Большой рождественский бал

Глава 12

В то утро Кетти урывками работала над рукописью Родни. В одиннадцать часов пришел клиент, сжимая в дрожащей руке письмо на французском языке на старой пожелтевшей бумаге. Владелец письма, мистер Калпеппер, имел внешность провинциала – адвоката или доктора, если судить по его скромному туалету.

– Я нашел это в семейной Библии, – объяснил он. – Мои предки были французами, но с годами мы утратили язык. Мы надеемся, что это поможет установить связь с несколькими знатными домами во Франции, – сказал он гордо.

Кетти изучила письмо с интересом.

– Оно написано на старо-французском, – объяснила она. – Год, как вы видите, 1649-й. Мне нужно будет провести небольшое исследование, чтобы быть уверенной в точном переводе. Вы можете мне его оставить?

– Конечно, но я надеюсь, вы сможете этим заняться прямо сейчас. Я сам из Девона и надеюсь вернуться домой завтра на рассвете.

– Я сделаю все в лучшем виде, сэр. Приходите после обеда.

Она подумала, что мистер Калпеппер будет разочарован. Письмо содержало претензии к соседу, угрозы вызвать его в суд из-за коровы. Ничто не указывало на то, что пишущий – аристократ, хотя он, несомненно, был джентльменом, потому что в то время умение писать было привилегией высшего класса.

За обедом леди Лайман упомянула, что Гордон попросил принести поднос в его комнату, чтобы не прерывать занятий. Кетти предположила, что Гордон уговорил своего слугу сохранять тайну, а сама подумала, где же на самом деле находится в это время ее брат. Не следит ли он в данный момент за Костейном, наносящим короткий визит своей любовнице.

Пища застревала у нее в горле, превращая каждый глоток в мучение. Когда на десерт принесли яблочный торт, она поднялась и извинилась.

– Я не очень голодна, мама. В любую минуту может прийти мистер Калпеппер. Мне нужно вернуться в кабинет.

– Нам следовало бы завести табличку на двери, направляющую клиентов к парадному входу, если никто не открывает, – сказал Родни.

Это было предметом давнего спора с леди Лайман.

– Мне не нужны всякие томы, дики и гарри у парадного входа, Родни. Если тебе хочется, можешь принимать их с черного хода. У меня нет против этого возражений.

– Нельзя требовать, чтобы клиент общался с поваром, – заметил он.

Подгоняемая хорошо известными ей аргументами, Кетти покинула гостиную. Как только она вошла в кабинет, то была удивлена какими-то звуками у внешней двери. Она не ждала мистера Калпеппера так рано и удивилась, неужели дядя Родни действительно теряет клиентов, не имея на двери таблички. Она поспешила вперед, так как стук был громкий и настойчивый, как будто дверь собирались сорвать с петель.

Кетти отворила дверь и увидела молодого человека, который заслонял вход. Она встречалась с ним только однажды, но немедленно узнала его.

– Мистер Бьюрек, – воскликнула она. Ее поразила мысль, что с лордом Костейном случилось что-то ужасное. Его раскрыли. – Что такое? – спросила она приглушенным голосом.

– Можно мне на секунду войти, мисс Лайман? Извините за то, что беспокою вас в обеденное время, но это очень срочно и это единственное время, когда я могу выходить.

Она отступила назад, и он вошел, глянув через плечо, не наблюдает ли кто за ним. Он снял шляпу, но не сел, и Кетти, смутившись, не предложила ему это сделать. Она тоже осталась стоять.

– Вы одна? – тихо спросил он.

– Да, в данный момент. Что такое? Почему вы пришли? Это связано с лордом Костейном? – стремительно выдыхала она вопросы.

– Совершенно верно. Меня выручает то, что вы кое-что подозреваете о его делах.

Ее рука взлетела к сердцу.

– Что он сделал? – спросила она шепотом.

– Я не знаю точно. Однако у меня есть причины подозревать, что он использует свое положение, чтобы раскрыть наши военные секреты. Вы можете представить себе, для какой цели.

У Кетти пересохло во рту. Она молча сглотнула, поощряя Бьюрека своим напряженным интересом.

– Он добыл строго секретный документ, который не имел права видеть, и, что хуже всего, вынес его из здания. Он его вернул, но мы не знаем, сделал ли он копию и что он мог сделать с копией.

– Когда это было? – спросила она.

