Богиня охоты

Глава 24

— Она поправится, правда? — повторяла Люси, как заклинание, расхаживая по персидскому золотистому ковру в покоях тети Матильды. — Она должна поправиться. Я так надеюсь на это.

Сидевшая у кровати Хетта проверила пульс тети Матильды.

— Люси, вашей тетушке никак не меньше восьмидесяти лет, — сказала она. — Вы же знаете, она не будет жить вечно.

— Конечно, но…

— Тсс, — остановила ее Хетта и приложила ухо к груди старой леди.

Люси замерла, затаив дыхание.

— Мы должны смотреть правде в глаза, Люси, — вынесла Хетта свой приговор. — Я сожалею, но здоровье вашей тети внушает опасение.

Люси закрыла глаза и тихо всхлипнула.

— Хотя могу с уверенностью сказать, что она еще поживет на этом свете, — добавила Хетта и, усадив больную на кровати, подложила ей подушку под спину. — Следите за тем, чтобы она больше отдыхала и не волновалась. Кормите ее куриным бульоном. А если больная попросит, можете дать ей и твердую пищу. Вот увидите, скоро она снова начнет бродить по дому.

— Хорошо. — Люси вздохнула и постаралась успокоиться. — Спасибо, что заехали. Хотите, я провожу вас?

— В этом нет необходимости, — ответила Хетта, закрывая чемоданчик. Встав, она разгладила складки на юбке своего коричневого платья. — Я знаю дорогу. И пожалуй, ориентируюсь в этом доме лучше, чем вы.

— Неужели? — удивилась Люси.

— Ведь я практически выросла здесь. — Хетта набросила ротонду на плечи. — Мой отец был личным врачом леди Кендалл. Разве вы не знали?

Люси покачала головой.

— Он перевез семью из Лондона, — продолжала Хетта. — У леди Кендалл было нервное расстройство. Так называл ее состояние мой отец. Он был деликатным человеком. Леди Кендалл говорила иначе. Она называла свой недуг «неизбывным горем». — Хетта завязала ленты шляпки под подбородком. — Но мне кажется, ей надо было меньше стенать и жаловаться на жизнь.

Она взяла перчатки с прикроватного столика.

— Как только у ее светлости начинался припадок, граф посылал за отцом, — продолжала Хетта. — Это случалось два-три раза в неделю. А порой и ежедневно. Он часто брал меня с собой. И пока отец пускал графине кровь или давал успокаивающие средства, я обследовала замок. — Она понизила голос. — Вы уже видели гобелен с изображением грешников в аду?

Люси покачала головой. Сейчас ее мало интересовали произведения живописи.

— И что это были за припадки?

— Скорее, бурные истерики, их могло вызвать все, что угодно — какое-нибудь слово, жест, взгляд, перемена погоды. И тогда графиня заливалась слезами. Она плакала часами, до тех пор, пока мой отец не успокаивал ее. Я удивляюсь его терпению. Он возился с ней долгих восемь лет. Но истерики случались с ней и прежде, до нашего приезда сюда.

Хетта стала надевать перчатки.

Холодок пробежал по спине Люси. Она вспомнила тот день, когда расплакалась в объятиях мужа. Реакцией Джереми на ее слезы была паника. Неудивительно, что он сбежал от нее в Лондон. Должно быть, Джереми решил, что в его доме появилась еще одна истеричка.

А может быть, Люси действительно превращается в подобное плаксивое создание?

— Мой отец обычно говорил, что графиню нужно жалеть, — продолжала Хетта. — Мол, у нее хрупкая конституция. Она рано вышла замуж за человека с резким неуживчивым характером, а впоследствии потеряла ребенка. — Хетта с усмешкой посмотрела на Люси. — Но я не сострадаю истерикам. Поэтому если у вас тоже начнет развиваться такая болезнь, как нервное расстройство, то обращайтесь лучше к моему отцу. Я такие недуги лечу простым способом — с помощью пощечины или хорошего глотка бренди.

— Думаю, такое лечение будет для меня как нельзя кстати, — сказала Люси, присаживаясь на краешек кровати тети Матильды. — Я не знаю, что со мной происходит и что ждет меня в будущем.

Хетта поморщилась:

— О нет, только не это! Не спрашивайте у меня совета, Люси. Мое призвание делать припарки, а не давать советы.

