Безумные Мечты (Л. Дж. Шэн) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 2)

Дилан

На следующий день, после утренней прогулки, рисования пальцами, сенсорных игр и выпечки печенья, Грав решила, что с нее достаточно и удалилась в свою новую комнату листать книги.

Я подогрела воду в чайнике MacKenzie-Childs, который купила без всякой причины, просто потому, что увидела его в видео Нары Смит и захотела почувствовать себя целостной и воинственно совершенной. Я даже не любила чай - я была кофеманкой до мозга костей. Минимум три порции, прежде чем начать свой день. Но теперь, оказавшись в большом городе, мне захотелось переосмыслить себя.

Пока ждала, пока закипит вода, прислонилась бедром к кухонному острову и уставилась в окна от пола до потолка. Квартира выходила окнами на Центральный парк, и, несмотря на то что парк был лишь маленьким кусочком пышной, райской зелени в бетонных джунглях, я чувствовала себя так, словно живу в доме на дереве.

Вода закипела, и я порылась в шкафах в поисках чайных пакетиков, с радостью обнаружив некоторые из итальянских продуктов, на которых мы с Роу выросли. Каффе д'орзо, печенье амаретти в красочной винтажной жестянке и гриссини. На моих губах заиграла ухмылка. Может, мы с братом и родились в США, но мы были безнадежными итальянцами: страстными, с собственным мнением и смертельно защищающими свою семью. Я взяла со стойки телефон, чтобы позвонить ему, когда на экране высветилось имя Кирана. Я провела пальцем вправо.

— Привет, красавчик.

— Привет, красавица, — промурлыкал он в ответ своим глубоким, манящим тенором. — Ты уже передумала выходить за меня замуж?

— Нет, но, пожалуйста, продолжай пытаться. Мне всегда не хватало самоконтроля. — Я взяла кружку и кофе д'орзо и налила себе чашку, зажав телефон между ухом и плечом. К черту чай. Я все еще была Дилан Касабланкас. — Что делаешь?

— Только что закончил физиотерапию и собираюсь принять душ. — Он застонал, и я представила его голым, распростертым на смотровом столе, с крошечным полотенцем, защищающим его скромность. — Терапевт выкрутил мне ноги так, будто я был сделан из теста, — пожаловался он. — Я никогда не оправлюсь от этой травмы. А ты?

Лениво помешивая, слушая, как чайная ложка звякает о хрупкую кружку, я смахнула с лица прядь волос.

— Осваиваюсь в квартире Роу и Кэл. Манхэттен - это, гм, многовато. — Мой смех был самоуничижительным.

— Как только привыкаешь к большому городу, влюбляешься в его анонимность.

Но Киран не знал. Безымянность - это то, что он никогда больше не испытает в этой жизни. Он был одним из самых больших футболистов во вселенной. Нападающий футбольного клуба «Эшберн», известный своими смертоносными ударами со штрафных и беспощадным дриблингом, из-за которого защитники часто спотыкались о собственные ноги, пытаясь угнаться за ним, он, без сомнения, был страхом каждого вратаря в Премьер-лиге и одним легендарным игроком, плакат которого висел на стене у каждого ребенка в Европе и Южной Америке.

— Поверю тебе на слово. — Я поцокала языком, достала пульт на кухонном острове и включила телевизор. Я пролистала передачи на потоковом сервисе и остановилась на «Анатомии Страсти». Сложные медицинские состояния и драмы всегда успокаивали мою душу.

Перед началом эпизода появилась реклама, и я вздохнула. Не могу поверить, что мой брат-мультимиллионер не доплачивает, чтобы избежать этого. К тому же реклама была посвящена духам Tom Ford, и в ней снимался футболист Марчелло Сарраторе. Он лежал на золотистой дюне посреди пустыни, пот стекал по его скульптурному, бронзовому торсу. Ухоженные черные кудри украшали его огромную грудь, а щетина покрывала острые, как ножи, скулы. Сарраторе выглядел как настоящий гладиатор, весь в бронзе и больше, чем в жизни.

Я тяжело сглотнула.

— Марчелло Сарраторе занят? — проговорила я.

Вот это да. Мне действительно не хватало витамина D. И я не имею в виду солнечный свет.

Киран зевнул.

— Не знаю. Я никогда не встречал этого парня. Он играет за миланский «Интер».

— Но вы оба играете в Лиге чемпионов, — возразила я. С тех пор как мы с Кираном подружились несколько лет назад, я решила узнать о футболе.

— Мы никогда не пересекались. Он перешел в «Милан» только два сезона назад, после того как остался верен своей дерьмовой команде из родного города, которая находилась на дне Серии А, — рассеянно объяснил он. — Поверь, если бы мы встретились, я бы пропустил мяч прямо между его ног по пути к их вратарю.

Как левый защитник, Марчелло Сарраторе недавно выиграл с Италией чемпионат мира.

— Кроме того, он единственный футболист в мире, который действительно открыто выходит на поле. — Я услышала щелчок пояса, когда он надевал одежду. — Так что, боюсь, тебе не повезло.

— Марчелло Сарраторе - гей? — простонала я. — Разумеется. Все хорошие люди - геи.

Киран был глубоко закрыт. На самом деле наша дружба завязалась из-за того, что в прошлый раз, когда он приехал в наш родной город Стейндроп, он притворился, что приударяет за мной, говоря всем, кто готов слушать, что хочет взять меня в жены.

Он был откровенен в своих действиях. Он никогда не вводил меня в заблуждение. Но он преследовал меня без устали, желая заполучить меня в качестве своей бороды, чтобы избавиться от надоедливых обозревателей таблоидов и настойчивых папарацци. Он предложил мне свое королевство, все богатство и власть, которых он добился. Грав и я станем его семьей, сказал он. Я даже могла бы завести любовника на стороне. Все, чего он хотел, - это чтобы весь мир перестал спрашивать его, когда он найдет себе девушку и остепенится.

Я никогда не критиковала и не ставила под сомнение решение Кирана быть в шкафу. Я не была той, на кого обрушится удар, если он раскроется. Но я не могла не задаться вопросом: если мачо Марчелло Сарраторе было наплевать, то почему ему нет?

Киран, должно быть, прочитал мои мысли, потому что объяснил:

— Ему это сходит с рук, потому что он левый защитник ростом метр восемьдесят пять, сложен как танк и кричит о токсичной мужественности. А я не могу. Я ловкий и симпатичный. — Это слова Sports Illustrated, а не мои.

Я практически представляла, как он закатывает глаза на другом конце.

— Не волнуйся. В конце концов, я выйду. После того, как уйду на пенсию. У меня будет свой момент под солнцем.

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его. Это действительно было не мое дело. Но мне было больно осознавать, что мой дорогой друг, которого я обожала всем сердцем, не испытал любви, секса, первых свиданий, пошлых смс-сообщений и неконтролируемых бабочек.

Как и ты, лицемерка.

Киран боялся рискнуть, но и я тоже.

— Хватит об этом, — хмыкнул Киран. — Расскажи мне о своих последних днях.

— Хм. Посмотрим. Моя машина заглохла в миллионный раз, Грав злится на меня за то, что я забрала ее от бабушки и Марти, и, судя по всему, мы с Райлендом Колтриджем заключили какую-то фиктивную сделку о помолвке.

— Невозможно, — уверенно сказал Киран. — Я уже просил твоей руки в фиктивном браке, и ты отказалась. Я богаче, красивее, и ты действительно терпишь меня. Зачем тебе соглашаться на его предложение?

— Прежде всего, чтобы потешить твое эго размером с континент... — Я фыркнула, не отрывая глаз от телевизора. — Во-вторых, потому что ему нужно произвести впечатление на традиционного ковбойского бизнес-инвестора, а мне нужна помощь и немного денег, пока я определяюсь со своими дальнейшими действиями. — Я отпила глоток. — Кстати говоря, я вижу здесь некую закономерность. Почему я получаю так много фальшивых предложений о замужестве и никогда - настоящих?

— Какое это имеет значение? Ты не готова к отношениям, — заметил Киран совершенно искренне.

— А ты был бы готов? Такер погубил для меня мужчин.

— Тебе нужно с ним покончить, — сказал Киран.

— Ха. — Я покачала головой. — Сначала мне придется его найти.

На другом конце провода наступила тишина, прежде чем Киран сказал:

— Я не уверен, что я чувствую по поводу всего этого. Райленд - мужеложник.

— Конечно. Но это строго бизнес. Ты же знаешь, я не ловлю чувства.

Всякий раз, когда у меня в животе появлялись бабочки, я вызывала службу дезинсекции, истребителем которой были воспоминания о том, как я была девушкой Такера Рида. Измены, ссоры, секреты, разочарования. Он напоминал мне моего покойного отца, непостоянного, токсичного человека, который умел делать только две вещи: терпеть неудачи и обвинять других в результатах своих действий.

Было удивительно легко отвернуться от любви, когда единственная любовь, которую ты когда-либо испытывал, была уродливой и покрытой шрамами.

— А член? — прямо спросил Киран. — Ты будешь его ловить?

— Ловить, гладить, облизывать... — Я провела кончиком пальца по ободку своей чашки, голова плыла от дневных грез. — Почему бы и нет? Мы оба одиноки и достаточно эмоционально ущербны, чтобы не привязываться. Никаких недостатков.

— А как насчет Роу? — спросил Киран. Они с моим братом стали закадычными друзьями после того, как Роу переехал в Лондон около трех лет назад, хотя начинали как заклятые враги.

— Роу мне не начальник.

— Не делай глупостей, — предупредил Киран.

Но в этом и заключалась проблема. Последние четыре года я так старалась не совершать ошибок, не делать глупостей после того, как случайно спутала свою судьбу с судьбой Такера, что почти ничего не делала. Возможно, переезд в Нью-Йорк ознаменовал начало новой меня. Или, что более вероятно, прежней меня. Той, что рисковала. Меня, которая была смелой, любопытной, творческой и веселой. Меня, которая летом учила латынь, потому что это казалось интересным, занималась всеми видами спорта в школе ради удовольствия и целовалась с незнакомцами в парках развлечений только для того, чтобы сохранить воспоминания и выиграть пари.

