, положив одну мою руку себе на плечо, а другую держа в своей ладони. Он притянул меня к себе, положив свободную руку на мою талию и заключив меня в объятия своего тела.

— Следуй за моими ногами, — сказал он, двигаясь медленно, пока я привыкала к этому.

Я была неуклюжей и постоянно наступала ему на ноги, но он каждый раз поправлял меня без гнева, и вскоре мы двигались по комнате чуть быстрее. Мне пришлось так сильно сосредоточиться на танце, что я смогла выбросить клинок из головы.

Когда Эрик одной рукой закружил Брианну мимо нас, его взгляд метнулся ко мне. — Идеально, — сказал он ей. — Ты явно прирожденная танцовщица. В отличие от некоторых.

Я снова наступила на ногу Фабиана, проклиная себя за то, что пыталась подражать грации Брианны, но снова потеряла равновесие.

— Ты ужасный инструктор, Фабиан. — Рядом с ним появилась Кларисса, обхватив рукой руку Хэнка.

— Я прекрасно справляюсь, — твердо сказал Фабиан, не давая мне удариться о его грудь, когда он снова попытался направить мои движения.

— Перестань таскать ее за собой, как волк кость. — Кларисса выхватила меня из рук Фабиана, развернула и толкнула в руки Хэнка, отчего у меня закружилась голова.

Он встревоженно поднял брови. — На самом деле я не танцую, ваше высочество, — сказал он Клариссе.

— Будешь, когда я закончу с тобой, — сказала она, и в ее голосе прозвучала властность. — Теперь обними ее за талию.

Хэнк обвил меня руками, и тепло его кожи было таким приятным по сравнению с ледяными прикосновениями вампиров. Это напомнило мне о доме, о жизни среди себе подобных. И это разожгло во мне огонь, которого я давно не чувствовала.

— Привет, — выдохнула я.

— Привет, дикарка. — Его мягкие глаза сверкнули, и я окинула взглядом его щеки, естественно раскрасневшиеся от человеческой крови. Он был так не похож на королевских особ с их жемчужной кожей и холодными прикосновениями, и он переживал то же, что и я. Ну, может, не совсем, учитывая политическую войну, в которую я была втянута, но все же.

Кларисса развела наши руки, двигаясь вокруг нас на высокой скорости. Она обняла меня за талию, подойдя вплотную ко мне сзади, и я немедленно напряглась. — Расслабься, милая. Ты такая скованная, как труп.

— По крайней мере, я не такая холодная, как труп, — пробормотала я, и ее пальцы соскользнули с моей талии, один взгляд назад сказал мне, что эти слова произвели эффект.

В ее прекрасных чертах промелькнуло что-то похожее на боль, затем она улыбнулась ярче, чем раньше, и я подумала, не показалось ли мне это.

— Веди ее теми же шагами, которым я тебя учила, Хэнк, — приказала она.

Мне удалось немного расслабиться, я смогла больше сосредоточиться в руках Хэнка, поскольку мы двигались гораздо медленнее, чем позволял Фабиан.

— Все, теперь следуйте за нами. — Кларисса взяла Фабиана за руки, притянув его ближе, и они начали танцевать в медленном, но невероятно плавном темпе.

— Ну что ж, — объявил Майлз, вскакивая на ноги и подхватывая Пейдж со стула в свои объятия, низко наклоняя ее и заставляя ахнуть от удивления. — Эта вечеринка мертва, давайте вдохнем в нее немного жизни.

— Я удивлен, что ты не первый встал со своего места, — заметил Эрик, и Майлз одарил его мальчишеской улыбкой, подхватывая Пейдж под руку и не оставляя ей выбора, кроме как согласиться.

— Я не уверен, что даже я смогу справиться с этим жалким подобием веселья, — сказал он, бросив взгляд на нас с Хэнком, пока мы неуклюже кружили.

Кровосос он или нет, но в его словах был смысл.

Майлз кружил Пейдж всю дорогу до большого коричневого ящика, из которого играла музыка.

— Ваше высочество, пожалуйста! — воскликнула она, когда он начал листать что-то на коробке, в то время как другой рукой продолжал непрестанно вертеть ее с такой силой, что она кружилась, как торнадо.

— Вот дерьмо, — фыркнул Майлз, притягивая ее к себе, чтобы остановить, и она судорожно сглотнула, словно ее вот-вот вырвет. — С тобой все в порядке, Пейдж?

Она кивнула, потом ее снова затошнило, и Майлз погладил ее по голове, как будто это могло хоть как-то помочь.

— Я присяду, если вы не возражаете, принц Майлз? — Спросила Пейдж.

— Конечно. Поступай по-человечески. Сделай все это или оставь в себе. Делай, что считаешь нужным, да? — Сказал Майлз, и она, пошатываясь отошла, чтобы сесть, и ее до сих пор подташнивало.

Майлз выбрал песню, одарив Клариссу озорной улыбкой. — Ты помнишь эту песню, Клар? Вудсток, тысяча девятьсот шестьдесят девятый. Той ночью мы выпили столько чертовой крови. Настоящая бойня.

