Большой оххх

Глава 36

Не бойтесь громко выражаться во время секса. Мужчины больше всего на свете любят слышать, что их партнерше приятно, однако следует вести себя тихо, если вы лежите на диване, а дети смотрят «Свинку Пеппу».

Чарли

Когда я подъехал к дому, мне показалось, что легкие стали слишком большими для моей груди. Ощущение стеснения было неприятным, и я почувствовал, что меня вот-вот вырвет. Я упустил лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я сказал ей, что мы не можем быть вместе, и все же она была той, в ком я начал нуждаться, чтобы не сойти с ума из-за моих дурацких проблем с матерью.

Я уронил голову на руль, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул через нос. Мой пульс участился, и я боролся с гневом, который накапливался во мне. Я знал, что если не возьму себя в руки, то, как только войду в дом, вымещу все на Джонни, а это была не его вина. Нет, вся вина лежала на Терезе. Я потерял единственную девушку, с которой, как мне казалось, мог бы что-то построить, потому что моя мать была никчемной пьяницей, которая не думала ни о ком, кроме себя.

У меня саднило в горле, когда я пытался подавить эмоции, в голове стучало, и все, чего я хотел, — это забраться в постель и спрятаться под одеяло, пока боль в груди не утихнет, но мне нужно было увидеть, какой ущерб она нанесла. Мне нужно было убедиться, что с моим братом все в порядке.

Я взял свою сумку с заднего сиденья, запер машину, а затем медленно подошел к входной двери и вставил ключ в замок. Как только я вошел внутрь, до меня донесся резкий запах дыма, хотя Вера сказала, что пожар был небольшим. Несмотря на это, я был уверен, что здесь нужно кое-что прибрать.

Когда я толкнул дверь, то с удивлением увидел, что Тереза, стоя на четвереньках, убирала беспорядок, а Джонни наблюдал за ней, скрестив руки на груди и скривив рот в гримасе.

— Я должна лежать в больнице, — прохрипела Тереза.

— Да, они осмотрели тебя и сказали, что с тобой все в порядке, поэтому тебе не повезло.

Она притворно кашлянула, но Джонни даже не вздрогнул. Я, с другой стороны, почувствовал, что мое негодование на нее возросло еще больше.

— Ну, на этот раз ты действительно облажалась, не так ли?

Джонни и Тереза одновременно повернули головы ко мне, и как только их взгляды встретились, мой брат раздраженно вздохнул.

— Кто тебе сказал?

— Вера. — Я бросил сумку на пол и сделал пару шагов вперед, чтобы получше разглядеть разрушения, которые учинила Тереза.

— Она не имела права, — простонал Джонни. — Все в порядке, так что уезжай и возвращайся в отель. — Он повернулся, чтобы заглянуть мне за спину. — Где Уиллоу?

Боль снова пронзила мою грудь, когда я подумал о том, что оставил Уиллоу возле ее дома.

— Мы расстались. — Я не был уверен, как мне удалось произнести эти слова, потому что во рту у меня пересохло, а язык казался более толстым, чем обычно.

— Херня, — крикнул Джонни. — Она не бросила бы тебя, потому что тебе пришлось вернуться домой, чего, кстати, ты не должен был делать.

Я покачал головой и посмотрел на Терезу, которая все еще стояла на коленях, уставившись на меня пустыми глазами, в которых не было ничего, что можно было сказать, и никаких чувств.

— Я порвал с ней, подумал, что так будет лучше для нее, учитывая, что на меня нельзя положиться.

— Не будь таким гребаным идиотом, — воскликнул Джонни, вскинув руки в воздух. — Насколько я ее знаю, ей было бы все равно, что ты думаешь о том, будто у тебя есть обязанности, которых, черт возьми, на самом деле нет. Я в порядке, сказал же тебе, что найду сиделку.

— Я тоже ему сказала, — сказала Тереза, не сводя с меня глаз. — Он обращается с тобой, как с ребенком.