— Поверьте, раньше у меня не возникало необходимости жаловаться на жизнь, — сказала Люси и, вздохнув, подняла глаза к потолку, с которого на нее смотрели златовласые херувимы. — Я не понимаю, что я тут делаю. Я чужая в этих стенах.

Хетта, смирившись с тем, что ей все же придется выслушать Люси, присела рядом с ней на кровать.

— Ваш супруг, судя по всему, думает иначе. Если вы не знаете, что делаете здесь, спросите у него. Он наверняка объяснит вам. Судя по всему, у него были веские причины жениться на вас, иначе бы он не сделал этого. На состоятельную женщину вы не похожи.

— Я бесприданница, — теребя кружева на рукаве, промолвила Люси. — Джереми был вынужден жениться на мне. Можно сказать, я силой заставила его сделать это.

Хетта прыснула со смеху.

— Нет, правда, — сказала Люси. — Я вела себя самым бесстыжим образом.

Хетта расхохоталась. Ее веселость возмутила Люси.

— Я говорю вам чистую правду! Я набрасывалась на него, как настоящая распутница.

Хетта так и покатилась со смеху. Она долго не могла успокоиться, вытирая слезы, выступившие у нее на глазах.

— Люси, прошу вас, прекратите меня смешить. Ваш муж — граф, владеющий огромным состоянием. К тому же он хорош собой. Неужели вы думаете, что он не научился давать от ворот поворот тем женщинам, которые пытаются поймать его в сети брака против его воли? Если он женился на вас, значит, сам этого хотел. Это первое, что я хотела сказать. Кроме того, лорд Кендалл не производит впечатления человека, которого можно заставить что-нибудь делать с помощью уловок или провокации. Напротив, он сам принадлежит к числу тех, кто умеет поставить человека на место с помощью одного взгляда и заставить плясать под свою дудку. Он не робкого десятка, Люси.

— Я тоже, — заявила Люси — И он не может заставить меня безропотно подчиняться ему. Поверьте, Джереми не раз пытался сделать это на протяжении восьми лет нашего знакомства. Однако я всегда знала, что за его сердитым взглядом ничего не стоит. И вообще он мне больше нравится, когда на его лице сияет улыбка… Если бы вы видели его в такие минуты, то просто влюбились бы в него.

Хетта изумленно взглянула на Люси и, быстро встав, взяла чемоданчик.

— Ну вот и отлично, — сказала она и направилась к двери. — Слава Богу, что вам в действительности не нужны мои советы.

— Я рад, что ты приехал, — сказал Тоби, потягивая мадеру. — Хочу попросить у тебя совета.

— Интересно! — Джереми фыркнул. — Почему именно у меня?

— Ты же теперь женатый человек, не так ли? Неужели тебе не хочется поведать мне об обязанностях, которые накладывает брак на мужчину?

Джереми вздохнул. Он жалел, что заглянул сегодня в клуб. Здесь он, к несчастью, столкнулся с Тоби, который приехал в Лондон по делам, связанным с подготовкой к свадьбе. В городском доме у Джереми было хорошее виски, и он мог бы скоротать вечер в одиночестве, сидя у камина.

— Тоби, если ты до сих пор не знаешь, в чем заключаются супружеские обязанности, то тебе не поможет мой совет. Если хочешь, я могу порекомендовать искусных наставниц в этом деле.

— Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду вовсе не это, — засмеявшись, сказал Тоби. — Я хотел расспросить тебя о тонкостях совместной жизни, о том, как надо правильно заботиться о жене, обращаться с ней. У тебя уже наверняка есть какой-то опыт. Я пытался поговорить об этом с Феликсом, но он постоянно уходит от темы. Феликс в последнее время стал просто невыносим.

Джереми сожалел о том, что рядом был Тоби, а не Феликс.

— Увы, я должен разочаровать тебя, дружище. Я тоже не горю желанием распространяться на эту тему.

— Жаль. — Тоби залпом допил вино. — Знаешь, я удивился, увидев тебя сегодня здесь. Похоже, твой медовый месяц оказался слишком коротким.

— У меня были дела в Лондоне. Бизнес… — буркнул Джереми, взяв стакан с виски. Ему меньше всего хотелось обсуждать с Тоби свою личную жизнь. — Я возвращаюсь домой завтра.