— Ты думал, что под кайфом от этого хиппи, — засмеялась Кларисса, отходя от Фабиана, чтобы танцевать самой под быструю мелодию, полную барабанов и страсти. Она начала двигаться в новом для себя ритме, в покачивании ее бедер и в том, как она прикасалась к собственному телу, было что-то совершенно первобытное и горячее.

— Я действительно получил кайф от этого хиппи, — настаивал Майлз.

Я нахмурилась на Хэнка, который выглядел таким же взволнованным этой историей, как и я, и мы продолжали топтаться на месте, как идиоты, двигаясь слишком медленно для песни, которая сейчас играла.

Фабиан откинулся на спинку сиденья, по-мужски раскинув ноги и прихлебывая кровь из своей чаши.

— Держу пари, ты не сможешь научить их танцевать под рок-музыку, — бросил он вызов Клариссе, и она ухмыльнулась в ответ на вызов.

— Брианна, Монтана, повторяйте за мной, — проинструктировала она, поднимая руки в воздух, одной рукой нежно лаская другую руку, пока она покачивала бедрами в тонких движениях, которые выглядели на ней так естественно, но я, даже не пытаясь, знала, что буду похожа на картофелину, пытающуюся изобразить сальто.

Брианна последовала указаниям Клариссы, покачивая бедрами и проводя руками по своему телу, следуя ритму музыки, закрыв глаза и полностью погрузившись в нее. Она тоже была чертовски хороша, но вампиры обменялись веселыми взглядами, которые сказали мне, что вся эта чертовщина была просто очередным шоу для их развлечения.

— Если ты не хочешь так двигаться, попробуй вот это, — сказал мне Майлз, прыгая вперед и описывая рукой круг по своему телу, как будто играл на невидимом инструменте. Он танцевал как законченный придурок, мотая головой влево и вправо, его уложенные волосы распустились и упали на голубые глаза. — Или это. — Он подпрыгивал вверх-вниз, руки поднимались в воздух, потом приближались к телу, потом снова поднимались в воздух.

Хэнк отпустил мою талию и немного подпрыгнул на цыпочках, а я размахивала руками самым неопределенным образом, как бы отбивая ритм. Честно говоря, мне было довольно неловко.

— Как она с тобой обращается? — Прошептала я Хэнку, когда все, казалось, отвлеклись на песню.

— Прекрасно, — признал Хэнк, и я посмотрела на его смуглые черты лица и теплые глаза. — Я думал, это место будет адом, но здесь не так уж плохо, когда к этому привыкаешь.

— Ты скучаешь по дому? — Спросила я, чувствуя, как меня переполняет тоска по моей семье.

— Я скучаю по людям, — сказал он. — Не столько по месту.

— Согласна.

Он притянул меня ближе, склонив голову к моему уху. — Мужчины хорошо к тебе относятся? Я беспокоюсь о здешних женщинах…

— Мы все в одной лодке, — ответила я в замешательстве. — У вас такие же проблемы, как и у нас.

— Я полагаю… — Его глаза наполнились каким-то знанием, о котором, как я почувствовала, я не подозревала.

— Ты что-то знаешь? — прошептала я.

Он кивнул, но прежде, чем успел ответить, сильные руки оттащили меня от него, и я подняла глаза, обнаружив, что Эрик ледяным взглядом смотрит на Хэнка.

— Могу я вмешаться? — прорычал он, прежде чем грубо толкнуть Хэнка в сторону Брианны.

Я смотрела ему вслед, отчаянно желая узнать, что он собирался мне сказать.

— Ты не прилагаешь усилий, бунтарка. Посмотри на Майлза, это его любимая песня. Ты разобьешь ему сердце, если не попытаешься насладиться ею.

— Бу-у-у, — сухо сказала я, глядя на Майлза, который стоял на коленях, откинув голову назад и совершая неистовые круговые движения. — Ух ты.

— Да, — пробормотал Эрик, а затем схватил мои руки и обвил их обе вокруг своей шеи. Он притянул меня вплотную к себе и начал прижимать мое тело к своему, заставляя мои бедра двигаться.

Я успевала за каждым его движением, но в более интимной позе мы практически терлись друг о друга, и если это считалось танцем, то мне казалось совершенно неправильным делать это на публике. Моя плоть начала нагреваться, и я взглянула на него, впившись ногтями в его затылок, когда его большая рука легла на основание моего позвоночника, крепко прижимая меня к нему.

— С твоей стороны было невежливо вмешиваться. Мне нравилось разговаривать с человеком, у которого есть пульс, — сказала я.

— Мне насрать, — сказал он.

Я намеренно наступила ему на ногу.

— Упс, — невинно сказала я, и уголок его рта приподнялся.

— Как неуклюже с твоей стороны, — пробормотал он. — Полагаю, ты не можешь научиться изяществу.

Я проигнорировала его, краем глаза заметив, что Майлз снова встал на ноги и дико танцует с Клариссой. Он выглядел гораздо дружелюбнее, чем Эрик; на его губах играла постоянная улыбка, и я подумала, не станет ли время, проведенное с ним, чем-то вроде перерыва между притворным соблазнением Фабиана и разбором перепадов настроения Эрика.