Ну, может быть, не последнее.

Звонок в дверь, а также приложение на телефоне сигнализировали о том, что кто-то находится снаружи.

— Слушай, мне нужно идти. — Я оттолкнулась от кухонного острова. — Кто-то идет.

— Лучше бы это была не ты, — проворчал Киран. — В прошлый раз, когда ты приезжала, это закончилось нежелательной беременностью, сбежавшим женихом и скандалом в маленьком городке.

— Ты ханжа.

— Нет. Я веду себя как старая карга, — чопорно поправил Киран. — Если я не получаю, то и ты не должна. Нам нужно создать клуб «Горячие бесполые люди». Мы будем его основателями. Будем устраивать вечера бинго...

— Мы воздерживаемся, нам не за восемьдесят.

— К черту это, Дил. Мы с тобой оба знаем, что бинго - это крутое занятие, и как только ты садишься за него, это просто бомба.

В дверь снова позвонили. Я не помнила, чтобы заказывала что-нибудь.

— Мне нужно идти.

— Хорошо. Запомни. Никаких затаенных чувств.

Я повесила трубку, покачала головой, направляясь к двери.

Я. Ловлю чувства. К Райленду Колтриджу.

Сначала ад превратится в горнолыжный курорт.

Дилан

По ту сторону двери стоял курьер «Амазона», держа в руках коробку - вероятно, полную новых игрушек и книг, которые я заказала для Грав. Райленд стоял рядом с ним, возился со своим телефоном и выглядел как коррупционер в шалфейно-зеленом костюме.

— Простите, я этого не заказывала. — Я нацепила извиняющуюся улыбку.

— Что не заказывали? — Курьер наклонил голову набок.

— Пакет с красными флажками. — Я жестом указала на своего соседа сверху.

Райленд разразился хохотом, явно радуясь тому, что стал изгоем моего существования. Он сунул телефон в карман и прошел в дом, успев выхватить пакет у явно ошеломленного курьера и захлопнуть дверь ногой. Я последовала за ним, сузив глаза на его затылке в надежде, что тот загорится.

— Вообще-то, у меня тоже есть что тебе подарить, — объявил Райленд, ставя коробку с Амазона на остров.

— Не интересуюсь твоей хламидией, но спасибо.

— Ложь. — Его бесстрастная ухмылка растянулась шире, обнажив безупречно белые зубы. — Ты не дождешься, пока я заражу тебя хламидиозом и другими венерическими заболеваниями, которые я подхватил по дороге. — Он засунул руку в передний карман, достал ключ от Джимми и бросил его мне в руки. — Из других новостей: твоя машина едет как новенькая.

— Это была свеча зажигания? — Честно говоря, я даже не знала, что такое свеча зажигания. Мне просто хотелось поучаствовать во взрослом разговоре о чем-то, что не было единорогами, пушистыми животными или кокосовым орехом.

— Среди прочего. — Этот ублюдок без спроса сделал глоток моего напитка, хмуро глядя на кружку. — Это какой-то слабый кофе. В общем, я также поменял тормоза, масляный фильтр, генератор, аккумулятор и водяные насосы.

Я потрясенно моргнула.

— Ты вообще что-нибудь сохранил? Освежитель воздуха «Маленькие деревья» на зеркале заднего вида?

— Его тоже поменяли. — Он, как лебедь над водой, скользнул к холодильнику, распахнул его и заглянул внутрь. — Не обижайся, но он пах как нижняя часть ногтей на ногах после того, как ты их обрезал.

— Ты отвратителен, — хмуро заявила я.

Он пожал плечами.

— И тебе все еще интересно.

— Ты сделал это сам? — Я покрутила в руке ключ.

— Да.

Это казалось чрезмерным для человека, который не был механиком.

— И ты уверен, что знал, что делал?

Он сжал зубы.

— Полагаю, мы это выясним.

— Это обнадеживает.

— Я думаю, что слова, которые ты ищешь, это «спасибо».

К сожалению, он выглядел так, будто ему место в каталоге Ральфа Лорена. Единственное, чего ему не хватало, - это лошади и Хэмптона в качестве фона. На нем были массивные золотые часы, тонкие зеленые чиносы и бежевые кроссовки. Его пучок был бессистемно завязан, шелковистые пряди бледных и темных блондинок так и просились назад.

Грав выбрала этот момент, чтобы выскочить из коридора и схватить трех Барби за волосы. Она налетела на ноги Райленда и обняла его.

— Дядя Райренд!

Его позвоночник выпрямился, и он скорчил гримасу, испытывая физическое отвращение. Я вздрогнула.

— Сейчас, сейчас. — Он погладил Грав по голове, словно она была йоркширским терьером, и отвязал ее от своих ног. — Слышала когда-нибудь о термине «личное пространство», малышка?

О Боже. Ну и осел.

Мой милый комочек радости невинно смотрел на него, ее пухлые ручки все еще обхватывали его колени.

— Нет. А что это такое?

— Это когда кто-то ведет себя буквально как осел перед малышами. — Я поспешила к ним, подхватила Грав и прижала ее к груди, пока она не получила свой первый отказ. Что это за животное, которое так грубо обращается с ребенком?

Райленд, казалось, не пострадал от кинжалов ненависти, которые я метала в него глазами, и раскрыл свой коричневый кожаный портфель. Я даже не знала, зачем ему эта чертова штука. Он был парнем по найму, а не адвокатом.

— Эй, ребенок, у меня для тебя кое-что есть.

— О, я люблю всякие штучки! — Она взволнованно захлопала в ладоши. — Что это?

Он достал плюшевую игрушку в виде белой овечки с розовой пачкой, мордочкой и ушками. Грав вырвалась из моих рук, бросилась к игрушке и прижала ее к груди.

— О, мне нравится!

— Значит ли это, что ты собираешься избавиться от мистера Гриба? — поинтересовался он.

— Нет! — радостно ответила она. — Я люблю мистера Гриба.

— Я уверен, что мама тоже.

Я потрепала его по плечу, благодарная за возможность прикоснуться к нему. Несомненно, мне нужно было запастись хорошими вибраторами и книгами Джейд Уэст, чтобы скрасить свою жизнь. Ведь я сделала ему предложение в первые двадцать минут пребывания в Нью-Йорке. После того как он унизил меня, когда мне было восемнадцать.

— И еще кое-что. — Райленд снова потянулся к портфелю и достал небольшую головоломку. — Это пазл из двадцати деталей с твоим лицом. Тебе нравится?

— Да! — Грав подняла кулачок.

— Хорошо. Иди и займись этим где-нибудь в другом месте и дай маме и дяде Райленду побыть наедине, — резко сказал он и бросил ей пазл, снова как будто она играла в мяч.

Я пыталась усмирить свою внутреннюю реакцию на то, как холодно и небрежно он обращался с моей дочерью, несмотря на то что покупал ей подарки. Он только что починил мою машину. Грав убежала с головоломкой в свою комнату, и я заставила себя повернуться к нему с натянутой улыбкой.

— Спасибо за подарки.

Он пренебрежительно махнул рукой в нашу сторону.

— Мне нужно было, чтобы она не мешала нам в течение следующих нескольких минут.

— Ты всегда хранишь фотографии чужих детей на случай, если тебе понадобится собрать из них пазл?

— Я взял их из твоего Instagram. — Райленд одарил меня забавным, не обеспокоенным взглядом. — И если тебе от этого станет легче, мой онлайн-ассистент сделал из них пазл, а не я.

— Онлайн, потому что люди не выносят тебя лично? — Я хлопнула ресницами.

— Онлайн, потому что я склонен трахать любую женщину, с которой провожу больше пары часов в неделю.

Мерзость. Мы собирались убить друг друга. Это был лишь вопрос времени.

— Чего ты хочешь? — Я зарычала.

— Нам нужно выглядеть правдоподобно. Маршалл хочет провести время вместе, узнать меня получше. — Он сделал кавычки пальцами, прежде чем разложить ладони на столике для завтрака между нами, и я заметила, что, несмотря на его безупречный костюм, его руки были грубыми и загорелыми, изможденными физической работой. — Мы оба знаем, что происходит, когда люди начинают узнавать меня настоящего.

— Ты невыносим. — Я кивнула. Наконец-то хоть в чем-то мы могли согласиться.

— Да, но ты не такая. Поэтому я решил, что возьму тебя с собой, чтобы ты хорошо выглядела. Тебе придется потрудиться над тем, чтобы казаться заинтересованной во мне. Подружись со мной в социальных сетях. Лайкай мое дерьмо. Выкладывай мои фотографии. Может быть, немного похвали мои ловушки для жажды. (прим. Ловушка жажды — это тип поста в социальных сетях, предназначенный для сексуального соблазнения зрителей.)

— Ты выкладываешь ловушки для жажды? — Я сморщила нос.

— А чего ты ожидала? — Он указал на свое идеальное тело. — Подробных статей о колонизации Греции после бронзового века?

— И это должно произойти сегодня? — Не то чтобы мое расписание было заполнено чем-то еще, кроме просмотра «Анатомии Страсти» и притворства в поисках работы.

— Да, — подтвердил он. — И будь убедительной.

Я закатила глаза.

— Я могу задушить кого-нибудь прямо сейчас.

— Эй, не убивай гонца.

— Ну, тогда не стой так близко, черт возьми.

Его смех, случайный и небрежный, пробрался мне под кожу. У меня свело живот. Наверное, так чувствуют себя орлы, когда резко пикируют с неба, чтобы схватить добычу. Киран был прав: на бумаге он, пожалуй, красивее Райленда. И все же я всегда испытывала иррациональное, нескрываемое влечение к запретному. К лучшему другу моего брата. Сильвия Плат была права. Мы желаем того, что в итоге разрушает нас.

— Приготовься к тому, что тебя засыплют баклажанами и капельками эмодзи. — Я взяла свою кофейную чашку с кухонного острова и поставила ее в раковину. — Я подыграю тебе, но я буду самым неумным членом команды, который у тебя когда-либо был.