— Наверное, тебе не терпится снова увидеть жену, — промолвил Тоби.

Джереми не знал, что ему ответить. Честно говоря, у него не было в Лондоне никаких дел. Тоби прав: Джереми следовало бы сейчас находиться рядом с женой и наслаждаться медовым месяцем. Но совместная жизнь с Люси выматывала его. Один ужин чего стоил!

Вообще-то Джереми получил то, что хотел. У него теперь была уравновешенная, спокойная жена, умеющая вести себя должным образом. Тем не менее Джереми чувствовал себя несчастным и потерянным. Люси ела мало и без аппетита. Она надевала новые наряды, носила кружевные перчатки и делала модные прически, но все это через силу.

Джереми уже забыл, когда в последний раз видел ее с распущенными волосами. Он давно уже не слышал от нее привычных колкостей.

Все это было не к добру. Джереми понял, что Люси хочет уехать от него. Поэтому опередил ее и уехал первым.

В Лондоне его ждали бесконечные развлечения. Тем не менее мысли о Люси не выходили у него из головы. Джереми постоянно думал о жене.

— А почему ты один, без своей суженой? — спросил Джереми, пытаясь сменить тему разговора. — Ты бы мог вывести ее в театр или на званый обед к родственникам.

— О, у Софии совершенно нет свободного времени! Мы редко видимся. Недавно она посылала меня в лавку за кружевами и цветами для свадебного букета. Этим наше общение и ограничилось. Ты молодец, Джем. Тебе удалось быстро все организовать — разрешение на брак, священник, клятвы у алтаря и все такое. У вас все произошло очень быстро, в мгновение ока. Только не подумай, что это меня удивило.

Джереми косо взглянул на друга.

— Тебя это не удивило?

— Конечно, нет. Ваша свадьба не стала для меня неожиданностью. Я-то видел, чем вы с Люси занимались в саду, только не отпирайся! Да и София не раз намекала на то, что вас связывают особые отношения. А это пресловутое письмо расставило все точки над i. Думаешь, если бы я не знал, что Люси неравнодушна к тебе, я бы сделал Софии предложение?

Джереми заерзал на стуле.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Перестань, Джем, ты же все прекрасно понимаешь! Если бы я был уверен, что Люси все еще влюблена в меня, разве бы я стал на ее глазах ухаживать за Софией? Неужели ты считаешь меня таким мерзавцем?

Джереми не знал, что сказать, и залпом выпил виски, надеясь найти на дне стакана ответ на вопрос Тоби.

— Я умею обольщать женщин, — продолжал Тоби, — за свою жизнь я очаровал немало дам. Наверное, это мой единственный талант. Я всегда распознаю тот момент, когда женщина заглатывает наживку и попадается на мой крючок. В это мгновение ее нежные щечки розовеют, взгляд становится томным, ресницы слегка опускаются, губки пламенеют. О, это волнующий момент! Но я хорошо также вижу, когда женщины приходят в себя и охладевают ко мне.

Тоби сделал знак официанту, и тот налил ему еще вина.

— В тот день, когда я провожал Люси домой из леса, мне стало ясно, что она переросла свою детскую любовь ко мне. Признаюсь, мне было тяжело сознавать это. Восемь лет Люси сходила с ума от любви ко мне, и вдруг все ее чувства разом прошли!

Тоби с виноватым видом взглянул на Джереми.

— Ты ждешь, что я стану ревновать?

— Нет, конечно. В конце концов все стало на свои места. Ты женился на Люси, а я скоро женюсь на Софии. Надеюсь, на следующую Пасху ты приедешь к нам в Кент. Там весной цветут восхитительные подснежники.

— Тоби, — заговорил Джереми, наклонившись вперед, — ты, должно быть, заметил, что Люси была не в восторге от того, что выходит за меня замуж. Скажем так, обстоятельства вынудили ее пойти к алтарю. У нее не было другого выхода.

— Вот как? — Тоби рассмеялся. — Я был на свадьбе, Джем, и видел, что Люси не связывали и не затыкали ей рот кляпом, когда вели к алтарю. Если бы бракосочетание проходило помимо ее воли, без этих крайних средств вы бы с Генри не обошлись, поверь мне. — Тоби сделал глоток вина, все еще посмеиваясь. — Надо же такое сказать! Обстоятельства вынудили Люси выйти замуж! Да такого просто не может быть! Я не верю тебе, дружище!

