Бог Гнева

Глава 5

Сесилия

Если бы кто-нибудь наблюдал за этой сценой со стороны, то бы подумал, что это воплощение безумия.

Чужая сущность завладела моим сознанием с того момента, как я попала в засаду посреди жуткого леса.

Я не перестаю бежать.

Адреналин накачивается в моих венах с тошнотворной силой, пока меня чуть не стошнило от него.

Если это безумие, то тот, кто преследует меня, находится на вершине безумия.

Он сказал мне бежать не для того, чтобы дать мне шанс, нет. Он сделал это, потому что ему, вероятно, нравится видеть, как я барахтаюсь.

Задыхаюсь.

Теряюсь в неизвестных местах.

Его мышцы такие же жесткие, как мои? Кровь бурлит в его жилах с непреодолимой силой? Его пульс подскакивает с каждой секундой, отказываясь сдерживаться или успокаиваться?

Если бы я потянулась к своей груди, единственное, что смогла бы нащупать, это остатки моего взорвавшегося сердца и разрушение моей увядающей морали.

Однако стыд — последняя эмоция, о которой я думаю, пока продолжаю бежать и бежать. Упавшие ветки и кусты царапают мои ноги и руки, но я отпихиваю их с дороги.

Спотыкаюсь о камень, стону от боли, но едва успеваю сделать паузу, как снова набираю темп.

Мои легкие горят, а мышцы кричат от напряжения.

Это самый быстрый бег за всю мою жизнь.

И все же его шаги остаются позади меня. Я слышу их время от времени, они доносятся с разных сторон, мелькают в ночи, как шаги призрака.

На мгновение мне кажется, что мое сознание все выдумывает. Иначе как могли бы шаги быть слышны в одну секунду и исчезнуть в следующую?

Такое впечатление, что это делается... специально.

Я продолжаю свой побег, хотя логическая часть меня знает, что если я продолжу двигаться в таком темпе, то в конце концов рухну и стану легкой добычей.

Если хочу сохранить свою энергию, я должна спрятаться...

Сзади меня раздается громкий стук шагов, и я с визгом останавливаюсь, а затем кружусь на месте.

Мое беспорядочное дыхание наполняет воздух, но единственное, что я вижу — это деревья.

Большие, высокие деревья с их гигантскими стволами и ветвями, напоминающими клыки голодных хищников.

Я не останавливаюсь, чтобы обдумать звук, продолжая бежать в темноте.

В лесу.

Посреди ночи.

Только луна дает хоть какой-то свет, но она затенена густыми облаками, замаскирована, абсолютно искажена.

Она также окрашена звуком моего неровного дыхания и призрачными шагами того, кто преследует меня.

Лэндона.

Хотя, наверное, в данной ситуации мне не стоит называть его так. Сейчас он должен быть незнакомцем.

Ночным существом.

Безжалостным монстром.

Дьяволом, который пришел забрать мою жизнь.

Отчетливый звук шлепающих по земле ног наполняет мои уши. Это звук, который издаю я. Звук настолько безумный и призрачный, что я слышу каждый хруст грязи, каждый камешек, попавший под мои ботинки.

Он сталкивается с моим клокочущим вдохом и почти душит мои раздувающиеся легкие.

Но этот звук ничто по сравнению с шагами, которые появляются и исчезают, то сзади, то слева, справа и даже впереди меня.

Это впрыскивает в меня избыток адреналина, пока я не выживаю за счет него. Я не сомневаюсь, что если мой уровень упадет, я превращусь в трясущуюся кашу и упаду на землю.

Угроза продолжает нависать надо мной, становясь все ближе и ближе, играя с моим разумом в безумную игру в прятки.

Нет более мощного инструмента, чем игры разума. Физические нагрузки меркнут по сравнению с ментальными стимулами, и именно поэтому манипулирование, запугивание и злоупотребление разумом стали самым мощным оружием в современном обществе.

Такое ощущение, что я провожу урок на занятиях по психологии. Только теория и практика расходятся как мир.

