Бесстыжая

Глава 13

После этого Леонард наведывался ко мне каждую неделю, и я делала для него то, чего не сделала бы никакая другая женщина. Правда, ни одной женщине не представлялось такой возможности. Он ни разу не рискнул вступить в брак, а его редкие любовные связи основывались на принципе подавления чувств. Его коллеги по парламенту одно время подозревали даже, что он «голубой», однако слухи заглохли за отсутствием доказательств, и на него махнули рукой, как на существо среднего рода. На самом же деле, как я поняла, он был суперсексуалом и, несомненно, гетеросексуалом, но при определенных условиях.

Теперь, впервые в жизни, он осмелился раскрыть свои подспудные страстные желания. После долгих лет подавления собственной сексуальности он был ненасытен. И был, по его словам, счастливее, чем когда-либо в жизни.

Теперь, когда я знала про его любовь к телесным наказаниям, я призвала на помощь всю свою изобретательность, чтобы этот процесс действительно возбуждал его и приносил удовлетворение. Мы экспериментировали с разнообразными орудиями, отыскивая самое жесткое и гибкое, — нужно было, чтобы последствия ударов ощущались в течение нескольких часов, но при этом не наносили увечья.

Однажды я случайно наткнулась в магазине на пару мужских шлепанцев неслыханно большого размера. Должно быть, они предназначались для какого-то гиганта. Это было то, что нужно для Леонарда.

На следующую ночь я так отшлепала одним из них своего любовника, что зад его побагровел. Закончив процедуру, я шлепнула его еще разок ладонью, что заставило его замурлыкать от удовольствия. Я выбилась из сил, но была вознаграждена двумя часами энергичного секса, после чего я обессилела окончательно, но осталась довольна.

После этого случая обработка зада шлепанцем стала нашим излюбленным методом.

Если Леонарду предстояло произнести важную речь в парламенте или провести какие-нибудь особенно трудные международные переговоры, он приходил ко мне, чтобы я привела его в соответствующее настроение. Никогда не забуду саммит стран — участниц Общего рынка, который проходил в Лондоне. Министр иностранных дел просил Леонарда занять твердую позицию на совещании, которое проводилось под его председательством, поэтому Леонард зашел ко мне рано утром, чтобы настроиться соответствующим образом.

В полдень в «Новостях» показали Леонарда с другими официальными лицами европейских стран. Его мужественное волевое лицо было преисполнено решимости. Комментатор говорил о его несгибаемой воле, а мне вспомнилась его багровая задница, которую я энергично обработала тем утром. На него со всех сторон сыпались похвалы за твердость во время переговоров. Его называли «непоколебимым Хокберном», а члены парламента говорили о его несомненных заслугах перед государством.

Он прислал мне бутылку шампанского, букет красных роз и подарил акции, стоимость которых за несколько месяцев увеличилась вдвое.

Теперь Леонард, регулярно получавший у меня подпитку, проникся доверием ко мне и оказался милым, щедрым и отзывчивым человеком. Благодаря его внешним связям я получала сведения о Стиве, который находился в Камаре. Я не осмеливалась написать ему, опасаясь, что письмо могут перехватить и оно послужит уликой против него, но Леонард заверил меня, что там, кажется, все спокойно. Стив, Джонсон и Амин все еще вели раскопки, и против них не было предпринято никаких мер, так же как и против кузена Амина, который служил в военно-воздушных силах.

Я по-прежнему часто думала о Стиве, но теперь мысли о нем не заставляли меня плакать, а, наоборот, радовали, вызывая воспоминания о нашей короткой идиллии. Это вселяло в меня уверенность в том, что когда-нибудь мы встретимся снова и нас уже ничто не разлучит.

Леонард сделал для меня еще одно доброе дело. Узнав, что меня тревожит проблема подоходного налога, он сказал, чтобы я положилась на него. Мои налоговые дела были в беспорядке, потому что я сделала ошибку, доверившись в этом Клайву, и слишком поздно поняла, что он привел все в хаотическое состояние. Он очень хорошо умел делать деньги (особенно с тех пор, как открыл меня), но никогда не мог толком объяснить, на что они израсходованы. Дело кончилось тем, что я стала поступать так же, как он: старалась не думать об этом в надежде, что проблема решится сама собой. Но она не решалась.