Несмотря на то что Джереми выпил всего лишь один стаканчик виски, его голова туманилась. Он не понимал, что говорит Тоби, и боялся вникнуть в смысл его слов. Если бы Тоби оказался прав, это означало бы только одно — Джереми все испортил своим поведением после свадьбы.

— Скажи, Тоби, — промолвил Джереми, проведя рукой по волосам, — что ты будешь делать, когда София придет в себя и вырвется из плена своих чувств к тебе? Когда она перерастет свою влюбленность?

Тоби помрачнел.

— Я не желаю думать об этом, Джем. — Он криво усмехнулся. — Впрочем, есть один верный способ для того, чтобы чувства женщины не остыли. Нужно осыпать ее драгоценностями.

Везти драгоценности ночью было огромной глупостью. Можно было потерять их, выпав из седла, сбившись с пути или став жертвой лихих людей с большой дороги. Хотя, конечно, разбойники вряд ли заподозрили бы, что одинокий всадник везет с собой дорогие ювелирные украшения. Тем не менее их могла привлечь лошадь. Для бандитов она бы оказалась неплохой добычей.

Впрочем, Джереми мог дать достойный отпор любому грабителю. Он был отчаянным человеком. Любой, кто покусился бы на ожерелье, которое он припрятал за пазухой, был бы застрелен на месте.

Чувство осторожности подсказывало, что ему следует остановиться на ночь в гостинице на постоялом дворе и продолжить путь завтра утром. Но Джереми не желал прислушиваться к голосу разума. Сегодня был четверг, а он обещал жене вернуться именно в этот день недели. Джереми должен был во что бы то ни стало сдержать данное слово.

Путь из Лондона до Корбинсдейла можно было преодолеть верхом за день, если выехать на рассвете и хотя бы раз поменять лошадей на постоялом дворе. Однако Джереми пришлось дожидаться открытия ювелирной лавки, потом он долго выбирал подарок жене. Поэтому к своему поместью он подъезжал уже в полной темноте. И намеревался сдержать слово и вернуться домой до полуночи. Данное жене обещание значило для него очень много. Оно как будто стояло в одном ряду с клятвами у алтаря. Возможно, для самой Люси было не так важно — вернется ли Джереми в четверг или в пятницу. Однако для Джереми это имело огромное значение, как и ожерелье, которое было для него не столько подарком, сколько символом любви.

Саму Люси Джереми считал теперь драгоценным камнем, редким, великолепным, изысканным, обладающим внутренним огнем, загасить или спрятать который было бы преступлением. Джереми поклялся себе, что больше никогда не даст воли грубой животной страсти, будет контролировать свои инстинкты. Он хотел взять Люси под свою защиту, холить и лелеять ее, как нежный цветок. Ему надо было найти Люси достойную оправу, которая позволила бы ей искриться и сверкать.

Джереми решил, что такой оправой может стать жизнь в Лондоне. Он должен был уговорить ее переселиться туда. Если же ему не удастся убедить ее и Люси уедет в поместье брата, Джереми был готов купить вблизи Уолтема земли, построить усадьбу, завести лошадей для жены и лучшего в Англии французского шеф-повара.

Когда Джереми подъехал к конюшне Корбинсдейла, было уже около полуночи. Он решил, что Люси в этот час наверняка спит. Передав поводья усталой лошади сонному конюху, Джереми поспешил в дом.

Взбежав по лестнице на второй этаж, Джереми подумал о том, что в таком виде вряд ли было бы уместно будить супругу. Его одежда запылилась и пропахла конским потом. Необходимо было принять ванну и переодеться.

В конце концов Джереми решил дождаться рассвета и лишь тогда разбудить жену. Он не видел ее уже пять дней и страшно соскучился. И не знал, как ему дожить до утра.

Войдя в гостиную, он вдруг замер. Люси лежала на диване, обтянутом дамасским шелком, и сладко спала. Подойдя ближе, Джереми опустился на ковер рядом с диваном. Люси была так прекрасна, что он не мог не встать перед ней на колени.

Длинные густые ресницы отбрасывали тень на ее нежные щеки. Распущенные волосы рассыпались по плечам и золотились в тусклом свете, падавшем от огня в камине. Но самое сильное впечатление на Джереми произвела ее одежда. Хорошо, что Люси мирно спала, иначе в Джереми снова проснулся бы похотливый самец.