— Многое можно сказать о девушке, которая умеет танцевать, — сказал Эрик, переводя взгляд на Брианну, которая плавно двигалась перед Хэнком, они вдвоем находили ритм, хотя шаги Хэнка были немного неуклюжими.

— Должно быть, я пропустила все уроки танцев в Сфере, — сказала я, пытаясь не замечать очевидный интерес Эрика к ней.

Эрик крепче прижал меня к себе, и его рот опустился к моему уху, его губы задели раковину и заставили пламя взреветь у основания моего позвоночника.

— Если ты захочешь позже провести частный урок в моей комнате, тебе нужно только попросить, бунтарка.

Я попыталась оттолкнуть его, но он не отпускал, сжимая пальцами мою спину и запустив пальцы в платье. Во что он играл? Он издевался надо мной? Если и так, то я не могла разгадать его слова настолько, чтобы понять шутку.

— Я не думаю, что танцы — это мое, но если ты хочешь научить меня, как вонзить клинок в сердце вампира, я была бы признательна, — прошептала я.

Он мрачно усмехнулся. — Это можно устроить.

Мои брови поползли вверх от его тона, и я откинулась назад, чтобы посмотреть на него. — Можно? — С надеждой спросила я.

— Конечно, ведь даже если бы ты была лучшей фехтовальщицей в стране, ты все равно не смогла бы вонзить нож мне в грудь.

— По крайней мере, позволь мне попытаться, — настаивала я с такой же мрачной, как у него, усмешкой.

— Возможно, я так и сделаю. — Он оттолкнул меня от себя одной рукой, затем дернул обратно к своему телу, заставив меня споткнуться. Он был таким сильным, что я ничего не могла сделать, кроме как последовать его примеру, и внезапно я снова оказалась прижатой к нему, наши тела двигались синхронно, и жар разлился по мне от того, как хорошо это было, несмотря на то, насколько это было неправильно.

Когда песня подошла к концу, Фабиан поднялся со своего места, его взгляд остановился на мне, и он направился в мою сторону.

Эрик быстро пробормотал мне на ухо. — Приходи в мою комнату в полночь. Это дальше по коридору от твоей, та, что с красной дверью. — Он отпустил меня, и я уставилась на него с дикими, сбитыми с толку мыслями, проносящимися в моей голове.

Фабиан схватил меня за руку и притянул к себе.

Он сердито посмотрел на своего брата, и в воздухе повисло напряжение. — Я полагаю, ты слышал о канцлере Торине и других убийствах в городе? — спросил он.

— Действительно. Какая потеря для мира — Торин, — холодно заметил Эрик.

— Да, это настоящий удар. Один из моих лучших канцлеров превратился в пыль. Убедись, что твои канцлеры прикрывают свои спины, Эрик. Очевидно, что на свободе разгуливает сумасшедший, поэтому мы должны быть бдительны.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Эрик с ледяной улыбкой. — Я уже был поставлен в известность после жестокого убийства моего охранника Фолкнера.

— Фолкнер? — Фабиан нахмурился. — Какой ужас.

— Вполне, — отрезал Эрик.

Фабиан потянул меня прочь, и мое сердце бешено заколотилось, когда он вывел меня прямо из столовой в тускло освещенный коридор.

Его глаза загорелись, когда он потянул меня за собой, и я озорно улыбнулась в ответ, притворяясь, что взволнована моментом наедине с ним, хотя чувствовала совершенно противоположное.

— Иди сюда, любимая. — Фабиан притянул меня ближе, и я хлопнула рукой по его груди, с усмешкой отталкивая его, в то время как мое сердце забилось сильнее.

Я должна была решиться на это. Эрик сдержит данное мне слово, если я соблазню его брата, и я не стала бы уклоняться от того, чтобы подвести его к этому. Но не было ни единого шанса, что я позволю этому язычнику затащить меня в свою постель. Он был монстром, который управлял Сферами, источником наших мучений, использующим нас любым способом, который считал нужным, чтобы обеспечить свой вид нескончаемым запасом крови.

Фабиан прислонился спиной к стене, заинтригованно наблюдая за мной. — Заслужил ли я теперь этот поцелуй?

Боже, я не хотела целовать его. Разъяренное существо подняло голову внутри меня и не хотело, чтобы Фабиан находился рядом с ним. Но я должна была сделать это ради своей семьи, даже если я презирала каждую секунду этого.

Закрыв глаза, я покорилась неизбежному, когда на цыпочках подошла, чтобы прижаться своим ртом к его рту, его язык ленивыми движениями проник между моими губами. Я инстинктивно прикусила его, и он зарычал, как будто ему это понравилось, его руки блуждали по моим бокам. Я попыталась расслабиться, позволить ему думать, что мне это нравится. Я обхватила его руками и притянула ближе, когда его клыки впились в мою губу, а опасность вонзила в меня свои когти.

