Большой рождественский бал

Глава 5

Заметно удовлетворенная тщательным изучением «Дебретта», леди Лайман облачилась в роскошный туалет, чтобы следующим вечером приветствовать третьего сына герцога Халфорда, и даже снизошла до того, чтобы одолжить Кетти для приема у леди Мартин свое второе по красоте бриллиантовое ожерелье.

– Он ведь уже видел твои изумруды, – заметила она. – Мы не хотим, чтобы он думал, что у тебя только одно приличное украшение. Это вовсе не обман, Кетти, потому что я решила преподнести тебе это ожерелье как свадебный подарок.

– Мы идем всего-навсего на званый вечер, мама. Ты не должна возноситься в своих мечтах так высоко, – сказала Кетти, не возражая, однако, против бриллиантов. Они вносили нотку элегантности в ее скромный туалет. Ее отлично пошитому платью из прекрасного алого шелка было уже три года. Кетти всегда старалась выбирать такой покрой платьев, который не скоро выйдет из моды. В сочетании с новой шалью или драгоценными украшениями эти платья не выглядели устаревшими по несколько лет.

– Просто вечер, на который он пригласил тебя и Гордона? Моя дорогая, это говорит о серьезнейших намерениях. Джентльмен не пригласит брата своей дамы, если его намерения не честны и не серьезны.

– Твоя мама права, – подал голос Родни. – Если бы он не хотел, чтобы ты клюнула, ему не надо было бы удить в этом потоке.

Он сам не верил ни единому слову, но ему нравилось соглашаться с сестрой, если это не угрожало его собственному комфорту.

К тому времени, когда прибыл Костейн, леди Лайман удалось отыскать название его собственного поместья. Она вычитала, что лорд Костейн является наследником Парджетера в Вильтшире. Чтобы углубить свои познания, она спросила:

– Вы намерены проводить Рождество со своей семьей, лорд Костейн, в вашем поместье в Вильтшире?

– Если я покину город, я поеду домой к своим родителям, – неопределенно ответил он.

– А кто присмотрит за Парджетером, пока вы будете отсутствовать? Не очень-то мудро оставлять поместье на прислугу слишком надолго. Они не в состоянии поддерживать там должный порядок. У вас есть пастбища в Парджетере?

– Есть немного, – ответил Костейн, – но местный судебный пристав является моим кузеном, и он проявляет необычайный интерес к поместью. Смею сказать, что он присматривает за ним лучше, чем я сам бы сделал это.

– Большое поместье, не так ли?

– Когда-то оно было маленьким, но с годами, еще до меня, разрослось на тысячи акров, как мне кажется.

– Ах! – Леди Лайман покачала головой. – А дом? По-видимому, он весьма старинный?

– Он стоит со времен королевы Анны, мадам. Вы интересуетесь памятниками старины? – Костейн ухитрился вовлечь ее в обсуждение архитектуры, сделав это весьма тактично и не вызвав недовольства собеседницы сменой темы. Он специально отметил, что Гордон будет сопровождать их, но поедет следом в своем экипаже. Это выглядело как маневр с целью остаться с Кетти наедине, как оно, впрочем, и было в действительности. Леди Лайман ясно понимала все эти ухаживания.

Ее вопросы определенно указывали на ход ее мыслей, и Костейн почувствовал, что обязан проинформировать Кетти об истинном положении дел.

– Я думаю, что мог бы проводить больше времени в Парджетере, – сказал он, – но так как я собираюсь вскоре вернуться в Испанию, будет лучше не вмешиваться в то, как управляет поместьем мой кузен Пол.

Казалось, что Кетти это не обеспокоило:

– Я так понимаю, вы ждете, пока заживет ваша нога. Как она?

– Очень хорошо, так же, как и голова. Ваш пластырь вряд ли необходим. Я бы уехал завтра, если бы не порученное мне дело; Кестлри взял с меня слово. Костоправ хочет, чтобы кость окончательно зажила. Он требует, чтобы я остался в Англии до весны. – Таким образом у него оставалась целая зима и, чтобы избежать недосказанности, он неловко добавил: – Но я могу уехать и раньше, в любой день после того, как это дело в Генеральном штабе будет распутано.

Кетти, сидевшая рядом с ним, в экипаже, повернулась и резко сказала:

– Вы можете не обращать никакого внимания на мою маму. Она ведет себя одинаково со всеми моими посетителями. Не бойтесь, я не пытаюсь женить вас на себе.

– Дорогая мисс Лайман, – сказал он и нервно рассмеялся, – я не воспринимаю себя как достойную партию или что-то в этом роде, уверяю вас.