— Не забывай, что от этого зависит твоя зарплата, — подстраховал он меня. — Я из тех, с кем весело трахаться и опасно. Помни об этом.

— Я согласилась на эту сделку, полагая, что это карт-бланш. Я не собираюсь меняться ради тебя.

— Это всего лишь социальные сети. Расслабься.

— Я и так расслаблена, — возразила я, крича.

Он покачал головой, забавляясь.

— Тебе нужно больше травы.

— А тебе нужно перестать ее курить.

— Вообще-то я бросил три месяца назад, еще когда вышел на пенсию, — ярко сказал он.

Мне стало интересно, связаны ли эти две вещи. Употреблял ли он травку, чтобы заглушить свои чувства, связанные с продажей своего времени, своего обаяния и своего тела совершенно незнакомым людям. Потом я отодвинула эту мысль на периферию сознания, напомнив себе, что меня это не должно волновать, особенно когда его это определенно не волнует.

— Тебе нужно начать выглядеть как помолвленная женщина. — Райленд продолжил свой контрольный список.

— О? — Я подошла к винной комнате - потому что теперь у меня была винная комната, - взяла случайное мерло и налила себе бокал, не предложив ему. Было где-то пять часов. Может быть, даже в Нью-Йорке. Я не проверяла, поскольку была безработной и жила с маленьким ребенком. — Как выглядит помолвленная женщина? Должна ли я начать носить скромные платья и модные шляпки и прикасаться к людям только в бархатных перчатках? Быть твоей маленькой трофейной женой?

— Ты не трофейная жена, милая. Скорее, невеста для наказания. — Он ухмыльнулся.

— Обещаю, что буду соответствовать этому званию.

— Только предупреждаю - это не лучший способ, если ты хочешь оседлать мой член.

— Я говорила про секс на столе. Я не говорила, что буду прилагать какие-то особые усилия для его получения, — уточнила я.

Райленд сделал паузу, его взгляд остановился на чем-то позади меня. Повернув голову, я обнаружила овальный обеденный стол. Неужели он вообразил... Конечно, вообразил. Рогатый пёс.

— Мои глаза здесь. — Я щелкнула пальцами перед его лицом.

— Да, я знаю. — Он провел языком по верхним зубам. — Они трахают меня жадными взглядами с тех пор, как я сюда вошел.

Резня. Если он не уйдет отсюда в ближайшие две минуты, то будет резня.

— Спасибо за задание, машину и разговор, вызывающий тошноту. Что-нибудь еще держит тебя здесь? — спросил я.

— Да. — Он в третий раз потянулся к портфелю, достал небольшую коробку и сунул мне в руки. — Открой ее.

Я открыла, почувствовав, как мой нос скривился в неодобрительной гримасе. Это была темно-синяя коробка, и я сразу поняла, что в ней находится. Мое сердце гулко забилось в груди. В последний раз, когда мне подарили обручальное кольцо, в итоге выбросила его в океан. Я раздумывала над тем, чтобы заложить его, всего пять секунд, прежде чем решила, что не хочу, чтобы чья-то история любви была запятнана этим дерьмовым украшением, которое символизировало смерть моей собственной сказки.

Коробочка открылась с хрустом, и передо мной лежало самое красивое обручальное кольцо, которое я когда-либо видела за всю свою жизнь - в кино, на картинках и в реальности, вместе взятых.

Но это было не просто кольцо. Это было кольцо, которое привлекло мое внимание и запало мне в душу в журнале, когда мне было четырнадцать лет. Я вырезала его из номера Vogue и повесила на доску для пинборда «Большая сказочная свадьба». Эта доска до сих пор хранится у меня где-то на чердаке, заваленная вырезками с изображением идеального свадебного платья, идеального букета, идеальной цветочной композиции...

Единственное, что ты забыла представить, - это идеального жениха, и мы все знаем, чем это обернулось.

Я зажала рот, чтобы не задохнуться. Мама всегда говорила, что совпадения - это знак Вселенной.

— Что заставило тебя выбрать именно его? — Мой голос был туманным, без телесной оболочки в пространстве между нами.

— Я вспомнил про обручальное кольцо, которое подарил тебе Такер. — Голос Райленда прошелся по моей коже, как краткое прикосновение шершавых костяшек пальцев. Мурашки побежали по коже. — Потом я вспомнил, что Такер - первоклассный болван, и решил, что самый безопасный путь - это выбрать противоположное тому, что он выбрал для тебя. Вместо подушечки я выбрал овальную форму. Вместо толстого браслета я купил тебе тонкий. Гарри Уинстон (прим. американский ювелир) вместо Коско.

Я ткнула в него пальцем.

— Я не принимаю близко к сердцу нападки на Коско. Это мой любимый бренд во всем. Я бы с радостью стала миссис Киркланд, будь у меня выбор.

— Тебе нравится, не так ли? — Его голос соблазнительно понизился, затрепетав в моем животе, как нежная птичка, и каждая клеточка моего мозга взбунтовалась, напоминая, что я не люблю ни бабочек, ни влюбленностей, ни мужчин.

Я глубоко вздохнула, напоминая себе, что это случайность. Райленд не знал, что это кольцо моей мечты. Я прочистила горло.

— Мне все еще нужно проверить, подходит ли оно.

— Оно подходит, — заверил меня Райленд.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я потратил половину своей гребаной жизни на изучение каждого изгиба и измерения твоего тела.

Наши взгляды столкнулись, как спичка на красном фосфоре. На секунду мне пришла в голову безумная мысль, что, возможно, он питает ко мне огромную, мучительную любовь, как Роу был тайно влюблен в Кэл. Но рот Райленда искривился в кислой улыбке.

— О, милая. — Он покачал головой, как будто я выглядела потерянной. — Ничего доброго и милого в этом нет. Я просто хотел тебя трахнуть. Я вообще хочу трахать все, что движется. Я не прекрасный принц. Единственный сценарий, при котором в моем теле есть хоть одна искупительная косточка, - это если бы я попал в автокатастрофу и мое тело переплавилось в чье-то другое.

Удар тепла прошелся по моим щекам, заставив их гореть изнутри. Возникло сильное желание швырнуть кольцо ему в лицо и выпустить цепочку итальянских ругательств.

Но нет. Я не собиралась давать ему это удовлетворение.

Дразнящая улыбка дрогнула на моих губах.

— Если это все, то ты можешь идти.

Он перекинул портфель через плечо и направился к двери. Он остановился в паре футов от нее.

— О. — Он щелкнул пальцами, указывая на меня. — Кстати, я пропускаю предложение. Польщен, но больше не заинтересован.

— Я постараюсь отойти от разочарования, — язвительно произнесла я, опускаясь на табурет у кухонного острова.

Глупо, глупо, глупо.

— Кроме того, кольцо можно взять напрокат, так что не привязывайся.

— Мне жаль женщину, которая настолько глупа, чтобы привязаться к чему-то, что ты ей подарил.

Дверь закрылась с тихим щелчком.

Я выключила «Анатомию Страсти» и ворвалась в дверь хозяйской спальни, уткнувшись лицом в подушку и крича в нее от досады. Райленд недооценил меня. Как и остальные члены моей семьи. Ну, у них было еще одно дело.

Я собиралась добиться успеха в Нью-Йорке.

Не только для себя. Для Гравити тоже.

Райленд

— Ты, мой друг, в жопе. И не в том смысле, что тебе захочется выкурить сигарету и выпить после этого крепкого напитка. — Тейт Блэкторн - миллиардер, псевдомафиози, корпоративная акула и королевская заноза в заднице - сидел напротив меня в баре на крыше отеля Grand Regent. Он бросил мой бизнес-план на низкий бетонный столик между нами, откинулся на спинку кресла и затянулся сигарой.

На нем была черная рубашка на пуговицах в тон его черному сердцу. Ничто не могло пробить грудь этого ублюдка, я был уверен - даже пуля калибра 5,56 мм. Скульптурная рука была перекинута через низкий кожаный диван с мягкой обивкой, а его ладонь задирала подол мини-платья женщины, которую он привез с собой: едва достигшей совершеннолетия норвежской супермодели, которая только что дебютировала на «Виктории Сикрет». Он не был похож на генерального директора GS Properties, крупнейшей компании по продаже недвижимости в Америке и Европе вместе взятых; он был похож на Дэвида Гэнди, пытающегося продать мегаяхту.

— Почему? Что с ним не так? — потребовал я, листая страницы. Я сам написал бизнес-план. Впервые с момента окончания университета я использовал свою степень по управлению бизнесом.

— Ничего. Я бы оценил его на четыре с плюсом, а я никогда не оценивал бизнес-планы выше тройки. — Его отстраненные, холодные глаза нашли мои сквозь густой дым сигары. — Но это бесполезно. Брюс Маршалл не хочет с тобой работать. Этот засранец ведет себя так, будто управляет магазинчиком в сраной Монтане, а не такой крупной компанией, как Google. — Забава в его голосе подсказала мне, что он считает любые эмоции или мораль, помимо жадности и власти, слабостью, и что он нашел что-то про Брюса. — Известно, что он не ввязывается в дела с молодыми, неженатыми людьми. Худший комплекс маленького члена, с которым я когда-либо сталкивался.

— Это, должно быть, преувеличение, — настаивал я, не обращая внимания на то, как его пальцы пробираются между бедрами женщины под платьем. Он оставался совершенно невозмутимым, как будто разминал моллюска, а не (возможно) чью-то вишню.

— Это не так. — Изо рта Тейта повалил дым. — Семья Кофилдов однажды сократила одну из его компаний, чтобы заставить его заняться бизнесом. Я был единственным, кто занимался всеми тонкостями этого дела. После того как он отказался продавать им участки в болотах Флориды, акции упали на шестьдесят три процента на одном фондовом рынке. Маршалл даже не вздрогнул, когда на него свалился удар в четыре миллиарда долларов.

— Может, он просто ненавидит тебя, — предположил я. — Ты уникально нелюбим.

— Это была хорошая сделка для всех участников, — стоически сказал Тейт, убирая руку между бедер женщины как раз в тот момент, когда она начала задыхаться, садист. — Потом он узнал, что я трижды разведен.