Я знаю, что блокировка моего разума защитит меня, но на самом деле сделать это в нынешних обстоятельствах практически невозможно.

Когда я снова изучаю свое окружение, то понимаю, что нахожусь в той части леса, куда вчера не ходила.

Деревья кажутся выше, острее, как будто они намереваются сожрать меня заживо. Темнота нависает, затягивает и поглощает все мое существо.

Самое ужасное? Это так далеко от главного дома, что, похоже, здесь нет ни одной камеры.

Справа доносится тихий звук, и я поворачиваюсь в том направлении, в моих жилах пульсирует тревога.

Но как только мое лицо поворачивается в сторону, что-то хватает меня сзади. За волосы.

Серебристые пряди почти вырываются с корнем, когда он толкает меня к земле.

Я не падаю спокойно.

Я понятия не имею, что на меня нашло, но в тот момент, когда он схватил меня, меня захлестнула непреодолимая агрессия.

Обычно я не хочу быть вовлеченной в какие-либо насильственные ситуации, или, по крайней мере, я бы посмотрела и увидела, прежде чем думать о физическом возмездии.

Но не в этот раз.

Возможно, это адреналин или моя потребность в выживании. Это могут быть подавленные эмоции моей беспомощности. Что бы это ни было, я держусь за него и вцепляюсь ногтями в его пальцы, которые заставляют меня двигаться вперед.

Я брыкаюсь и извиваюсь всем телом, а в воздухе раздается звериный рык.

Он мой, понимаю я, когда он успешно валит меня на землю. Я пытаюсь упасть на руки и колени, но в последнюю секунду не успеваю разжать его пальцы и оказываюсь на животе.

Грубая грязь разбивает мою грудь и выбивает дыхание из легких. Я все еще пытаюсь выгнуться, чтобы перевернуться и как-нибудь ударить его коленом по яйцам.

Я борюсь так сильно, что забываю, что эта сцена — моих рук дело.

Я борюсь так сильно, что верю каждой молекуле инстинкта выживания во мне. Возможно, это потому, что он использует дикую силу, чтобы схватить меня.

Он не успокаивается.

Нет, вероятно, он пришел сюда без каких-либо планов быть мягким или спокойным.

Он пришел сюда, чтобы вторгнуться и завоевать.

Это настоящее. Он, необрезанный и с единственной целью причинить боль.

Его спокойное, глубокое дыхание гулко отдается в воздухе и ударяет меня по коже. Его безжалостная хватка — это обещание, предвкушение того, что он приготовил для меня.

Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее он тянет меня за волосы, пока я не думаю, что он вырвет их с корнем.

Я выгибаю спину, используя остатки сил, чтобы попытаться вывернуться.

Затем что-то тяжелое и неподвижное опускается на середину моей спины.

Его колено.

В периферийном зрении я вижу его черные брюки, одно колено на земле, а другое давит на мою спину.

Этого достаточно, чтобы заставить меня остановиться. Давление настолько сильное, что я думаю, он сломает кость или несколько.

Возможно, мне следовало бы сказать, что телесные повреждения — это тоже жесткий предел, но я думала, что это само собой разумеется.

Возможно, это не так.

Он прижимает мое лицо к земле своей непосильной хваткой за волосы. Я чувствую запах грязи и вкус мелких камешков на языке.

В отличие от предыдущего случая, я остаюсь неподвижной, обдумывая угрозу его колена.

Мои конечности дрожат, когда на меня наваливается реальность ситуации.

Это намного интенсивнее, чем то, на что я подписалась. Да, я хотела получить возможную свободу, но неизвестная территория, полная беспомощность вцепились в мои душевные струны.

Мое дыхание сбивается, и каждый вдох душит меня запахом земли и его.

Кожа.

Вот чем он пахнет.

Он — сочетание кожи и дерева. Может быть, нотки бергамота? Я никогда не ассоциировала эти запахи с Лэном, но я также никогда не слышала, чтобы он говорил таким низким голосом, как раньше, так что, возможно, у него есть стиль для таких ночей.