Это был просто поцелуй. Но это было нечто большее, как обещание того, что должно было произойти. Это существо будет владеть мной в браке и за его пределами. Он был билетом к свободе моей семьи, а я — ценой, но как далеко мне придется зайти, чтобы получить ее?

Я отстранилась, когда была уверена, что это зашло достаточно далеко, мои губы замерзли от его ледяного прикосновения.

— Пойдем в мою комнату, — сказал он, сжимая мою руку, его карие глаза были полны греха.

— Нет, — немедленно ответила я, отстраняясь и быстро беря себя в руки. — Мне нравится заставлять тебя ждать.

Он зарычал, припадая ртом к моей шее, и мне захотелось оторвать его губы, когда он провел ими по моей ключице, но вместо этого я склонила голову набок, подставляя ее ему.

— Вечеринка окончена, брат. Тебе пора возвращаться в свои покои. Я провожу Монтану в ее, — голос Эрика разорвал воздух в клочья, и я открыла глаза, обнаружив, что он идет сквозь тени, как демон, посланный прямиком в глубины ада. Брианна бежала рядом с ним, глядя на меня с беспокойством во взгляде, переводя взгляд с Эрика на Фабиана.

— Отвали, Эрик, — предупредил Фабиан, бросив на брата холодный взгляд. — Монтана явно отчаянно хочет остаться в моей компании.

Самонадеянность этого засранца была нереальной.

— Вообще-то, я очень устала. — Я воспользовалась возможностью выскользнуть из объятий Фабиана и почти трусцой направилась к лестнице.

Я оглянулась и увидела, что Эрик преграждает Фабиану путь, не позволяя ему следовать за мной, пока я спешила наверх. Злобный рык сказал, что, возможно, вот-вот разразится драка, но, черт меня побрал, если я собираюсь быть там и стать жертвой.

Я едва переводила дыхание, пока не вошла в свою комнату, прижимая руку к груди, где мое сердце колотилось в неровном ритме под моими пальцами.

Как я собиралась осуществить этот план? Если я выберу Фабиана на церемонии, мне пришлось бы найти способ сбежать, прежде чем выйти за него замуж. Потому что не было ни малейшего шанса, что я окажусь когда-либо в постели человека, который был ответственен за управление Сферами и заточение моего вида в нищете.

Я закрыла глаза, презирая весь этот ритуал, в который меня втянули. Это было отвратительно. И я уже видела, как на горизонте замаячил мой переломный момент, потому что я могла спокойно терпеть все это, пока у меня не отнимали ничего жизненно важного. Но в какой-то момент я лишусь возможности выбора, и это была цена, которую я даже не предполагала, что мне придется заплатить.

Часы на стене показывали, что уже почти десять. До того, как Эрик попросил меня зайти к нему, оставалось два часа.

Я вздрогнула, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет. Возможно, он просто хотел предъявить на меня свои права до того, как мое тело будет принадлежать его брату, но я скорее умру, чем позволю кому-либо из них овладеть мной.

Я останусь здесь до тех пор, пока меня снова не выгонят из этой комнаты.

С этими словами я стянула платье с такой силой, что разорвала его, затем натянула шелковую пижаму, спрятанную под подушкой. Я села на кровать, подтянув ноги к груди, позволив своим мыслям ускользнуть туда, где меня никто не мог найти. Мечты о чем-то другом украли меня из этого замка и подарили некое подобие покоя. Или, по крайней мере, онемение.

Полночь наступила и прошла, но я не пыталась заснуть, оставаясь в своем пузыре ложной безопасности, и мне было труднее, чем обычно, оставаться в нем.

Я наконец забралась под одеяло и повернулась спиной к двери, пытаясь сообразить, что делать, надеясь, что ко мне придет ответ между фантазиями моего разума и темнотой моей реальности.

В какой-то момент дверь тихо открылась, и я закрыла глаза, притворяясь спящей.

Убирайся из моей комнаты, Эрик.

Я не слышала, как он двигался, но была уверена, что он приближается ко мне, и по моей коже побежали мурашки, когда он откинул с меня одеяло. Я продолжала притворяться спящей, желая, чтобы он пошел нахуй и понял этот чертов намек.

Что-то теплое коснулось моей руки. Мои глаза распахнулись, когда тепло пробежало по моим венам, и странно знакомый голос проник в мой разум. Кошмар.

— Истребительница, — прошипел жестокий женский голос, и я перевернулась на другой бок, почувствовав прилив адреналина, приказывающий мне двигаться быстрее.

Мои глаза остановились на вампирше, выражение ее лица было холодным, как зима, когда она бросилась на меня. Я в ужасе повернулась в другую сторону, пытаясь вырваться из ее протянутых рук, но она запрыгнула на кровать, дернула меня назад и перекинула ногу через меня, оседлав мои бедра.

Я хотела закричать, но она зажала мне рот ладонью, заставляя замолчать и вдавливая меня в матрас под собой. — Члены королевской семьи найдут тебя выпотрошенной в твоей постели с клинком истребительницы в руке, и они будут восхвалять мое имя за то, что я помогла им.

Страх проложил дорожку в моей груди, и я яростно забилась, царапая ее руку, которая, казалось, приклеилась к моему рту.

