Безумные Мечты

28

Райленд

Может быть, это моя судьба - попадать в ситуации, когда другие мужчины пытаются соблазнить Космос.

Они с Такером стояли в гостиной, а Гравити у их ног разгадывала головоломку.

Только я знал, что лучше не думать, что Дилан действительно хочет, чтобы он был здесь.

— Такер, — поприветствовал я с дьявольской ухмылкой, чтобы дверь захлопнулась за мной для полного эффекта. — Не думал, что ты настроен на больничную еду.

— С чего бы это? — усмехнулся он.

— Ты стоишь слишком близко к моей невесте, чтобы мне это нравилось.

Он отступил назад. Гравити вскочила и побежала ко мне, а я подхватил ее на бегу и подбросил в воздух.

— Дядя Райренд!

— Маленькая вонючка, — поприветствовал я ее в ответ.

Она захихикала, и я не знал почему, но мне захотелось ткнуть его в его гребаное лицо. Поэтому я взвалил ее на плечи и пошел в сторону кухни. Ее голова едва не задела потолок, настолько я был высок. Она подняла свои маленькие ручки вверх, безудержно смеясь.

— Рай, ты собираешься устроить моему ребенку сотрясение мозга, — предупредила Дилан.

Я открыл холодильник, давая ему понять, что я здесь как дома.

— Нет. Я никогда не позволю, чтобы с ней случилось что-то плохое. Правда, маленькая вонючка?

— Верно! — Гравити обняла меня сзади за шею и прижалась щекой к моей голове. — Жаль, что теперь я не могу дергать тебя за волосы, как лошадь, — пробормотала Грав надо мной. Ей не хватало мужского пучка.

— Проведи щекой по моим волосам. Это придаст тебе пушистости.

Она так и сделала. Мои волосы были подстрижены и очень прямые, так что ощущение было приятным.

Я взял из холодильника апельсиновый сок и выпил его прямо из коробки.

— Я тоже хочу! — Грав закричала у меня над головой. Я потянулся, чтобы дать ей немного, но она неуклюже держала коробку. Апельсиновый сок лился по моему лицу и попадал на рубашку Prada, и в кои-то веки мне было все равно.

Я повернулся к Дилан и Такеру, хихикая.

— Грав решила, что моя рубашка должна быть оранжевой, а не белой.

Выражение лица Дилан было капризным, очарованным, почти болезненным.

— Тебе идет, — тихо прошептала она.

Мой взгляд метнулся к Такеру. Я увидел пятно кетчупа на его рубашке и сразу все понял.

— Такер, тебе пора уходить, — сказала Дилан.

Он открыл рот, собираясь возразить, но потом взглянул на меня и простонал.

— Отлично. Гравити, иди попрощайся, — рявкнул он на нее. Как будто она была его собакой или что-то в этом роде.

— Грав должна лечь спать, — невозмутимо сообщил я ему. Я знал ее расписание наизусть, благодаря нашему совместному времяпрепровождению. — Пока, Таквад.

Это заставило Гравити хихикнуть, хотя она и не поняла, о чем идет речь.

Я отнес ее в комнату, чтобы уложить спать, и опустил затемненные шторы. Поцеловал ее в лоб. Дал ей несколько ежедневных слов одобрения.

— Ты милая. Ты умная. Ты не даешь дяде Райленду говорить плохие слова, потому что он не может позволить себе твои гонорары. — Я подмигнул.

— О, ты мне нравишься, дядя Райренд.

— Ты мне тоже нравишься, маленькая вонючка. — И когда я вышел из ее комнаты и закрыл за собой дверь, я понял, что это уже не ложь.

Дилан ждала меня в гостиной с двумя высокими бокалами белого вина. Я проверил свои часы. Я уже продал все свои Patek Philippe, Rolex и Cartier, и теперь на мне красовались позорные Michele Deco Madison. Такими темпами я появлюсь у Брюса с гребаными Apple Watch.

— Только два часа дня, — заметил я.

Она пожала плечами.

— Мне нужно было что-то покрепче кофе.

— Я бы добровольно отдал свой член. — Я подошел к ней, взял бокал вина из ее протянутой руки и сделал глоток. — Тебе понравились мои цветы сегодня?

Она усмехнулась.

— Понравились. Но мои еще не привезли.

Я отмахнулся от нее.

— Ты можешь быть носителем испанского гриппа, и я все равно пойду на это.

Она прижалась лицом к моему плечу, вдыхая воздух, и я инстинктивно обхватил ее рукой, целуя в макушку.

— Все было так плохо?

— О, еще хуже. — Она поцеловала обнаженный участок кожи, проглядывающий сквозь мою рубашку. Это дало мне возможность увидеть, кем могла бы стать Дилан, если бы Такер и ее отец коллективно не подорвали ее доверие к мужчинам, и я в глубине души был зол на них за это.

Из нее получилась бы отличная настоящая невеста. Не то чтобы я ее искал.

— Он пытался предложить мне идею ресторана и спрашивал, может ли он отправить Роу предложение. Каждый раз, когда Грав пыталась с ним заговорить, он либо игнорировал ее, либо рявкал на нее, что он говорит. А перед тем как ты вошел, он, кажется, хотел меня поцеловать, хотя я прямо сказала ему, что скорее умру, чем дам ему еще один шанс.

— Эй, ты попробовала, и оказалось, что он такой же неудачник как отец, как партнер и как человек. — Я поднял плечо. — По крайней мере, ты попыталась.

— Все не так просто. Он может получить право на посещение как с моего согласия, так и без него. Особенно в Нью-Йорке. Я изучила этот вопрос. Для меня более разумно подыграть ему и предоставить ему контролируемый доступ к Грав. Мне кажется, он устанет, как только поймет, что не сможет прибрать к рукам ни деньги Роу, ни мою задницу.

Я напрягся, осознание того, что он здесь, чтобы остаться в их жизни, охладило меня.

— Ну, я хочу, чтобы ты звонила мне каждый раз, когда он будет здесь, чтобы я мог помочь тебе контролировать его.

Она хихикнула.

— Да ладно, Рай. У тебя своя жизнь. Ты не можешь нянчиться со мной.

— В жизни есть приоритеты, Космос. И мой приоритет - не слышать о том, что на тебя напал этот урод.

Мы потягивали вино, и я позволил ей немного поболтать о Такваде, пока Дилан не заявила, что ей нужно принять душ.

— Я приняла его сегодня раньше, но вспотела в зоопарке, — объяснила она.

— Круто. — Я огляделся, ища, чем бы заняться. — Может, потом посмотрим Нетфликс и расслабимся?

Она странно посмотрела на меня.

— Я думала о более... взаимном душе и свинстве?

— О. — Я попытался скрыть свой жалкий восторг. — Конечно. Трахни олененка. Пойдем.

По пути в ее ванную комнату мы заглянули в дверь Грав. Она крепко спала, тихонько похрапывая после долгого дня в зоопарке.

Мы оставили дверь в спальню открытой, но заперли ванную и разделись. Я включил тропический душ и наблюдал, как Дилан положила свой телефон на туалетный столик, чтобы раздеться. Я впервые видел ее полностью обнаженной и, черт возьми, не мог с этим смириться. Этой молодой, великолепной женщине нужно было наверстать упущенное за годы спячки без секса. И я был рад быть полезным.

Я избавился от нижнего белья и носков, пока не оказался перед ней совершенно голым. Она повернулась ко мне и заскулила, глядя, как я поглаживаю свой уже твердый член.

— Серьезно, Рай, как он поместится?

— Доверься процессу. — Я хихикнул. — Кстати. Игры с задницей? Анал? Да? Нет? Может быть?

— Я готова сделать все, что угодно. — Она собрала волосы в высокий пучок.

— О, это весело. — Пауза. Мы оба ухмылялись друг другу. — Иди в душ и намылься. — Мой тон стал деловым.

Она покраснела от возбуждения и поспешила в душ.

Я прислонился к ванне, наблюдая, как она выливает жидкое мыло на ладонь. Она обхватила свои сиськи и чувственно провела рукой по всему телу. Для меня это было похоже на медленный стриптиз, и я использовал эту возможность, чтобы погладить свой член и привыкнуть к ее великолепному виду, чтобы не кончить, когда я буду хотя бы наполовину в ней. Обычно меня хватало надолго. Но обычно я не трахал свою абсолютную чертову фантазию.

— Присоединяйся ко мне, — уговаривала Дилан, сжимая свои сиськи. Ее тело было безумным. Длинные стройные ноги, круглая попка и слабые очертания пресса.

— Встань на колени перед гранитной скамьей. — Я оттолкнулся от тумбы, открыл стеклянную дверь и шагнул внутрь.

Она так и сделала, перламутровые булыжники плитки впились ей в колени.

Я сел перед ней, мой член дергался перед ее лицом. Она смотрела на меня такими темными, сексуальными, вздернутыми глазами, которые всегда символизировали для меня власть и силу. Она хотела пососать мой член, но я отмахнулся, потянулся между ее ног, словно нащупывая что-то на дне сумки, и мои пальцы проникли в ее киску. Она уже была мокрой, но не настолько, чтобы принять меня.

— Такая мокрая. Хорошая девочка. — Я провел по ее киске несколько унизительных похлопываний. — А теперь возьми этот член в рот и покажи мне, как сильно ты его хочешь.

Она схватила меня за основание, расплющила языком и взяла в рот даже не на четверть, рукой покачала мой член вверх-вниз, пока я не положил свою руку на ее.

— Я говорил, что ты можешь использовать свои руки?

— А...

— Мастурбируй обеими руками, пока отсасываешь мне. Одна рука на твоем клиторе, другая внутри тебя.

Она подчинилась, посасывая мой кончик и мастурбируя. Мой член сглатывал ее хныканья.

Поскольку ей нечем было закрепить мой член, он продолжал раскачиваться перед ее лицом, шлепая по ее милым розовым щечкам и выскальзывая изо рта. Ее спина выгнулась дугой, и она закрутила талией, как профессионал, и я знал - просто знал - что должен кончить хотя бы один раз, прежде чем смогу трахнуть ее как следует и в последний раз. Сквозь шум бьющейся воды я слышал хлюпанье ее киски. Я не хотел, чтобы она кончала. Только не так. А я был уже близок.

— Возьмись руками за мой член, — приказал я. — Я хочу кончить тебе на лицо. Можно?

Она с готовностью кивнула.

Мои яйца уже пульсировали, напрягаясь, мышцы напрягались, пресс сокращался.

— Боже, ты такой большой и толстый, — стонала она, держа меня, как рожок мороженого, жадно облизывая, посасывая, целуя кончик.

— Быстрее, — хрипло проговорил я

Она ускорила темп.

И тут я почувствовал щекочущее ощущение бабочки, начинающееся от основания моего члена.

— Я кончаю, — прохрипел я, схватив свой член и целясь в ее глаза, рот, щеки. Белые нити спермы покрыли ее лицо. Она открыла рот, вбирая в себя как можно больше.

Когда я кончил, то кончиком члена провел по ее щеке и втянул мазок спермы в рот. Она тут же закрыла рот, обсасывая кончик с невинной улыбкой.

Наши глаза встретились.

— Спасибо. — Она поцеловала щель моего члена.

О боже. Я собирался жениться на ней по-настоящему, если она продолжит в том же духе.

Это дало мне несколько минут, необходимых для восстановления сил. Я подошел к краю скамьи, поднял ее за задницу и водрузил на себя так, что ее ноги оказались закинуты мне на плечи, а сама она сидела на моем лице. Я прислонился к кварцевой стене, внутренне признавая, что у меня хватило наглости трахнуть сестру моего лучшего друга в его собственном душе, в котором он, вероятно, бесчисленное количество раз трахал свою собственную жену, и все равно мне было не стыдно. За гранью искупления. Казалось, в эти дни суть моего существования сводилась к тому, чтобы трахать Дилан как можно дольше. А я еще даже не был в ней.

— Я неустойчива. — Ее ладони уперлись в стену, когда я прижался к ее клитору, потирая его круговыми движениями кончиком носа. — А что, если я фа-а-ахх...

Я вылизал ее от трещинки на попке до клитора, собрав изрядную порцию киски, чтобы обмазать язык. Черт, она была восхитительна. Земляной, мускусной, сладкой и немного соленой. В общем, на вкус киска была как пенни, но киска Дилан была как четыреста миллионов, которые я собирался заработать у Брюса Маршалла.

— Оххх... — Она начала бесстыдно скакать по моему лицу, уже не опасаясь упасть с моих плеч.

Я вцепился в ее попку смертельной хваткой, чтобы удержать равновесие, и то и дело вводил мизинец в ее задницу, чтобы подразнить. Носом я обмахивал ее клитор, трахая его языком. Природа была добра ко мне и подарила длинный, сильный язык - такой, что мог достать до кончика моего носа... и послужить хорошим заменителем члена. Мой язык безжалостно входил и выходил из нее, пока она обхватывала мой затылок и скакала на мне, как ковбойша. Я уже снова был на полумачте.

Эта женщина должна была стать либо моей смертью, либо любовью всей моей жизни. Никаких промежуточных вариантов.

— Я кончаю. — Она извивалась, пытаясь увернуться от моего языка, ощущения были слишком сильными, слишком острыми для нее.

— Да, детка. Кончи мне на лицо.

Я чувствовал, как ее мышцы спазмируются вокруг моего языка, как ее ноги дрожат вдоль моей спины, как пальцы ног впиваются в мою кожу, и я знал, что секс с ней будет таким, какого я еще никогда не испытывал.

После того как она кончила, я осторожно спустил ее вниз, обнял за талию и посадил к себе на колени, а сам остался сидеть на скамье, ее ноги были раздвинуты по обе стороны от меня. Она выглядела опьяненной похотью. Я крепко поцеловал ее, впиваясь в ее сладкий рот, ощущая вкус своей соленой спермы на ее пухлых губах.

— Мне не терпится полакомиться этой попкой, милая. — Я потянулся между нами, чтобы проверить, насколько мокрой была ее киска. Она уже была готова. Но мне все еще нужно было несколько минут. — Сначала мы подстроим твою киску под мой размер. Потом мы заявим об этом. — Я осторожно ввел средний палец в ее тугую дырочку.

Она извивалась и стонала, погружая свою попку в мои прикосновения. Вода вокруг нас становилась все холоднее.

— Уф. Бойлер в беспорядке, — извинилась Дилан. Мой палец был наполовину в ее попке, и она двигалась, чтобы дать ему пространство, позволяя растянуть ее. — Извини за это.

— Все в порядке. — Я поцеловал ее в шею. — Давай выйдем наружу. Наверное, лучше выключить воду на случай, если Грав проснется.

Она замерла в моих объятиях, ее глаза искали меня.

Я нахмурился.

— Что?

— Тебе не все равно.