Дня через два после нашего разговора с Леонардом ко мне явился человек по имени Фредди. Фамилию его я не могу назвать, потому что он был чиновником очень высокого ранга из Управления налоговых сборов. Он внимательно просмотрел все мои документы, поцокал языком, удивившись отсутствию системы в записях, и удивился еще больше, увидев последний счет, который мне прислали.

— Если сборщик налогов завышает оценки, то это ваша вина, — заметил он. — Если вы не присылаете цифры, то он вынужден полагаться на то, что пишут в газетах.

— Нельзя верить всему, что пишут в газетах, — сказала я.

— Уверен, что это можно уладить, — улыбнувшись, заверил он меня. — Я свяжусь с вашим налоговым управлением, и у вас больше не будет проблем.

Можете не сомневаться, что так оно и было. Мне не только наполовину сократили счет, но и возвратили кругленькую сумму за два последних года. Фредди прочел мне краткий курс по исчислению суммы налогов, чтобы я снова не оказалась в затруднительном положении.

Я была так благодарна Леонарду, что решила сделать ему что-нибудь приятное и внимательно изучила каталог под названием «Все необходимое для любителей рабской зависимости и телесных наказаний». Некоторые предметы будили воображение, и я купила парочку наручников, розгу, палку и весьма своеобразный костюм для себя. Я имела намерение доставить милому Леонарду удовольствие по полной программе.

Когда прибыла коробка с моими покупками, я тщательно рассмотрела содержимое, подумав, что Леонард, должно быть, придет от всего этого в радостное возбуждение. Когда он позвонил мне, я рассказала ему о том, что сделала, и подробно описала свои покупки. Услышав, как тяжело он дышит на другом конце провода, я спросила:

— С тобой все в порядке, дорогой?

— Да, да… все в порядке…

— Может быть, мне не следовало рассказывать тебе об этом, пока ты на работе? Все-таки управлять страной — дело серьезное…

— К черту страну. Продолжай, — простонал он.

Я сообщила ему еще кое-какие подробности, и дыхание его участилось. Потом где-то на заднем плане послышался звук открывающейся двери, и мужской голос в ужасе произнес:

— Сэр! Совещание началось десять минут назад. Она рвет и мечет…

— Пропади она пропадом! — взревел Леонард. — А ты немедленно убирайся отсюда!

Дверь сразу же закрылась.

— Мне, наверное, лучше повесить трубку, пока я окончательно не испортила твою карьеру, — сказала я, едва сдерживая смех.

— Вполне возможно. Черт возьми, это проклятое совещание закончится за полночь. А завтра утром мне придется уехать в Ковентри, и вернусь я только к вечеру.

— Все будет ждать тебя, — пообещала я.

Назавтра Леонард был в Ковентри, где произносил речь о месте Британии в мире и о том, что Британия показывает миру пример высоких моральных устоев и незыблемых нравственных принципов…

«Любопытно было бы узнать, — подумалось мне, — сколько высокопоставленных и добропорядочных государственных деятелей, которые управляют нами, скрывают аналогичные тайны?»

В конце дня Леонард позвонил мне. Он был в отвратительном настроении, потому что этот идиот, его секретарь, забыл передать ему, что он должен произнести речь сегодня за ужином. Он только что узнал об этом. Он задал секретарю такую взбучку, которую тот не скоро забудет, но так или иначе ему придется остаться в Ковентри до завтра.

— Не переживай. Мы перенесем все на другой раз.

— Я не могу ждать до другого раза, — заявил он. — Дорогая, до Ковентри всего час и десять минут поездом.

— Ты хочешь, чтобы я приехала в Ковентри?

— Я пришлю за тобой машину на вокзал.

— Ты сошел с ума, — сказала я. — Меня узнают.

— Не узнают, если ты придашь себе строгий вид. Я заказал для тебя номер на имя мисс Форрестер, моей ассистентки, которая привезет для меня очень важные документы. Не подведи меня, дорогая. И не забудь захватить с собой все.