На Люси была ночная рубашка из алого шелка на черных бретельках. Мягкая ткань соблазнительно облегала ее живот и бедра. Черные кружева едва прикрывали высокую грудь. На бедре начинался узкий разрез, открывавший нижнюю часть ноги Люси — колено, икру, изящную лодыжку и маленькую ступню.

Ножка вдруг дрогнула, и из груди Люси вырвался тихий вздох. Ее тяжелые сонные веки поднялись, и Джереми увидел изумрудно-зеленые глаза жены.

— Это ты? — пробормотала она.

Взгляд Люси туманился. Возможно, она еще не совсем проснулась. Все происходящее казалось ей сном, долгожданным, заветным. Люси невероятно соскучилась по мужу! Она представляла, как он прошепчет ее имя и коснется ее щеки.

— Поедем со мной в Лондон.

Люси удивленно заморгала. В ее мечтах он никогда не произносил эту фразу. Приподнявшись на локте, она протерла глаза.

— Что ты сказал?

— Поедем со мной в Лондон, — повторил Джереми, убирая с ее лба завиток.

Люси тряхнула головой, пытаясь окончательно проснуться.

— Прямо сейчас?

Он улыбнулся. Впервые за последнее время. У Люси учащенно забилось сердце.

— Нет, не сейчас. Но скоро. Я распорядился, чтобы к нашему приезду подготовили мой дом в городе. Наш дом. Твои покои заново обставят, у тебя будут свои экипажи — карета и фаэтон. И вообще я куплю тебе все, что ты пожелаешь.

— Но…

Джереми приложил палец к ее губам.

— Подожди, не говори сейчас ничего. Я опередил события. — Он полез в карман сюртука и достал бархатный мешочек, затянутый тесемкой. — Я, возможно, не всегда добросовестно относился к своим супружеским обязанностям, но хочу исправиться.

Открыв мешочек, Джереми извлек из него роскошное ювелирное украшение из золота и сверкающих красных камней. Люси ахнула и прикрыла рот ладонью.

— Это колье отлично подойдет к твоему кольцу, — сказал Джереми. — Поедем со мной в Лондон. Клянусь, что не буду предъявлять к тебе никаких требований. Позволь мне лишь заботиться о тебе. У тебя будет все, что ты только пожелаешь.

Люси взяла украшение и долго с восхищением рассматривала его. Когда смысл слов Джереми дошел до ее сознания, она подняла на него глаза. Люси подготовила целую речь, дожидаясь возвращения мужа. Она хотела сказать ему, что передумала ехать в Уолтем, что останется с ним. Но после его заявления все заранее заготовленные фразы теряли свой смысл.

Люси страдала в разлуке с мужем. Она поняла, что поедет с ним куда угодно. Хоть в Австралию.

Но в Лондон… Он хотел осыпать ее драгоценностями, подарить экипажи и окружить заботой. Джереми сказал, что не будет предъявлять к ней никаких требований. Как же это понимать?

— Все это прекрасно, Джереми. Но меня не нужно окружать заботой, я сама могу постоять за себя. Мне не нужны экипажи и роскошные апартаменты.

Джереми помрачнел, на его скулах заходили желваки.

У Люси защемило сердце. Все шло не так, как она предполагала. Взявшись за отворот сюртука Джереми, она положила колье в его внутренний карман.

— Джереми, неужели ты не понимаешь? — глядя ему в глаза, произнесла Люси. — Мне нужно совсем другое. Я хочу…

Тихий удар в дверь прервал ее взволнованную речь. Дверь, скрипнув, приоткрылась, и в комнату заглянула горничная. На ней лица не было.

— П-прошу прощения, — запинаясь, пролепетала она и неловко поклонилась. — Меня послала экономка сказать вам… Ведь кто-то должен был доложить… Одним словом, вам следует знать, что…

— Ради Бога, в чем дело? — нахмурившись, спросил Джереми и поднялся на ноги.

Горничная не сразу ответила.

— Тетя ее сиятельства пропала, — наконец, собравшись с духом, пролепетала девушка и тут же исчезла, плотно прикрыв за собой дверь.

Люси вскочила на ноги.