— Трижды? Господи, чувак. Тебе же всего тридцать.

— Когда ты знаешь, ты знаешь.

— Очевидно, ты не знал, раз ни один из браков не продлился долго. — Я положил свой бизнес-план обратно в портфель. Но на самом деле я не мог представить себе Тейта, который решился бы на такой альтруистический поступок, как брак. Вероятно, во всем этом была какая-то более масштабная картина. — В любом случае Маршалл не знает, насколько я одинок.

— Он поймет это, когда пригласит тебя и твою жену на ужин, а ты явишься с полуспущенной секс-куклой, — заверил меня Тейт, потянувшись за виски и опрокинув его в себя одним махом.

— Он думает, что Дилан Касабланкас - моя невеста.

Тейт поперхнулся виски и закашлялся в кулак.

— Он что?

— Долгая история. — Я отхлебнул пива. — Он оказался в эпицентре того, что принял за ссору влюбленных, но на самом деле, Дилан пыталась зарезать меня за то, что я помог ей с ее доисторической машиной.

— Я и забыл, что эта маленькая развалина переехала в Нью-Йорк, — фыркнул он. — Это именно то, что нужно этому городу. Больше подражателей.

От слов «развалина» и «подражатель» мне захотелось врезать ему по лицу, и я сжал и разжал кулак. Дилан во многом мне не нравилось, но она была самым настоящим человеком из всех, кого я знал.

— Она согласилась помочь мне, притворившись на время моей невестой.

— Роу это понравится, — с сарказмом пробормотал Тейт в свежий стакан с виски, который был поставлен прямо на место пустого несколько секунд назад. Под стаканом лежала маленькая записка с номером официантки, скомканная и влажная. — Что она получит от этого соглашения?

Мой член, если она захочет.

— Я плачу ей раз в неделю, пока она ищет работу.

— В какой именно валюте ты ей платишь? Картошкой? — Он погладил пальцами под подбородком, достал номер женщины и бросил его в голубой огонь, который плясал на столе между нами. Модель хихикнула, но он больше не обращал внимания на ее присутствие. — Ты на мели.

— Ну, если ты дашь мне кредит...

— Я даю кредиты только тем, кто может их вернуть. — Тейт вклинился в мою речь. — И у меня нет уверенности, что ты заключишь сделку с Маршаллом. Во всяком случае, я беру сорок два процента в месяц.

— Господи, Татум. Это же чертова ставка ростовщика.

Он неподвижно смотрел на меня.

Хм. Похоже, он тоже этим занимался.

Тейт был ночным, как гадюка, и вдвое более ядовитым, хладнокровным существом, лучше всего подходящим для темных мест. Я не нашел в нем ни одного положительного качества, кроме того факта, что он был (возможно) смертен и в конце концов избавит эту землю от своего ядовитого существования. Я подружился с ним потому, что он, во-первых, был корпоративным гением, рассматривавшим любое событие или катастрофу как финансовую возможность, а во-вторых, был хорошо связан со всеми, кого стоило бы знать. Сейчас мне это было необходимо. Я не был таким богатым, как он, Роу или Киран. У меня не было особых талантов, как у них. Я не умел готовить, играть в мяч или превращать дерьмо в золото. Все, что у меня было, - это внешность и обаяние, и в тридцать лет я понимал, что стремительно приближаюсь к тому дню, когда мои выпуклые бицепсы и пронзительные зелено-голубые глаза больше не будут открывать для меня двери и крушить потолки. Мне нужно было запустить свое приложение и сделать это быстро и хорошо.

Я хорошо зарабатывал, работая жиголо. Большие деньги. Мой пентхаус был подарком от бывшего клиента, оплаченным авансом и наличными. Но на протяжении этих трех месяцев я не принял ни одного правильного финансового решения. Я прожигал деньги, как будто это были гребаные костры. Быстрые машины, дизайнерская одежда и частные чартеры. Поэтому, как только я решил резко уйти на пенсию после того, как один клиент попытался овладеть мной - нет, не овладеть: совершить сексуальное насилие, - мои средства стали иссякать с ошеломляющей скоростью.

Это приложение было последней попыткой, прежде чем я сбавил обороты, продал квартиру и признал свое поражение.

«Признать поражение» означало вернуться к продаже своего времени, своего тела, своего обаяния, своего гребаного существа. Я не хотел этого делать. Но я не мог себе этого позволить.

Я просто очень хотел быть чем-то большим, чем просто красивым лицом и потрясающим членом.

— У тебя что-то вроде аневризмы мозга? — Тейт стоически покрутил янтарную жидкость в своем стакане. — Потому что если ты думаешь, что я отвезу тебя в больницу, то у тебя есть еще одна проблема. У меня в десять часов конференция с Гонконгом.

— Нет. — Я покачал головой, дезориентированный. О чем, черт возьми, я думал, соглашаясь платить Дилан 10 тысяч долларов в неделю? Тейт был прав. У меня не было таких денег. Хотя по какой-то непонятной мне причине я хотел, чтобы она думала, что они у меня есть. — Я в порядке.

— Держу пари, в ближайшие пять минут ты не будешь в порядке, — усмехнулся Тейт, вставая и оглядываясь на меня через плечо.

Я повернул голову назад, чтобы посмотреть, что привлекло его внимание. Роу проскользнул мимо вышибал модного бара, на нем была кепка и байкерская куртка. Он протиснулся сквозь море светских львиц и финансовых воротил в костюмах.

— О, это должно быть весело. — Тейт застегнул рубашку. — Я люблю кровавые виды спорта. Буду наблюдать из бара, пока привожу голову в порядок. Пойдем, Бранка.

— Я Брина.

Он проигнорировал ее.

— Эй, что бы ты ни делал — Он сжал мое плечо, когда уходил. — Убедись, что сделка с Маршаллом состоится. Ты работаешь над приложением. Он практически владеет этим гребаным App Store. Он шаблонный, как дерьмо, но все, что он делает, работает. Его пиарщики, инженеры, креативная команда - все на высшем уровне. Не упусти эту возможность.

Я не собирался облажаться.

На кону стояло все мое будущее.

Рассказать Роу о моей фиктивной помолвке с его сестрой было относительно безболезненно. Относительно, потому что я получил возможность сохранить свои внутренние органы, но с предупреждением, что он собирается снять с меня кожу и побрить на кусочки пастрами, если я хоть раз прикоснусь к ней.

— Это не фигура речи, — медленно и угрожающе проговорил мой лучший друг, его рот двигался над ободком его стакана. Его тон, как и его выражение лица, его поведение, его существование, был язвительным и монотонным. — Я знаю, где ты живешь, и я очень вспыльчив, когда дело касается моей сестры. Последнее, что ей нужно, - это еще один эмоционально неполноценный трахальщик, который разобьет ей сердце. Если ты хотя бы прикоснешься к ее мизинцу, твой будет отрублен. Понял?

Наверное, сейчас не самое подходящее время сообщать ему, что сестра хочет трахнуть меня за деньги. Или что у меня был соблазн принять ее предложение. Мой член был постоянно твердым. Когда я чинил ее машину. Когда я ходил на деловые встречи. Когда я работал над приложением. Когда я ходил в спортзал. Даже когда я смотрел президентские дебаты. Что, признаем, было менее сексуально, чем пропитанная дерьмом швабра.

— Думаешь, я когда-нибудь сделаю тебе такое? — Я пошевелил подвеску с монетами на своей цепочке - той, которую я никогда не снимал, - из стороны в сторону.

— Я думаю, ты зарабатываешь на хлеб, заставляя женщин чувствовать себя особенными и хорошими, а Дилан находится в уязвимом положении, — возразил Роу, угрожающе сверкнув карими глазами, такими же, как у его сестры. — И я думаю, что после того, что случилось с Такером, она не выдержит еще одной сердечной боли.

— Все будет строго профессионально. Мне просто нужно договориться с Брюсом Маршаллом. А он все еще живет в Средневековье или что-то в этом роде. — Согласно быстрому поиску в Google, у Маршалла и его жены было пятеро детей, десять внуков и целый сиротский приют, который они спонсировали.

Роу кивнул подбородком.

— Я знаю. Именно поэтому я пригласил его на презентацию моего бренда специй, которая состоится через две недели. Он будет здесь, в Нью-Йорке. Это даст тебе шанс сыграть влюбленную асексуальную пару с моей сестрой.

Моя челюсть, черт возьми, чуть не упала на пол.

— Подожди, ты знал о нашем соглашении до того, как пришел сюда?

— Дилан рассказала Кэл. — Он пожал плечами.

Конечно, она сказала. Рот Дилан шевелился быстрее, чем у Усэйн Болт. Я должен был догадаться.

— Она также упомянула, что ты уже выводишь ее из себя, так что, возможно, мне не стоит так волноваться, — заметил Роу.

Я фыркнул, заставляя свою застывшую челюсть расслабиться.

— Общаться с твоей сестрой - все равно что пасти кошек.

— Оставь все аналогии с кошками в стороне. Я и так раздражен, — укорил он меня.

Я вышел из здания, прежде чем Роу успел передумать насчет договоренности, и сел в свой черный McLaren, сделанный на заказ, - покупка, которую я сделал два года назад. Подарок себе после четырех месяцев работы с богатой клиенткой. Ей нужен был фальшивый бойфренд для парада после неприятного развода, закончившегося внебрачным ребенком от горничной и многочисленными судебными исками.

Двигатель заурчал, и я закрыл глаза, ударившись затылком о прохладную кожу. Мой телефон вибрировал на центральной консоли, танцуя в своем собственном ритме. Я открыл глаза и нахмурился, глядя на экран.

Мама.

Ну, это было преувеличением. Я не разговаривал с ней с прошлого Рождества, и не потому, что не пытался. Я надеялся провести прошлую Пасху с родителями, но через Facebook узнал, что они в Исландии на экскурсии по северному сиянию.

Взяв трубку, я спокойно посмотрел на нее.

— Что за услуга тебе от меня нужна, мама?

Но я не ответил на звонок.