— О, да, потому что это бы тебя вполне устроило, не так ли? — усмехнулся я. — Если бы я не заботился о Джонни, то мне было бы насрать на то, что тебе насрать. Это бы сняло тебя с крючка, не так ли? Позволять тебе и дальше напиваться до смерти и выставлять себя напоказ в городе. Что же, не повезло, Тереза, — огрызнулся я. — Мне, черт возьми, не все равно. Он — мой брат, и я люблю его больше, чем могу сказать о тебе.

— Я люблю его, — сказала она и с трудом поднялась на ноги.

— Я имел в виду, что это больше, чем я могу выразить словами, какие чувства испытываю к тебе.

— Чарли!

— Нет, Джонни. Самое время ей понять, что я не испытываю к ней никаких чувств, и если бы не тот факт, что ты был в это время в доме, я бы не беспокоился, даже если бы он сгорел дотла.

Когда Тереза встала во весь рост, я сделал еще один шаг к ней. Мое сердце колотилось в такт с головой, эмоции, которые я отчаянно пытался сдержать, переполняли меня и вот-вот должны были выплеснуться наружу, смешавшись с гневом.

— Чарли, ты же не серьезно. — Джонни протянул руку и положил ее на мою руку, которая висела сбоку.

Я с трудом сглотнул и покачал головой.

— Я никогда в жизни не был так серьезен. Я ненавижу тебя за каждый раз, когда мы были голодными в детстве, за каждый момент, когда мы были до смерти напуганы, прячась в своей спальне из-за того дерьма, которое ты приносила в дом. Я ненавижу тебя за то, что ты всегда ставишь себя и выпивку превыше всего, и я ненавижу тебя за то, что ты позволила случиться этому дерьму с моим братом. Моим братом, которого я должен был защищать. — Мой голос сорвался, и слезы, которые я так старался сдержать, начали медленно течь по моим щекам. — Он — мой младший брат, а из-за тебя и из-за того, какая ты, я не ответил на твой звонок, а вместо этого он пошел и…

— Чарли, нет, — сказал Джонни хриплым голосом, схватив меня за запястье. — Хватит. Это ничего не изменит, и ты, черт возьми, ни в чем не виноват.

— Нет, это она, — сказал я, и мой крик сменился вздохом, когда я указал своим дрожащим пальцем на Терезу. — Она виновата в том, что меня не было рядом, но я также виноват в том, что не стал лучшим человеком и не ответил ей.

Моя грудь вздымалась, а из глаз текли слезы, и когда Джонни обнял меня за талию, я практически рухнул на него. Мы оба рыдали, выплескивая всю обиду и страдание, которые испытывали почти с той минуты, как родились у женщины, которая не заслуживала называться матерью.

— Я старалась быть хорошим родителем, — сказала Тереза, и это заставило меня резко отстраниться от Джонни.

Я шмыгнул носом и покачал головой, прежде чем издать пустой смешок.

— Извини, я уверен, что слышал, как ты сказала, что старалась быть хорошим родителем.

— Да, но вы оба были такими упрямыми, маленькими сорванцами. Вы понятия не имеете, каково это — быть матерью-одиночкой.

Джонни издал низкий рык.

— Ты довела папу до ручки своим пьянством, и вы были с Чарли одни всего год или около того, а потом тебе помогала бабушка, но ты испортила и эти отношения.

Тереза растерянно переводила взгляд с меня на Джонни, в то время как ее ладони скользили вверх-вниз по плечам.

— Да, так.

Он посмотрел на остатки ее пальто на обгоревшем полу и на кресло, где кожа расплавилась, и вздохнул.

— Знаешь, это место — самый лучший дом, который у нас когда-либо был, и он у нас есть, потому что мы с Чарли усердно работаем, чтобы сделать его таким, и потому, что ты позволила своей последней интрижке столкнуть меня с гребаного балкона, но при этом считаешь, что имеешь право быть здесь, потому что ты нас родила.

— Я не позволяла ему, — воскликнула Тереза, широко раскрыв глаза.

Джонни глубоко вздохнул.

— Он прижал меня к балкону и пригрозил столкнуть вниз, если ты не вернешь ему деньги и часы, которые украла у него из-под кровати.

У меня внутри все оборвалось, когда я посмотрел на Джонни, а затем на Терезу.

— Ч-что? — я запнулся, почувствовав, как к горлу подступила желчь.