Вампирша сняла с бедра короткий нож и подняла его, готовая вонзить мне в сердце.

Я впилась зубами в ее руку, прежде чем занести кулак и ударить ее по ребрам так сильно, как только могла. Она никак не отреагировала, мои атаки были не более чем мотыльками, бьющимися о ее каменную внешность.

Этот глубокий и согревающий голос снова заполнил мою голову, как будто исходил от золотого клинка, который лежал на матрасе.

Сражайся или умри.

Я схватила сверкающее оружие, лезвие снова пропело в моей голове свое имя «Кошмар». Оно вспыхнуло жаром, рукоять поцеловала мою ладонь, побуждая меня двигаться дальше. Ударом, от которого дрожь пробежала по всей длине моей руки, я ударила ее в бок со всей силы, на которую была способна.

Она взвизгнула от ярости, отпрянув назад, так что нож выскользнул из ее кожи, ярко-красная кровь растеклась по хрустящим простыням, давая мне еще одну возможность для удара. Это было так, словно клинок говорил мне, что делать, нашептывая ободрения, в то время как мой разум был в бешенстве от вида вампирши, раненной моей рукой.

Я не дрогнула, зная, что у меня осталось всего несколько ударов сердца, прежде чем она оправится от шока моего нападения. Я выпрямилась, поднимая Кошмар, зная, что это может закончиться только одним способом. Ее смертью или моей.

Вампирша с нечеловеческой скоростью схватила меня за горло и с силой швырнула через всю комнату. Я крутанулась в воздухе, желудок скрутило, прежде чем я со страшным треском ударилась об оконные ставни, а затем рухнула на пол.

Мое дыхание вышибло из легких, боль пронзила меня, моя хватка на Кошмаре была единственным фокусом моих мыслей. Щепки посыпались вокруг меня из разбитых ставней, и я посмотрела на нападающую. Ужас сжал мое сердце, когда она приблизилась ко мне немного осторожнее, все еще зажимая рану на боку.

— Я член королевского легиона, — прошипела она. — Если ты закричишь и позовешь к себе своего прекрасного принца, он накажет тебя только за то, что ты ударила кого-то из наших.

Я вскочила на ноги среди обломков дерева, поднимая Кошмар и направляя его прямо на нее. Но я не закричала, сомнение охватило меня от ее слов. Эрик предупреждал Вульфа, чтобы он не прикасался ко мне раньше, так что он наверняка накажет это существо, если я позову на помощь?

Однако само это слово застряло у меня в горле. Кричать, как голодный младенец, нуждающийся в пище, было совсем не привлекательно. На самом деле, я поняла, что хочу этого боя, как будто его зов был у меня в крови. Как будто я была создана, чтобы стоять здесь и смотреть в лицо своему врагу.

Кошмар обжигал солнечным жаром, подталкивая меня к драке, и, возможно, именно поэтому я хотела этого. Какое-то странное заклинание наложено на это оружие, чтобы околдовать меня и заставить поверить, что я способна победить. Встань и сражайся. Покончи с этим порождением тьмы.

Вампирша бросилась на меня, размахивая клинком и рассекая им воздух то так, то эдак. Она была высокой, и на нее было страшно смотреть, ее темно-карие глаза сулили мне смерть. У меня, конечно, не было никаких шансов против нее, но у Кошмара, казалось, были другие мысли по этому поводу, и я начинала в это верить.

Вампирша бросилась на меня внезапным движением, и я подняла Кошмар, делая ложный выпад влево, затем уклонилась от приближающегося удара ее ножа. Я каким-то образом оказалась незамеченной, но ее клинок задел мою шею ровно настолько, чтобы потекла струйка крови.

Кошмар спел мелодию, которая направила мою руку прямо туда, где она хотела быть. Я взмахнула кинжалом вверх, моя рука дрожала от силы, которая потребовалась, чтобы пронзить ее насквозь, и лезвие рассекло кожу и кости, как будто она была таким же человеком, как и я.

Выражение ужаса промелькнуло на ее лице, когда она поняла, что Кошмар засел глубоко у нее между ребер. Со сдавленным криком ее лицо исказилось, и все ее тело начало разрушаться, постепенно превращаясь в пыль и пепел у моих ног, даже кровь, которая забрызгала мои простыни, превратилась в сплошную грязь перед лицом ее кончины.

Ее клинок с тяжелым стуком ударился об пол, и этот звук эхом отдался в моей голове с окончательностью, которая заставила меня замереть на месте. Она ушла. Мертва. Пыль.

Я сделала это. Я убила неубиваемое существо. А она превратилась в ничто. Ну, не совсем в ничто. Но вряд ли она вернется из кучки сажи.

— Срань господня, — выдохнула я, недоверчиво вертя Кошмар в руках.

Клинок заурчал, как кошка, у которой в лапах была свежая добыча, и я мысленно ощупала свое тело, наполовину ожидая обнаружить себя смертельно раненной.

Струйка крови стекала по моей шее из того места, где ее лезвие задело меня, но, если не считать нескольких синяков на спине, я чудесным образом была в порядке.