— Конечно, мне не все равно. Я не гребаное чудовище.

— Я никогда не говорила, что ты такой, но несколько недель назад ты категорически заявлял, что ненавидишь детей.

— Слушай, Космос, я бы с удовольствием поговорил с тобой, но, может быть, когда у меня не будет пальца в твоей заднице и члена, который так и просится в тебя.

Она рассмеялась, погладив меня по груди.

Мы вышли наружу, и я нагнул ее над тщеславием. Ее пальцы обвились вокруг краев раковины с медным сосудом.

— Ты уверен, что я готова к этому?

— Ты рожала, — усмехнулся я, взяв свой член в руку и направляя толстый, плотный венец в ее киску сзади. Я рассчитывал попасть в ее точку G и заставить ее забыть о том, какой он большой.

— У меня было кесарево сечение, — сказала она. — У меня остался уродливый шрам на память.

— В тебе нет ничего уродливого. — Я прижался к ней, и она зашипела, но все же выгнулась навстречу мне.

— Так нормально? — Я застонал. Она была, наверное, самой тугой партнершей, с которой я когда-либо был.

Она быстро кивнула.

— Да. Да.

Но я мог сказать, что она не дышит. И все же я вошел еще, пока не кончил наполовину.

Она сжалась вокруг меня, и мои глаза закатились.

— Мне нужно, чтобы ты расслабилась, прежде чем я войду в тебя всем весом своего тела, — мягко предупредил я.

Она засмеялась, все ее тело задрожало, что заставило ее киску немного разжаться и позволило мне ввести в нее оставшуюся часть члена.

— Что ты чувствуешь? — спросил я.

— Наполненность, — прохрипела она.

— Можно мне начать двигаться? — Я перебросил ее волосы через одно плечо и наклонился, чтобы поцеловать ее в шею.

— Да.

Я обхватил ее за талию одной рукой и начал лениво двигаться, наблюдая за собой в зеркале напротив нас. Мой пресс напрягался с каждым толчком, и это было самое приятное, что я когда-либо делал в своей жизни.

— Ты выглядишь так, будто хочешь сказать себе «дай пять», — стонала Дилан из-под меня.

— Это правда, — усмехнулся я.

Я отстранился и снова вошел в нее. Ничто в жизни не должно быть таким приятным. Я приподнял одну ее ногу с пола, обхватив ее за талию, слегка повернул ее набок, чтобы проникнуть глубже, и когда я снова вошел в нее, то понял, что попал в ее точку G, по тому, как она вздрогнула и неконтролируемо заскулила от удовольствия.

— О, Рай...

Я плюнул на кончик указательного пальца и ввел его в ее попку. Он скользнул внутрь так легко, что я понял: мне уже удалось немного растянуть ее.

— Тебе так хорошо, милая. Принимаешь все это как идеальная девочка, которой ты и являешься. Возьмись за свои сиськи и полижи их для меня, хорошо?

Она так и сделала, и каждый раз, когда я входил в нее, не кончая, это было чудом.

Внезапно ее телефон начал танцевать на стойке перед нами. Она схватила его, отпустив свои сиськи.

— О, черт. Это Таквад. — Глаза Дилан встретились с моими в зеркале, и мы оба дружно рассмеялись. Мне нравилось, что прозвище прижилось.

— Ответь ему.

— Ты издеваешься? Что, если...

— В этом-то и дело. — Я снова впился в нее сзади, и от шлепка нашей плоти у меня заныли яйца. — Я хочу, чтобы он услышал, как я трахаю тебя до покорности.

Ее румянец стал еще глубже, и она провела пальцем по экрану, прочищая горло.

— Да?

Толчок.

— Такер?

— Привет. Это я. — Его немного стервозный, надутый тон наполнил ванную, пока я катался на киске Дилан, как на карусели. — Я хотел узнать, когда в следующий раз я смогу увидеть свою дочь.

Толчок.

— В любое время в будний день на следующей неделе.

Толчок.

— Мы улетаем в Техас на выходные с пятницы по воскресенье, — объяснила Дилан.

— Ты... ты бегаешь трусцой? — Он был озадачен.

Дилан прикрыла рот рукой, подавляя хихиканье, пока я набирал скорость, гладя попку и раздавая им нежные шлепки в знак благодарности.

— Ближе к делу, — задыхаясь, простонала Дилан. — В какой день ты хочешь ее увидеть?

Толчок.

— Знаешь, вообще-то я не давал разрешения на эту твою маленькую поездку. — В голосе Такера звучала обида.

— О, пожалуйста. — Дилан вспыхнула, но при этом она говорила так, будто вот-вот кончит. — Не говори мне эту чушь. Ты был...

Толчок.

— Ты исчез…

Толчок.

— В течение четырех лет..

Толчок.

— …И мне удалось сохранить ей жизнь.

Толчок.

— Ты ей...

Толчок.

— Даже...

Толчок.

— Не нравишься.

На другом конце линии стало смертельно тихо, и я подумал, что звонок прервался. Я был почти на грани умопомрачительного оргазма, и по тому, как отчаянно пыхтела Дилан, вцепившись в раковину, я понял, что я не один такой.

— Ты трахаешь его, пока мы разговариваем? — спросил наконец Такер после долгой паузы. Отвращение сквозило в каждом его слоге, и мне захотелось высказать ему все, что я думаю. Но я предоставил эту честь Дилан. Она никогда не разочаровывала, когда дело доходило до отмазок.

— Нет. — Она перестала стараться быть тихой и громко застонала, как в порнофильме. В воздухе стоял звон от шлепков нашей кожи. Влажные звуки ее киски и мягкий стук моих яиц о ее нижние щеки. — К твоему сведению, он трахает меня.

Опять тишина. В моей груди раздалось хихиканье.

— Его палец уже в моей заднице, — сообщила Дилан, плача еще громче. — Боже, как же он хорош, Так. Я думала, что у нас все замечательно. Я так ошибалась. Только за последние три минуты у меня было четыре мини-оргазма, и я вот-вот дойду до настоящего большого.

Снова тишина. Я начал смеяться, продолжая трахать ее сзади. Мы оба кончили вместе, постанывая, рыча и пыхтя в унисон.

На протяжении всего этого времени на другом конце линии было тихо.

Когда Дилан собралась с мыслями, она прочистила горло и спросила:

— Ну что, в среду? Около трех часов дня? У меня есть свободное время. Ты еще там?

— Неважно, — пробурчал Такер и отключил звонок.

Она упала в мои объятия, и мы оба рассмеялись.

29

Дилан

Дилан_любит_Райленда_навсегда прокомментировала: Siri, включи песню «Marry You» Бруно Марса.

Райленд Колтридж прокомментировал: Siri, включи «The Most Beautiful Girl in the World» в исполнении Prince.

Дилан_любит_Райленда_навсегда прокомментировала: Siri, включи песню «Lollipop» Лил Уэйна.

Райленд Колтридж прокомментировал: Siri, включи песню «34+35» Арианы Гранде.

TheRealKieranCarmichael прокомментировал: Снимите комнату.

Как узнать, что стал сексоголиком?

Сколько секса - это слишком много секса?

Я не могла определить это количественно. Все, что я знала, - это то, что в течение оставшейся недели мы с Райлендом трахались не менее трех раз в день, не считая взаимного орального секса. Мы перебрали все мои любимые позы, потом его. Мы занимались сексом во время дремоты Грав, после того как она засыпала. Когда Кэл приходила с Серафиной, я настаивала, что у меня срочный прием у акушера-гинеколога, и вместо этого поднималась наверх, чтобы мое влагалище уничтожил Райленд Колтридж.

Наркоманы всегда говорили, что могут остановиться, когда захотят. В отличие от них, я начинала понимать, что будет довольно трудно распрощаться с этим великолепным членом и с мужчиной, привязанным к нему, когда все это закончится.

Поэтому в четверг перед нашей поездкой в Техас, которая, вероятно, ознаменовала бы конец нашей договоренности, я решила затронуть эту тему с Раем.

Было десять часов вечера. Грав крепко спала после того, как Рай покатал ее в карете и угостил пончиками на Юнион-сквер. Он хорошенько утомил ее, чтобы потом иметь возможность оставить ее мать в полном распоряжении.

— Рай. — Я прижалась животом и грудью к его голой спине и легла на него сверху.

— Хм? — Его щека была прижата к моей подушке, и он был полусонным. Он никогда не оставался на ночь, когда мы встречались. Это была одна из тех невидимых границ, которые мы отказывались пересекать.

— Мы прекратим... ну, знаешь, это, когда соглашение закончится?

— Ты имеешь в виду трахаться? — спросил он ворчливо.

Я улыбнулась, и он почувствовал, как моя щека прижалась к его коже.

— Да.

— Нет, если это зависит от меня. — Он перевернулся на спину, обнимая меня, чтобы я не упала с кровати. Теперь мы находились в положении «женщина сверху», мои руки лежали на его грудных мышцах. Его пальцы успокаивающе бегали вверх и вниз по моей спине. Его глаза встретились с моими - зелеными, голубыми и завораживающими. — Но я буду уважать любое твое решение.

— Ты сумасшедший, если думаешь, что я покину поезд «Ч». — Я закатила глаза.

Он рассмеялся, поцеловав меня в нос.

— Приятно слышать, потому что я не собирался прекращать, ну, ты знаешь, эту часть договоренностей.

Я облизнула губы, проведя пальцем по его ключице.

— Ты все еще собираешься сидеть с Грав, когда я пойду на шоу Тейлор Свифт в сентябре?

Он бросил на меня скандальный взгляд.

— Да ну, подруга. Какого хрена? Она моя девочка.

В том, как он это произнес - она моя девочка, - было что-то такое, что заставляло меня стараться не заплакать.

— Я также не против иногда посидеть с ребенком. Ну, знаешь, то тут, то там. — Он нежно пригладил мои волосы. — Но тебе придется придумать постоянное соглашение. Я буду по уши погружен в работу над приложением. Возможно, большинство ночей буду спать в офисе.

— Я знаю, — рассеянно ответила я.

Рай приподнял одну бровь.

— Ты вообще разговаривала с Черри? Сообщила ей о своем решении?

— Пока нет.

— Тебе нужно это сделать, если ты хочешь занять место Грав.

— Все еще думаю об этом, — неопределенно ответила я и поспешила завернуться в халат.

Я больше не сомневалась в выборе детского сада - он был потрясающим, и у него были безумно хорошие отзывы на Yelp среди сотен рецензентов. Меня беспокоила плата за обучение. Я скопила приличную сумму денег, но знала, что навсегда останусь в роли догоняющей, когда мои сбережения закончатся.

Я направилась в ванную, чтобы почистить зубы, а Рай растянулся на краю кровати и последовал за мной. Когда он вошел в ванную комнату, его член все еще стоял после секса, который был несколько минут назад, а сам он почесывал бок своей задницы, и я поняла, что именно так выглядит домашнее блаженство. Только мы не были настоящей парой, и он был далеко не в моей лиге, даже сейчас, на пороге миллионера, но еще не до конца.

— Привет. — Он обнял меня сзади, пока я чистила зубы. Наши глаза встретились в зеркале.

— Привет, — пробормотала я, оглядывая белую пену и головку зубной щетки.

— Ты ведь не сердишься?

— Нет, — насмешливо ответила я. — С чего бы мне сердиться?

Он не виноват в том, что я ничего не могла себе позволить в этом ужасном городе. Может, Такер мог бы посидеть с Гравити на то время, которое мне требовалось для работы. Вчера, когда он пришел навестить ее, он не был совсем уж ужасным. По-прежнему холодный и отстраненный, но они вместе смотрели телевизор и молча ели итальянский свадебный суп, и она казалась спокойной. Не бешеной, как с Райлендом, но определенно комфортной.

Райленд пожал плечами, уткнувшись лицом в мое горло.

— Не знаю. Просто проверяю. Хочешь, чтобы я ушел?

Я должна была сказать «да». Сегодня мы уже дважды занимались сексом. Было уже поздно, и я все равно увижу его завтра утром, когда мы поедем в Техас.

— Нет, — услышала я свой ответ.

— Ты хочешь снова заняться сексом? — Он нахально ухмыльнулся, прижимаясь к моей коже.

— Да, через некоторое время. — Я сплюнула пену в раковину и включила воду. — Если ты не против.

— Я всегда готов. — Он вставил свой уже полностью эрегированный член мне между половинок моей задницы. — Это все каламбуры.

Я ошибалась.

Я не была сексоголиком.

Я была зависима от Райленда.

30

Дилан

Грав была в равной степени взволнована и напугана поездкой на самолете. Я не могла ее винить. Было что-то глубоко тревожное в том, чтобы войти в металлическую трубу, которой управлял кто-то другой и которая парила в небе. Она уже летала на самолетах, когда мы ездили в гости к Роу и Кэл, но тогда она была слишком мала, чтобы понять, что происходит.

Я послушно отвлекала ее закусками и «Блюи» - аварийным набором каждого родителя для расстроенного ребенка.

На протяжении всего полета Райленд выглядел как дома в частном самолете, работая на своем ноутбуке и время от времени дурачась с Грав. Это было напоминанием о том, что наши жизни не похожи друг на друга. Не совсем. Через несколько дней он вернется к своему гламурному существованию с друзьями-миллиардерами, а я продолжу надрывать задницу в баре, чтобы свести концы с концами, и препираться с непутевым бывшим по поводу свиданий с нашей дочерью под присмотром.

Перелет прошел быстро, и нас встретил огромный черный «Эскалейд», который доставил нас на ранчо Брюса и Джолин на окраине Далласа. Грав прильнула к окну, прижавшись носом к стеклу, и охала и ахала, глядя на подсолнуховые и клубничные поля. Мы с Райлендом были добры и безличны друг с другом, как и всегда в присутствии моей дочери. Я не хотела, чтобы она поняла это неправильно. Чтобы она не надеялась. И чтобы я не надеялась.

Прошел час, прежде чем мы добрались до дома в стиле ранчо, который оказался на удивление скромным. Из серого кирпича, с открытыми красными ставнями, нависающими карнизами и широким, открытым крыльцом. Вокруг него свободно пасся скот. Коровы, лоси и овцы, вокруг которых бегали пастушьи собаки.

Осознание этого пронзило мою грудь. Именно этого я хотела для своей дочери. Такой беззаботный, естественный образ жизни.

Брюс и Джолин ждали нас на крыльце со сладким чаем со льдом, сидя на стульях-качалках и непринужденно беседуя. Они встали, когда мы выходили из машины. Золотистый блеск неумолимого лета ослеплял каждую поверхность - землю, дорожку, тепло, отражающееся от бетонных стен дома, - и Гравити, которая в своем возбуждении забыла о стеснении, выскочила на улицу, бегая повсюду и пытаясь играть с собаками.