— О нет, — простонала она, схватив алый пеньюар, висевший на спинке стула. Торопливо надев его, она нашарила ногами на полу домашние туфли. — Мы должны во что бы то ни стало найти ее. Она не знает окрестностей усадьбы, а территория поместья огромна. Тетя может заблудиться! К тому же на улице страшный холод. Если она простудится…

— Не волнуйся, — перебил ее Джереми, положив руки ей на плечи. — Мы найдем твою тетушку.

Люси кивнула. Ее глаза находились на уровне его шеи, и Люси, не мигая, смотрела на воротничок рубашки Джереми.

— Слуги, без сомнения, уже начали обшаривать дом, — продолжал он. — Оставайся здесь. Ты поможешь им вести поиски. Вряд ли тетя Матильда выскользнула на улицу. Но я все же возьму несколько лакеев, и мы прочешем усадебные сады и парк. — Джереми наклонился к Люси. — Мы обязательно найдем ее, а потом продолжим наш разговор.

— Хорошо.

Джереми быстро вышел, и через несколько мгновений Люси услышала его громкие шаги на лестнице и голос, отдававший распоряжения слугам.

Люси направилась в покои тети Матильды. Надо было убедиться, что старушка действительно пропала, а не пряталась где-нибудь за шторами в своих комнатах. Однажды нечто подобное произошло в Уолтеме. Обитатели усадьбы успели перевернуть весь дом вверх тормашками, прежде чем одна из сиделок обнаружила тетушку в нише окна за плотной занавеской.

Люси осмотрела спальню, заглянула в гардеробную и даже под кровать. Подойдя к окнам, она отдернула все шторы.

Ни в спальне, ни в маленькой гостиной тетушки не было.

Приблизившись к одному из окон, Люси вдруг заметила что-то белеющее во тьме. Она вгляделась внимательнее и вскоре снова увидела мелькнувшее светлое пятно. Казалось, это был призрак. Впрочем, хрупкую старушку, блуждающую по окрестностям, в лунном свете вполне можно было принять за привидение.

Люси прижалась лбом к оконному стеклу, напряженно вглядываясь во тьму. Сады располагались за домом, а из этого окна открывался вид на окрестности замка. Тетя Матильда — если это, конечно, была она — направлялась вниз по склону к лесу, за которым пряталась долина узкой извилистой реки.

Люси опрометью бросилась к двери. Сбежав по ступеням лестницы на первый этаж, она оказалась в вестибюле. Лакеев нигде не было видно. Должно быть, Джереми увел их прочесывать сады. У Люси не было времени звать на помощь слуг. Дорога была каждая секунда. Пока она будет искать лакеев, тетя Матильда может заблудиться в лесу или, не дай Бог, упасть в ледяную воду.

Сняв с крюка, расположенного рядом с массивной входной дверью, горящий фонарь, Люси решительным шагом направилась к лесу.

Спускаясь по склону, она снова заметила на опушке промелькнувшее белое пятно. Приставив ко рту сложенную ладонь, Люси хотела позвать старушку, но передумала. Тетушка все равно была глухой, даже громкий крик не поможет.

Она ускорила шаг, ощущая, как под ее шелковыми домашними туфельками расползается ледяная грязь. Вскоре Люси дошла до опушки и углубилась в лес.

Высоко подняв фонарь, она огляделась. Кругом не было ни души. Люси опустила глаза и увидела на земле следы. Они были маленькими, их наверняка оставили женские ноги.

Люси двинулась по следу, держа в одной руке фонарь, а другой сжимая края пеньюара у горла.

Странно, но тетя Матильда шла очень быстро. Люси, как ни старалась, не могла ее догнать. Вскоре до ее слуха донесся шум реки.

Следы привели ее к обрыву на скалистом берегу. Люси осторожно приблизилась к краю пропасти, чувствуя, как ее охватывает ужас. Вода внизу зловеще ревела. Держась одной рукой за сук росшего рядом дерева, Люси посветила фонарем, стараясь разглядеть то, что находилось под обрывом.

Больше всего на свете Люси боялась сейчас увидеть искалеченное тело в муслиновом платье цвета индиго.

Внезапно ее плечо пронзила острая боль. Люси взвизгнула и подалась вперед, уронив при этом фонарь. Он полетел в пропасть и с громким плеском шлепнулся в воду.

Теперь Люси окружала непроглядная тьма.