Я посмотрела вниз на темные одежды вампирши, которые были покрыты остатками ее превращенного в пепел тела, а моя победа была сглажена неверием. Если бы только папа и Келли были здесь, чтобы увидеть это…

Мое предплечье вспыхнуло от боли, и я заметила растущую там красную отметину в форме лезвия. Слова нападавшей эхом отдались в моей голове. Она назвала меня истребительницей и объявила Кошмар клинком истребителей, но если она была права, что это значило для меня?

Что-то разлилось в моей груди, смесь триумфа и силы, создающая мощный кайф. Кошмар, казалось, восхвалял мое имя, воспевая нашу победу, но как только уголки моих губ приподнялись в улыбке, я ощутила острую дозу реальности.

— Бунтарка?! — Из коридора донесся раскатистый голос Эрика.

— О черт, — выдохнула я, переводя взгляд с Кошмара на рассыпающиеся вампирские хлопья на полу.

Спрячь меня. Голос клинка вспыхнул в моем сознании, и я поняла, что повиноваться было чертовски хорошей идеей.

У меня было меньше секунды, чтобы действовать, когда я зашвырнула Кошмар под кровать и бросилась на разбитые куски дерева на полу. Я закрыла глаза, притворившись, что потеряла сознание, и вознесла беззвучную молитву к любому святому существу, которое могло бы существовать во вселенной, чтобы оно дало мне передышку.

Дверь ударилась о стену, открываясь, и мгновение спустя Эрик подхватил меня на руки и положил на кровать.

— Монтана, проснись, — прорычал он, проводя пальцем возле пореза на моей шее. До меня дошло, что это был первый раз, когда он назвал меня по имени.

Я моргнула, просыпаясь, меня охватил страх от того, как он собирается отреагировать.

— Что случилось? — требовательно спросил он, взглянув на останки вампира и обломки дерева от оконного ставня.

Я покачала головой, не зная, как вообще смогу объясниться. Но я должна была прояснить хотя бы одну вещь.

— Она напала на меня, — выдохнула я. — Она погналась за мной вон туда и, я думаю, она… напоролась на сломанное дерево.

Черт, это вообще звучало правдоподобно?

Серые глаза Эрика наполнились замешательством. Он был без рубашки, его мышцы были напряжены, а кожа прохладна там, где его руки сжимали мои. — Она напала на тебя?

— Да, — подтвердила я. — Я спала. Она вошла и…

Я притворилась, что дрожу, как будто мне было очень страшно. Но, честно говоря, я почувствовала прилив сил. Я только что совершила непоправимое, то, о чем мечтала тысячу раз. Мы с отцом изобрели целую игру, придумывая сценарии убийства вампиров, но я ни разу не думала, что я смогу это сделать.

Эрик подошел к одежде вампира, просматривая ее, как будто что-то искал. Сдавшись, он снова повернулся ко мне, и мой взгляд опустился на его обнаженную грудь.

Шрамы уродовали его руки, а на животе виднелся шрам в форме полумесяца, серебристые отметины, не похожие ни на какие шрамы, которые я видела раньше. Я оторвала взгляд от твердых линий его пресса и от того, как низко сидели на бедрах спортивные штаны, открывая глубокий V-образный вырез заостренных мышц, скрывающихся под ними. В тот момент, когда я снова встретилась с его разъяренным взглядом, я поняла, что беда надвигается на меня, как темная буря.

— Кто, черт возьми, мог это сделать? — прорычал он, запустив руку в волосы, испортив свой обычно идеальный вид.

— Я не знаю, — прошептала я, опуская руку к предплечью и прикрывая отметину там. — А Фабиан не мог прислать… — начала я, но он резко оборвал меня.

— Нет. Зачем ему это? — Огрызнулся Эрик. — Он ничего не знает.

Что бы подумал Эрик, если бы узнал, что я убила того вампира? Да еще и клинком истребителей, не меньше. Он мог бы воспринять меня как угрозу, которую хотел бы уничтожить как можно быстрее.

— Оставайся здесь, — пробормотал он, и я кивнула, когда он выбежал из комнаты.

Мгновение спустя Эрик вернулся со странной ручной машинкой с трубкой на одном конце. Он включил ее, и она издала громкий жужжащий звук, который застал меня врасплох. Эрик подошел к пепельным останкам вампирши, штуковина всосала все что от нее осталось, и пыль закружилась в контейнере наверху.

Я с тревогой смотрела на него, пока он работал, просто так убирая каждый кусочек тела мертвого убийцы. Когда пыль осела, он собрал мантию вампира в льняной мешок из моего шкафа, крепко сжимая его в кулаке.

Повернувшись ко мне с пульсирующей челюстью, он сказал: — Ни с кем не говори об этом. Я с этим разберусь.

Я твердо кивнула, затем указала на предмет в его руке. — Что это? — спросила я.

Он взглянул на него. — Пылесос. — Он прочистил горло, направляясь к двери, пока я пыталась вспомнить термин, задаваясь вопросом, упоминал ли его когда-нибудь мой отец. — Я скоро вернусь.