Вместо этого я выключил его, нажав на красный значок, и поехал обратно в свою квартиру.

Райленд

@ДиланКасабланкас2000! только что подписалась на вас в Instagram.

@ДиланКасабланкас2000! прокомментировала: Алло, 911? Я бы хотела сообщить об убийстве.

@ДиланКасабланкас2000! прокомментировала: МОИХ ЯИЧНИКОВ.

@ ДиланКасабланкас2000! прокомментировала: твоя задница моя, когда вернешься сегодня домой

@ДиланКасабланкас2000! разместила новую фотографию.

Я нажал на уведомление, быстро проследил за ее реакцией и щелкнул на ее последнем сообщении. Это была фотография, на которой она ухмыляется, включая крупный план мамонтового обручального кольца, сжимая руку высокого мужчины. Его лица не было видно, потому что он был выше, но она смотрела на него с чистым, нескрываемым обожанием.

По причине, которую я точно не собираюсь выяснять, этот образ заставил мою кровь вскипеть до такой степени, что она запульсировала в моих венах и вызвала ожог третьей степени. Я взял телефон и позвонил ей. Она не ответила - несомненно, из вредности. Я открыл окно с сообщениями. Последнее сообщение от нее было два года назад - обычное, Роу сказал, что заберет тебя из аэропорта в девять, на что я ответил столь же враждебной реакцией в виде большого пальца вверх.

Я выдохнул воздух, все еще сидя в своей машине на подземной парковке.

Райленд: Кого, блядь, ты обнимаешь на этой фотографии? Потому что это точно не я.

Ее ответ был незамедлительным - еще одно доказательство того, что она не ответила на мой звонок не просто для того, чтобы меня раззадорить.

Дилан: Друг.

Райленд: У тебя здесь нет друзей.

Дилан: Сегодня у меня появился один.

Черта с два.

Райленд: Где? Когда?

Дилан: В магазине.

Райленд: Он там работает?

Дилан: Да.

Райленд: Больше не работает. Я прослежу, чтобы его немедленно уволили.

Что, черт возьми, со мной было не так? Почему я ревновал? Нет, не ревновал, просто защищал сделку с Брюсом Маршаллом. Не хватало еще, чтобы она все испортила бессмысленной интрижкой. Что, если Брюс узнает, что она встречается с кем-то другим? Что, если этот придурок выложит свою фотографию с Дилан, и Брюс каким-то образом увидит ее?

Дилан: Сомневаюсь, что ты сможешь добиться его увольнения.

Райленд: Да?

Дилан: Да.

Райленд: Почему?

Дилан: Он манекен.

Я уставился на текст. Моргнул. Вернулся к фотографии, которую она разместила. Рассмотрел ее внимательнее. Конечно, через рукав мужчины проступал дюйм открытой кожи, и было видно, что цвет лица у него серый. Я усмехнулся, покачав головой.

Дилан: Пришлось проявить изобретательность. А Грав хотела носки с рюшами.

Райленд: Эти комментарии в ИГ просто безумны.

Райленд: Я просил мягкий запуск, а не мягкое порно.

Дилан: А анал считается мягким порно? Не знаю.

Я сжал губы, подавляя улыбку. Нам действительно нужно было перестать говорить о сексе. Особенно в свете того, что ее брат хотел сделать из меня сэндвич за то, что я просто играл с ней в притворство. Хотя это было трудно. Дилан была забавной. Образной. Настоящей. Именно поэтому я до сих пор держался от нее на расстоянии.

Райленд: Мы должны оставить это на уровне PG-13. Помни, Брюс - человек верующий.

Дилан: Я тоже.

Дилан: Я твердо убеждена, что люди, которые хотят, чтобы их трахали в задницу, должны это делать. Это никого не касается.

Райленд

Прошло три дня с тех пор, как Дилан предложила мне заняться аналом на глазах у сорока тысяч моих подписчиков.

Три дня прошло с тех пор, как я в последний раз разговаривал с ней или Брюсом Маршаллом.

По совету Тейта я воздержался от разговора с Маршаллом, не желая показаться отчаявшимся и зная, что скоро увижу его на мероприятии Роу в Нью-Йорке. Но что-то грызло меня. Я хотел сделать больше, чтобы подтолкнуть сделку к завершению. Но в то же время я не хотел выглядеть таким паникующим, каким был на самом деле.

Я провел день, посещая спортзал, закупая продукты и мило общаясь с несколькими потенциальными инвесторами. Затем я совершил ошибку, проверив свой банковский счет, и сразу же пожалел об этом решении. Я стремительно приближался к нулю, а мне еще предстояло выплатить Дилан непостижимую сумму денег. К тому времени, когда я вернулся в многоквартирный дом, было уже десять вечера.

Поднявшись в свой пентхаус, я нажал на кнопку пятого этажа.

Это была первая неделя Дилан в Нью-Йорке. Меньшее, что я мог сделать, - это убедиться, что она пережила ее.

Я позвонил в дверь. Ответа не последовало. Я взглянул на свои Patek Philippe и нахмурился. Десять вечера. Она должна быть дома. Няни у нее нет, и я подумал, что ребенку уже давно пора спать.

С ней что-то случилось?

Если да, то это не твоя чертова ответственность. Ты уже однажды спас ее, - сказал метафорический дьявол на моем плече.

Она - младшая сестра твоего лучшего друга. Если девчонка мертва, Роу станет большой занозой в заднице. Он и так неудержимо ворчит, - возразил ангел на моем плече.

Приняв ответственное решение, я достал дополнительный ключ, который дал мне Роу, и повернул его в отверстии. Я толкнул дверь и заглянул в квартиру. Здесь было тихо и темно, если не считать голубоватого оттенка электронных экранов. Возможно, Дилан просто рано легла спать. Но я не собирался уходить, не убедившись, что с ней и ее надоедливой мини-версией все в порядке.

Зайдя внутрь, я закрыл дверь и прошел мимо гостиной и кухни. В коридоре я остановился, заслонив собой дверь в детскую. Ее дочь свернулась калачиком в слишком маленькой кроватке, ее пухлые руки, похожие на руки мальчика из «Пилсбери», обхватывали этот чертов розовый пенис. Казалось, она в полном порядке.

Я прошел дальше, в хозяйскую спальню. Толкнул дверь. Кровать была пуста, все еще заправлена, белье засунуто под матрас, как в гостинице. Я прислушался к гулу кондиционера, звукам транспорта, доносящимся снизу, и различил мягкий шум журчащей воды. В горле заклокотало от желания сглотнуть. Она принимала ванну.

Хорошо. Теперь ты знаешь. Развернись. Уходи.

Но что-то остановило меня. Что, если бы она утонула? Получила травму? Упала, когда выходила из ванны?

Я шагнул к приоткрытой двери, в ванную, чувствуя себя очень похожим на жулика, которым, судя по всему, и являлся. В ванной раздался тихий вздох. Из окна с отражающей отделкой, придающей стеклу эффект одностороннего зеркала, открывался вид на Манхэттен от пола до потолка. Она могла наблюдать за всей Пятой авеню, не обращая на нее внимания.

Я мельком взглянул на нее, и мой член запульсировал прямо в штанах.

Дилан стояла ко мне обнаженной спиной, все от позвоночника вниз было покрыто пузырьками. Ее волосы были зажаты белой заколкой. Она смотрела в окно - не вниз, на оживленную, полную людей улицу, а на небо. Ее подбородок был подперт тыльной стороной ладоней, и в этот момент она была той прекрасной девушкой, которую я оставил в Стэйндропе.

Самой красивой девушкой в мире.

Дикая, но мягкая. Смелая, но потерянная. Несовершенная, но цельная.

— О, смотри, — сказала она, и наши глаза встретились в моем отражении в окне. — Это мой бумажник.

Ее слова были резкими и саркастичными, но в ее поведении было что-то усталое и побежденное. Что-то, что заставило меня без приглашения войти внутрь и прислониться плечом к стене.

— Тебе не следовало входить, — сказала она, в ее голосе не было злости, и я вспомнил, что у Дилан никогда не было своей личной жизни. Она всегда жила под чужими крышами, никогда не расправляя свои прекрасные крылья с черными кончиками.

— Так нельзя приветствовать своего жениха, — проворчал я.

— Я отказываюсь, умник. Я чувствую себя слишком дерьмово, чтобы ввязываться в эту битву умов. — Ее взгляд вернулся к невидимой точке в небе. К жидкой темноте и звездам, которые вращались в ней, как серебряные веснушки.

— Что происходит? — спросил я.

— Последние несколько дней я провела в навязчивых поисках работы и усадила Грав перед телевизором, — объяснила она. — Она не делала ничего интересного. И она скучает по бабушке и Марти. Я чувствую себя худшей мамой в мире.

— В мире? — Я фыркнул, оттолкнулся от стены, подошел к подножию ванны с когтями и присел на ее край. Я потянулся вниз, чтобы потрогать воду, и увидел, как пена рассеивается, встречаясь с моей кожей. — Сучка, пожалуйста. Ты не входишь даже в двадцать тысяч худших матерей штата. А как насчет той засранки из Вестчестера, которая убила своего ребенка и позвонила в 911 через месяц?

Никаких комментариев. Снова наблюдение за звездами. Впервые я видел, как соблазнительная, вздорная Дилан Касабланкас была созерцательной и уязвимой.

Наконец она открыла рот.

— Завтра в одиннадцать у меня собеседование. Мне нужно, чтобы ты посидел с Грав.

Черт. Я знал, что это произойдет, но отодвинул это на задний план.

Я пошевелил челюстью взад-вперед.

— Я не умею обращаться с детьми.

— Мы же договорились. — Она прервала меня, повернув голову, чтобы посмотреть на меня. — И я знаю, что ты меня не подведешь, раз уж я нужна тебе на мероприятии бренда специй Роу.

Она меня раскусила, и она это знала.

Дилан продолжала.

— Я также буду благодарна, если ты соберешь ей кроватку для малышей. Она лежит в коробке в комнате для гостей. И тебе нужно будет купить продукты. Я отменила автодоставку продуктов Роу, потому что в них полно ингредиентов, которые я не использую. Я так увлеклась поиском работы, что у меня даже молока нет.