Ночи, когда он сбрасывает свой элегантный фасад и полностью принимает зверя внутри себя.

Наглая безжалостность его прикосновений, запаха и всего его существования вспыхивает и пульсирует в воздухе вокруг меня.

Тишина мерцает в спокойствии. Только мое сбивчивое и его глубокое дыхание.

Проходит минута, нет, возможно, секунда, прежде чем все рушится.

Последовательность его движений становится грубее, когда его свободная рука тянет за мои джинсы. Он не расстегивает пуговицы, а просто стягивает их вниз, создавая сильное трение о мой живот и бедра.

Холодный воздух обжигает мою прикрытую нижним бельем задницу.

И тут что-то происходит.

Помимо моего вздоха и открытого рта.

Я сосредотачиваюсь на своей киске, которая болит, пульсирует и абсолютно дрожит от потребности в любой стимуляции.

Неужели я возбудилась только сейчас? Или, может быть, это началось во время охоты?

Я думала, что мне это может понравиться, но я не была готова к тому, что преследование доведет меня до такого состояния.

Нет, дело не только в том, что за мной гнались.

Мне нужно было еще и быть пойманной.

Зверь у меня за спиной, должно быть, тоже это чувствует, когда оттягивает в сторону мое нижнее белье и прижимает пальцы к моему нуждающемуся ядру.

Из его горла вырывается глубокий стон, и этот звук в сочетании с его мозолистыми пальцами против моей самой интимной части вызывает странное ощущение.

Моя спина снова выгибается, но уже совсем по другой причине, нежели в драке. Я тянусь к сырой силе, исходящей от него, но легкий толчок его колена возвращает меня на место.

Он гладит мои складочки грубо, жестоко, пока моя нижняя половина не начинает барахтаться, умолять, почти растворяться в нем, требуя большего.

Но он не дает мне ббольшего

Его средний палец призрачно приближается к моему отверстию, парит, мерцает, задерживается, но так и не проникает внутрь.

Я чувствую тепло, исходящее от его кожи, отголоски холодного воздуха и обещание создать защиту от него.

Чем больше он прикасается ко мне везде, кроме тех мест, где я нуждаюсь в этом больше всего, тем беспорядочнее я становлюсь.

Я не осознаю бессвязную смесь звуков, которые льются из меня. Каждый раз, когда я выгибаю бедра, он крепче сжимает мои волосы, без слов предупреждая меня оставаться на месте.

Что это он ведет шоу.

Тот, кто контролирует ситуацию.

Тот, кто может и причинить мне боль, и доставить удовольствие, если захочет.

При этой мысли меня пробирает дрожь, но я вспоминаю, что у меня тоже есть власть.

Дым.

Это слово вертелось на кончике моего языка с тех пор, как я сбежала. Если я скажу его, все закончится.

Но я этого не делаю.

Несмотря на пытку, я решаю чередовать дыхание через нос и рот, а затем сосредоточиться на моменте.

На его напористом прикосновении.

Он мужчина, который берет то, что хочет, и в этом есть что-то возбуждающее.

Именно тогда, когда я думаю, что мучения никогда не закончатся, два его пальца проникают в меня. Одновременно. До самых костяшек.

Я вскрикиваю, и этот звук пронизывает наше безмолвное окружение.

Несмотря на то, что я вся мокрая и хочу большего, я не была готова к этому. Мои стенки сжимается вокруг его пальцев, когда он вводит и выводит их из моего жара в долгом, контролируемом ритме.

Каждый толчок методично набирает скорость, слишком точно подстраиваясь под реакцию моего тела, пока они не становятся безжалостными и беспощадными.

Мои пальцы на ногах подгибаются, а все тело охватывает дрожь. Это так отличается от того, как я осторожно, почти застенчиво прикасаюсь к себе.

В его прикосновениях нет ничего робкого.

Это приказ, сила, которую невозможно остановить.

Это катастрофа моего собственного производства.

Он здесь, чтобы брать, брать и еще раз брать.