Он вышел, и я выдохнула, мое сердце колотилось о грудную клетку и отказывалось замедляться. Я убила вампира. Гребаного вампира.

Я провела большим пальцем по отметине на своей руке, чувствуя, что она каким-то образом важна, связана с этим лезвием. Показывать ее Эрику было определенно плохой идеей.

Направляясь к своему шкафу, я достала свитер и натянула его, чтобы скрыть отметину, но это было не решение в долгосрочной перспективе. Меня снова заставят надеть эти прекрасные платья, и что мне тогда делать?

Голос вампирши снова заполнил мою голову. Истребительница.

Термин был достаточно простым. Истребительница означало убийца.

Мои мысли обратились к генералу Вульфу, я была уверена, что за всем этим стоит он. Слишком большое совпадение, ведь он явно обвинял меня в том же самом. Итак, он… что? Послал эту суку убить меня?

Я почувствовала присутствие Кошмара в комнате, как будто в моей груди забилось еще одно сердце, и воздух в моих легких загустел. Я хотела дотянуться до него, воссоединиться с этим теплом и позволить ему нашептывать в моем сознании. Это должно было напугать меня, но я чувствовала возбуждение. И жгучее любопытство узнать о его происхождении, о том, почему мне казалось таким правильным держать его в руке.

Эрик, наконец, вернулся, и я молилась, чтобы он не смог почувствовать лезвие так, как я, тяжелая пульсация его присутствия явно выдавала меня.

Заперев дверь, он повернулся ко мне с озабоченным видом.

— Что она тебе сказала? — прорычал он, его ярость была очевидна, и, по крайней мере, казалось, что лезвие не привлекло его внимания.

— Ничего, — солгала я.

Его челюсть крепко сжалась, когда он промаршировал в ванную и вернулся с влажной тряпкой. Он опустился на кровать и потянулся к моей шее.

— Вот, — отрезал он и точно так же, как он сделал, когда я ободрала колено, аккуратно вытер кровь с моей кожи, все время хмурясь. Я даже не чувствовала боли, адреналин в моих венах все еще сдерживал ее.

— Я могу это сделать. — Я потянулась за тканью, но моя рука нашла только его руку, холодное прикосновение его кожи к моей ладони заставило мое сердце учащенно забиться.

— Я справлюсь, — сказал он тоном, который говорил мне, что он был не в настроении для очередных споров, и на этот раз я не почувствовала желания дать ему отпор.

— Этого никогда не должно было случиться, — пробормотал он себе под нос. — Я докопаюсь до сути, уверяю тебя. Кто-то из нашего ближайшего окружения предал нас. Никто другой не смог бы получить доступ в замок. Если бы я только видел лицо вампирши… Ты помнишь, как она выглядела?

— У нее были темные волосы, высокая фигура и карие глаза, — сказала я, пытаясь вспомнить о ней что-нибудь еще.

Он натянуто кивнул, эта информация явно не просветила его. — Она была Элитой?

Я подумала об этом, о том, что она двигалась гораздо медленнее Вульфа и уж точно не так быстро, как мог бы двигаться член королевской семьи. — Я так не думаю.

— Хорошо. Будет лучше, если я останусь с тобой на ночь, — объявил Эрик.

У меня перехватило дыхание при мысли о попытке спать с ним рядом. — Нет.

— Это прозвучало почти так, будто ты только что сказала «нет» принцу Новой Империи. Попробуй еще раз. — Он оскалил на меня зубы, угрожающе сверкнув клыками.

— Хорошо, — сказала я, и его брови изогнулись. — Нет, спасибо, принц Новой Империи.

Его челюсть дрогнула, и он швырнул тряпку через всю комнату, где она приземлилась в корзине с моей одеждой. — Я не спрашивал разрешения, бунтарка. Я останусь охранять свою собственность, независимо от того, что моя собственность думает об этом.

— Потому что я особенная? — Я настаивала, игнорируя дерьмовые комментарии о том, что я его собственность, и понимая, что, возможно, есть связь между моей значимостью для него и тем фактом, что меня чуть не убили. — Или это моя кровь?

Его взгляд сосредоточился на мне. — Нет ничего важнее моего здравомыслия, и ты прилагаешь немалые усилия, чтобы разрушить его. Если бы ты пришла в мою комнату, как я просил, этого бы не случилось.

— С меня уже было достаточно манипулирования, — холодно сказала я.

Эрик нахмурился. — Я не пытался манипулировать тобой.

— Это все, что ты делаешь с тех пор, как я встретила тебя, Эрик. Я уже устала от этого, и я боюсь того, что произойдет, когда я выберу Фабиана на церемонии, когда моя часть сделки будет выполнена и у тебя больше не будет никакого интереса к тому, что происходит со мной. Я не хочу быть его женой, я не хочу оказаться в его постели. Но все ведет именно к этому, не так ли? — Я плюнула.

