Блокшот

Глава четвертая

Я останавливаюсь на подъездной дорожке и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Монтану. Она спит на пассажирском сидении. Она выглядит умиротворенной, если не обращать внимания на сломанный нос и синяки, покрывающие ее лицо и шею. Этот ублюдок душил ее. Его гребаные пальцы отпечатались на ее горле.

Я сжимаю и разжимаю кулаки, пытаясь взять под контроль жгучую ярость, которая бушует во мне, и тихонько открываю дверь.

― Давай, ― говорит Грей, выводя меня из задумчивости, и выскальзывает из машины.

Я вылезаю следом и осторожно закрываю дверь, не желая пока будить ее. Я поворачиваюсь к Грею.

― Мне нужно знать, кто это с ней сделал. Она не говорит.

― Уже занимаюсь этим. Я отправил ее данные Винни. Он подготовит досье в течение ближайших нескольких дней.

― Спасибо. ― Я оглядываюсь на машину. ― Я не представляю, что с этим делать. Как мне ей помочь?

― У тебя все получится, парень. Ты любишь эту девушку, даже если не готов принять это. Просто убеди ее, что она не одна. Напомни ей, что у нее есть выбор, ― говорит Грей.

Он прав. Я люблю ее, это никогда не вызывало сомнений. Но сейчас ей нужен друг. Все, о чем я могу думать, ― это о том, как я ее подвел. Точно так же, как и Шона.

― Спасибо, что поехал со мной. Но тебе пора.

― Ты уверен? Я могу остаться ненадолго, ― предлагает Грей.

― Нет, я разберусь. Езжай домой, к семье. Увидимся утром.

― Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. ― Он кивает головой, поворачивается и идет прочь по подъездной дорожке. Он живет всего через пару домов отсюда, и это очень удобно, учитывая, что он оставил свою машину у ледовой арены.

Я подхожу к пассажирской двери. Открываю ее и наклоняюсь, чтобы отстегнуть Монтану. Я уже собираюсь взять ее на руки, но останавливаю себя.

― Танна, мы дома, ― шепчу я, делая шаг назад, чтобы дать ей необходимое пространство.

Я заметил, что она не любит, когда к ней прикасаются, и это бесит меня еще больше, потому что раньше она всегда с радостью принимала мои объятия. Именно она держала меня за руку на похоронах Шона.

Ее ресницы трепещут, и она растерянно оглядывается по сторонам, кажется, в замешательстве, прежде чем взгляд ее больших голубых глаз встречается с моим.

― Я не хотела засыпать.

― Все в порядке. Пойдем, я провожу тебя внутрь. ― Я делаю еще один шаг назад и протягиваю руку. После секундного сомнения она наконец вкладывает свою ладонь в мою, и я помогаю ей выйти из машины.

Как только мы оказываемся внутри, Монтана поднимает голову и оглядывает холл.

― Ты живешь здесь один? ― спрашивает она, высвобождая руку. Затем она отодвигается, чтобы увеличить расстояние между нами.

― Да, я живу один, Танна. С кем еще я могу жить?

― Не знаю. Девушка, жена? ― спрашивает она.

― У меня нет девушки. И ты первая узнаешь, когда у меня появится жена. ― Потому что ты единственная, кто может ей стать. Я не произношу этого вслух. Вместо этого я жестом руки приглашаю ее следовать за мной. ― Пойдем, я покажу тебе гостевую комнату. Ты сможешь подняться по лестнице? Хочешь, я понесу тебя?

― Я справлюсь.

И она делает это. Медленно, так чертовски медленно. Вижу, как ей больно, но я иду рядом с ней, готовый помочь и подхватить ее, если она упадет.

Когда мы добираемся до верхней площадки, Монтана, кажется, вот-вот рухнет.

― Ты не обязана делать вид, что все в порядке. Если тебе нужна помощь, я здесь, рядом.

― Я знаю, ― говорит она, но я сомневаюсь, что она действительно так думает.

Я открываю дверь в гостевую комнату, расположенную прямо рядом с моей спальней, вхожу и жду.

― Если тебе что-то понадобится, просто дай мне знать, ― говорю я, откидывая покрывало на кровати. ― Ложись. Я пойду приготовлю тебе что-нибудь поесть. ― Я указываю на дверь, ведущую в смежную ванную. ― Ванная там.

Монтана кивает головой. Я наблюдаю за ней некоторое время, чтобы убедиться, что она в состоянии сама забраться в кровать. Затем я бегу обратно вниз по лестнице, перескакивая через несколько ступенек.

Я хочу подхватить ее на руки и прижать к себе. Я хочу, чтобы она знала, как сильно ее любят. Хочу напомнить ей, что она не одинока в этом мире, как она, кажется, думает. Но сейчас все это больше нужно мне. Чтобы облегчить мою вину. Что ей нужно, так это чтобы я был терпелив. Не сдавался, как сказал бы Грей.