– Конечно нет, – согласилась она с готовностью. – Вы всего лишь младший сын, но когда единственной дочери исполняется двадцать пять, матери становятся менее разборчивы.

– Ну а теперь, раз уж мы пошли на такие откровения, а мне очень нравится открытость в таких делах, как это, скажу вам, что я соврал. В Парджетере всего двадцать пять акров пастбищ.

– Я ей не скажу об этом, – сказала Кетти и засмеялась, но это был не совсем счастливый смех, хотя он и разрядил атмосферу.

– Было ли сегодня в Генеральном штабе что-нибудь интересное, – спросила она, чтобы показать ему, в каком свете рассматривает эту поездку.

– Я думаю, Харольд Леонард начал понемногу доверять мне и дал сегодня утром для обработки не очень важное письмо, так как чувствовал себя не совсем здоровым. У него открылось что-то похожее на грипп, и он рано ушел домой. Мистеру Бьюреку совсем не понравилось, что с письмом буду иметь дело я. Лорд Косгрейв отчего-то вспылил и швырнул свою чернильницу в стену.

– А лорд Костейн?

– Он отвечал на не очень важное письмо – запрос от правительства относительно определенной информации, потом составил для памяти список операций, которые должны быть проделаны в отношении секретных документов. В том неприятном случае, когда они ко мне попадут, я буду точно знать, как с ними поступить. Как прошел день Гордона-сыщика?

– Он влюбился в миссис Леонард, – вздохнула Кетти.

– В миссис Леонард? Должно быть, ему нравятся зрелые женщины. Я изумлен. Ее муж – скучный старый тупица. Я считал, что и супруга ему под пару.

– Au contraire ^[3], Гордон говорит, что она – бриллиант чистой воды, а это должно означать, что она вовсе не старая или безобразная.

– Если он обнаружит какой-нибудь компрометирующий ее материал, мы обязательно должны воспользоваться этим, чтобы разуверить его в том, что он в нее влюблен.

Кетти посмотрела на него в изумлении:

– Лорд Костейн, я ожидала большей рассудительности от вас, почитателя Байрона. Привкус греха только сделает ее неотразимой в его глазах. Мы должны использовать спартанский трюк.

– То есть окунуть его в холодную воду?

– Флейты, – заявила она. – У спартанцев была такая сильная склонность к войне, что они играли на флейтах, чтобы успокоить свой пыл. У Гордона есть такая же необоримая склонность к романам и интригам, и мы должны умерить его аппетит, возвеличив миссис Леонард. Я не хочу сказать, что она сейчас не на высоте, – добавила Кетти поспешно. – Я ведь ничего не знаю об этой леди.

– Я тоже, но я знаю ее мужа, и если миссис Леонард похожа на него, я не думаю, что Гордон в какой-либо опасности.

Когда они приехали, вечер был в полном разгаре. Леди Мартин украсила свой высокий салон еловыми ветками и красными бархатными гирляндами в честь приближающегося праздника. Светлые платья дам оттенялись красно-коричневым, зеленым и алым.

Хозяйке салона ужасно хотелось поймать лорда Костейна в свою сеть, и она старалась рассмотреть, что за дама его сопровождает. Лицо казалось знакомым, но имени она вспомнить не могла.

– Позвольте мне представить вам мисс Лайман, – сказал Костейн.

– Мисс Лайман? Вы дочь сэра Обри Лаймана? Я встречала вас много лет назад во Франции. Вы вряд ли помните.

Костейн заметил румянец смущения на щеках Кетти из-за такого явного намека на ее возраст.

– Нет, я помню, – сказала девушка. – Это было как раз в конце века, мне кажется, на праздновании Нового года, в котором участвовала молодежь.

– Итак, вы – Кетти Лайман, – сказала миссис Мартин и изучила девушку холодно оценивающим взглядом.

– Которая выросла и похорошела, не так ли? – сказал Костейн.

– Действительно. А как ваша матушка, мисс Лайман?

– Она хорошо себя чувствует, мадам. Я передам ей, что вы справлялись о ней.

Они прошли в комнату для танцев, где бушевал вальс. Костейн неопределенно посмотрел на Кетти, поскольку в данный момент вряд ли смог бы танцевать вальс. После приключения в парке Сент-Джеймс раненая нога причиняла ему небольшое беспокойство. Он чувствовал, что может пройти медицинское освидетельствование, но легкая хромота была бы очень заметна его партнерше по вальсу.

Кетти подняла на него слегка раздосадованный взгляд.

– Нет, патронессы Альмака не давали мне разрешения на вальс, – сказала она, – и такого танца просто не было, когда я была представлена в свете.