Брови Эрика сошлись на переносице. — Я знаю, это трудно…

Я с рычанием толкнула его в крепкую грудь. — Ты не знаешь. Ты понятия не имеешь, на что это похоже. Ты выставляешь меня шлюхой перед своим братом, и я не могу этого вынести, а все, чего я хочу от тебя, — это помощь моей семье. Но ты заставляешь меня совершить немыслимое, чтобы заслужить эту привилегию…

Он прижал руку к моему рту, чтобы остановить меня, его кожа была как лед на моих губах.

— Я знаю, — повторил он, сверля меня взглядом. — Я не ожидал, что все так усложнится.

Я отстранилась от его прохладной ладони, мой язык отяжелел. — Для тебя это не сложно. Ты можешь угрожать мне свободой моего отца, и ты знаешь, что я сделаю все, чтобы помочь ему. Что в этом сложного?

Его адамово яблоко поднялось и опустилось, но он не ответил.

Несмотря на холодную кожу, от его тела, казалось, исходил жар, и мои глаза прошлись по едва заметным серебристым шрамам на его торсе.

Он отвернулся, и я схватила его за руку. — Что ты недоговариваешь?

Он вздохнул. — Я немного, самую ничтожную малость… привязался к тебе, бунтарка.

Я издала тихий, пустой смешок. — Как мило с твоей стороны так мало заботиться обо мне.

— Я принц королевской крови, и я не беру жен и не ложусь в постель с людьми, которые не желают этого. Так что имей хоть каплю веры в то, что я не позволю моему брату причинить тебе боль.

— Это делает тебя достойным доверия? Это довольно низкая планка для благородства, — прошипела я. — Я совершенно не верю тебе, потому что это все твоих рук дело. Так что ты можешь сидеть здесь, давать красивые обещания и пытаться убедить меня, что принимаешь близко к сердцу мои интересы, но все это просто чушь собачья, чтобы заставить меня сотрудничать. И если ты думаешь, что я слишком глупа, чтобы понять это, тогда, возможно, тебе нужно проснуться и повнимательнее присмотреться к людям, которых ты поработил. Мы не безмозглые дураки и никогда ими не были.

Я снова толкнула его, и он поймал мою руку, притягивая меня ближе, так что наши губы были всего в дюйме друг от друга. — Я покрываю смерть вампира в твоей комнате, бунтарка. Разве этого недостаточно, чтобы заставить тебя доверять мне?

— Я никогда не буду доверять кровососу. — Эти слова принадлежали моему отцу. Правило номер один в этом мире: никогда не доверяй кровососам, маленькая луна.

— Тогда мы снова в тупике. — Он встал, внезапно отпустив меня, и направился к креслу, прежде чем опуститься на него. — Иди спать, чтобы я мог быть спокоен, — приказал он.

— Если бодрствование доставляет тебе мучения, я с радостью обойдусь без сна несколько дней, — пробормотала я.

Эрик набросился на меня со скоростью вспышки молнии, повалив на кровать и откатив от себя с такой силой, что я была немногим больше мягкой игрушки, которую швыряет ураган. Он обхватил меня руками, притягивая обратно к своей груди и перекидывая обе ноги через мои, чтобы я не двигалась.

— Закрой глаза, — приказал он с жестоким юмором в голосе. — И молись, чтобы боги поскорее погрузили тебя в сон, прежде чем у меня возникнет желание отправить тебя в забытье, из которого ты уже не вернешься.

— Твои угрозы расправы вроде как не действуют после того, как ты рисковал своей задницей, прикрывая меня, — укусила я его, извиваясь в его руках, но я была в ловушке и крепко на крепко обездвижена. — Хорошо, я буду спать. Просто убери от меня свои ледяные лапы.

Он не отпустил меня, наоборот, прижал еще крепче, и мое тело разгорячилось от того, как близко мы были друг к другу.

— Ты отказалась от права спать спокойно, когда начала перечить мне, — сказал он. — Значит, ты будешь спать вот так, скованная мной, как пленница, которой ты и являешься. Ты ведь так предпочитаешь, не так ли? Бедная маленькая бунтарка, плененная чудовищем.

— Пошел ты, — прошипела я, отталкиваясь плечом от его плеча — несмотря на то что это никакой пользы мне не принесло.

Его мышцы напряглись, когда он затих, позволяя мне пинаться, драться и проклинать его, пока, в конце концов, я не была вынуждена сдаться.

Я медленно выдохнула и пожелала, чтобы мое сердцебиение замедлилось, зная, что этот звук отдается в его ушах, как у летучей мыши. Мы лежали так в густой тишине, и ничего, кроме моего бешеного сердцебиения и пустой тишины в его груди, не составляло нам компании.

Я закрыла глаза, и его руки немного расслабились вокруг меня, позволяя моему телу расслабиться.

Когда минуты перетекли в часы, я возненавидела себя за то, что снова прижалась к твердому изгибу его тела. Его мрачное присутствие преследовало меня в моих снах, но в нем было что-то странно успокаивающее. И то, что должно было быть шоу ужасов, ожидающим меня во сне, вместо этого стало извращенной фантазией, где его рот касался моей пылающей кожи, а я отдалась во власть этого зверя, пробуя грехи на его плоти и желая узнать причину каждого из них.