Я рывком открываю холодильник и быстро достаю ветчину, сыр и масло. Я сделаю ей сэндвич. Это не так много, но хоть что-то. Затем я ставлю кипятиться чайник и беру с верхнего шкафа пакетик чая. Она любила мятный чай. Я сам начал пить его после похорон Шона. После того как оставил ее. Это было небольшое напоминание о ней, которое создавало иллюзию, что она ближе.

Когда я возвращаюсь в комнату, ее нет в постели. Я ставлю тарелку и чашку на тумбочку и подхожу к двери в ванную. Тихо стучу.

― Ты там в порядке, Танна?

― Я сейчас выйду, ― отвечает она с другой стороны.

― Хорошо, я оставил для тебя на тумбочке сэндвич и чашку чая. Я буду в комнате рядом с этой. Если тебе что-нибудь понадобится, просто крикни мне, ― говорю я ей.

Затем я отправляюсь в свою спальню и сразу же иду в душ. Я хочу остаться с ней, но и не хочу давить на нее. Если ей нужно побыть одной, я дам ей столько пространства, сколько смогу вынести.

Только когда я встаю под струю холодной воды, меня охватывает паника. Черт. Я выключаю душ, вытираюсь полотенцем и натягиваю пару спортивных штанов. Перед тем как выйти, я хватаю футболку и одеваю ее через голову.

Я не должен был оставлять ее одну в ванной. Она бы не стала так поступать, правда?

Нет. Она не Шон. Мне приходится напоминать себе, что она не он. Она не причинит себе вреда.

Не тогда, когда у нее есть кто-то другой, кто сделает это за нее.

Я отгоняю от себя эту мысль и вздыхаю с облегчением, когда обнаруживаю Монтану лежащей на кровати в моей гостевой комнате.

― Ты не поела.

― Я не голодна.

― Тебе нужно что-нибудь съесть, Монтана. Просто попробуй. ― Я беру тарелку и протягиваю ей. ― Пожалуйста.

Она приподнимается, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не броситься помогать ей. Я позволяю ей сделать это самой. Она тянется к тарелке и отщипывает маленький кусочек от одной половинки сэндвича.

― Ты по-прежнему предпочитаешь мятный чай? ― спрашиваю я, заметив, что чашка тоже не тронута.

― Ты помнишь это?

― Я помню о тебе все, Танна, ― признаюсь я.

― Прошли годы, Люк. Я не ожидала, что ты что-то помнишь.

― Мы росли вместе. Это не то, что можно забыть. ― Я опускаюсь на пол, устраиваясь рядом с кроватью. ― Ты скажешь мне, кто сделал это с твоим горлом? ― Вопрос вырывается у меня сам собой.

― Я же сказала, что это был несчастный случай, ― говорит она, но не смотрит на меня. Что-то мешает ей лгать, глядя мне в лицо.

― Я на это не куплюсь. Кроме того, от несчастного случая не появляются отпечатки пальцев на шее. ― Я указываю на очевидное.

― Ты не должен ничего делать, Люк. Я останусь здесь, пока мне не станет лучше, а потом уберусь подальше. Я вернусь домой.

― Ты не сделаешь этого, Танна. Даже если мне придется запереть тебя в этом чертовом доме. Я не позволю тебе вернуться к тому ублюдку, который это сделал. ― Я указываю рукой на ее лицо.

Она хочет вернуться. Она что, совсем сошла с ума?

― Я не могу остаться здесь, ― говорит Монтана. ― У меня есть… обязанности. У меня есть жизнь.

― Быть боксерской грушей для какого-то мудака ― это не жизнь, Танна. Почему ты не позвонила мне раньше? Это ведь происходит не первый раз, верно? ― Я уже знаю ответ, но хочу услышать от нее.

Она не отвечает, вместо этого протягивает мне тарелку.

― Я очень устала.

Я беру ее и ставлю на тумбочку.

― Просто… Я имею в виду, ты не… Ты не собираешься…?

Черт, как, блядь, мне спросить об этом?

― Нет. ― Она вздыхает. ― Я не буду пытаться причинить себе вред. Я бы этого не сделала, ― говорит она, прежде чем добавить: ― Я не мой брат.

― Я знаю, что ты не он. Поверь мне, я знаю. ― Я смотрю на нее с пола. ― Я скучаю по нему, но на самом деле… Думаю, я скучал по тебе еще больше, и это заставляет меня чувствовать себя самым дерьмовым другом в мире, Танна.

― Ты далеко не такой. Шону повезло, что ты был его другом.

― Тебе тоже, Танна.

Она кивает головой, но ничего не говорит.

Я жду, пока тишина не начинает душить меня. Тогда я поднимаюсь на ноги и иду к двери. Я оставляю ее широко открытой, а затем делаю то же самое со своей. Прежде чем забраться в постель. Я чертовски измотан, но знаю, что сегодня не смокну глаз. Не с Монтаной в соседней комнате. Такой близкой и в то же время такой далекой.