— Ты имеешь в виду важные документы? — не удержавшись, поддразнила его я.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — взволнованно ответил он.

Я сдалась, потому что отговорить Леонарда от этой затеи было невозможно. Понимая, что скандал может его погубить, я приложила максимум усилий, чтобы придать себе неузнаваемый вид. Я надела костюм школьной учительницы, который так ему нравился, закрыла большим шарфом волосы и обошлась без всякой косметики. Но даже в таком виде я привлекала к себе внимание, когда вечером сошла с поезда в Ковентри. Шофер Леонарда был уже там. Я поздоровалась с ним, прикрывая рот носовым платком, и промямлила что-то насчет холодной погоды.

В вестибюле гостиницы меня ждал молодой человек, представившийся Джорджем Престоном, секретарем мистера Хокберна.

— Кажется, мы не знакомы, мисс Форрестер?

— Я новенькая, — пробормотала я, прикрываясь платком.

— Ну что ж, по соображениям безопасности я должен проверить содержимое вашего чемодана.

Я чуть не умерла на месте, представив себе, как он обнаружит в чемодане наручники и розгу.

— Пожалуйста, — сказала я и поставила чемоданчик на стол между нами.

Престон попробовал открыть его, но чемодан был заперт.

— Мне потребуется также ключ, — терпеливо сказал он.

— Конечно, — сказала я с самым глупым видом.

Последовало молчание.

— Мне нужен ключ, — сказал он, начиная раздражаться.

— Но у меня нет ключа. Я думала, он у вас.

— Ключ должен быть у вас.

— Послушайте, — воинственно заявила я, — это конфиденциальные документы. Мистер Хокберн хранит ключ у себя. Разве он не дал его вам?

— Нет, — процедил Престон сквозь зубы.

Сквозь приоткрытую дверь мне было видно, что банкет в полном разгаре. Леонард стоя произносил речь. Я мило улыбнулась секретарю.

— В таком случае почему бы вам не пойти и не попросить у него ключ?

Престон даже вздрогнул. Это со мной Леонард был послушен как ягненок, но с подчиненными он был весьма крут, а Престон уже получил от него сегодня нагоняй.

— Ладно, — сказал он наконец. — Можете отдать чемодан мне.

— Мне не разрешается отдавать его никому, кроме мистера Хокберна, — решительно заявила я, крепко ухватившись за ручку чемодана.

Взрыв аплодисментов оповестил нас о том, что Леонард закончил свою речь.

— Оставайтесь на месте, — сказал Престон и направился в банкетный зал.

Я подошла поближе к двери и увидела, как он что-то сказал Леонарду, на физиономии которого отразился гнев. Он что-то ответил Престону, и тот отскочил, как ошпаренный кот. Едва я успела снова придать серьезность выражению своего лица, как он выскочил из зала.

— Произошло недоразумение, — пролепетал он. — Никаких проблем. Я провожу вас в ваш номер.

Моя комната была расположена рядом с комнатой Леонарда и соединялась с ней внутренней дверью. Я высокомерным тоном приказала Престону налить мне джина с тоником, и он поспешил выполнить приказание. Когда он ушел, я принялась за работу.

Приняв ванну, я разложила привезенные вещи на кровати так, чтобы все было наготове. Потом принялась одеваться. Сначала я надела черные атласные панталончики, походившие скорее на набедренную повязку, потом кожаный корсет, туго затянувший мою талию и приподнявший вверх груди. Корсет имел четыре резинки, чтобы поддерживать черные шелковые чулки, которые я натянула на ноги очень медленно и осторожно, потому что в этом корсете было нелегко дышать.

Я внимательно осмотрела себя в зеркале. Интересно, понравится ли это Леонарду, или он предпочел бы другой вариант — с кисточками, свисающими с сосков? Наряд завершали кожаные сапожки выше колен на таких высоких каблуках, что в них было трудно ходить. Расставив ноги и уперев в бока руки, я некоторое время стояла перед зеркалом, практикуясь в презрительной улыбке, пока не добилась нужного результата.