— Грав, — нервно засмеялась я, пытаясь прижать ее к себе. — Осторожно, милая. Ты же не хочешь...

Райленд подхватил ее, хотя держал оба наших чемодана.

— Ни за что, маленькая вонючка. Сейчас мы вместе покатаемся на лошадях.

Брюс и Джолин подошли к нам, и мы обменялись любезностями. На них явно произвела впечатление глубокая, искренняя связь Райленда с моей дочерью.

— Привет, милая мисс. — Брюс ласково потрепал Гравити по волосам. — Мистер Райленд берет тебя с собой на развлечения?

— Да! — Глаза моей дочери расширились от восторга. — Мы делаем все веселые вещи вместе. И он делает мне вафли.

Райленд послал Брюсу довольную ухмылку, и мне пришло в голову, что его отношения с моей дочерью могут быть частью более грандиозного, более изощренного плана. Эта мысль заставила меня содрогнуться.

Джолин и Брюс показали нам дом. Это был одноэтажный Г-образный дом с открытой планировкой и двумя крыльями. Их спальня находилась с одной стороны, наша - с другой, а между ними располагались огромная гостиная и две столовые.

— Я вырастила здесь пятерых детей. — Джолин с тоской коснулась щеки, пока мы входили и выходили из уютных, щедро обставленных комнат, пахнущих фермерскими угодьями, с развевающимися занавесками, сложенными одеялами и сильным, приятным ощущением дома.

— У вас пятеро детей? — воскликнула я. У меня был один ребенок - не особенно трудный, - и все равно я находила его подавляющим.

Джолин рассмеялась.

— Конечно. У меня постоянно рождались мальчики, а я хотела девочку.

— И ты получила ее? — Я надеялась, что да. Черт, я уже подумывала отдать ей свою, она казалась такой целеустремленной.

— Получила! — радостно сказала Джолин. — Наш пятый ребенок - приемный. Ее зовут Лорелай. Она живет прямо на соседней улице от нас.

— Это потрясающе, — вздохнула я.

Мы последовали за Брюсом и Джолин на задний двор, где был огромный закрытый бассейн и впечатляющая игровая зона, включающая домик на дереве, качели, горки и песочницу. Гравити, даже не спросив разрешения, прыгнула в песочницу и сделала брасс в горячем песке.

Я фыркнула от смеха и покачала головой.

— Извините. Тут будет беспорядок, но я все уберу.

— Не стоит, — укорила меня Джолин, схватив мою руку и сжав ее. Прилив благодарности пронесся сквозь меня, прежде чем она поймала мой взгляд и сказала: — Эти выходные посвящены не только бизнесу, Дилан. Это касается и тебя. Я позабочусь о Гравити. У меня десять внуков между моими детьми - я знаю, что делаю. И ты всегда будешь в пределах досягаемости, достаточно близко, чтобы видеть ее. Мы будем следить за вами, пока Брюс будет показывать вам окрестности. Здесь столько всего интересного.

Моей рефлекторной реакцией было отказаться. Мне было трудно позволить другим людям заботиться о Гравити. Но мне нужно было отпустить ее, если я всерьез собиралась пойти в колледж в ближайшем или отдаленном будущем.

— Хорошо. — Я кивнула, мой голос был зернистым и тяжелым от эмоций. — Спасибо.

Мы начали с катания на пони для Гравити и изучения территории. Маршаллы владели этой землей с 1800-х годов, и каждое поколение было запечатлено на ней, обрабатывало ее и заботилось о ней.

— Мы, Маршаллы, никогда не были слишком плохими, — объяснил Брюс, засунув в рот кусок соломы. — Но только когда я работал в технологической компании и придумал Telephonication, я увидел на своем банковском счету настоящий большой куш. — Telephonication - это приложение, с помощью которого все могли бесплатно совершать видеозвонки и вести незашифрованные разговоры по всему миру. — Я продал приложение, и с тех пор, я не знаю... — Он нахмурился и помассировал подбородок. — Никогда не прикладывал руку к авантюрам, которые были плохой идеей. Я знаю, что такое успех, когда вижу его. И ты. — Он повернулся к Райленду. — У тебя хорошая идея. Я начинаю к тебе тепло относиться.

Райленд выглядел задумчивым, погруженным в размышления. Он был таким с тех пор, как мы отбыли в Техас, и я подумала, не было ли у него на уме что-то, не связанное с нашей маленькой выходной шарадой. Может быть, что-то связанное с его родителями, с которыми он отказывался разговаривать.

Последняя остановка в нашем туре по поместью Маршаллов находилась в стороне от главной дорожки, ведущей к их двери, за пределами самого ранчо. Это был старый круглый колодец, сложенный из тяжелых черных камней. С оцинкованным металлическим кувшином, висящим на раме под деревянной крышей, он выглядел как что-то из сказки братьев Гримм, и я крепко прижала Гравити к груди, боясь, что она отмахнется и запустит себя в него.

— А это семейный колодец желаний. — Брюс остановился, чтобы погладить горячие камни с гордой ухмылкой. — Я не суеверен, но за последние пару веков этот колодец желаний успел прославиться. Мы перестали использовать его для воды примерно в 1900 году. Мой прапрадед заболел в это время, и его жена Берта - она была медсестрой - думала, что он никогда не выкарабкается. Врачи дали ему несколько дней. Люди съезжались со всех концов, чтобы попрощаться со стариком. Однажды ночью она села на край колодца желаний, опустила в него монетку и помолилась, чтобы он поправился. На следующее утро он проснулся и почувствовал себя на триллион долларов лучше! — Глаза Брюса блестели юношеским энтузиазмом. — С тех пор люди со всего Техаса приезжают сюда, чтобы бросить монетку и загадать желание. Этот малыш помог бесчисленному количеству людей. — Он снова постучал по камням. — Выйти замуж, забеременеть, преодолеть болезни, набраться смелости и сделать что-то новое. Попробуйте как-нибудь.

— Очаровательно, но люди моложе пятидесяти лет не носят с собой наличные, тем более мелкие деньги, — жестко сказал Райленд.

Я толкнула его локтем. Что с ним было не так? Я знала, что между ним и Брюсом существует некоторая напряженность, но последний наконец-то раскрылся.

— Не будь циником, — сказал Брюс. — Где нет веры, там нет и роста. Неважно, кто твой бог. Может быть, справедливость, надежда или Большой Папочка на небе. Ты должен во что-то верить, иначе тебе не для чего жить.

Когда мы вернулись в главный дом, Джолин предложила Гравити помочь ей испечь кукурузный хлеб. Мы с Райлендом удалились в свою комнату, смежную со спальней Гравити. При всей своей консервативности Джолин и Брюс выделили нам одну кровать, хотя мы еще не были женаты.

Когда Райленд расстегнул на кровати свой чемодан, я перешла к добиванию.

— Что с тобой? — Я запрыгнула на матрас. — Ты был угрюм.

— Ничего, — пробормотал он, доставая дорогие рубашки-поло и дизайнерские трусы.

Я никогда не видела Райленда в плохом настроении. Более того, до сих пор я не была уверена, что он способен на такое.

— Если бы мне нужен был придурок, я бы осталась с Таквадом. — Я нахмурилась. — Ты явно расстроен. Это из-за Брюса? Это из-за...

— Вчера я заложил свою квартиру. — Он захлопнул свой пустой чемодан и бросил его на пол.

От шока у меня отвисла челюсть, и я вскочила на ноги, приложив ладонь к его щеке. Он резко обернулся, шипя от унижения, когда розовый румянец на его шее переполз на лицо.

— Я был таким идиотом долгие годы. Безрассудно тратил все свои деньги. Думал, что смогу жить, как мои гораздо более богатые друзья. Все плохие идеи, на которые я когда-либо натыкался, я принимал. Я получил гребаный пентхаус за шесть миллионов долларов практически бесплатно...

Срань господня, его квартира стоит шесть миллионов?

— И я умудрился его потерять.

Меня грызло чувство вины за то, что я взяла с него безумную сумму денег за наши фальшивые отношения.

— Ты не потерял квартиру, — прошептала я. — Ипотека ничего не значит. Я слышала, что некоторые люди делают это ради более выгодных ставок или чего-то еще! — Я действительно говорила из задницы, поскольку никогда не владела ничем дороже фена Dyson и понятия не имела, как эти штуки работают. — И смотри. — Я облизала губы. — Забудь о моем гонораре. Я возьму еще смены в «Алхимике»...

— Нет, — решительно сказал Райленд, пресекая эту идею. — Платить тебе, чтобы ты могла позаботиться о себе и Грав, - это наименьшая глупость, которую я делаю со своими деньгами. К тебе это не имеет никакого отношения.

— Но, Рай...

— Нет. — Он схватил меня за плечи и сжал, заглядывая в глаза. — Перестань делать из этого нашу договоренность, хорошо? Я злюсь не на тебя. Я злюсь на себя. Все эти годы у меня ушли на то, чтобы понять, как жить дальше, а теперь я играю в догонялки.

— Если тебе от этого легче, то ты отлично справляешься. — Я неуверенно улыбнулась ему.

Он обхватил меня за талию и рывком притянул к себе, чмокнув в губы. Мы старались не распускать руки в присутствии Гравити.

— Ты бы назвала себя фанатом, Космос?

— Как мое прозвище? Нет. А тебя? Безусловно.

Мы медленно покачивались в беззвучном ритме, слышном только нам. Я прижалась щекой к его груди, чувствуя, как колотится его сердце, зная, что мое делает то же самое и что это закончится слезами.

Скорее всего, моими.

Как будто Райленд решил в тот день отправиться на поиски и уничтожить мои яичники. После того как Грав провела время с Джолин, я искупала ее, заплела ей волосы и немного порисовала с ней перед ужином. После ужина мы уложили ее в постель, и маленькая предательница серьезно повернулась ко мне и сказала:

— Мамочка, ты мне заплела косы, но я хочу, чтобы дядя Райренд прочитал мне сказку.

Я сделала вид, что не обиделась, и использовала это время, чтобы распаковать чемодан. Но после десяти минут ожидания Рай все еще не вышел из комнаты Гравити, а она все еще не кричала, чтобы я поцеловала ее на ночь. Несмотря на себя, я заглянула в щель соседней двери, чтобы подсмотреть за ними. Райленд лежал рядом с ней в ее кровати для принцесс на полу, положив голову на руку, и перелистывал страницу в книге.

— ...тогда Винни-Пух сказал: «Но я люблю мед», — он сделал... это был немецкий акцент, — и Иа ответил: «Да, мы знаем». — Он театрально зажал нос, когда рассказывал про осла, и Гравити захихикала.

Я прислонилась к дверному косяку и усмехнулась.

— «Наконец, Пятачок рассмеялся»: «И я тоже!».

У каждого персонажа был свой голос и акцент. Иногда Гравити просила Райленда читать одну и ту же страницу снова и снова, а потом смеялась до боли в животе. Я была потрясена тем, как меня заводило, когда мой сосед сверху корчил глупые рожи, скрещивал глаза и пытался говорить с разными акцентами.

Наконец они дочитали книгу, и Рай опустил поцелуй на голову моей дочери.

— Слова одобрения? — предложил он ей.

Она серьезно кивнула.

Мне понравилось, что он вспомнил. Мне нравилось слишком многое в этом человеке. Все мое тело превратилось в нечто теплое, вкусное и довольное от его голоса, от его слов.

Он встал, засунул книгу между рамой кровати и матрасом и накрыл ее одеялом. Мистер Гриб прижался к ее груди.

— Ты моя любимая девочка во всей Вселенной.

— Даже больше, чем мамочка? — вздохнула Грав.

Глаза Райленда встретились с моими из другой части затемненной комнаты, и я поняла, что он знал о моем присутствии все это время. Он ухмыльнулся.

— Мама - моя любимая женщина. Это не одна и та же категория, маленькая вонючка.

— Что такое категория? — Она потерла глаза кулаками.

— Пусть мамочка объяснит. — Он выскользнул из комнаты, а я присела на край кровати дочери и поцеловала ее на ночь.

— Мамочка?

— Да, детка?

— Дядя Райренд останется с нами навсегда? Он всегда будет нашим соседом?

Этот простой вопрос пронзил мой череп, как стрела, заставив голову запульсировать.

Нет, не останется. Более того, скоро он не будет видеться с ней несколько раз в неделю - возможно, даже несколько раз в месяц. Он собирался жить новой жизнью, которую мы для него устраивали.

Я постаралась сохранить самообладание.

— Я не уверена, милая. — Я погладила ее по лбу, убрав со выбившуюся косичку, и, как я надеялась, легко улыбнулась. — Мы всегда будем видеться с ним. Он хорошо дружит с дядей Роу и всей семьей. Но иногда ты видишь человека часто, а иногда... не так часто. — Это был самый приятный способ сказать ей, чтобы она не привязывалась.

Гравити надулась.

— Ну, я хочу видеть его все время. Я много с ним возилась. Может, даже больше, чем с бабушкой.

Девочка, расскажи мне об этом.

Ладно. Я не любила его, но ради него я пересмотрела все свое правило «никаких мужчин», а это было уже немало.

Я тихонько закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной, закрыв глаза. У меня были проблемы. Большие неприятности.

— Привет, Космос.

Слова Райленда вывели меня из моего странного настроения. Я открыла глаза. Он стоял перед зеркалом и одевался.

— Сегодня я приглашаю тебя на свидание.

— Но Грав...

— Она уже спит, — закончил он за меня. — А Джолин настояла на том, чтобы посидеть с ней. Пойдем. — Он скорчил гримасу. — Пора изобразить любовь-морковь. Для моей сделки, да?

Я кивнула. Он отчаянно нуждался в этой победе.

Я собралась и надела облегающее красное платье. Когда мы вышли из дома, то выглядели как два неловких подростка, проходящих мимо Джолин и Брюса в гостиной. Они смотрели «Колесо фортуны», как будто это был 1993 год.

— Веселитесь, дети! — воскликнула Джолин.

— Держите это в штанах, мистер, — добавил Брюс.

Шофер отвез нас в ближайший безлюдный городок, где мы молча пили пиво. Мы оба чувствовали, что все подходит к концу. Брюс был умиротворен. Сделка, скорее всего, состоится. И не было никакого смысла в дальнейших связях.

Телефон Райленда заплясал на стойке бара. Опять его мать.

Я вздохнула.

— Рано или поздно тебе придется иметь дело со своими родителями.

— Хочешь поспорить? — саркастически протянул он, отхлебнув пива. — Они поимели меня очень хорошо и красиво. Теперь моя очередь. Что бы они ни хотели, это услуга. А у меня уже кончились яйца, когда дело дошло до их проблем.

— А если у кого-то из них проблемы со здоровьем?