– Четыре дня назад. Я совершенно случайно обнаружил это. Клерк спросил меня, получил ли лорд Косгрейв определенное письмо. Я знал, что он не получал, потому что в это время был на собрании. Я спросил клерка, где тот оставил письмо. Он сказал, что отдал его лорду Костейну. Костейн как раз вышел из здания. Письмо определенно ушло с ним, потому что я искал в его кабинете, кабинете лорда Косгрейва и мистера Леонарда.

Он говорил именно о том письме, которое Костейн приносил к ней.

– Почему вы рассказываете мне это? – спросила Кетти. Ведь Бьюрек не знал, куда Костейн носил письмо. Она еще может помочь Костейну, если ничего не скажет.

– Я часто замечал табличку на вашей двери. Письмо было на немецком. Костейн по-немецки не говорит. Так как вы его друг, я подумал, что вы могли помочь ему, разумеется, не зная, что он не имеет права читать это письмо, – добавил Бьюрек поспешно и с очевидной искренностью. – У меня не было мысли обвинять вас в бесчестных поступках, мисс Лайман.

– Лорд Косгрейв знает об этом? – спросила Кетти, пытаясь выиграть время в поисках решения.

– Конечно, я пришел к вам по его просьбе. Лорд Косгрейв знал о письме, поэтому не было смысла пытаться скрыть это.

– Я перевела письмо для лорда Костейна, – сказала она. – Он думал, что оно может оказаться срочным и хотел, чтобы оно поскорее было переведено.

– Тогда почему он не отдал его лорду Косгрейву, который изумительно читает и пишет по-немецки?

– Вот как? – воскликнула Кетти, чувствуя, как будто стрела вонзилась в ее сердце. Костейн не говорил об этом. Он оправдывался тем, что не доверяет переводчикам, но он, конечно, должен доверять лорду Косгрейву.

– Конечно. Костейн просил вас переводить другие письма?

– Нет, только одно.

– Я надеюсь, он хоть взял с вас обещание хранить секретность?

– Да. – А она нарушила свое обещание.

– Он часто к вам заходит? Он не просил вас вроде как в шутку, чтобы заручиться вашей помощью в будущем, если это будет необходимо?

Ее ответ прозвучал шепотом:

– Да.

– Превосходно.

Кетти смотрела на него как на сумасшедшего.

– Если то, о чем мы подозреваем, правда, – продолжал Бьюрек, – то он принесет вам еще письма. Вы должны сразу дать нам знать. Если нам удастся схватить его за руку, у него не будет возможности отвертеться.

– Как я смогу вам сообщить?

– Скажите, что у вас возникли трудности и вы должны задержать письмо, а сами сразу пошлите записку в Генеральный штаб.

– Но если это будет такая же короткая записка, как и в прошлый раз, он заподозрит неладное, когда я скажу, что не могу перевести ее.

– Действительно, – кивнул Бьюрек. – Я попрошу лорда Косгрейва проследить за ним, если он покинет здание. Вы же можете выполнить перевод, исказив его ложной информацией. Когда он выйдет, за ним проследят и арестуют. Я бы высоко оценил, если бы вы сразу же известили меня, что Костейн уходит. Он не сможет далеко уйти. Мне бы хотелось быть здесь, чтобы лично привлечь его к ответу. Подумать только, он использовал свое положение, чтобы предать страну, – сказал Бьюрек, осуждающе качая головой.

– Я не могу поверить, что лорд Костейн мог так поступить, мистер Бьюрек. Он офицер, воевал в Испании. Он не мог сделать этого ради денег. Он богат.

– Его слабость – женщины, – сказал Бьюрек печально. – Без сомнения, какая-то леди взяла его в оборот.

Имя миссис Леонард задрожало на губах Кетти, но она не дала ему слететь:

– У вас есть хоть какие-нибудь мысли по поводу того, кто бы это мог быть?

– Кто угодно. Он широко вращается в обществе.

– Может быть, миссис Леонард, – предположила она, пристально глядя на него.

Мистер Бьюрек вытаращил глаза:

– Миссис Леонард? Вы, конечно, шутите.

– Нет, в самом деле. Я думаю, что она может оказаться той, кто сбил его с пути.

– Зачем ей Костейн? Мистер Леонард посвящен в большее количество секретов, чем его светлость, и самым очевидным образом влюблен в свою жену. Он очень высоко отзывается о ней.

– Но доказательств его предательства нет.

Бьюрек пожал плечами:

– Я не могу поверить, что миссис Леонард втянута. Вы видели Костейна с ней вчера вечером в «Роял Кобурге»?

– Да.