Из соседней комнаты послышались голоса. Приложив к двери ухо, я поняла, что вернулся Леонард в сопровождении Престона, который из кожи вон лез, стараясь услужить.

— Мисс Форрестер уже там, — услышала я его голос, приближающийся к двери, которую я вовремя успела запереть.

— Можешь идти, — сказал Леонард.

— Но если эта женщина привезла важные документы, я должен помочь вам…

— Послушай, Престон, ты можешь помочь мне, если не будешь мозолить мне глаза, — прорычал Леонард. — Я собираюсь принять душ и гораздо лучше справлюсь с этим, если ты исчезнешь. Убирайся и сегодня вечером больше не попадайся мне на глаза!

Я слышала, как ушел Престон, но вошла не сразу, опасаясь, что секретарь вернется. Должно быть, Леонард подумал то же самое. Я слышала, как он включил душ, но не вышла, пока он его не выключил. Потом я отперла внутреннюю дверь и широко распахнула ее ногой. Леонард стоял посередине комнаты, завернувшись до пояса в купальное полотенце. Я предстала перед ним с розгой в руке.

— Ты опоздал, — сердито сказала я.

Он вздрогнул.

— Извини, пожалуйста.

Я проверила гибкость розги.

— Извинения недостаточно. Я не люблю, когда меня заставляют ждать.

Я шагнула в комнату и медленно обошла вокруг него, давая ему возможность как следует разглядеть меня. Его глаза горели в радостном предвкушении, но он продолжал играть свою роль, демонстрируя рабскую покорность.

— Этого больше не случится. Я обещаю.

Я презрительно рассмеялась:

— Конечно, не случится. Уж я об этом позабочусь. Я была слишком снисходительна. — Я ударила розгой по кожаному переплету книги, и мне показалось, что под полотенцем что-то шевельнулось. — Пора тобой всерьез заняться. Обещаю, что после этого тебе и в голову не придет вести себя плохо.

Я продолжала говорить, зная, что он любит продлить эту часть. Пока я говорила, его возбуждение постепенно нарастало, и наконец желание физического наказания выходило из-под контроля. В течение разговора я несколько раз взмахивала розгой в воздухе. Сама я не понимала, как можно наслаждаться этим, но Леонарда безмерно радовали мои слова и действия. Значит, пусть так и будет. Я всегда считала, что люди должны делать то, что доставляет им удовольствие. Плеть снова угрожающе просвистела в воздухе, и полотенце приподнялось еще больше.

— Ты собираешься отхлестать меня этим? — униженно спросил он.

— Возможно. — Я сложила губы в жестокую улыбку. — А может быть, я испробую что-нибудь другое.

Я зашла в свою комнату и взяла палку, постукивая пальцами по ее гладкой деревянной поверхности. Увидев палку, Леонард задрожал от радости.

Кончиком розги я приподняла край его полотенца.

— Сними с себя это, — резко сказала я.

Он уронил полотенце на пол, открыв моему взгляду напрягшийся пенис. Я указала жестом на кресло, и он покорно наклонился, опираясь на него. Я тянула время, взмахивая розгой. Он слышал ее свист в воздухе, и тело его напрягалось в ожидании удара, но удара пока не следовало. Теперь надо было точно рассчитать время. Я не хотела, чтобы он слишком быстро возбудился. С другой стороны, надо было поддерживать его в напряженном состоянии. Однажды я все испортила, остановив процедуру вопросом: «Дорогой, ты уверен, что хочешь, чтобы я продолжала?» Неожиданное крушение иллюзии заставило его сжаться, как шар, из которого выпустили воздух. Потребовалось немало потрудиться, чтобы завести его снова. Чтобы удовлетворить потребности Леонарда, требовалось настоящее искусство.

Наконец я позволила розге разок опуститься на его ягодицы. Удар был несильный, но ощутимый. Я нанесла второй удар и, продолжая обрабатывать его розгой, разговаривала с ним так, как ему нравилось.

— Тебе показалось, что я становлюсь более снисходительной, не так ли?

— Нет, — возразил он.

Я стегнула его розгой.

— Не смей возражать!