Этот план Брюса Маршалла должен был сработать, иначе я, по сути, платил 10 тысяч долларов в неделю за то, чтобы быть слугой Дилан.

— Неважно, — сказал я. — Что за работа?

Если Дилан и чувствовала себя неловко, разговаривая со мной, будучи совершенно голой под этими чертовыми стойкими пузырьками, она не подала виду.

— Стажер по маркетингу в «Бофорте». Не уверена, что этого хватит, чтобы удержать нас на плаву после истечения срока действия нашего договора, но надо же с чего-то начинать. — Она снова задрала голову к небу.

Я не хотел показаться еще большим засранцем, чем был, но я не мог придумать ни одной чертовой причины, по которой двадцатишестилетнюю женщину, всю жизнь разливавшую кофе в закусочных, позвали бы на собеседование в один из крупнейших мировых модных брендов, уступающий только Chanel.

Дело не в том, что Дилан не была замечательной, просто все эти качества не были видны в ее резюме.

— Я присмотрю за ней, — подтвердил я. — Есть ли что-нибудь в небе, о чем мне следует знать? НЛО? Падающий самолет? Апокалипсис?

Пожалуйста, скажи «апокалипсис». Тогда мне не придется завтра сидеть с ребенком.

Ее ответ был мрачным и неожиданным.

— Знаешь... с тех пор как я родила, я перестала видеть сны, — пролепетала она, не отрывая глаз от неба. — Я провожу дни либо на работе, либо с Гравити. И я люблю ее. Искренне люблю. Но быть матерью-одиночкой - самое одинокое существование, которое только может быть. Между заботой о ней, удовлетворением ее потребностей, работой, уборкой, приготовлением еды и мытьем посуды у меня почти не остается времени на размышления. Это так утомительно, что к тому времени, как моя голова ложится на подушку, я слишком устаю, чтобы мечтать. И я скучаю по своим снам. Поэтому каждую ночь, перед тем как лечь спать, я всегда смотрю на звезды и мечтаю в голове, пока не проснусь.

Ну, блин. Теперь мне стало не по себе.

— О чем ты мечтаешь? — пробормотал я, засовывая в рот образную ногу.

Она опустила подбородок на сжатые кулаки.

— Ленивые выходные на пляже. Путешествия. Танцы с друзьями. Возвращение в школу.

Я не мог не заметить, что она не упомянула об отношениях.

Я кивнул.

— Безумные мечты, да?

— Самые безумне.

Между нами повисло молчание. Она все еще смотрела на звезды, когда спросила:

— И это все? Вода остывает.

— Ага. Увидимся завтра, Космос. — Я увидел свой выход.

Она никак не отреагировала на свое новое прозвище. То, которое я придумал на месте.

Она хотела, чтобы ее сон продлился еще немного, прежде чем она уснет.

Райленд

Тот, кто говорил, что к детям не прилагается инструкция, явно никогда не встречался с Дилан Касабланкас.

Женщина распечатала шестидесятипятистраничный манифест с указанием пищевых аллергий, заранее одобренных занятий, расписания, меню и какой-то системы сортировки игрового теста. Затем она потратила двадцать минут на то, чтобы просмотреть инструкцию вместе со мной, чтобы убедиться, что я все понял. Затем она оставила меня в облаке своего парфюма и беспокойства, стоя рядом со своим почти четырехлетним ребенком.

Мы с ребенком неохотно посмотрели друг на друга. Похоже, она была так же недовольна, как и я.

— Так... ты хочешь посмотреть «Южный парк» или что-нибудь еще, пока я буду собирать твою кровать? — Я потер затылок.

— Мама запрещает смотреть телевизор, — пробормотала она, ее большие темно-синие глаза прижались к моему лицу.

Верно. Страница четырнадцать, раздел В руководства. Как я мог забыть?

Я схватил руководство с обеденного стола и пролистал его, а ребенок все еще открыто смотрел на меня. Там был список занятий, которые Дилан составила для детей.

Она была в замешательстве, но надо отдать ей должное: она была вовлеченным, любящим, глубоко заботливым родителем.

— Так, посмотрим. Хочешь раскрасить что-нибудь?

— Нет.

— Пазлы?

— Нет.

— Декоративно-прикладное искусство? Обведение букв? Одевалки? Упаковать подарки в фольгу? Испечь печенье?

— Нет, нет, нет и нет. — Она яростно затрясла головой.

Я в раздражении бросил руководство обратно на стол.

— Тогда что ты хочешь сделать?

Она указала на коридор.

— Убраться с глаз долой? — с надеждой спросил я.

— Помочь собрать кровать, — проворчала она, складывая руки.

— Ты не можешь, — сказал я. — Это опасно.

— Мне все равно. — Она надула на меня губы. Дочь своей матери, без сомнения.

— Да, мне тоже, вообще-то, но социальные нормы и так далее.

Я не хотел, чтобы этот ребенок попал в больницу. В основном потому, что я не хотел оказаться в больнице, и Дилан убила бы меня, а потом воскресила, чтобы убить снова другим, более жестоким способом, если бы мы это сделали. Я перевел взгляд с ребенка на обеденный стол, где лежала куча мелков, и у меня возникла идея.

— Мне нужен кто-то, кто украсит раму, если ты, конечно, согласна.

Она просто уставилась на меня, как будто я говорил с ней на амхарском. Я никогда раньше не говорил так много с трехлетним ребенком.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне нужно, чтобы ты накрасила кровать своими мелками, — объяснил я более простым языком.

— О! Да! Я могу это сделать.

Мы принялись за работу.

Одним из немногих плюсов того, что я был сыном плотника/мастера, который редко появлялся на работе, а вместо этого посылал сына выполнять за него задания, было то, что я очень хорошо владел своими руками. Особенно с деревом. Естественно, без каламбура. Я мог построить практически все с нуля в кратчайшие сроки. В колледже, в перерывах между строительными работами летом, я зарабатывал деньги, собирая мебель из IKEA.

Мы с ребенком закончили за сорок минут. Она рисовала радугу, облака и единорогов на раме, пока я собирал ее. Она также не замолкала ни на секунду и втянула меня в разговор о вкусах мороженого и пушистых животных. Я фыркал каждые несколько фраз, чтобы показать ей, что я еще здесь, но отказывался участвовать в разговоре.

После этого мы спустились вниз со списком продуктов Дилан. Ребенок пытался убедить меня купить ей шоколад, но его не было в инструкции, и я отказался. Она начала плакать и кричать. К тому времени как мы вернулись наверх и выгрузили продукты, я был взволнован, расстроен и закончил свой день. Как родителям удалось не стать алкоголиками? Это было дело для ФБР.

— Дядя Райренд. — Ребенок дернул меня за штанину и посмотрел на меня сверху вниз. — Я голодна. Мы можем поесть?

Черт возьми. Я забыл дать ей перекусить. Это было прописано в инструкции, но также как и сотня других чертовых вещей.

— Конечно. Только позволь мне... — Я взял руководство и пролистал его. Ни в коем случае нельзя было так точно воспитывать детей.

Когда мой взгляд упал на заранее одобренные Гравити блюда, вся моя душа покинула тело. Куриная грудка, кесадилья из органической пшеницы, спагетти с фрикадельками, запеканка из брокколи... Все это нужно было готовить с нуля. В основном я ел готовые ужины из «Трейдер Джо» или киски. Я никак не мог приготовить ни одного из этих домашних блюд.

Я огляделся по сторонам, уперев кулаки в бока.

— Вот дерьмо.

— Ты сказал плохое слово. — Глаза ребенка расширились. — Ты дашь мне пять долларов. — Ее ладонь была раскрыта и протянута в считанные мгновения.

Яблоко действительно упало недалеко от яблони.

Я с ворчанием порылся в бумажнике.

— У меня нет с собой наличных.

— Это не моя проблема.

Господи. Что за демон получился из Дилан?

— Ты принимаешь Zelle или Venmo?

— Что?

— Ничего. — Я засунул бумажник обратно в задний карман. — Знаешь что, я угощу тебя Хэппи Милом, а ты простишь мне мое нецензурное слово.

— Какое слово?

У нее что, проблемы с памятью?

— Дерьмо.

Она хихикнула, поднеся маленькую ладошку ко рту.

— Ты должен мне еще пять долларов.

Черт побери. Малыш перехитрил меня. Я унесу это с собой в могилу. Конечно, могила уже приближалась, поскольку общение с этим ребенком могло привести к сердечному приступу.

Я открыл рот, чтобы отчитать ее за то, что она меня обманула, но она меня опередила.

— Теперь я получу Хэппи Мил и молочный коктейль.

Дети действительно были лучшей рекламой контрацепции.

Дилан

— О, мне нравится твой наряд! Он великолепен, — задыхалась я, ладони вспотели, щеки раскраснелись, я была вне себя от желания произвести впечатление.

Объект моего восхищения взглянул на свою коллегу, которая сидела рядом с ней, и они обменялись хитрыми взглядами сиамских кошек, которые вот-вот проглотят канарейку целиком.

Канарейкой была я. Я знала это еще до того, как села на собеседование. Но я искренне считала, что доброта способна изменить траекторию дня человека. Но не в этом случае.

— Фу. — Милашка, которая была всего на несколько лет старше меня, скривила свой контурный нос. — Как мило, что ты думаешь, что я восприму это как комплимент.

Что?

— Меня зовут Стассия, а это Тара.

Ее коллега, чьи волосы были того же светлого оттенка, что и шампанское, надулась, глядя на мое распечатанное резюме.

— Так почему вы решили, что сможете работать в Бофорте, мисс Касабланкас?

— Ну, я...

— Это правда, что вы всю жизнь проработали в закусочной? — Вырвалось у Тары прежде, чем я успела ответить на первый вопрос, ехидно хихикнув.

Мой взгляд неуверенно скользнул между ними. Паника вспыхнула, давя на грудную клетку. Это было не интервью. Это была скучающая подлая девчонка. Способ скоротать время во время обеденного перерыва. И я прямо в нее влезла.