– Я тоже там был. Я слежу за Костейном с тех пор, как он взял это письмо. Я еще не определил, кто та дама, но здравый смысл подсказывает мне, что она определенно француженка. Я буду продолжать следить за его светской жизнью.

– Вы расскажете мне? – спросила Кетти. Когда Бьюрек удивленно на нее посмотрел, она невольно почувствовала себя дурочкой. Его наверняка удивит, что она проявляет к этому такой интерес.

– Я не вправе разглашать свои находки, пока дело не будет закрыто, мисс Лайман. Мы все под строгим кодом секретности в это сложное время, в чем, я уверен, вы отдаете себе отчет. После того, как все закончится, если пожелаете, я представлю вам полный отчет.

– Спасибо.

Мистер Бьюрек немного постоял, глядя на нее.

– Вся чертовщина в том, что у меня нет доступа в те места, куда его светлость пойдет сегодня вечером. Кто знает, что происходит за дверьми гостиной.

Кетти вспомнила о билетах на бал леди Сомерсет. Она чувствовала всеобщее осуждение, что у нее нет кавалера для сопровождения. Вот он, более чем достойный джентльмен, стремящийся войти в общество.

– Вы будете сегодня вечером на балу леди Сомерсет? – спросила она напряженным голосом, который сама с трудом узнала.

– Нет. Билеты стоят больше моего месячного дохода.

– У меня есть лишний билет. Так получилось, что мама купила пару. Я подумала, что могу поехать…

Вспышка восторга осветила и без того замечательные глаза Бьюрека:

– Послушайте! Вы намекаете, что я могу составить вам компанию?

– Да.

Тень пробежала по его лицу:

– Костейн заподозрит неладное, увидев меня с вами.

– Мы же уже встречались, – напомнила она ему. – Это не его забота. Вы приглашены мной. Ведь вы бы меня пригласили, если бы могли.

– Да, конечно, вы очень добры, но мне пора возвращаться на службу. Что касается бала, то мне бы не хотелось давать Костейну повод думать, что я его проверяю, – сказал он неопределенно.

Кетти изумленно обнаружила, что можно так долго флиртовать с джентльменом, не испытывая при этом к нему никакого чувства. Она состроила надменную гримасу и сказала:

– Почему он может подумать нечто подобное? Я бываю в свете с разными кавалерами.

– Я обратил внимание в театре. Очень хорошо, так и сделаем. Я зайду за вами в половине девятого. Не знаю, как и благодарить вас, мадемуазель. Я не ожидал такой отзывчивости.

Мистер Бьюрек выглядел гораздо симпатичнее, когда улыбался. Кроме того, он выглядел моложе. Он еще раз поблагодарил ее, а потом сказал:

– Я должен идти. Не стану напоминать вам о секретности. Естественно, вы будете соблюдать строжайшую тайну. Безопасность Англии зависит от вас, мисс Лайман.

– Разумеется, – пробормотала она.

Мистер Бьюрек поклонился и вышел. После его ухода Кетти поймала себя на том, что сравнивает его поведение с поведением Костейна. Невозможно было отрицать, что мистер Бьюрек вел себя правильнее. Костейн не подчеркивал значения секретности. Сейчас, когда она знала, что даже лорд Косгрейв подозревает его, то обнаружила дюжину несоответствий в его поведении. То, что он забрал письмо и обратился за переводом к женщине, которую никогда раньше не видел, должно было дать ей понять, что дело нечисто. И все его визиты, дружелюбие и ухаживание – здесь Бьюрек попал в самое яблочко. Костейн шутя просил ее оказать ему услугу с другими переводами, сделав их тайком, если возникнет такая необходимость. Ее использовали, но она отомстит. С ее помощью милорд Костейн и его французская любовница будут схвачены. Как они с Гордоном изощрялись в подозрениях относительно миссис Леонард! Естественно, ей не нужен Костейн, если ее собственный муж занимает значительно более высокое положение в Генеральном штабе. Костейн послал Гордона следить за ней, чтобы сбить их со следа. Таким образом получается, что Елена Прекрасная не была его любовницей. Он навлек подозрение на невинную женщину, чтобы защитить свою собственную любовницу. Есть ли предел мужскому коварству.

Затем она вспомнила, что как раз сегодня он собирался навестить ее. Вскоре он постучит в дверь, и ей придется улыбаться, скрывать свои чувства и притворяться, что она рада его видеть. Кетти не часто лила слезы, но сейчас она почувствовала, что они уже близки, и спешно поднялась в свою комнату на случай, если Родни вернется к себе в кабинет.