Джонни повернулся ко мне со смирением в глазах.

— Она забрала у него кое-что, и он хотел это вернуть. Несмотря на то, что он прижал меня к балкону, а сам был под кайфом, она все равно отрицала, что взяла его вещи, но, — сказал он и повернулся к Терезе, — я знал, что брала. Я видел это по ее глазам. Я умолял ее, черт возьми, умолял ее вернуть это, но она продолжала отрицать. Он дал ей последний шанс, оттолкнув меня назад и вцепившись в мою футболку, но когда она снова отказалась, он толкнул меня.

У меня чуть ноги не подкосились, когда до меня дошли слова, сказанные моим братом. Она стояла в стороне и позволила какому-то психу причинить боль одному из ее детей, и все это ради денег и часов. Мысль об этом была как удар под дых, мне пришлось согнуться и упереться руками в колени, пока я глотал воздух.

— Это было не так просто, — неуверенно произнесла Тереза. — Я… я…

— Заткнись на хрен и вали отсюда, — заорал я, все еще согнувшись. — Собирай свои чертовы вещи и убирайся из этого дома через пять минут, или я вышвырну тебя на хрен и сожгу твое барахло.

Я приподнялся, чтобы посмотреть ей в лицо, и подумал, не мелькнет ли в ее глазах раскаяние, но все, что я увидел, был страх — страх перед тем, как она справится без меня или Джонни.

— У тебя есть пять минут, Тереза, — предупредил я.

— Джонни?

— Нет, Тереза. Я с тобой покончил. Прошлой ночью ты могла убить меня, а теперь превратила нашу жизнь в ад на долгие годы. Хватит. Как сказал Чарли, у тебя есть пять минут.

Мы оба пристально смотрели на нее, пока, в конце концов, она не прошла мимо нас и не толкнула меня плечом.

— Почему ты мне не сказал? — прошептал я.

Джонни пожал плечами.

— Я знал, что ты разозлишься и выгонишь ее, а я в некотором роде нуждался в ней.

У меня защемило в груди, и у меня отвисла челюсть, когда я уставился на него.

— Она была моей мамой, возможно, дерьмовой, и, возможно, отчасти была виновата в этом, но я был напуган, Чарли. Я был в ужасе и, как большой ребенок, нуждался в своей маме.

Я положил руку ему на голову и прижал его к своему животу, так как изо всех сил хотел повернуть время вспять и ответить на этот чертов звонок.

— Мне так жаль, брат, — сказал Джонни, запрокинув голову, чтобы посмотреть на меня.

Я отпустил его и сел на диван так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Тебе не за что извиняться. Прости, что я не ответил на ее звонок в тот вечер. Прости, что у меня не хватило смелости рассказать учителю, когда мы были детьми, или попросить бабушку взять нас к себе. Прости меня за все, Джонни.

— Ты тоже был ребенком, и не в твоей власти было обеспечивать нашу безопасность.

Я не ответил, потому что у меня не было слов. Я знал, что чувствую по этому поводу, и это всегда разрывало меня изнутри.

После нескольких секунд молчания Джонни схватил меня за руку.

— Ты не можешь расстаться с Уиллоу. Не позволяй Терезе испортить это.

Я покачал головой.

— Нравится тебе это или нет, но ты для меня важнее, и наши отношения с Терезой на этом не закончатся. Она так просто не сдастся, и я не могу ожидать, что Уиллоу придется пройти через все это.

— Почему? Она — твоя девушка, которая, уверен, без ума от тебя, так что, конечно, она бы согласилась.

Я вздохнул.

— Я знаю, что она бы так и сделала, без всяких претензий, но Уиллоу заслуживает большего. Не знаю, может быть, через пару месяцев, когда мы окончательно убедимся, что Тереза ушла из нашей жизни, может быть, тогда я посмотрю, захочет ли она встретиться снова.

Я произнес эти слова, но сам в них не поверил. Я знал, что через пару месяцев Уиллоу будет с кем-то другим. Такая женщина, как она, не сможет долго оставаться одинокой. Я только надеялся, что тот, с кем она будет, сделает ее счастливой и увидит ту улыбку, которая озаряла весь гребаный мир.