Его подвижные брови поднялись:

– А какой танец был в моде в средние века, когда вы были представлены в свете, мадам? – спросил он шутливо.

– Мы шагали по кругу под дробь барабана, потому что настоящих музыкальных инструментов не было.

– Могу я сделать комплимент тому, что вы так замечательно сохранились, мадам? Вы несколько старше, чем я думал, и совершенно взрослая, чтобы отполировать эти примитивные манеры.

– Мои зрелые годы должны спасти меня от упрека. Но тем не менее я могу танцевать вальс, поскольку мама пошла на расходы и наняла учителя танцев, чтобы научить Гордона.

– Но не Кетти? – спросил он.

Он впервые назвал ее по имени. Было видно, что она это заметила, но не упрекнула и не поощрила его.

– Естественно, Гордону нужна была партнерша, – сказала она.

– У вас есть характер, – сказал Костейн, изучая ее с ленивой улыбкой. – Я удивляюсь, что вы не показали свои коготки в ответ на удивительную память леди Мартин. Умоляю, скажите, что я сделал и почему заслужил отповедь.

– Ничего, но вы собирались это сделать.

– Позвольте мне совершить мои ошибки, прежде чем вы их выпустите. Я не сомневаюсь, что дам вам достаточно поводов до того, как вечер закончится. Боюсь, что я плохой партнер для вас. – Он не пояснил причину, но бросил один быстрый взгляд на свою ногу.

Кетти прижала руку к губам:

– Ох, ваша нога! Извините меня, лорд Костейн. Вы так хорошо ходите, что я совсем о ней забыла.

Костейн пресек поток извинений, так как ему не нравилось, когда внимание заострялось на его персоне.

– Моя нога тут ни при чем, меня волнует совсем другое. Как бы то ни было, если вы со мной, я в игре.

Кетти прикусила нижнюю губу:

– Вы уверены?

Костейн грубовато сказал:

– Пошли, мы пропустим такую великолепную музыку.

Он обнял ее, и они присоединились к танцующим. Кетти наслаждалась необычным чувством, оказавшись объектом внимания. Она понимала, что это происходит только благодаря ее спутнику, но ей доставлял удовольствие даже этот отраженный свет. Костейн вальсировал хорошо, особенно когда забывал о своей больной ноге. Плавная музыка и кружащиеся пары навевали что-то вроде эйфории. Это было похоже на ее детские мечты о будущем.

Когда Костейн взглянул на нее и улыбнулся, она на одно короткое мгновение почувствовала, что действительно нравится ему. В его глазах была какая-то особая искра.

– Я замечаю, что леди Джерси хмурится, глядя на вас, мисс Лайман. Она не совсем уверена, что в ваши зрелые годы дозволено вальсировать без ее благословения.

– Наверное, мне надо было надеть чепчик, – ответила она.

– Нет, мне кажется, лучше тюрбан. У вас для этого подходящее выражение лица.

– И главное, не забыть добавить три пера и брошь.

– А почему собственно три?

– Три – счастливое число, – сказала она. Кетти не была мастером непринужденной болтовни, но сегодня, казалось, что охватившая ее эйфория развязала ей язык.

– Я шокирован тем, что вы верите в невежественные суеверия, мисс Лайман. Каждому известно, что самое счастливое число – семь. Замечу, что при таком количестве перьев дамы выглядели бы как страусовые хвосты. Какая прелестная картина – комната, заполненная вальсирующими страусами.

– Вы слишком язвительны, – засмеялась она.

Он заметил сияние в ее глазах и почувствовал вину за то, что обнадежил девушку. То, что было для него добродушным подшучиванием, производило на нее впечатление флирта, и он тут же изменил свое поведение.

– Заметили ли вы кого-нибудь, напоминающего вашего налетчика? – спросил он.

Кетти рухнула обратно на землю. Она была слишком занята Костейном, чтобы просто осмотреться, поэтому попыталась сделать это сейчас. Но джентльмены, дамы, лица, платья, силуэты – все плыло перед ее глазами. В таком состоянии она не могла узнать едва сохранившиеся в памяти черты.

– Нет, – сказала Кетти. – Возможно, Гордону повезет больше.

– Мы встретимся с ним позже. А сейчас давайте просто отдыхать и наслаждаться музыкой.

После этого вечер потерял свое очарование, но Костейн вел себя весьма достойно. Он подходил к ней в конце каждого тура и представлял ее нескольким подходящим партнерам. Кроме того, она возобновила знакомство с несколькими прежними друзьями, поэтому вечер все же оказался приятным, но не вызывал в ней прежнего восторга. Почему Костейн представляет ее таким пожилым мужчинам? Двое из них были вдовцами, а у одного седели волосы. Может, он считает, что она слишком стара для его собственного круга? Но ведь она на целых пять лет моложе его.