— Я... я думаю на ногах...

— Видишь ли, это будет проблемой, потому что мы ищем кого-то, кто умеет думать мозгами. — Стассия постучала по виску облупившимся ногтем.

Я загибала свои побитые, короткие ногти в ладони, пряча их. Мне хотелось бы спрятать себя.

— Это оборот речи, — сказала я категорично.

— Как прекрасно ты их знаешь, учитывая, что ты даже не ходила в колледж. —Напускной слащавый тон Тары был фальшивее ее губ.

Следующие десять минут были крайне мучительными. Я заставляла себя пройти собеседование, твердо решив не вставать и не уходить на полпути. Мое сердце опускалось все ниже, как покинутый корабль, тонущий все глубже с каждым режущим словом и покровительственной шуткой.

Это было единственное собеседование, на которое меня пригласили после того, как я отправила более трехсот заявок. Я забрасывала широкую сеть, подавая заявки на должности в сфере маркетинга, продаж и управления. Это было не просто плохо. Это было катастрофой. Как я должна была расплачиваться за свою жизнь после завершения сделки с Райлендом?

И все же я не встала и не ушла. Не доставила им удовольствия увидеть, как я сломалась. Я досидела до конца, даже бросила пару колкостей в их сторону.

— Ну, это было весело. — Тара и Стассия встали в унисон, разглаживая свои нарядные платья с плавной хореографией. — Не звоните нам - мы позвоним тебе.

— Сомневаюсь, — пробормотала я себе под нос, внутренне злясь на себя за то, что думала, будто у меня есть шанс получить эту работу.

Они, очевидно, услышали меня, потому что обменялись забавными взглядами, прижали ладони ко рту и захихикали, отвернувшись от меня.

Я вышла из великолепного здания под манхэттенское солнце и пульс города - машины, туристы, бизнесмены, тележки с едой - бились о мою кожу.

Я не могла дышать.

У меня никогда раньше не было панических атак, поэтому я не могла сказать, есть ли они у меня сейчас. Я просто знала, что мир расплывается, расплывается по краям, как фотография, которую пожирает огонь.

Вырвись из этого. Ты не можешь позволить себе быть слабой. У тебя есть Гравити, о которой нужно думать.

Я схватила телефон и написала сообщение Райленду. Звонить не хотелось. Я знала, что, услышав другой человеческий голос, я разрыдаюсь.

Дилан: Грав в порядке?

Райленд: Она в порядке. А вот мне хочется выброситься из окна. Она постоянно болтает. О самой глупой ерунде. Дважды вымогала у меня деньги до полудня. Устроила три публичные истерики. Бегала за собакой, а не наоборот. Я на 99,5 % уверен, что получил всю свою кардио нагрузку за неделю, бегая за ней.

На моих губах заиграла улыбка. Может, то, что он был соседом, не самое худшее, что со мной случилось.

Дилан: Добро пожаловать в детство.

Райленд: Забудь о «добро пожаловать». Когда я увижу прощальный знак?

Дилан: Итак... сейчас, наверное, не самое подходящее время спрашивать тебя об этом. Я только что с собеседования, но мне нужно немного времени, чтобы проветрить голову. Ты можешь остаться еще на час?

Райленд: $%^^$#@@#%&&

Райленд: Все в порядке?

Дилан: Да. Мне просто нужна секунда, чтобы собраться с мыслями.

Райленд: Тебе нужна картинка с членом, чтобы скрасить твой день? Если мы не можем переспать, это не значит, что я не милосерден.

Дилан: Упади замертво.

Райленд: Попробовать стоило.

Райленд: Оставайся в безопасности.

Дилан: Какое тебе дело?

Райленд: Если с тобой что-то случится, я не переживу, если буду заботиться о ребенке, пока кто-нибудь из родственников не заберет это.

Он только что назвал мою дочь «этим»? В то же время я понимала, что не могу сейчас смотреть в глаза своему ребенку, чтобы она не увидела на моем лице поражение и полное отчаяние.

В итоге я не выдержала и часа. Я потратила три.

Бесцельно гуляя по городу. Пробираясь сквозь толпы людей. Исчезая в массе человеческих тел. Нью-Йорк заставил меня почувствовать себя анонимной и маленькой, и на какое-то время я стала не Дилан - матерью-одиночкой, официанткой, вторым проблемным ребенком Зеты Касабланкас, - а просто другим лицом.

Бесхитростным и загадочным. Кем-то, кого не приглашали на собеседование в другой конец города только для того, чтобы унизить. Кто-то, у кого, возможно, было свое дерьмо. Кто-то, у кого могла быть степень, работа и, возможно, даже парень.

Около трех тридцати я позвонила Кирану. Он ответил своим обычным приветствием:

— Ты не передумала выходить за меня замуж?

— Киран...

Он проигнорировал меня.

— Мой агент только что сказал мне, что сводит меня с актрисой из Hollyoaks, которая участвовала в благотворительном шоу «Слабое звено» и была выгнана в первом же раунде за то, что думала, что Австралия граничит со Словакией и Швейцарией. Может, мне покончить с собой?

Я вздохнула, прислонившись к зданию.

— Киран.

— Это «да».

Я промолчала.

— Вот черт, ты молчишь. Ты никогда не молчишь. — Его тон изменился. — Я знаю, что это значит. Кого мне убить?

Я рассказала ему об собеседовании. О своих бесцельных скитаниях. О том, что теперь я знаю, что мое место не в офисе, где занимаются маркетингом или административной работой. Я бы не справилась с этим. Фальшь. Политика. Проводить весь день в кондиционированном помещении, чтобы только поддерживать огонь капитализма.

— Мне так жаль Грав, — простонала я. — У нее невежественная мама и отец, которого она никогда не видела, потому что он слишком большой засранец, чтобы заботиться о ней. — Слова вырвались из меня. — Ей не на кого будет опереться, если я не возьму себя в руки.

На другом конце линии воцарилась густая тишина, прежде чем Киран заговорил.

— Тебе нужно выпить.

— Ни хрена себе, — проворчала я.

— Нет, тебе нужно перезагрузить мозги. У тебя явно небольшой приступ паники.

— Я так и знала, — закричала я. — Моя кожа покрылась мурашками. Что мне делать, Киран? Я в пяти секундах от того, чтобы принять твое предложение о фиктивном браке, я так напряжена.

— Во-первых, спасибо, — сказал он с сарказмом. — Во-вторых, недалеко от твоего нового здания есть бар. «Алхимик». Там делают лучшие коктейли. Слушай меня внимательно, Дил. Я хочу, чтобы ты пошла туда, заказала себе Roku Koori Negroni с куском морковного торта, помедитировала несколько минут и подумала о том, что ты хочешь сделать со своей жизнью. Ничто не должно оставаться без внимания. Не будь практична. Будь страстной. Даже если тебе кажется, что уже слишком поздно. Даже если тебе кажется, что это слишком трудно. Тогда позвони мне и сообщи, как у тебя дела, хорошо?

— Хорошо, — задыхалась я. — Хорошо.

Дилан

Я приехала в «Алхимик» через десять минут. Это был модный бар в двух кварталах от моей квартиры. Я чувствовала себя виноватой за то, что оставила Райленда с Грав на весь день. В то же время я знала, что с ними все в порядке, иначе он бы мне позвонил.

Бар был заполнен до отказа, в нем толпились потные тела и колышущиеся парочки, большинство из которых были явно иногородними. В ноздри мне ударил запах дыма, пота и дорогого алкоголя. Я заняла единственный свободный табурет у бара и заказала шикарный напиток и морковный торт. Киран знал это место, а значит, часто бывал здесь с моим братом, Райлендом и, возможно, их другом Тейтом. Я старалась не думать о том, что все вокруг ведут гламурный, развратный, знающий образ жизни, а я застряла в крошечном городке штата Мэн, где подают жареные яйца и смотрят «Свинку Пеппу».

Барменша, женщина с бритой головой, двумя рукавами татуировок и черным топом в обтяжку, переложила мой торт и напиток через липкую стойку.

— Наслаждайся.

— Здесь всегда так много народу? — Я огляделась. Я не рассматривала вариант работы в баре в Нью-Йорке, но чаевые, должно быть, зашкаливают.

— Счастливый час. — Она скорчила гримасу, пронзительно сверкнула ее перепонка. — Временами это может быть очень напряженно. — Блеск пота на ее лице подтвердил ее слова. Ее глаза были тусклыми и расфокусированными.

Я инстинктивно протянула руку, чтобы сжать ее.

— Эй, ты в порядке?

Она кивнула.

— Да.

Я закрыла глаза и попыталась представить себе свою идеальную карьеру. Я вспомнила совет Кирана не быть практичной, а быть страстной. Она возникла передо мной, как мираж, с яркой ясностью.

Я. В униформе врача. Делаю перемены.

Везу на каталке раненого ребенка.

Провожу операцию. Стальные руки. Холодная голова.

С закрытыми глазами я потянулась к своему бокалу и сделала глоток. Виски приятно пощипывало язык. Я улыбнулась. Еще одно видение пронеслось в моих путаных мыслях.

Я. Обхожу пациентов с прижатым к груди планшетом.

Успокаиваю обеспокоенных родителей.

Утешаю расстроенных детей.

Я хочу быть врачом.

Я всегда хотела быть врачом.

Это было в глубине моей головы, несбыточная мечта, которая никогда не могла осуществиться.

Я открыла глаза, и первое, что предстало передо мной, - барменша, вцепившаяся в край стойки. Ее зрачки были размером с суповую миску.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросила я.

— У меня немного кружится голова... — Она медленно моргнула. — Как будто мое сердце бьется не так, как надо. — Она потянулась к голове, и не успела я опомниться, как ее глаза закатились, и она с грохотом упала на пол. Шум и музыка заглушили ее падение.

Я тут же бросилась в бой. Я перепрыгнула через барную стойку, сбив при этом свой коктейль и пирожное, а затем присела, чтобы проверить ее пульс. Но его не было.

Черт.

Бармен рядом с ней - мужчина лет пятидесяти - беспомощно смотрел на меня, держа в руках две кружки пива.