Райленд покачал головой, держа пиво за горлышко между указательным и средним пальцами, а его глаза блуждали по футбольному матчу на экране над нашими головами. Повтор.

— Если бы кто-то из них собирался свалить, они бы проводили все свое время вместе и не приглашали бы меня попрощаться. С самого детства у них всегда была эта... собственническая привязанность друг к другу. Я помню, как папа всегда вмешивался в наши объятия, когда я обнимал маму. Он не позволял мне прикасаться к ней. И когда я подрос, думаю, он как бы... почти соревновался со мной за нее. Учил меня своему ремеслу, передавал свои навыки, в основном для того, чтобы я был занят и находился подальше от нее.

— Это плохо, — тихо сказала я.

Он кивнул.

— Я вырос, чувствуя себя вуайеристом в собственном доме. Любовь и привязанность были валютой, а я был чертовски беден. — Неудивительно, что впоследствии он стал богаче за счет той же самой монеты.

Выпив по три кружки пива, мы закруглялись и, спотыкаясь, возвращались к ожидавшей нас машине.

— Я могла бы привыкнуть к этому. — Я положила голову на плечо Райленда и закрыла глаза, всего на несколько секунд. Когда я снова открыла их, мы стояли на парковке перед ранчо.

Я застонала и вылезла с заднего сиденья «Эскалейда», пробормотав водителю слова благодарности. Райленд взял меня за руку и повел за собой. Сначала я подумала, что мы направляемся к двери, но потом он резко свернул налево, и мы топали по сухой летней земле и в основном по съеденной траве.

— Куда ты меня ведешь? — Я зевнула в тыльную сторону ладони.

— Увидишь. — Его голос прозвучал странно напряженно, и это пробудило меня от дремоты.

Мы шли в кромешной тьме, Рай освещал дорогу фонариком своего телефона. И тут я увидела его, как маяк в море пустоты.

Колодец желаний.

Райленд крепче сжал мою руку. Мы оказались рядом с ним, и теперь уже холодные камни давили на мои бедра. Металлический кувшин тихонько позвякивал в такт ветру.

Он положил телефон экраном вниз на край колодца, так что свет коснулся силуэтов наших лиц. В его выражении лица была срочность.

— Брюс был прав, — торжественно произнес он.

— Насчет того, что я идеальная женщина? — промурлыкала я. Он сказал это сегодня, когда я помогала Джолин мыть посуду после ужина, а Гравити висела у меня на шее, как маленькая обезьянка.

— И это тоже. — Рай сжал в ладони подвеску с монетами на цепочке у себя на шее, одним движением оторвав ее от кожи и расплющив подушечкой большого пальца. — Нужно во что-то верить, а я не верю ни во что, так что я могу сделать прыжок веры. Вот. — Он взял мои руки и сжал, успокаивающе проводя большими пальцами взад-вперед по моей коже. — Это единственная монета, которая у меня есть.

— Я уверена, что эта вещь - часть твоей ДНК. — Я попыталась добавить в свой голос немного смеха, но на самом деле меня душили эмоции. У него было одно желание, и он отдал его мне? — Я никогда не видела, чтобы ты снимал эту штуку.

— Серебряный вашингтонский четвертак. Редкая монета. — Он ухмыльнулся, не обращая внимания на мою бессвязную речь. — Мой дед подарил мне его перед смертью. Я проводил с ним лето. Мы были близки.

Я решительно покачала головой, сглотнув.

— Я не выброшу это, ты, псих.

— Если ты не хочешь, то я это сделаю. И я пожелаю что-нибудь очень злобное. — Он оценил меня на мгновение. — Чтобы твои пышные сиськи обмякли или что-то в этом роде.

— Ты этого не сделаешь. — Мои глаза сузились.

— Ты знаешь, что так и будет. Это типичный я.

Правда. Райленд был таким же упрямым, как и я. Мы не были инь и янь, мы были двумя чертовыми инь, которые все равно умудрялись дополнять друг друга.

Он медленно поводил монетой перед моим лицом, издевательски гипнотизируя меня.

— Тебе очень хочется спать, и ты хочешь использовать ее, чтобы загадать желание, потому что я решил, что именно это должно произойти, а я всегда добиваюсь своего.

— Уф... — Я выхватила кулон из его рук.

Зажав его в руке, я заглянула в темное небытие колодца и сделала глубокий вдох. Летний воздух проникал в мои легкие. Я знала, чего хочу, но боялась попросить об этом. За последние четыре года я так хорошо приучила себя не хотеть, не желать, не мечтать, что мне было трудно признать, что я несчастлива. Что моего милого, яркого ребенка недостаточно.

Я сильнее сжала кулон. В какую бы сторону ни устремлялись мои мысли, меня встречала стена тревоги.

Медицинская школа? Финансовая необеспеченность, долгие часы вдали от дочери, возможность провала.

Райленд? Разбитое сердце, неуверенность в себе, травмы прошлого, сокрушительное предательство, которое должно было случиться, потому что оно всегда случалось. Кроме Роу, в моей жизни не было ни одного мужчины, который бы меня не разочаровал.

— Сойди с ума, Космос, — призывал Райленд на заднем плане. — Загадай свою самую безумную мечту.

Я вытянула руку, позволяя монете упасть в колодец. Она с тихим звоном упала в тихую воду.

— Что ты загадала?

Тебя.

31

Дилан

Брюс и Джолин улыбнулись нам, когда мы вбежали в дом.

— Хорошо провели время, голубки?

— Ага. — Райленд обнял меня за плечи.

Когда они оба встали, чтобы удалиться в спальню, взгляд Брюса остановился на шее Рая, где раньше был кулон, и он одобрительно кивнул сам себе. Он знал. И вот тут-то я задумалась: пожертвовал ли Райленд своим кулоном ради моей мечты ради меня или ради него?

Спрашивать прямо было бы глупо. Меня это не должно было волновать. Почему бы не оба варианта?

Я поблагодарила супругов за заботу о Гравити и прошла в свою комнату, чтобы проверить ее через нашу общую дверь. Она крепко спала. Я тихонько закрыла дверь. Когда я обернулась, передо мной стоял Райленд, частично обнаженный и совершенно твердый.

— О... — Я приподняла одну бровь. — Ты быстро.

— Буквально никогда не слышал этого от женщины.

Я улыбнулась, но на самом деле я была не в настроении. Какими бы грязными и декадентскими ни были наши сексуальные встречи, для меня они все равно что-то значили.

— Что случилось? — Он подошел ко мне в одних трусах, обнимая за талию.

Я покачала головой.

— Ты выглядишь обеспокоенной.

— Ничего. Просто...

— Да? — Он выжидательно поднял одну бровь.

Я решила просто пойти на это. Непонимание было таким глупым способом испортить отношения.

— Мы? Это? — Я провела пальцем между нами. — Это меня пугает.

— Почему это тебя пугает? — Он выглядел искренне озадаченным.

— Потому что я нарушаю свои правила ради тебя.

— Я разбиваю свое сердце ради тебя, — сказал он, не упуская ни секунды.

— Что? — У меня пересохло во рту, а сердце заколотилось в груди. Правильно ли я его поняла?

Он облизнул губы, схватился за затылок и повернулся ко мне спиной.

— Может быть, я говорю неправильно, но поверь мне, то, что у нас происходит? Мне тоже нелегко. Я играю в долбаный дом с самой сексуальной женщиной, которую я знаю, когда знаю, что не могу дать ей все, чего она заслуживает. Это обречено, и это, блядь, убивает меня, потому что в другой жизни, при другом раскладе, нам было бы очень хорошо вместе. — Он сглотнул. — Мы могли бы стать лучшим, что случилось со мной.

— Почему? — Я старалась, чтобы в моем голосе не было отчаяния. — Почему ты думаешь, что не можешь дать мне то, что мне нужно?

— Потому что я не умею любить, — просто ответил он. — И потому что единственный пример любви, который я когда-либо наблюдал, был чертовски токсичен и заставил меня от него отмахнуться.

Я не была девушкой, которая плачет из-за мальчиков. Никогда. Даже когда я узнала, что Такер бросил меня с грудным ребенком, я отмахнулась от этого и держала голову высоко. Поэтому было любопытно, что сейчас мне захотелось заплакать.

Тем не менее, я спокойно кивнула, повернувшись на месте и подняв волосы.

— Не поможешь мне расстегнуть молнию?

Кончики его пальцев скользили по моей спине, пока он помогал мне выпутаться из платья. Бретельки упали до талии, и я вышла из него. Лифчика на мне не было, но вместо того, чтобы погладить мою грудь сзади, Рай поцеловал меня в висок, а его руки прошлись по моему животу.

— Я имел в виду то, что сказал Гравити.

— Ты хочешь сказать, что мой вибратор - это модный микрофон? — игриво спросила я. Это было такое хитрое спасение. Когда она нашла его, я думала, что задохнусь.

— Ну, да. И это тоже, — усмехнулся он, вжимаясь в мою кожу, отчего все мое тело стало мягким, теплым и безопасным. — Но еще ты - моя любимая женщина во всем мире, и я надеюсь, что когда мы расстанемся, ты будешь помнить об этом.

Когда мы расстанемся.

— М-м-м. — Я знала, что если заговорю сейчас, то расплачусь.

Он прошелся поцелуями от моей шеи до плеча. Затем он развернул меня, опустился на колени и взял резинку моих трусов с каждой стороны талии. Он медленно спустил их вниз, остановившись, когда увидел крошечный шрам от кесарева сечения, о котором мы говорили на днях. Он прижался к нему ртом. Вдохнул его. Я вздрогнула, обхватила его голову и закрыла глаза.

— Ты идеальна. — Он снова поцеловал то место. — Однажды я увижу тебя с твоим новым мужем, сяду напротив тебя за столик на каком-нибудь мероприятии, куда Роу пригласит нас обоих, и возненавижу все свое существование.

Теперь настала моя очередь опуститься на колени. Я схватила его за лицо и поцеловала, ощущая вкус своих слез в этом поцелуе, соленость невыполненных обещаний и горькое разочарование от того, кем мы были. Два человека, которые никогда не могли забыть о прошлом. Которые так и не смогли построить для себя лучшее будущее.

На этот раз секс не был диким и необузданным. Это было очень похоже на занятие любовью: Рай уложил меня на ковер и целовал, входя в меня по-миссионерски, а мои ноги обвивали его узкую талию, пальцы перебирали его теперь уже короткие волосы. Мы поддерживали зрительный контакт, ведя целую безмолвную беседу. Я покачивалась на его члене, целуя его нежно, так нежно, пока он снова и снова ударял по самому чувствительному месту моего тела, доводя меня до тихого, содрогающегося оргазма. Затем он кончил в меня и еще некоторое время оставался внутри, опираясь на руки.

Наконец Райленд моргнул мне, словно только что проснулся в совершенно новом месте.

— Друзья? — Он провел мизинцем между нами.

Боже, это была самая ужасная ложь, которую мы когда-либо говорили друг другу. Было такое чувство, что мы закручиваемся во что-то темное и грязное. Мне хотелось большего, и я знала, что если не смогу получить это, то взорвусь.

Я улыбнулась и сжала его мизинец своим.

— Друзья.

32

Райленд

— Черт возьми, сынок. Если бы я знал, что ты умеешь стрелять, как техасец, я бы подписал этот контракт еще десять лет назад. — Брюс низко присвистнул, прищурившись на бревно, на котором секунду назад стояла крышка от «Снаппла». — Как ты научился так хорошо целиться?

Я опустил Remington 870, перекатывая жвачку во рту с одной стороны на другую.

— Меня научил мой старик.

— Вы близки? — Он засунул большие пальцы в петли своего ремня, поставив одну ногу на рубленое бревно на заднем дворе.

Брюс разбудил мою задницу в шесть утра, сначала на пробежку («по физическим возможностям можно многое сказать о человеке»), а потом на стрельбу. Я подозревал, что в завершение дня нам предстоит охота на медведя с голыми руками, и мне не хотелось этого.

Хорошо, что мы были на последнем издыхании нашего визита, на волоске от того, чтобы после обеда сесть на частный самолет и вернуться в Нью-Йорк. Я оценил все это как успех, в основном по тому, что Дилан и Гравити привнесли в игру свою «пятерку» и были обе очаровательны и покладисты до безобразия.

— Он вернулся в Мэн, но мы стараемся встречаться как можно чаще.

Раз в пару лет или около того.

Я подошел к бревнам, нащупал в кармане крышки от бутылок и положил по одной на каждое из четырех бревен перед нами. Брюс подпер свое ружье. Я вернулся к нему.

— Ты прочитал контракт? — Прошло некоторое время с тех пор, как я его отправил.

Он возился с патронами в коробке под ним, делая вид, что не слышит меня. Перезарядив, он нацелил ствол на один из капсюлей. Он попал по меньшей мере на несколько дюймов. Я вздохнул.

— Следи за своей стойкой, Маршалл. Ноги должны быть на ширине плеч, колени согнуты, небольшой наклон вперед. Ну же, это не любительский час.

— Я всю жизнь занимаюсь стрельбой, парень. — Он выстрелил и промахнулся.

— Вот. — Не обращая внимания на его недовольство, я подошел к нему сзади и обхватил его локти, чтобы слегка приподнять их и улучшить стойку. Я пнул его ноги сзади. — Одной щекой на прикладе, прижми его плотнее к плечу, — проинструктировал я, наклонив его голову как надо. Он не был ужасен, но и не был великолепен.

Он выстрелил, держа меня за спиной, и пробка от бутылки взлетела в воздух, разломившись на две части.

Брюс опустил ружье и повернулся ко мне.

— Знаешь, Колтридж, покровительствовать потенциальному инвестору - плохо для бизнеса.

— А вот не прислушиваться к хорошим советам - еще хуже, — сухо сказал я.

Он изучал меня налитыми кровью глазами. Он не был похож на человека, который слишком часто спит, и я подумал, не скрывается ли его жизнь под этим благовидным предлогом, как и моя.

— Я не могу тебя понять, — сказал он. — В компании ты кажешься счастливым парнем, но каждый раз, когда мы остаемся вдвоем, у меня возникает четкое ощущение, что ты хищный и мрачный.

— Я и то, и другое, — лаконично ответил я. — Я всю жизнь оттачивал искусство быть именно тем, кем мне нужно быть в любой момент. Именно поэтому ты будешь дураком, если не начнешь работать со мной. Я точно знаю, что тебе нужно. А теперь ответь на мой вопрос - ты прочитал контракт?

— Да. — Он снял шляпу и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. — Конечно, читал, в тот вечер в ресторане.

— И? — Я не хотел показаться нетерпеливым, но я тонул в финансах.

Он вздохнул.

— Тейт помог тебе составить его, не так ли?

— С чего ты это взял?