А я могу только отдавать.

Мои бедра бьются о землю от того, как сильно они выгибаются.

Он вводит третий палец. Наслаждение смешивается с болью, когда меня растягивают до предела.

Невозможно нормально дышать, но я заставляю себя расслабиться, принять это, даже если он разрывает меня изнутри.

Его ритм становится все более интенсивным, и я задыхаюсь с каждым вдохом и выходом, этот звук имеет животную природу.

Обычно я прячу лицо в подушку или любую поверхность, чтобы заглушить звуки наслаждения.

Теперь у меня есть только грязь.

Я не успеваю сосредоточиться на этом, как резкий поток проносится через меня.

Вначале это лишь проблеск удовольствия, но затем оно нарастает, раздувается и усиливается, пока дрожь не охватывает мою кожу полностью.

Я никогда раньше не испытывала такого удовольствия.

Никогда в самых смелых мечтах я бы не подумала, что буду на грани потери сознания от оргазма.

Черт, я не думала, что оргазм может быть таким.

Те, которые я даю себе сама, всегда мягкие, приятные и заставляют меня удовлетворенно вздыхать, когда я кончаю.

А этот?

Все, что я могу сделать, это закричать от столкновения. Пытаясь заглушить плотское удовольствие, я чуть не съедаю грязь.

Низкий, хрипловатый звук исходит от дьявола, нависшего надо мной, наблюдающего за мной, с темным ореолом, которого я никогда раньше не видела на Лэне.

Но, опять же, я никогда не была знакома с этой его стороной.

— Так вот как хорошие девочки вроде тебя получают удовольствие. Возбуждаешься, lisichka (прим.пер. с русс. яз. Лисичка), когда тебя используют посреди ночи, как никчемную дырку для траха?

Я задыхаюсь на вдохе, и все вокруг замирает.

Воздух. Мое сердце. Мой мозг.

Но не он. Он точно не делает паузу.

Он, как тот парень, который определенно не похож на Лэндона.

Совсем.

Если только Лэн не подхватил американский акцент, другую интонацию и не решил поиздеваться надо мной.

Хуже всего то, что он звучит знакомо.

Слишком знакомо.

— Л-Лэн? — шепчу я едва слышным голосом.

— Попробуй еще раз. — Его голос огрубел и звучит совершенно ужасающе.

О, Боже.

О, нет.

Пожалуйста, нет.

Единственная причина, по которой я пошла против своего характера, своего морального кодекса поведения и сделала это, это то, что я думала, что это будет с Лэндоном.

Так почему же это не...? Я четко выбрала его через приложение.

Никто другой не мог сравниться с ним по физическим характеристикам.

Зверь — в прямом и переносном смысле — загибает свои пальцы внутрь меня, поглаживая ту часть меня, к которой никто не прикасался раньше.

— Ты выглядишь простой и невинной, но в глубине души ты всего лишь маленькая грязная шлюха. Ты готова на все, чтобы избавиться от этого барьера, да? Ты просила об этом прошлой ночью, даже умоляла.

Должно быть, мое тело переживает шок, потому что в тот момент, когда осознание возвращается ко мне, меня словно кто-то ударил ногой в живот и раздробил грудную клетку.

Это Оранжевая Маска.

— Отпусти меня! Прекрати!

Невозмутимое хихиканье пронзает мое ухо.

— Ты думаешь, мне есть дело до твоих маленьких игр с Лэндоном?

Я замираю на месте, мое сердце едва не падает на землю.

Я снова в том положении, когда это опасно для жизни, когда мои необдуманные решения и импульсивные действия могут привести к моей гибели.

Он может причинить мне боль.

Нет, он причинит мне боль.

— Я могу рассмотреть возможность отпустить тебя, если ты ответишь на вопрос, от которого убежала прошлой ночью, Сесилия. — Он вонзает в меня свои пальцы, возрождая власть, которую он имеет над моим возбуждением.

Мои ногти погружаются в грязь, когда всплески прежнего удовольствия пульсируют и пульсируют, сжимаются и сжимаются.