Он судорожно глотнул воздух, и, не дав ему перевести дыхание, я еще два раза подряд ударила его. Удары были легкие, но он находился в крайнем возбуждении и тяжело дышал, уцепившись руками за спинку кресла. Я принялась ритмично обрабатывать розгой его зад. Зад уже побагровел. Он вздрагивал при каждом ударе, но оставался на месте, пока я не повернулась немного, чтобы он мог лучше видеть меня. И тут он бросился на меня и попытался затащить в постель.

Так обычно и заканчивалась процедура, и остальное время мы проводили в постели, наслаждаясь сексом в более традиционной манере, но сегодня я решила устроить ему настоящий праздник и поэтому не позволила уложить себя в постель и строго сказала:

— Прекрати сию же минуту! Я не давала тебе разрешения подняться!

— Слушаюсь, мэм, — смиренно сказал он.

— Мне казалось, что ты начинаешь исправляться, но, видимо, к тебе следует применить более строгие меры. Ну что ж, на этот раз ты будешь действительно строго наказан.

Я принесла из своей комнаты наручники.

— Ложись! — рявкнула я, и голос мой прозвучал как удар хлыста.

Я еще никогда не ограничивала свободу Леонарда, но знала, что он об этом мечтает. Он не говорил об этом прямо, все еще стесняясь, но намекал, а я научилась без слов понимать его желания. Он подчинился мне с такой готовностью, что я сразу же поняла — я угадала правильно.

К счастью, кровать была с металлическими спинками. Я приковала его руки к изголовью, а ноги — к металлическим столбикам в изножье и взялась за палку.

— Ну? — угрожающим тоном произнесла я.

У Леонарда глаза блестели от удовольствия. Но тут мы услышали звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Я выронила палку и молнией метнулась к двери.

— Кто это? — крикнула я и, всем телом навалившись на дверь, заперла ее на задвижку.

— Я кастелянша с этого этажа, — раздался из-за двери женский голос.

— Прошу прощения, но сюда сейчас нельзя, — решительно сказала я.

— Но мне нужно приготовить постель на ночь…

— В этом нет необходимости.

— И еще нужно положить в ванную запасные полотенца.

Ключ снова завертелся в замочной скважине. Очевидно, женщина была весьма настойчивой особой. Если я попрошу ее уйти, то она наверняка вернется и снова примется греметь ключом и мешать нам.

— Подождите за дверью, — крикнула я.

Схватив попавшееся под руку полотенце Леонарда, я завернулась в него. Оно закрывало меня от начала груди до начала чулок. В таком виде я и вышла за дверь, остановившись перед женщиной с весьма суровым выражением лица.

— Я обязана положить на место эти полотенца, — сказала она.

— Сейчас вы не сможете это сделать, — сказала я. — Дайте их мне.

Она как-то странно на меня посмотрела, как будто никогда не видела женщины, закутанной в купальное полотенце.

— Я только что приняла ванну, — объяснила я.

Она промолчала, не сводя глаз с моих кожаных сапожек и черных чулок. Потом сунула мне в руки полотенца и торопливо ушла.

Я чуть не застонала, подивившись собственной глупости. Ладно. По крайней мере мне удалось от нее отделаться. Я повернулась к двери.

Дверь была заперта.

Я подергала дверь. Бесполезно. Американский замок защелкнулся, пока я с ней разговаривала. Я осталась в коридоре в одних кожаных сапожках, как из борделя, а мой бедняга Леонард остался в комнате, прикованный к кровати. С какой стороны ни посмотри на эту ситуацию, она пахла грандиозным скандалом.

Я постучала в дверь.

— Леонард, дверь захлопнулась, — тихо сказала я. — Я не могу войти. — В ответ послышался страдальческий стон. — Ты не можешь добраться до ключа и освободить себя?

— Нет! Хани, умоляю тебя, ради всего святого…

— Не тревожься. Я что-нибудь придумаю, — пообещала я.

— Черт побери, придумай что-нибудь поскорее! — в отчаянии крикнул он.

— Я пытаюсь, Леонард.

Он молчал.

— Леонард, ты еще там? — спросила я, тут же сообразив, что задаю глупый вопрос.