— Потому что ты меня здорово поимеешь, если я не смогу протолкнуть его в глотку людям.

— Это не должно быть проблемой, если ты планируешь помочь мне добиться успеха.

— Тебе следует очень опасаться Тейта Блэкторна. — Он сменил тему.

— И почему же?

— Он мрачнее, чем Марианская впадина в полночь. И мрачнее - я имею в виду преступный мир. И ты знаешь, как это бывает. Когда дерьмо попадает в вентилятор, все, кто находится в непосредственной близости, пачкаются.

Я всегда подозревал, что Тейт такой и есть. Его костюмы были чистыми, но я видел, что под ними скрывается безжалостность. Однако его опыт и стальные яйца оказались ценными для моих начинаний. И надо сказать, он еще ни разу меня не подводил.

— Спасибо, что предупредил. Ну что? Подпишешь контракт?

Брюс поджал губы и бросил на меня озадаченный взгляд.

— Ты любишь эту женщину? — спросил он.

Какое это имеет отношение к делу?

— Маленькая Мисс, — уточнил он. — Ты собираешься быть семейным человеком и хорошо относиться к ней и ее дочери? Держать свой нос чистым и свою задницу подальше от неприятностей? Не сбежишь с моими деньгами и средствами в поисках убежища на Багамском острове?

Я поднял свой дробовик. Наклонившись для выстрела, я сосредоточился на цели и медленно нажал на курок. Колпачок заплясал в воздухе, а затем упал на землю.

— Да, — соврал я. — Я люблю ее.

За всю свою жизнь я говорил более наглую ложь.

Я не любил Дилан.

Но отрицать это было бессмысленно: она больше не была просто надоедливой, хотя и сексуальной младшей сестренкой Роу.

В эти дни я находил ее частички повсюду. По радио в машине, когда звучала песня Тейлор Свифт. В усталых, счастливых мамашах, бегущих за своими детьми в парке. В аромате чеснока и помидоров, доносящемся из итальянского ресторана напротив моей химчистки.

— Какое тебе дело до моей личной жизни? — прорычал я.

Брюс провел костяшками пальцев по своей белой щетине, сдерживаемая ярость истончила его губы.

— Единственный и неповторимый раз, когда я вступил в деловые отношения с молодым, одиноким мужчиной, это вылилось мне в копеечку. — Он бросил на меня косой взгляд, который задел мое сознание, как будто говорил обо мне.

— Объясни, — приказал я, наблюдая, как он перестраивается, чтобы выстрелить. На этот раз у него получилось.

— Я говорю о Блэкторне, — рявкнул он.

— Тейт никогда не упоминал, что вы работали вместе.

С другой стороны, насколько я действительно знал Татума Блэкторна? Да и вообще, насколько? Он всегда чувствовал себя продолжением нас троих - меня, Роу и Кирана - и никогда не был полностью интегрирован в группу.

— Так и есть. — Брюс уткнул ствол своего пистолета в землю. — Когда мы впервые встретились, ему было около двадцати. Я был на вершине своего четвертого выхода. Я был богаче Бога. У меня было все, что я когда-либо хотел. Тейт пытался втянуть меня в бизнес с ним - сначала напрямую, а потом, когда я его отшил, окольными путями. Через враждебные поглощения компаний, с которыми я работал, через вхождение в советы директоров корпораций, которые я сам собирался поглотить.

Звучало примерно так. Тейт Блэкторн не принимал отказов. Иногда мне казалось, что все его существование сводится к тому, чтобы выводить других людей из себя.

— Ладно, — сказал я. — И этого было достаточно, чтобы ты так разбушевался?

— Я не закончил. — Брюс оскалил зубы, челюсть напряглась. — Он три года лез в мое дерьмо, и я фантазировал о том, чтобы выписать на него запретительный ордер. А потом мой отец скончался после долгой борьбы с раком.

Мы закинули ружья за плечи и направились к сараю.

Брюс провел языком по верхним зубам.

— Отец мечтал, чтобы его похоронили на горе Слипдаун. Он брал нас туда в походы, когда мы были детьми, меня и моих шестерых братьев и сестер. Мы разбивали там лагерь. Это место хранит самые дорогие воспоминания. Но гора Слипдаун стала туристической достопримечательностью. Там продавались небольшие частные участки.

Я понял, к чему все идет, и моя кровь забурлила. У меня была безжалостная черта, но я ни в коем случае не был садистом. А вот Тейт был.

— Тейт купил все частные участки? — предположил я.

— Конечно. — Брюс коротко кивнул и распахнул дверь в сарай. Здесь было ни на градус не холоднее, чем на улице. В воздухе было душно и жарко. — Каждый свободный дюйм земли.

— Он продал ее тебе по безумной цене? — спросил я, отталкиваясь от поведения Тейта и его существования в целом. Я мог быть первоклассным засранцем, когда меня заставляли, но никогда не понимал бессовестного желания Тейта причинять людям боль.

— Он не хотел продавать. — Челюсть Брюса дернулась. — Я предлагал ему гораздо больше, чем обычно, выделил три риелторские фирмы, чтобы попытаться заставить его продать, сдать мне в аренду место - все, что угодно.

Мы повесили винтовки на деревянную стену.

— Ему нужен был мой бизнес, а не мои деньги. Мои связи. Мои торговые секреты.

— И в итоге он их получил? — Я настороженно посмотрел на него. Я уже знал ответ. Тейт не останавливался ни перед чем, чтобы получить то, что хотел.

— Да, — признался Брюс, его голос надломился на полуслове. Он склонил голову. — Он получил от меня все, что хотел. Он вымогал у меня деньги, использовал мои знания и средства и построил империю, превосходящую мою, только для того, чтобы бросить ее мне в лицо. Я продал ему нечто гораздо более ценное, чем компании, материалы или земли. — Пауза. — Я продал ему свою душу.

На мгновение мы замолчали. Наконец-то я понял, почему Брюс Маршалл разыграл меня. В тот день несколько месяцев назад, когда я впервые обратился к нему со своей идеей, я назвал имя Тейта в качестве общего знакомого, думая, что это придаст мне легитимности, поскольку во всем мире не было ни одного бизнесмена, который не знал бы Тейта лично. Я не учел его дурную славу. Как и его способность сделать врагом любого.

— Тогда почему ты пошел на мероприятие Роу? — спросил я. — Ты знал, что Тейт будет там.

Брюс направился к двери, и я последовал за ним.

— Я отказываюсь показывать ему, что мне не все равно.

— Даже несмотря на то, что тебе, блядь, не все равно, — усмехнулся я.

— Даже несмотря на то, что мне не все равно, — согласился он. — Но я очень подозрительно отношусь к людям, которые считают себя его друзьями и демонстрируют те же модели поведения, что и он.

— Не думаю, что Тейт считает кого-то другом, меня в том числе, — честно признался я. — И я совсем на него не похож.

Я подергал дверь, собираясь выйти, но Брюс ударил плечом о деревянную конструкцию, заперев нас вместе. Наши глаза встретились. Я знал, что легко справлюсь со стариком, но мне хотелось посмотреть, как он к этому отнесется.

— Сынок? — спросил он.

— Да?

— Я подпишу этот контракт, но ты докажешь мне, что совсем не похож на своего адского дружка. Понял?

Я кивнул. Мне было неприятно, что со мной обращаются как с ребенком, но в то же время я был так близок к победе, что практически чувствовал ее вкус на кончике языка.

— Если ты меня подведешь, я стану Тейтом в нашей истории, — пояснил Брюс.

Я снисходительно ухмыльнулся.

— Конечно.

Он мог думать, что хочет.

Он собирался сделать меня грязно богатым.

33

Дилан

Возвращение в Нью-Йорк не было мягкой посадкой.

Во-первых, Макс позвонил мне во время обратного рейса и сообщил, что Фэй стало намного лучше и она должна вернуться на работу на следующей неделе. Хотя я была рада услышать, что у нее все хорошо, я также знала, что это означает сокращение количества смен для меня. Мне ужасно хотелось вернуться на рынок безработных и пройти собеседования - если меня вообще на них пригласят.

Во-вторых, через три дня после нашего возвращения я заболела матерью всех гриппов.

Это был не обычный вирус: казалось, что у меня присутствуют все симптомы, включая совершенно новые: заложенность носа, высокая температура, кашель, боль в горле, воспаление уха и два розовых глаза. Мышцы болели, а голова ощущалась как дом из стотонного металла.

Впервые в жизни я оказалась не в состоянии позаботиться о Грав должным образом.

Проблема заключалась в том, что у меня не было никакой помощи. Кэл и Роу были в Лондоне, мама - в Стейндропе, а мой помощник, Райленд, на ближайшие три дня засел на важной технологической конференции. Я знала, что он выложил деньги за стенд для App-date, чтобы получить немного предзапускной шумихи, и у него были встречи с инвесторами, так что он не мог позволить себе заболеть.

Я также знала, что в эти дни он буквально не может позволить себе молоко, поэтому ему нужно было это, чтобы поднять популярность своего приложения.

У меня не было выбора. Я решила позвонить Такваду.

Я рационализировала себя миллионом различных способов, пока включала громкую связь, держа телефон близко ко рту. Я наблюдала, как Гравити бесцельно бегает по дому, скучая и тоскуя, умоляя развлечь ее.

Он собирался остаться с нами, не выходить из дома, чтобы я могла присматривать за ними. К тому же его последний визит не был полным провалом - они вроде бы терпели друг друга. Кроме того, возможно, его нужно было бросить на произвол судьбы. В этом и заключалось воспитание. К тому же мне было все равно, подхватит ли он эту чуму.

Он наконец-то ответил, звучал самодовольнее, чем Конор МакГрегор, готовящийся к драке в баре.

— Привет, горячая штучка.

Боже, как я его ненавидела.

— Привет, Такер. У меня к тебе просьба...

— Ух ты, — огрызнулся он. — Ты говоришь как дерьмо.

— Спасибо. — Я сделала глубокий, спокойный вдох, стараясь не закричать. — Я тоже это чувствую. Поэтому я и звоню.

Тишина. Я ждала, что он уловит невысказанную просьбу. Вместо этого воцарилась тишина, которую прерывал вопрос:

— И?

— Я звоню, потому что знаю, что у тебя сегодня нет смены, а мне нужна помощь с Грав. Было бы здорово, если бы ты приехал сюда и провел с ней несколько часов, пока я наберу себе ванну и вызову врача.

Обычно я была слишком скупа, чтобы не тащить свою задницу в клинику, к черту бред и высокую температуру, но инстинкты подсказывали мне, что Гравити и Такер еще не готовы проводить время друг с другом в одиночестве.

— О... — Он замялся, похоже, обескураженный моей просьбой. — Ну, это немного неловко, но у меня сегодня свидание.

Он что, издевался надо мной? Речь шла о нашей дочери и о том, чтобы определить и утвердить его роль в ее жизни.

— Такер. — Я прикусила нижнюю губу, внутри моей головы все кипело и пульсировало. — Мне бы очень пригодилась помощь. Гравити нужно человеческое общение. Скоро она поймет, что ее мама не может позаботиться о ней должным образом. Это ее напугает.

Я вспотела, ледяная и обжигающая одновременно.

— Не слишком ли ты драматизируешь? — спросил Такер с притворным сочувствием. Ненавижу, когда он так поступает - плачет надо мной и при этом говорит что-то очень резкое.

— Это просто грипп.

— Знаешь что? — Я надулась. — Забу…

— Отлично! Я приду, я приду. — В его голосе звучало крайнее неудобство. — Я отменю свое свидание ради тебя.

Где-то в этой вселенной женщина была обязана мне жизнью за то, что я избавила ее от этого засранца.

— Спасибо, — сдавленно сказала я. — Твой альтруизм не остается незамеченным.

— Могу я попросить одну маленькую вещь взамен?

— Что? — Словами не описать, как сильно я страдала каждый раз, когда мне приходилось общаться с этим ублюдком.

— У меня немного не хватает денег, и я был бы рад, если бы твой брат мог...

— Пока, Таквад. — Я бросила трубку прямо ему в лицо.

Такер не пришел.

Никто не пришел, и ситуация становилась все хуже и хуже.

Я пыталась смотреть «Анатомию Страсти» под одеялом, пока Грав сидела рядом со мной в своем iPad, но я не могла ни на чем сосредоточиться, кроме своего состояния страдания и изнеможения. Грав была совершенно беспомощна, и когда я случайно пожаловалась, что от ее дерганий у меня кружится голова, она даже почти попыталась сделать мне чашку чая, но я ее отговорила.

В какой-то момент я потащилась и набрала себе ванну, прихватив ее с собой. Я усадила ее у подножия когтистой ванны с игрушками и заставила поклясться, что она не покинет меня. Однако эта идея оказалась одной из самых неудачных: я случайно задремала в ванне и так бы и провалилась под воду, если бы не крики дочери:

— Мамочка! Мамочка! Проснись!

— Я в порядке. — Мне каким-то образом удалось выползти из теплой ванны и мягко рухнуть голой на пол, не в силах собраться с силами, чтобы прийти в себя.

Гравити сидела на другом конце ванной, изучая меня своими большими испуганными глазами, и я ненавидела себя за то, что не могу дать ей самое необходимое: уравновешенного и сильного взрослого, на которого можно опереться.

— Что я могу сделать? — прошептала она мне. — Скажи мне, что делать, мамочка.

Милая, мне очень жаль. Это была большая ошибка. Я не могу сделать это одна. Как только мне станет лучше, мы соберем вещи и переедем к бабушке.

Эти слова сидели на кончике моего языка. Мне потребовалось все, чтобы не произнести их вслух.

— Ты можешь взять мой телефон с журнального столика в гостиной, детка? — наконец прошептала я. Пришлось отвлечься и снова позвонить Такеру. Я выясню ситуацию с Роу. Может быть, мой брат лично откажет ему, чтобы он уже заткнулся.

Гравити выбежала в гостиную, и я старалась не закрывать глаза, в основном для нее.

— Потихоньку!

Через несколько секунд она вернулась, осторожно ковыляя по коридору, с моим телефоном, прижатым к уху. С кем она разговаривала?

— ...да. А потом она вздремнула в ванне! — Гравити фыркнула, прикрыв свой розовый клубничный рот пухлым кулачком. — Глупая мамочка! Я должна была ее разбудить.

Человек на другом конце линии заговорил. Я забеспокоилась: это был Такер. И еще больше я боялась, что он скажет что-нибудь идиотское, как он часто делал.

— Сейчас? Сейчас она будет спать на полу! — Гравити стояла у двери в ванную, все еще прижимая к уху телефон, который казался таким большим по сравнению с ней. — Думаю, ей нужен взрослый. Да, я могу дать ее тебе. — Она передала мне телефон. — Это дядя Райренд, — прошептала она.