— Позвони 911, — приказала я ему.

Он кивнул, бросил все и достал свой телефон.

К счастью, я прошла курс сердечно-легочной реанимации, когда родилась Грав. Я начала чередовать сжатие грудной клетки и дыхание рот в рот. Второй бармен подошел и встал надо мной.

— О, черт, о, черт. Фэй - мой лучший бармен. С ней все будет в порядке?

— Я не знаю, — честно ответила я, делая сжатие грудной клетки. — Ты позвонил в 911?

— Да. Они задали мне кучу вопросов. Я... я сказал им, чтобы они просто приехали. Они должны быть здесь с минуты на минуту.

Я снова проверила сердцебиение на шее. На этот раз пульс был слабым. Мои плечи опустились от облегчения. Адреналин, бурлящий в моем теле, заставил меня почувствовать себя почти пьяной.

Двери бара распахнулись, и в помещение ворвался медицинский персонал. Пожилой бармен был слишком ошеломлен, чтобы разговаривать с ним, поэтому мне пришлось объяснить ему, что произошло. Фэй увезли на каталке, и я подумала, не знак ли это того, что мне нужно осуществить свою мечту - стать врачом.

Бармен положил руку мне на плечо.

— Спасибо, что сделала это. Черт. Я запаниковал. Не могу поверить, что проболтался о ее работе, когда ее жизнь была в опасности.

— Без проблем. — Я повернулась, чтобы улыбнуться ему, и встала. — Люди говорят странные вещи, когда испытывают стресс.

— Ты медсестра или что-то в этом роде? — Он с любопытством посмотрел на меня.

— Нет. Я всю жизнь проработала в ресторанах.

— Так как же ты узнала, как это делается...? — Он выглядел озадаченным.

— Что, искусственное дыхание? — Я усмехнулась. — Я прошла курс перед рождением дочери. Знаешь, на всякий случай.

Он кивнул.

— Ну, достаточно сказать, что твой напиток и торт за счет заведения.

— Спасибо. — Я огляделась. — Итак... тебе нужна какая-нибудь помощь? Кажется, здесь много народу, а у тебя не хватает одного бармена.

— Конечно, нужна, — хмыкнул он. — В ящике рядом с тобой лежит меню рецептов. Я заплачу тебе вдвое больше, чем почасовая оплата, если ты спасешь мою задницу сегодня.

Я засучила рукава и принялась за работу, отправив Райленду быстрое текстовое сообщение. Напитки были сложными, а рецепты трудновыполнимыми - не зря же «Алхимик» назывался «Алхимиком», - но большинство клиентов предпочитали обычное пиво или вино. Банка для чаевых переполнялась так часто, что нам приходилось каждый час выливать ее в ведро. Это была достойная работа, которая поможет мне финансировать хорошую няню для Грав, пока я работаю.

Медицинская школа, хотя и романтическая идея, больше не входила в мои планы.

— Дилан, — обратился ко мне бармен, оказавшийся владельцем заведения Максом. — Твоя смена заканчивается через десять минут. Я дам тебе деньги. Хочешь взять остальные смены Фэй на неделю?

— Пришли мне расписание. Я посмотрю, есть ли кто-то, кто присмотрит за дочкой.

И вот я уже ухожу, на тысячу долларов менее бедная после разделения чаевых. Часы показывали 18:45, и я знала, что должна ответить Райленду на многие вопросы и извиниться.

Я распахнула дверь, собираясь вывалиться на улицу, но тут в меня врезалось твердое тело. Мои руки метнулись к его груди. Мускулистые грудные клетки, знакомые по кончикам пальцев, натолкнулись на меня. Мой взгляд, как пуля, устремился к его лицу. Патрицианский нос. Темно-синие глаза, которые я хорошо знала, потому что когда-то они смотрели на меня каждый день.

— Дилан, — задыхался он.

— Такер?

Только я подумала, что день не может быть хуже.

— Подожди. — Такер поддержал меня, сжимая мои руки и удерживая меня на месте. — Н-не уходи.

— Что ты здесь делаешь? — Я отшатнулась от его прикосновения, словно оно было жидким огнем. Отец моего ребенка - который на самом деле не был отцом и вел себя как ребенок, ни разу не видел ее с момента рождения и удрал бог знает куда - был здесь, в Нью-Йорке.

Здесь, в баре, который я посетила впервые в жизни.

Неужели он был здесь все это время, прямо через дорогу? Каковы были шансы?

Хорошо, если Киран знал, что он будет здесь, и организовал все это.

— Детка, черт, ты так хорошо выглядишь. — Он запустил руку в свои волосы, которые по-прежнему были пышными, густыми и несправедливо блестящими. — Я работаю здесь барменом. — Глаза Такера блуждали по мне, как беспокойные руки. — Киран велел тебе разыскать меня, да? — Он самодовольно ухмыльнулся, и мне захотелось убить и его, и Кирана, и всех мужчин, которых я знала. — Я хотел протянуть руку...

— Но ты этого не сделал. — Я пыталась сохранять спокойствие, но это было трудно сделать, когда все, чего я хотела, - это выцарапать ему глаза. — Ты сбежал, и теперь ты даже не знаешь, как выглядит твоя дочь. Какие у нее увлечения. Ее мечты. Ее аллергия. — Я хотела пронестись мимо него, оставить его здесь, размышляющего над этим. Если ему вообще есть до этого дело. Вместо этого по мне пронеслось злобное волнение, оседая на горле, словно рука, и выдавливая из него ядовитые слова. — У нее твои глаза, знаешь ли, — усмехнулась я. — Большие, голубые и с густыми ресницами.

Его ноздри раздулись, а рот сжался в тонкую линию. Он был зол? Расстроен? Раздражен? Эмоционален? Я не могла определить.

Я продолжила.

— У нее аллергия на киви, как и у тебя. Она спортивная. Это досталось ей от нас обоих. Она очень быстрая и кувыркается лучше всех в своей возрастной группе по гимнастике. Она умеет считать до ста, читать, рисовать трехмерные коробки. В декабре ей исполнится четыре года, а она уже развита как семилетняя. Она умна. И хитрая. Сегодня я получила сообщение от ее няни, что она дважды вымогала у него деньги. — Я не перевела дыхание, не остановила поток слов, хлынувший из моего рта, словно взволнованная река. — Она такая красноречивая, такая яркая. Она красивая, любящая и теплая...

— Я хочу с ней познакомиться. — Он потянулся, чтобы снова коснуться меня. Я отбросила его руку. Несколько человек протиснулись мимо нас, направляясь к выходу из бара. — Дил, черт, ты так хорошо выглядишь. Я так по тебе скучал…

— Ее зовут Гравити. — Я проигнорировала его слова.

— Я знаю, — бесстрастно сказал он, все еще не сводя с меня глаз. — Мои родители сказали мне.

Его родители не остались в городе после того, как он сбежал. Они переехали в Монтану. Они видели Грав всего один раз.

Взгляд Такера оторвался от моего и остановился на моей руке и бриллианте, сверкавшем на моем пальце. На его лицо опустилась непроглядная тьма. Я знала этот взгляд. Он был в ярости.

— Ты... — Он не закончил вопрос.

— О да, — подтвердила я, ожидая триумфа, искупления или хоть немного меньшего унижения, но победное чувство так и не пришло. — Я помолвлена с Райлендом Колтриджем. Помнишь его?

Мышцы на челюсти Такера подскочили. Я постаралась не вздрогнуть. Его гнев всегда расстраивал меня. Он, как темная туча, преследовал каждый приличный момент в наших отношениях. И все же мой большой, вздорный рот не мог сдержаться. Я хотела раззадорить его.

— Я всегда считала его сексуальным. Он мне нравился в детстве. — Из меня вырвался звонкий смех. — Вообще-то, помнишь ту ночь, когда мы впервые переспали? Это было потому, что он отверг меня. Это всегда был он. В итоге все сложилось хорошо.

Это была та самая ночь, когда я пришла в ярость из-за того, что Кэл и Роу занимались сексом за моей спиной. Определенно, это то, что я хотела забыть.

— Нет, не сложилось, — жестко сказал он, его монотонный, отрывистый голос звучал в моих ушах очень резко. — Ты должна быть со мной. Ты и мой ребенок.

Гравити, придурок. Это ее имя.

— Ты под кайфом, если веришь своим собственным словам, — сообщила я ему.

Он проигнорировал меня, покачав головой.

— Я заслужил второй шанс. Я сошел с ума. Я не был готов...

Сдерживая слезы, я подняла дрожащий подбородок.

— Ну, ты не можешь встретиться с ней. Ты ее не заслуживаешь. И никогда не заслуживал.

— Не будь сукой. Я пытаюсь поступить правильно.

— Ты издеваешься? Секунду назад ты был не против не знать, жива она или нет. — Я снова попыталась обойти его стороной.

— Но теперь ты здесь, и...

— И это ничего не меняет, — выдохнула я. — Ты все еще чужой, и я все еще не хочу, чтобы ты приближался к моей дочери. — Я протиснулась мимо него.

— Черт побери, Дилан, почему с тобой всегда так сложно? — Он схватил меня за запястье, когда я убегала, впился пальцами в мою нежную кожу и дернул меня назад.

Я ударилась спиной о стену, и мелкие камешки в ней впились в мой позвоночник. От боли у меня перехватило дыхание. Я попыталась вырваться, но было уже слишком поздно. На хрупких костях моей руки образовалось кольцо раскаленной боли. Я подняла на него потрясенный взгляд.

— Я не хотел. — Он резко отбросил мою руку, и она ударилась о стену, отчего стало еще больнее. — Эй, не смотри на меня так, будто я напал на тебя или что-то в этом роде. Ты не можешь просто встать и уйти посреди взрослого разговора, Дилан.

Боль все еще отдавалась в моем запястье.

— Ты всегда была такой взбалмошеной. — Он усмехнулся про себя. — В общем, так...

Я унеслась в ночь.

Все спокойствие, которое я пыталась сохранить сегодня, испарилось как туман.

Моя бессонная жизнь превратилась в кошмар.