— Конечно, я еще здесь! Куда, черт побери, по-твоему, я могу уйти?

Он впервые ругался в моем присутствии, но, я полагаю, у него были смягчающие обстоятельства.

— Я позову кого-нибудь на помощь, — сказала я.

В ответ раздалось невнятное бормотание.

Я посмотрела в обе стороны, но в коридоре не было ни души. На всякий случай я подергала свою дверь, но она была тоже заперта.

Я крадучись пошла по коридору в надежде найти горничную. Можно было позвонить по внутреннему телефону администратору, но это привлекло бы внимание, и, возможно, примчался бы Престон. Потом я увидела приоткрытую дверь, откуда доносились голоса — мужской и женский. Они о чем-то спорили, разговор прерывался хихиканьем. Я осторожно заглянула внутрь.

На юноше была надета униформа рассыльного, а девушка, очевидно, была горничной. Судя по всему, юноша склонял ее к петтингу, а она делала вид, что сопротивляется. Но меня больше всего заинтересовала связка ключей, висевшая на стене.

К счастью, девушка стояла ко мне спиной. Я постояла в дверях, придерживая на груди полотенце, словно оно вот-вот должно было упасть на пол, и, придав лицу самое соблазнительное выражение, надула губки.

Молодой человек открыл рот от неожиданности и так быстро выпустил девушку из рук, что она чуть не потеряла равновесие. Она оглянулась, но я успела скрыться из вида.

— Что случилось? — возмущенно спросила она.

— Ничего. Послушай, мы еще увидимся сегодня, ладно? Может быть.

— Что значит «может быть»? Еще минуту назад ты не мог от меня оторваться, а теперь?

— Ты сама просила меня, Мейвис, относиться к тебе с уважением, — пробормотал он. — К тому же мы на работе. Тебе лучше уйти, пока старая карга нас не застукала.

Говоря это, он постепенно вытолкал ее из комнаты. Когда девушка удалилась по коридору, он сразу же заглянул за угол, где стояло большое растение в кадке, сообразив, что это единственное место, где я могла спрятаться.

— Могу ли я чем-нибудь помочь вам, мисс? — спросил он не совсем твердым голосом.

— Я не могу попасть в свой номер, — сказала я. — Но вы именно тот мужчина, который может мне помочь.

Пареньку было лет шестнадцать. Наверное, ни одна женщина еще не называла его мужчиной. Он покраснел.

— Да, мисс, пройдемте в эту комнату, я запишу ваше имя и номер комнаты.

Я покачала головой:

— Боюсь, что так не пойдет. Я могу попасть в неудобное положение.

— Но я должен проверить, ваш ли это номер, прежде чем впустить вас туда, — настаивал он. — А вдруг вы международная похитительница драгоценностей?

— В Ковентри?

— Да-а, что правда, то правда. Здесь никогда не происходит ничего захватывающего.

— Может быть, что-нибудь и произойдет, — намекнула я. — Если ты на несколько минут уйдешь отсюда и оставишь меня одну с ключами.

Поскольку он топтался на месте в нерешительности, я наклонилась и легонько коснулась губами его губ. Он вздрогнул всем телом.

— Схожу принесу кофе, — пробормотал он охрипшим голосом.

Как только он вышел, я схватила связку ключей, молнией промчалась по коридору, отперла свою дверь и, поставив замок на предохранитель, снова закрыла ее. Когда он вернулся, я уже повесила ключи на место.

— Ты очень помог мне, — заявила я. — Ведь ты никому об этом не скажешь, не так ли? Это будет наша с тобой тайна.

— Послушайте, а вы не?..

— Ш-ш-ш! — Я приложила палец к его губам и медленно обвела их. Потом я взяла его голову в ладони и поцеловала его таким поцелуем, какой он никогда бы не смог получить ни от какой Мейвис. Я спешила. Леонарду было опасно оставаться там, когда моя дверь не заперта.

Когда я отпустила паренька, у него подгибались колени. Я помогла ему сесть в кресло и исчезла, прежде чем он успел что-нибудь сказать. Мне удалось проскользнуть в свою комнату до того, как он пришел в себя и выглянул в коридор.