В ужасе я включила громкую связь, слишком измученная, чтобы держать телефон.

— Привет, — простонала я.

— Что за дерьмо я слышу о том, что ты, блядь, умираешь и не звонишь мне, чтобы прийти на помощь? — в ярости потребовал он.

Оки-доки, в следующий раз без динамика.

— Ты умираешь? — в ужасе воскликнула Гравити. — Мамочка, это правда?

— Нет, — хныкала я. — Нет, милая, это фигура речи. Скажи ей, Рай.

— Нет, маленькая вонючка, мама не умирает. Я просто драматизирую. — Пауза. — Но дядя Райленд хочет убить ее за упрямство. Я уже иду.

Я услышала непрерывный поток оживленных разговоров и объявлений в микрофон на заднем плане и вспомнила, что он на важном рабочем мероприятии.

— Не надо, — отчаянно запротестовала я. — Мне уже лучше. Я сейчас приму еще тайленола.

— Не обижайся, Космос, но из-за твоей упрямой самодостаточной задницы у меня проблемы с доверием.

— Грубо. — Я попыталась рассмеяться, и мои ребра закричали от боли.

— Просто держись. Я уже в пути.

— Рай, твоя конференция...

Я и так уже так много вмешивалась в его жизнь, прося сидеть с ребенком, что не хотела быть причиной того, что он упускает возможности для бизнеса.

— Скучная, как дерьмо, — закончил он за меня. — К тому же на стенде работают два инженера и пиарщик, которого я нанял, чтобы завораживать толпу. Они работают на «ура». К нам стоит очередь из двадцати человек.

— О, вау, — хмыкнула я. — Это потрясающе.

От меня не ускользнуло, что и Такеру, и Райленду нужны были деньги. Но если Райленд тратил каждый пенни, которого у него не было, на то, чтобы платить мне зарплату за выдуманную работу, чтобы я могла заботиться о своем ребенке (когда он оплатил вазэктомию в подростковом возрасте), то Такер постоянно умолял меня свести его с Роу, чтобы он мог быстро заработать или занять.

Я подозревала, что Такер также спускает деньги на схемы обогащения, потому что он часто получал расстраивающие сообщения, которые портили ему настроение, когда я была рядом. Разница была ошеломляющей.

— Значит, скоро увидимся, да? — спросил он.

— Да.

— Держись.

Через тридцать минут Райленд кормил меня вонтонами и куриным супом на моем диване. Он подложил несколько подушек, чтобы мне было удобно сидеть, и осторожно дул на ложку с супом, прежде чем поднести ее к губам.

Гравити сидела в уголке для завтрака напротив нас и ела бенто-бокс из той же закусочной с картофелем фри, курицей терияки и фруктами. Мы не ели весь день. Я была так благодарна, что была близка к слезам.

— Лекарство уже подействовало? — Рай дунул на мой суп, прежде чем снова поднести его ко рту.

Я кивнула.

— Да, думаю, да.

— Для лучшего эффекта нужно чередовать «Ибупрофен» и «Тайленол». Доктор должен прийти с минуты на минуту.

— Рай, мне так жаль...

— Пожалуйста, помолчи. — Он выглядел немного рассерженным, и я задумалась, было ли это из-за конференции или из-за того, что мне было ужасно стыдно за то, что он здесь. — Если бы я был в таком же состоянии, я бы ожидал, что ты бросишь буквально все и вытрешь мне задницу.

— Почему? У нас нет таких отношений. — Я вяло моргнула.

— Нет, есть, — сказал он. — Я не запугивал тебя в Техасе. Теперь мы друзья, Космос. А друзья помогают друг другу. — Его ноздри вздулись. — Я всегда буду помогать тебе.

Через несколько минут в мою дверь постучал доктор - загорелый, худой, лысеющий мужчина, который, проверив горло, прописал мне антибиотики. Доктор порекомендовал мне принять еще одну теплую ванну, чтобы сбить жар перед сном.

— На этот раз под присмотром, — усмехнулся он, потому что Грав, конечно же, рассказала ему о том, что я заснула в ванне.

Райленд уложил Гравити в постель, прочитал ей сказку на ночь, а потом набрал мне ванну. После того как меня всю вторую половину дня пичкали антибиотиками и мотрином/тайленолом, я чувствовала себя значительно лучше. Я села в ванну, Рай примостился на ее краю, и закрыла глаза, отдаваясь маленькому удовольствию от того, что он рядом.

— По крайней мере, твоя конференция прошла хорошо. — Я оживилась и открыла глаза.

— Насчет этого... — Райленд смерил меня ехидной ухмылкой. — Я солгал. Я не хотел, чтобы ты отговаривала меня от поездки сюда. Здесь не было гуру по связям с общественностью и очереди из двадцати человек, ожидающих мою анкету.

Мы оба на мгновение замолчали, пока я переваривала все это. Впервые в жизни мне захотелось попросить у брата взаймы. Не для себя, а для Райленда. Только я знала, что он никогда не согласится.

— Но, я имею в виду, это не было ужасно. — Он выдавил из себя ухмылку. — Некоторые люди приходили. Я обменялся визитками с кучей технарей, а те, кто заходил на мой стенд, проявили настоящий энтузиазм к приложению, так что посмотрим.

— Чем я могу помочь? — спросила я.

— Ты не можешь, — сказал он слишком быстро. — Брюс подпишет контракт со дня на день - его юристы как раз сейчас над ним работают - и тогда я стану богат.

Но в этом заявлении не было того уверенного блеска, с которым Райленд обычно произносил свои слова.

— Кстати, я выяснил, почему его так травмируют трахающиеся мальчики. — Его пальцы поплыли по воде, нежно поглаживая кончики моих сосков. Мне было слишком комфортно, чтобы стесняться в его присутствии.

— Да? — промурлыкала я, закрыв глаза. — Почему?

— Тейт. Очевидно, он надул его, купив участок, на котором, как он знал, Брюс хотел похоронить своего отца.

— Это отвратительно. — Я скорчила гримасу. — И еще, я бы не считала Тейта трахальщиком. Демоном? Да. Упырем? Безусловно. Причина, по которой человечество не заслуживает хороших вещей? Звучит примерно так. Но не трахальщик.

— Наверное, ты права.

— Нет. Я всегда права.

— Огрызаешься, я смотрю. — Его рука обхватила мою грудь, погрузившись в воду, и я застонала, инстинктивно выгнувшись дугой, предлагая ему. — Значит, тебе уже лучше.

— Спасибо, что позаботился обо мне. — Я задрала подбородок, ища его губы, и он наклонился и подарил их мне в нежном, неторопливом поцелуе.

— Спасибо, что позволила мне, — сказал он. — Я знаю, как трудно тебе отпустить меня.

— Ты можешь позаботиться о чем-нибудь другом, если тебе так хочется. — Мои бедра затряслись под водой, и я ухмыльнулась ему. Я все еще чувствовала себя неважно, но не отказалась бы от старых добрых ласк. А Райленд действительно знал, как перебирать струны моего тела, словно гитару.

— Не говори больше, детка.

Он погрузился внутрь, и я задалась вопросом, когда же лопнет наш пузырь.

Потому что было совершенно очевидно, что что-то настолько хорошее не должно было длиться долго.

34

Райленд

— Нет, — просто заявил я, захлопывая дверь в свой пентхаус.

Было восемь часов - слишком рано для того, чтобы не заниматься утренним сексом, не узнавать, что ты выиграл в лотерею, или для того и другого. Я еще даже не выпил свой первый кофе. Я не был готов справиться с этим дерьмом.

Я небрежно направился к своей кухне с открытой планировкой, включил дорогую эспрессо-машину и достал свою кружку MacKenzie-Childs. Дверной звонок прозвенел раз, два, три раза в срочном порядке. На этот раз я послушно проигнорировал его. Взяв телефон с кварцевой столешницы, я отправил Дилан быстрое сообщение.

Райленд: Привет, это твой любимый владелец члена. Просто проверяю, как ты себя чувствуешь.

И поскольку Дилан была мамой маленького ребенка, а эти ненормальные имеют обыкновение просыпаться в шесть утра, как будто у них есть какое-то занятое и горячее дерьмо, она ответила немедленно.

Дилан: Мне гораздо лучше. Спасибо. Мы с Грав едим рогалики со сливочным сыром на террасе, если хочешь, присоединяйся.

Райленд: Я в порядке. Но я проверю позже.

Это была хорошая идея - не тратить все свое время на человека, которого я вряд ли увижу через несколько недель. И было жестоко позволять Гравити продолжать привязываться ко мне, когда у меня не было намерения оставаться в ее жизни в каком-либо серьезном качестве. Кроме того, я должен был где-то провести черту. Когда я узнал, что Космос заболела, я бросил все и помчался к ней. В теории это было здорово, но на деле обернулось катастрофой. Я не любил ни отношений, ни моногамии, ни верности. Я был просто охренительным. Спасибо людям по ту сторону моей двери, которые теперь стучали в нее кулаками, не желая понимать намеков.

— Райленд! — в ярости кричала моя мать. — Открой!

Кофеварка зашипела, и я сунул кружку внутрь, приготовив себе макиато. Я поправил резинку своих низко висящих серых треников, поздоровавшись с утренним полуобмороком, и пролистал заголовки Financial Times на своем телефоне.

— Райленд. — Настала очередь отца сурово упрекнуть меня из-за двери. — Это просто смешно. Если ты не откроешь дверь, это не помешает нам рассказать тебе новости. Мы просто отправим тебе длинное сообщение об этом. — Пауза. — Хуже того, мы отправим тебе голосовое сообщение. В пяти частях. Каждая с интервалом в три минуты. Я знаю, как ты ненавидишь голосовые сообщения.

Правдивая история. Люди моложе восьмидесяти лет, оставляющие голосовые сообщения, не годились для того, чтобы присоединиться к вежливому обществу. Их нужно было изгонять без права досрочного освобождения. Кто вообще это сделал?

И все же я не был уверен в этой идее.

Я отпил кофе и опустился на табуретку.

— Знаешь... — Вслед за этим раздался хитрый тон моей матери, и, Боже, я уже и забыл, как сильно ее ненавидел. Как сильно ее присутствие рядом заставляло меня ползать. Это был механизм преодоления последствий того, что я полжизни пытался заставить ее обнять меня, сказать доброе слово, принять меня, если не одобрить. — На днях мне позвонил журналист. Кто-то из Tech World...

Я поднял голову от телефона. Это был крупнейший в мире сайт о технологиях, посещаемый в основном инсайдерами индустрии.

— Она сказала, что ты собираешься запустить огромное приложение, и спросила, не соглашусь ли я рассказать о своем сыне-миллиардере. Я ответила, что уважаю твое личное пространство. — Она сделала стратегическую, намеренную паузу. — Однако я не смогу оставаться такой уважительной, если ты откажешься открыть дверь даже для собственной матери.

Я проверил время на своих часах - Apple абсолютное ничтожество из ничтожеств, - и застонал. Ага. Еще не было и 8:30 утра, а меня уже шантажирует женщина, которая меня родила.

Я спрыгнул с табурета и направился к двери. Распахнул ее. Мои родители стояли там же, где я их оставил: мать - в одной из своих хипповых туник с леггинсами и преступным количеством браслетов и цепочек, а отец - в том, что она, мать ее, велела ему надеть. Она контролировала этого человека, держа его в удушающем захвате. Это была еще одна причина, по которой у меня была аллергия на отношения. Мне нравились мои яйца там, где они были, спасибо большое.

— Чего вы хотите? — устало спросил я, потягивая кофе.

— Разве ты не собираешься пригласить нас войти? Не предложишь нам кофе? — Мой отец хмурился.

— Нет, — ровно сказал я. — А теперь ответьте на мой вопрос.

И тут я кое-что заметил. Они держали в руках по собаке - одну из тех невыносимых пород, которые были крошечными, громкими и стоили примерно как роскошный автомобиль. Померанец, кажется. Собачья версия Фарры Фосетт, если хотите. Как только мой взгляд упал на этих двух клыков, я понял. Я просто знал. Внезапно причина, по которой родители разыскивали меня в последние месяцы, наконец-то обрела смысл.

— Нет, — решительно сказал я. — Ни за что. Я не буду этого делать.

К их чести, мои родители даже не пытались отрицать, в чем дело.

— Да ладно тебе, сынок! Нам некому их отдать, — укорял меня отец.

— Это не гребаные аксессуары, пап. Ты не должен их никуда отдавать. Ты должен о них заботиться. — Мой голос повысился, и я ненавидел, что проявляю эмоции. Я никогда не делал этого с ними. В этом не было смысла. — Почему вы решили, что сможете стать владельцами собаки? Вы плохо справлялись со своим единственным сыном.

— Ну вот, опять. — Моя мать хлопнула себя по ляжке, обошла меня и вошла в квартиру. Мой отец последовал ее примеру. Они уложили крошечных собачек и позволили им бродить по моей гостиной без присмотра. Одна из них тут же подбежала к кухонному острову, подняла свою крошечную лапку и помочилась на ножку моего итальянского табурета. Мои зубы сомкнулись, кровь закипела. Я закрыл дверь, заставив себя сделать глубокий вдох.

— Кажется, ты всегда жалуешься на то, как мы с тобой общались, но у тебя все получается также чудесно, не так ли? — Мама налила себе и отцу кофе, без спроса сделав мою квартиру своей. — Хорошая работа, прекрасная квартира на Манхэттене, много друзей. Ты ни в чем не нуждаешься, Райленд, — хмыкнула она, покачав головой.

Я сложил руки на груди, прислонившись к стойке.

— Какая у меня работа? — беззвучно спросил я.

Мои родители обменялись пустыми взглядами. Я впился зубами во внутреннюю часть щеки. Хотя я прекрасно знал, что они никогда не пытались узнать меня поближе, это было шокирующее зрелище.

— Не начинай, — предупредила мама, нацелив на меня чайную ложку.

— Нет, я серьезно. Какая у меня работа?

— Ты изучал бизнес, — осторожно сообщил отец, как будто это каким-то образом свидетельствовало о том, что они принимали участие в моей жизни в последнее десятилетие или раньше. — Ты работаешь в... финансах? — Он беспомощно уставился на меня.

— Да, финансы. — Моя мать кивнула, источая горькую элегантность. — А теперь у тебя еще и приложение.

— Я мужчина по вызову, — соврал я. Ну, наполовину соврал, на самом деле. Может, на четверть. Теперь я был на пенсии.

Моя мать поперхнулась кофе. Отец бросил на меня полный ужаса взгляд. Проклятые собаки вскочили на мой кожаный диван, и, судя по запаху, одна из них как раз собиралась посрать.

— Райленд, — предупредила моя мать, сжимая жемчуг в смертельной хватке.