Мое тело все еще не поняло, что сейчас мы находимся в режиме выживания.

— Почему ты была на инициации? — в его голосе слышится хриплое, тупое качество, авторитетность, которая просачивается с каждым словом.

Я поджимаю губы.

— Я мог и хотел трахать твою девственную киску всю ночь напролет. Потом, когда мне надоест, я бы засунул свой толстый член в твою задницу и использовал бы твою кровь в качестве смазки. Я предлагаю тебе ответить на вопрос, пока не дошел до этого.

Мои мышцы напрягаются, когда я вижу его лицо. Это всего лишь часть, но этого достаточно для того, чтобы я поняла кто это.

Это Джереми.

Я подозревала, что он был Оранжевой Маской во время инициации, затем проигнорировала это, уничтожила эту мысль и решила обмануть свой разум.

Однако теперь от фактов никуда не деться.

Его выдает не только лицо, но и тон. Этот холодный, лишенный эмоций и абсолютно отвратительный голос.

Если я что-то и узнала о Джереми Волкове, так это то, что вам следует держаться подальше от его пути. Избегать его. Меняйте направление, когда видите его.

Делайте все возможное, чтобы он вас не заметил. Или, что еще хуже, чтобы он вам угрожал.

Все на этом острове знают, что с ним нельзя пересекаться, поэтому я не сомневаюсь, что он сделает то, что обещал. Если я не уступлю и не предложу то, что он просит, меня ждет урок всей моей жизни.

Поэтому я успокаиваю дыхание, несмотря на удовольствие, которое он разжег в моей душе, и стараюсь говорить как можно нейтральнее.

— Я просто... Я просто хотела посмотреть, на что это похоже.

— Это так? — говорит он с абсолютной легкостью, которая полностью противоречит тому, как он входит и выходит из меня.

— Это так. Клянусь.

— Как ты попала внутрь?

— Я... я украла приглашение, которое ты послал Крейтону.

Лэн украл, но я не собираюсь этого говорить.

— Такая коварная маленькая ведьма. — Он ударяет по тайному месту внутри меня, и он, должно быть, тоже чувствует это, потому что ударяет снова и снова.

— Пожалуйста, прекрати, — всхлипываю я, унижение и стыд капают из каждой частички меня.

Я полуголая, и меня держит кто-то, кто может быть и незнакомцем.

Опасным незнакомцем.

Незнакомец, который не должен видеть меня такой.

— Разве не ты умоляла меня трахнуть твою киску прошлой ночью? Что-то о том, что не хочешь умереть девственницей? — он делает толчки снова и снова, пока за моими веками не вспыхивают звезды. — Возможно, я в настроении сделать это. Прямо здесь. Я буду требовать тебя, как животное, посреди ночи, и никто не увидит, как ты станешь грязной и немытой.

Я хнычу и дрожу.

— Я буду кричать.

Его садистская усмешка наполняет воздух.

— Во что бы то ни стало, кричи. Никто тебя не услышит, и ты только заставишь мой член напрячься.

Он прав.

Они не услышат.

Это не только его собственность, но мы забрели так далеко от особняка, что я уже даже не слышу музыки.

Он все спланировал.

От того, как затащить меня в эту часть леса до того, как выдать себя за Лэндона. Он все спланировал.

И я попала прямо в его ловушку.

Я беспомощна, у меня нет выхода, кроме как принять плеть его пальцев. Контролируемые входы и выходы. Эротический звук на фоне моей принудительной влажности.

Все это.

Я закрываю глаза, когда колющее наслаждение ударяет в мое лоно, и оргазм вот-вот захлестнет меня снова. Я жду и жду.

И я жду...

Но он ушел.

Его пальцы вышли из меня, его колено больше не держит меня на месте, а мои волосы освободились от его дикой хватки.

Моя киска сжимается, как секунду назад, когда я уже была готова кончить. Только теперь это возбуждение исчезло, оставив лишь тупую боль между ног.