— Это правда. — Я пожал плечами. Это был первый раз, когда я озвучил свою прежнюю профессию в том виде, в каком она была. Я встречался за деньги. Я крутил романы за деньги. Я трахался за деньги. Я продавал свое тело, свое сердце, свою душу за быстрые деньги. Это была правда. И каждый день, когда я этого не делал, был процессом исцеления. Так что к черту деньги. Или, в данном случае, их отсутствие. — Это чистая правда, мама. Я работал с Роу несколько лет, когда мой эскорт-бизнес только начинал развиваться, но это мое основное занятие. Быть мужской проституткой. Бизнес процветает. Благодаря тебе, я полагаю. — Я жестом показал на свой скульптурный пресс, на свой рост, на свое лицо. — Эту квартиру оплатил один из моих клиентов.

И снова не ложь.

На мгновение воцарилось молчание, прежде чем моя мать взяла себя в руки и села на табуретку ровнее.

— Ну и что? — Она надменно надулась. Моя мать была классически красивой женщиной, но в ней не было того сияния, которое исходило изнутри. Она была похожа на безжизненный симметричный рисунок. — Мужчины не чувствительны к таким вещам. Что с того, что ты занимаешься сексом за деньги? Возможно, ты получаешь от этого удовольствие. Ты прав - ты должен благодарить нас. Не у многих мужчин есть такая возможность. Мы дали тебе хорошие гены, чтобы ты мог сделать успешную карьеру жиголо.

— Гены - это единственное, что вы мне дали, — прорычал я. — И то только потому, что у вас не было выбора. Больше ничего, мама. Вообще ничего.

Ее слова разозлили меня, и я даже не знал, почему. Все это не было для меня новостью. Но почему-то даже после стольких лет меня все равно глубоко ранило то, что они полностью игнорируют мою жизнь, мой выбор, мои чувства.

— Послушай, сынок, мы здесь не для того, чтобы осуждать тебя. — Мой отец поднял ладони. — Мы лишь хотим убедиться, что у тебя все хорошо. Ты ведь справляешься, верно?

У меня возникло ощущение, что они собираются сообщить еще одну плохую новость, которая, как мне казалось, была невозможна, поскольку они уже были здесь с заданием. Мой рот скривился от досады. Ноздри дернулись. Да. Эта чертова собака точно нагадила на мой дизайнерский диван.

— У меня все в порядке. А что?

— Мы продали дом, машины и все наше имущество, — лаконично объявила мама, но изгиб ее рта выдал ее. Она вовсе не относилась к этому нейтрально. Она веселилась, сообщая мне эту новость. — Мне жаль, Райленд, но мы не сможем предложить тебе ничего в качестве наследства.

Я никогда не рассчитывал на их наследство. Дом в Стейндропе стоил около 400 тысяч долларов, плюс-минус, а машины, мебель, страховка - еще 200 тысяч. По большому счету, если бы я добился своего, 600 тысяч долларов были бы для меня пустяком. Но все же важна была сама мысль. Теперь они явно собирались оставить меня без гроша в кармане.

— Да? — Я зевнул, сделав еще один глоток кофе. — Что случилось? Продали все и вступили в секту?

— Боже мой, как я могла создать кого-то настолько грубого? — Мама прижала пальцы ко рту. — К твоему сведению, мы решили продать все свое имущество и отправиться путешествовать по миру. Наслаждаться нашими пенсионными деньгами, а не копить их. Ты живешь только один раз.

— А в некоторых случаях даже этого слишком много, — пробормотал я себе под нос.

— Вот почему мы должны оставить Пушистика и Варежку с тобой. — Мама проигнорировала мой сарказм, но выглядела так, будто ей не терпелось уйти, когда она наконец-то разрядила обстановку.

— Пушистика и Варежку? — Я зарычал. — Кто они, черт возьми, такие?

— Наши маленькие собачки. — Мама издала детский звук. Она воркующе чмокнула губами, и они побежали к ней, радостно лая и виляя хвостами. Она наклонилась, чтобы поцеловать их, и они с энтузиазмом лизнули ее в нос.

У меня в горле застрял крик, потому что за десять секунд они получили больше ласки, чем я за все свое детство.

— Ну, теперь твои собаки, правда. Завтра мы уезжаем. Поэтому мы здесь.

— Я не возьму твоих собак. — Я покачал головой.

— Нам больше не к кому обратиться, — обвиняющим голосом сказал мой отец.

— Похоже, вам не мешало бы завести пару друзей, вместо того чтобы утопать друг в друге и игнорировать весь мир.

— У нас не хватит духу отдать их в приют.

— Тогда это сделаю я. — Я пожал плечами, имея в виду это. Я не собирался заводить одну собаку, не говоря уже о двух. Я много путешествовал и не мог регулярно бывать дома после запуска App-date.

— То, что ты делаешь, на твоей совести, милый, а не на моей, — проворчала моя мать, что, по ее искаженному мнению, было правдой. Она действительно считала, что это снимает с нее всю ответственность. Она была самовлюбленной. И, скорее всего, я тоже.

Она направилась к двери, и мой отец последовал за ней, кружки с кофе все еще стояли на моем кухонном острове, а какашки - на диване. Они даже не сказали мне, куда идут.

Я знал, что собаки останутся - пока я не брошу их в приюте.

— Эй, — окликнул я их, внутренне осознавая, насколько это было ужасно, что они ворвались в мою жизнь после нескольких лет молчания, выбросили своих собак вместе со мной и сказали, что мое наследство пропало. Никогда не было пренебрежением. И никогда не было. Это было жестокое обращение. Это было систематическое действие по разрушению сердца и духа твоего ребенка. — Когда я смогу заехать к вам домой и забрать свои коробки? — У меня там оставались вещи, которые я хотел забрать. Школьные спортивные трофеи, дипломы, сертификаты, школьные фотоальбомы. В общем, вся моя история до переезда в Нью-Йорк четыре года назад.

— О. — Мама остановилась, но не повернулась, чтобы посмотреть на меня. Не повернулась она и для того, чтобы в последний раз взглянуть на своих так называемых любимых собак. Ее рука порхала над дверной рамой. — Жаль, что ты нам не сказал. Мы избавились от всего, пока прибирались. Дом продался быстро. Нам пришлось.

— Вы выбросили мои вещи? — У меня перехватило дыхание. Сколько еще раз она могла заставить меня чувствовать, что я для нее ничто? Сколько еще раз я мог быть удивлен и охренеть от этого?

— Не суди нас. — Она стремительно повернулась ко мне. — Мы не то чтобы не пытались связаться с тобой. Мы пытались несколько месяцев.

— Вы могли бы написать сообщение, — ответил я.

— С чего бы это? — Она презрительно вздернула нос. — Ты даже не отвечал на наши звонки. Почему мы должны быть на более высоком уровне...

— Потому что вы родители! — огрызнулся я, окончательно выйдя из себя. Меня трясло, сердцебиение вышло из-под контроля.

Внезапно я перестал быть двадцатидевятилетним Райлендом Колтриджем, плейбоем и будущим миллиардером; я стал пятилетним Райлендом Колтриджем, мальчиком, который отчаянно хотел узнать, что он сделал не так и почему его родители не могут его любить.

— К родителям предъявляются иные требования. Родители понимают. Родители приходят на помощь. Родители позволяют своим детям совершать ошибки. Они позволяют им учиться, пробовать, чувствовать. Мы с вами не похожи. Наши роли сильно отличаются. А недавно я наблюдал в первом ряду за настоящими здоровыми отношениями между потрясающим родителем и его ребенком. — Я подумал о Дилан, о том, как она ставит Гравити выше всего остального - в том числе и себя.

Моя мама топнула ногой. Действительно топнула.

— Я никогда не была достаточно хороша для тебя. И что с того, что я не люблю любовь?

— Ты - да. — Я указал на собак. — Только не для меня.

Это ее отрезвило.

— Ты был ошибкой, Райленд, — тихо сказала она. — Ты появился после того, как мы поженились, но... ты не входил в наши планы. Я хотела получить степень в области искусства. Твой отец хотел стать архитектором. Мы так и не смогли оправиться от того, что у нас есть ты... — Ее глаза печально сморщились. — И да, мы были молоды. И злы. Нам не следовало этого делать. Но с тех пор как ты стал подростком, все, чего ты хотел, - это уйти из дома. Ты вел себя так, будто мы тебя били или что-то в этом роде! Как будто мы как-то издевались над тобой.

— Так и было, — категорично заявил я. — Вы можете уничтожить человека, даже пальцем не пошевелив, и вы сделали это со мной.

А потом, поскольку больше сказать было нечего, я закончил:

— В любом случае, это не прощание.

— Почему, спасибо...

— Это выход. Я больше не хочу о вас слышать.

— Сын... — начал мой отец.

— Никогда. — Я поднял руку. — Ни если кто-то заболеет, ни если кто-то умрет, ни если кому-то понадобится помощь.

Моя мать покачала головой, с отвращением глядя на мое существование. Наконец-то она набралась смелости и позволила своим истинным эмоциям отразиться на ее лице.

— Счастливой жизни, Райленд. — Она выскользнула за дверь. Прежде чем захлопнуть ее за собой, она пробурчала. — Кстати, у Пушистика больная печень и ему нужна важная операция на ноге. Обязательно позаботься об этом.

Убрав собачье дерьмо, дав двум собакам воды и немного угощения, заказав на Prime шлейки для них обоих, я присел перед ними. Они стояли плечом к плечу и смотрели на меня с укором, словно я был Моисеем, спустившимся с горы Синай с новостями от Бога.

— Так, засранцы, кто из вас Пушистик?

Одна из собак склонила голову набок, открыв рот в улыбке и показав розовый язык. Это и был Пушистик, подумал я. Я заглянул ему между ног. Мужчина. Ну, едва ли.

— Значит, ты Варежка. — Я посмотрел на другую собаку, заглянув ей между передних лап. Самка.

Она одобрительно хмыкнула.

— Простите, ребята, но вы не можете здесь оставаться. Это не личное. Просто я не создан для ответственности.

Пушистик заскулил, как будто понял меня.

— Да, я знаю. — Я вздохнул и взъерошил его шерсть. — Они и мою жизнь испортили. Но вы дорогие, симпатичные собаки. У вас все будет хорошо. Люди будут выстраиваться в очередь, чтобы взять вас.

Пушистик и Варежка обменялись сомнительными взглядами.

— Да ладно. Меня тоже выкинули, и я выжил. — Пауза. — Ладно, не совсем. Но то, что тебя не убивает, делает тебя сильнее.

Поводки прибыли. Я вывел их на прогулку, чтобы они сделали свои дела - нет ничего более унизительного, чем собирать крошечное собачье дерьмо пластиковым пакетом и искать мусорный бак на оживленной нью-йоркской улице, - затем погрузил их в машину и поехал в ближайший приют для животных, не требующий утилизации.

Чем ближе я подъезжал к приюту, тем сильнее меня тошнило. Мама упоминала, что у Пушистика были проблемы со здоровьем. Что, если он не сможет найти дом? А что, если они разделят их? Они казались близкими, постоянно лизали друг друга и гонялись друг за другом.

Я вспомнил, как в детстве переживал, что у меня нет брата или сестры. Кого-то, кому можно довериться и на кого можно опереться. Роу был ближе всех к этому.

А ты уже больше недели трахаешь его младшую сестру втихаря. Какой же ты друг.

Но именно поэтому я не мог быть с Дилан: я был самовлюбленным, как и мои родители.

К тому времени как я припарковался у приюта, в голове у меня был полный бардак. Я взял поводки с пассажирского сиденья и повернулся, чтобы пристегнуть их к шлейкам собак. Они безропотно подчинились, устремив на меня свои тупые, невинные взгляды.

— Не смотрите на меня так, — нахмурился я.

Они дружно моргнули.

— Вы не вписываетесь в мой образ жизни. Я не выбирал это. И не выбирал все это дерьмо.

Молчание.

— Черт побери. — Я отстегнул поводки, бросил их на пассажирское сиденье и потер лицо.

Подбросив этих маленьких засранцев в приют, я превратился в своих родителей. Эмоционально заторможенный, эгоцентричный человек без единой искупительной косточки во всем теле.

У меня было много знакомых. Я мог бы пристроить их в хорошее место, к людям, которым доверял. Бросить их в приют было самым простым, самым холодным и самым аморальным вариантом. Это был неправильный поступок.

Я выдохнул, опустив затылок на кожаное сиденье.

— Пушистик?

Он хныкнул в ответ.

— Прости, дружище, но нам придется ехать к ветеринару. Но сначала мне нужно кое-что сделать.

Я позвонил Дилан. Она ответила на первом же звонке. Я постарался не уловить в этом ничего особенного.

— Хочешь, я возьму Грав на пару часов? Я собираюсь к ветеринару и уверен, что ей понравится такой опыт. Подумал, что это даст тебе больше времени, чтобы восстановиться после гриппа.

— Ты подхватил то, что у меня? Я знаю, что назвала тебя рогатым псом, но я не имела в виду это буквально. — Дилан звучала скептически.

Я усмехнулся.

— Мои родители подбросили мне своих двух собак сегодня, когда пришли сказать, что они уезжают путешествовать по миру, продали дом, сожгли мои деньги, полученные в наследство, и избавились от всех памятных вещей моего детства.

— Господи, — прошептала Дилан. — Мне так жаль. Хотела бы я быть там, чтобы высказать им все, что думаю.

— Ты бы также отдала им кусок своего кулака. Признай это. — Я сразу почувствовал себя легче, когда отъехал от обочины приюта и заговорил с Дилан.

— Я бы и пальцем не тронула пожилую пару. Я бы оскорбляла их до самой смерти, даже если бы это заняло несколько дней.

Я рассмеялся.

— Просто, знаешь, в память о моем брате, конечно. Не потому, что это ты или что-то в этом роде, — добавила она.

Она старалась, чтобы это не выходило за рамки, как я, когда переделывал лицо Таквада.

— Да, мы оба очень заботимся о твоем брате. Так, как насчет ветеринара? — спросил я.

— Да, она будет в восторге, а у меня появится немного спокойного времени, чтобы поискать работу.

Пять часов спустя я стал беднее на восемь тысяч долларов благодаря оплате ветеринарных услуг, которые я заплатил за предстоящее восстановление крестообразных связок Пушистика. Мне также пришлось сделать им обоим прививки, чтобы они были в курсе последних событий, чипировать их, оплатить анализ крови, чистку зубов и еще кучу всякой ерунды, чтобы сделать их хорошими кандидатами на усыновление. Ветеринар сказал, что им, похоже, от двух до трех лет, и, хотя они были в добром здравии, ими явно пренебрегали. Ничего удивительного.

Грав все это время держалась молодцом. Я сказал ей, что куплю ей мороженое, если она поможет ветеринару. Ветеринар давал ей рутинные задания, такие как чистка одного и того же места на металлической стойке снова и снова, выбрасывание вещей в мусорное ведро и тысячу раз мытье рук. После этого я угощал ее тремя шариками и учил пить мороженое, как молочный коктейль, через кончик рожка. Я считал это своим вкладом в развитие человечества.

К тому времени, как я привез ее к маме, Гравити уже обкакалась. Дилан открыла дверь с видом моего любимого блюда, и я был рад, когда ее ребенок убежал в свою комнату, чтобы заняться чем-нибудь, а не задавать нам по пятьсот вопросов в минуту о собачьем рае. Собаки были наверху, в пентхаусе, но их запах прилип ко мне.

Как только Гравити убралась с нашего пути, Дилан сжала меня во всепоглощающем объятии.

— Я так горжусь тобой, — прошептала она мне в шею.

— Теперь мы одни. Я потратил почти десять тысяч долларов на пару питомцев, которые мне даже не принадлежат. — Я отстранился от нее и пошел в винный зал, чтобы взять себе выпить.

— Ты становишься человеком, с которым хочется подружиться. — Она последовала за мной.

Я налил нам обоим по бокалу вина.

— А что насчет тебя? Как прошел день?

— Хорошо. Я... — Она прикусила нижнюю губу, ее щеки окрасились в алый цвет.

— Ты? — Я приподнял одну бровь.

— Я изучила несколько программ подготовки к поступлению в вузы по всему городу. Но прежде чем ты начнешь волноваться, скажу, что все они довольно напряженные. Дело даже не в деньгах. Мне понадобится постоянная помощь с Гравити, а я не уверена, что кто-то из нас готов к такому.

— Твой ребенок - рок-звезда, — сказал я, понимая, что говорю серьезно. Грав была плохой сукой, как и ее мама. Точнее, плохим щенком. — Она будет хорошо учиться в этом детском саду. — У меня на языке вертелось предложение о своих услугах, но я сдержался. Я не мог взять на себя обязательства. Не мог.

Именно в этот момент меня осенило, что если сделка с Брюсом Маршаллом сорвется, то я, по сути, останусь бездомным. У меня не было дохода. Моя квартира была заложена. Я уже продал большую часть своих ценных вещей. Дом моих родителей сгорел, и я не мог там ночевать - даже если бы они мне позволили. Роу дал бы мне крышу на несколько недель - если бы не узнал, что я трахаюсь с его сестрой, - но я бы никогда не попросил.

Я не смог бы предложить Дилан больше себя, даже если бы захотел, по той простой причине, что давать было нечего.

— Я не знаю, смогу ли я сделать это без посторонней помощи. — Ее верхние зубы впились в нижнюю губу. — Может быть, если бы я нашла место подешевле. Или... или если Кэл переедет сюда на время.

Я зажал рот, чтобы не предложить свою помощь. Я мог бы брать Гравс собой в офис пару раз в неделю или приходить домой чуть раньше, чтобы посидеть с ней, пока я работаю удаленно? Возможно. Но на самом деле присутствие Дилан в моей жизни означало дополнительные сложности и неудобства.

— Я тут подумала. — Дилан заправила за ухо локон. — Может, если мы...

Зажужжал мой телефон.

Это был Брюс Маршалл, человек часа. Дня. Моего века.

Я поднял палец вверх.

— Извини. Мне нужно ответить.

Она зажала рот. Я прижал телефон к уху. Я не хотел, чтобы она была свидетелем этого, если он придет с плохими новостями.

— Колтридж?

— Да?

— Я подписал бумаги. Свидание назначено.

Должно быть, Дилан поняла по моему лицу, что я сообщил хорошие новости, потому что ее лицо засветилось, как рождественская елка, и она начала прыгать и хлопать в ладоши, сглатывая хныканье от счастья.

Это случилось.

Я запускал следующее приложение для знакомств.

Только в большем, лучшем, более прибыльном масштабе.

Я собирался обмануть людей, чтобы сделать их фальшивые отношения настоящими.

И в процессе я попадал в одну и ту же чертову ловушку.

Брюс выплескивал некоторые подробности со скоростью света. Мне потребовалось все, чтобы обработать их. Деньги. Чертовы деньги. Я собирался стать чертовски богатым. Таким богатым, какими были мои друзья.

Когда я повесил трубку, я был слишком ошеломлен, чтобы говорить. Дилан, однако, продолжала радоваться за меня. Шум вывел Гравити из ее комнаты.

— Что происходит? — ворчала она.

— Дядя Райленд получил хорошие новости с работы! — объявила Дилан. — Мы приглашаем его на тако и маргариту.

И прежде чем я понял, что происходит, они обе обняли меня.

Целовали меня.

Таяли во мне.

Я был в полной заднице.

35

Дилан

Через неделю после моего адского гриппа и известия Райленда о том, что он становится магнатом-миллиардером, чья едва зарегистрированная компания находится на грани выхода на биржу, мой брат и моя лучшая подруга приехали в Нью-Йорк.

Они приехали всего на несколько часов, чтобы Роу подписал несколько контрактов, но Кэл привезла с собой няню, которой мы доверили посидеть с Гравити и Серафиной, пока мы ходили гулять.

Кэл настояла на том, чтобы мы пошли в клуб, хотя я была вымотана работой в «Алхимике», подачей документов в колледж и контролем за встречами Такера с дочерью. Райленд все еще нянчился с Грав. Он утверждал, что нам нужен четырехнедельный запас, чтобы он продолжал платить мне и нянчиться со мной на случай, если Брюсу понадобятся дополнительные доказательства того, что мы вместе, но я знала, что он просто хочет продолжать платить мне, чтобы у меня была хорошая сумма денег, накопленная на учебу.

Впрочем, я к этому шла. 60 тысяч долларов означали, что мое обучение оплачено на один год. Жаль, что мне нужно было семь таких лет.

— Разве ты не рада, что я уговорила тебя пойти на прогулку? — Кэл ворковала перед зеркалом в отеле, где они остановились. Она позволила мне одолжить мини-платье с блестками от Valentino зеленого оттенка, который подчеркивал мою оливковую кожу.

Кэл обняла меня сзади за плечи и усмехнулась, глядя на меня в отражение.

— Да, — признала я с улыбкой. — Думаю, мне нужно было немного побыть взрослой. Спасибо.

— Как продвигается твой фальшивый роман? — Она поцеловала меня в щеку.

— На удивление хорошо, — призналась я.

Хотя я чувствовала себя виноватой за то, что не сказала нашим друзьям, что мы встречаемся, я также знала, что это было не мое решение.

— Рай очень помогает мне с Гравити. Оказалось, что он мне очень нравится.

— Хорошо, потому что он пойдет с нами в клуб. — Кэл подмигнула. — Тейт тоже, —извинилась она, прежде чем я успела обработать первую бомбу, которую она бросила в меня.

— Кэл, это должен был быть девичник, — простонала я. — Там будет больше тестостерона, чем в раздевалке НХЛ.

— Роу было не по себе от того, что мы вдвоем ходим по клубам в большом городе. — Моя лучшая подруга извиняюще поморщилась. Она была неземной, великолепной и милой, но при этом совершенно не умела угождать людям. — Но он также не чувствовал себя очень комфортно, когда таскался за нами один, как какой-то ворчливый телохранитель.

— Буквально таким он был весь наш подростковый период, — возразила я.

— Да, так что, думаю, для него это было не так весело, как для нас.

В конце концов, мы все забрались в лимузин. Мы с Райлендом заняли места напротив друг друга и изо всех сил старались не смотреть друг другу в глаза. Мне все еще нужно было закончить разговор о моем колледже и о том, как мы договорились о няне, но я струсила. Не похоже, чтобы Райленд хотел предложить свою помощь, а теперь, когда его бизнес пошел в гору, я была на сто процентов уверена, что у него не будет на это времени.

— Все выглядят на миллион баксов. — Кэл посмотрела между нами, когда мы опрокинули бокалы с шампанским в воздух, звеня ими друг о друга.

— Не нужно сыпать оскорблениями, Кэлла, — безмолвно сказал Тейт. — Мой костюм не такой уж и дешевый.

Этот придурок думал, что костюм за миллион долларов - это дешево? Этот человек был настолько высокопоставленным, что я удивилась, как он согласился делить кислород с простыми смертными.

— Кстати, о больших баксах... — Роу перевел взгляд с Тейта на Райленда, его рука защищала жену. — Примите мои поздравления.

Рай ухмыльнулся, откинулся на спинку стула и опрокинул в себя шампанское.

— Сюрприз, — как можно более сухим голосом сказал Тейт, бросая что-то в руки Райленда. — Это твой бизнес-подарок от меня и Роу, а эта прогулка - наш праздник.

Я бросила на Кэл яростный взгляд.

— Они и должны были прийти, не так ли?

Кэл пожала плечами.

— Мы не хотели, чтобы ты предупредила Роу. Я люблю тебя, но у тебя большой рот.

— Ложь. Ее рот как раз подходит для моего чле... — начал было Рай, но потом понял, что говорит, и зажал рот.

Боже мой. Вот идиот. Он даже не был пьян.

— Повтори? — медленно произнес Роу, высунув руку из-за спины Кэл и опершись на локти, чтобы внимательнее изучить Райленда.

— По-моему, именно из этого и исходило все его высказывание, — невозмутимо сказал Тейт.

— Это была шутка, — жестко произнесла я. Роу не имел права указывать мне, с кем трахаться. Но у него были ожидания от нас обоих, и он был щедр и лоялен по отношению ко мне и Райленду. — Знаешь? Забавно, ха-ха. — Я закатила глаза.

— Это не было чертовски смешно, — сообщил мне Роу, — и никакого «ха-ха» не было.

— Она не твоя дочь, — ровно сказал Райленд, и я заметила, что он не отрицает того факта, что его член действительно побывал у меня во рту по меньшей мере сотню раз с тех пор, как я переехала. — Даже если бы это было так, — продолжил Райленд, в его тоне прозвучали мрачные нотки, — я не очень хорошо отношусь к твоему властному поведению. Она может трахаться с кем хочет и когда хочет. И если мы захотим трахнуть друг друга, ты ничего не сможешь с этим поделать.

Температура в лимузине упала примерно на сто градусов. Желчь прожгла путь к моему горлу.

— Если только ты не любишь наблюдать, — скучающе протянул Рай. — Я благотворитель и заклятый экстраверт. — Он подмигнул.

Роу бросился на Райленда. Мы с Кэл, которые держали Роу с каждой стороны, оттеснили его на место. Но Рай выглядел готовым к драке с ним, и это пугало и волновало меня в равной степени.

— Что ты несешь? — Роу плюхнулся на свое место, тяжело дыша.

Я знала, что сейчас не время и не место сообщать новость о том, что мы встречаемся - если вообще было подходящее время, чтобы сказать это, - и решила направить разговор в более безопасное русло.

— Он просто говорит тебе, чтобы ты спрятал сумасшествие внутри. Ты слишком заботишься о нем, — фыркнула я. — Серьезно, остынь. Мы с Раем подружились из-за фиктивной помолвки. Конечно, твое поведение его раздражает.

— Просто помни, что это кольцо ненастоящее. — Роу указал на мое обручальное кольцо.

Эти слова пронзили мою душу и вылили наружу все надежды и счастье. Я уже привыкла к его весу на моем безымянном пальце, к тому, как оно сверкало и блестело, когда я работала в баре, драила туалеты, мыла посуду, разливала напитки.

— Я знаю, — тихо сказала я.

— Перестань быть мудаком. — Кэл похлопала мужа по бедру.

Место, куда мы направлялись, называлось «Запретный плод» - декадентская точка в Ист-Виллидж. Тейт провозгласил его своим семейным бизнесом, что не имело смысла, поскольку, судя по всему, у него не было ни одного живого члена семьи, а Рождество он обычно проводил на работе.

— Клуб «Запретный плод». — Я почувствовала вкус названия во рту, радуясь возможности сменить тему. — Почему владелец решил назвать его так?

— Это заведение работает круглосуточно, — объяснил Тейт, и, кажется, впервые за все три года нашего знакомства он обратился ко мне напрямую. Он был ледяным и невыразительным, а в его глазах было что-то пугающее. Они были настолько мертвыми, что я даже не могла определить их цвет. — По утрам и днем это место, где финансисты трахают свой низкий персонал. Что-то вроде отеля, но с рестораном и счастливым часом. Ночью он превращается в место с лучшими в мире диджеями, изысканными коктейлями и наркотиками, которых хватит, чтобы потопить «Титаник».

— Звучит как ужасное место. — Я скорчила гримасу.

— Я знаю. А мне нравится. — В его словах не было сарказма.

— Ты сказал, что владелец - член семьи. Кто это? — Райленд вмешался в наш разговор, и я подумала, не ревнует ли он. Мне хотелось, чтобы он ревновал. Хотя и понимала, насколько это жалко.

— Как семья, — поправил Тейт. — И это секрет. Я вообще-то умею их хранить. Правда, Колтридж? — Зловещая улыбка прорезала его лицо.

Я вспомнила, как Райленд рассказывал мне после нашего свидания в ресторане Роу, что нас застукала спутница Тейта. Тейт никому не проронил ни слова. Сейчас я впервые обратила на это внимание.

— Кто бы он ни был, он отлично зарабатывает, — размышлял Роу, снова уткнувшись в шею своей жены.

— Это точно, — сказал Тейт.

36

Райленд

Клуб «Запретный плод» напоминал адскую комнату ожидания.

Все были гребаными язычниками. Женщины наседали на явных мафиози в костюмах-тройках, словно это были пятидесятые годы. Полузнакомые модели в костюмах официанток сновали туда-сюда в толпе, держа подносы с коктейлями по пятьдесят баксов. Вокруг огромного танцпола располагались VIP-кабинеты, в каждом из которых сидел вышибала и которые были обвязаны красными бархатными канатами. Пол был черным, а потолок высоким, с неоново-голубыми трещинами молний для освещения, хотя их было не так уж много. Здесь было почти кромешно темно, вероятно, чтобы скрыть зловещие вещи, которые здесь происходили.

Как только мы вошли, Тейта провели к VIP-столику за веревкой. Видимо, он действительно знал владельца. Я не хотел знать, что это значит, - мои нервы и так были расшатаны обменом мнениями с Роу. Я даже не знал, почему. Срок годности этой интрижки стремительно приближался, а Дилан, похоже, была готова убить мою задницу, если я выдам нас.

— Это твой праздник, Колтридж. — Дилан пробилась сквозь мой туман, протягивая мне через стол голубой коктейль. — Празднуем!

— Обычно ты король танцпола. — Роу окинул меня мрачным взглядом - единственное выражение в его арсенале. — А тут ты дуешься всю ночь напролет. Что с твоей задницей?