Медленно, слишком медленно, я поднимаю голову и смотрю назад, где посреди ночи стоит Джереми, сливаясь с ней, становясь ее жуткой частью.

На нем черные брюки и белая рубашка, которые я видела раньше. Куртки нет.

Черные чернила вихрями и шнурами расходятся по его подтянутым мышцам, когда он скрещивает руки, исчезая под короткими рукавами рубашки.

Из-за недостатка света я не могу понять, о чем эти татуировки, но они добавляют намек на таинственную опасность.

Он наблюдает за мной, но с таким же успехом он может смотреть сквозь меня.

Ему не потребовалось много времени, чтобы перевернуть мой мир с ног на голову, открыть часть меня, которую я даже боялась, но он не выглядит ничуть задетым.

Его лицо жесткое, холодное, отстраненное.

Настоящий дьявол ночи.

В его серых глазах нет света, и они легко могли бы слиться с нашим мрачным окружением.

Бесстрастные. Непрощающие.

Если бы я не знала этого парня, то сказала бы, что он чем-то взбешен. Но, опять же, он всегда кажется злым на мир и не одобряющим людей в нем.

— Почему? — мой дрожащий голос замолкает. Я не узнаю этой

хрипоты, и я ненавижу эту слабость.

— Почему что? — он скользит

взглядом по всему моему телу.

Я неуклюже натягиваю джинсы и

убегаю, пока не натыкаюсь спиной на дерево. Его бесстрастное выражение лица не меняется, но он не отводит от меня взгляда, ни на мгновение.

— Это не должен был быть ты, —

шепчу я.

— Дай угадаю, это должен был быть Лэндон?

Я ничего не говорю, но ему это и не нужно.

Он поднимает свои блестящие пальцы под луной, и мне хочется вырыть яму и умереть в ней.

— Лэндон — не тот, кого ты умоляла трахнуть тебя, пока ты смачивала его пальцы, пока ты кончала, не так ли?

— Я... никогда бы не согласилась на это, если бы знала, что это ты. — Мои слова — это попытка вернуть свое достоинство или то, что от него осталось, но я тут же думаю, что это была ошибка.

Глаза Джереми темнеют, и все его тело напрягается. Я всегда видела его холодным и безжалостным, но это первый раз, когда я наблюдаю эту дикую часть его.

Он как будто задался целью уничтожить все на своем пути.

— И все же ты не использовал свое безопасное слово.

Мои губы раздвигаются. Он прав. Я... не использовала.

— Я... забыла об этом, — говорю я, отказываясь думать, что это из-за чего-то другого.

— Я думаю, ты не забыла. В глубине души ты не хотела, чтобы я остановился. Ты выглядела ужасно разочарованной, когда я это сделал.

— Это неправда!

Он настигает меня в два шага, и я пытаюсь отползти назад, но в итоге только еще больше прижимаюсь к дереву, когда он встает передо мной и обхватывает пальцами мою челюсть.

Его прикосновения мозолистые. Он — зверь. Дикарь, который, вероятно, не знает, как прикоснуться к чему-либо без безжалостной энергии, которая исходит от него волнами.

Я готовлюсь к любым жестоким угрозам или действиям, которые он предпримет, но он ставит меня вна ноги, а затем отпускает.

— Следуй за мной.

— Куда? — я смотрю на напряженные мышцы его спины через рубашку.

— Ты знаешь дорогу к дому?

— Нет.

— Тогда иди пешком.

Ох.

Не знаю, почему часть меня думала, что он оставит меня в глуши, чтобы я сама о себе позаботилась.

И снова я жду приступа паники, который не наступает.

Но я знаю, что облажалась.

Я не только вторглась на частную территорию. Возможно, я вторглась в логово дьявола.

Мои мысли подтверждаются, когда он смотрит на меня через плечо, его глаза все еще похожи на ночное небо, сужающиеся и мерцающие в этой мистической темноте. Во всяком случае, они кажутся более расстроенными.

— Возвращайся, когда будешь готова к тому, что тебя жёстко трахнут.