Ее настроение несколько поднялось, когда молодой, представительный джентльмен подошел к ним в конце кадрили.

– Костейн, – произнес он с улыбкой, – вы позволите мне потанцевать с вашей очаровательной партнершей?

С неохотой глянув на своего собеседника, Костейн ответил:

– Конечно. Мисс Лайман, это мой коллега, мистер Бьюрек. Мистер Бьюрек, мисс Лайман.

Делая реверанс, Кетти посмотрела на мистера Бьюрека и не отвергла то, что увидела. Это был хорошо сложенный молодой джентльмен с такими же каштановыми волосами, как и у нее, темно-карими глазами и улыбчивым лицом. Костюм его был пошит не так безупречно, как у Костейна, но отличное телосложение делало незаметным огрехи портного. Они присоединились к танцующим.

– Вы давно знаете Костейна? – спросил мистер Бьюрек.

– Нет, мы недавно познакомились, сэр. А вы его старый друг?

– Я никогда не встречался с ним вплоть до последней недели, когда он пришел работать к Косгрейву. Как я понимаю, это настоящий герой войны.

– Да, он получил пулю в ногу под Бадахосом.

– Надо же, а так здорово танцует, – сказал Бьюрек.

– Рана хорошо заживает, – ответила она и бросила пронизывающий взгляд на Бьюрека. Ее обеспокоило это замечание. Не думает ли он, что Костейн притворяется раненым?

– Он стремится вернуться в Испанию, – добавила она.

– Смею заметить, он теряет запал. Мы в штабе становимся очень вялыми. Я удивляюсь, что ему пришло в голову поступить к нам.

– Мне кажется, лорд Костейн из тех людей, кому необходимо быть занятым и делать что-нибудь для своей страны.

– Качество, достойное восхищения.

По голосу Бьюрека нельзя было заметить, что он восхищается Костейном. Во всем его поведении Кетти почувствовала сдержанное негодование. Было ли это ревностью заурядного человека к герою войны? Или Бьюрек чувствовал, что Костейн превосходит его в штабе?

Следующий вопрос заставил ее насторожиться.

– Как вы с ним встретились? – спросил он и посмотрел на нее пытливыми глазами.

Внимание!

– Наши семьи давно дружат, мистер Бьюрек, – сказала Кетти сдержанно, и тут же сменила тему: – Насколько я понимаю, это первый рождественский вечер в этом сезоне. Как приятен запах еловых веток.

На лице мистера Бьюрека появилось расстроенное выражение, но воспитание заставило его прекратить обсуждение Костейна, раз уж дама настроена против этого.

Поскольку кадриль закончилась, Костейн вышел вперед.

– Позвольте предложить вам бокал вина, – произнес он и увел Кетти.

– Мистер Бьюрек сует нос куда не надо, лорд Костейн, – воскликнула она. – Возможно, именно из-за него в штабе возникли проблемы. – Ей показалось, что Костейна заинтересовало такое предположение.

– Вы узнали в нем своего налетчика?

Она совсем забыла об этом, но остановилась в дверях и оглянулась, мысленно надвинув шляпу на лицо Бьюрека и намотала шарф.

– По-моему, у нас был более пожилой и худощавый человек. Возможно, сгорбившись…

– А как насчет голоса? – спросил Костейн, развивая идею.

– Голос не похож, но налетчик намеренно понизил голос, чтобы напугать меня.

– Странно, что он выбрал такое место для встречи с вами.

Кетти снова почувствовала вспышку раздражения.

– Джентльмены иногда приглашают меня и просто на танец, – заметила она.

Костейн опустил голову и прикусил нижнюю губу, но тут же рассмеялся:

– Вот как! Я же говорил, что довольно скоро у вас появится повод рассердиться на меня. Если это послужит хоть каким-то утешением, знайте, что лорд Дункан и сэр Эндрю Лонгфорд просили меня представить вас более подробно.

– Кажется, только пожилые оценили мою прелесть, – сказала Кетти, понизив голос, так как оба упомянутых джентльмена находились неподалеку.

– Бьюрек отнюдь не Мафусаил ^[4], – сказал Костейн. Она вскинула кудряшки. – И я, хотя мне всего лишь двадцать девять лет, готов оценить вас, более взрослую, чем я сам.

– Пойдемте посмотрим, может быть, Гордону хоть в чем-то повезло, – произнесла она, и они вышли.

Гордон шел из буфетной им навстречу. Кетти поделилась с братом своими подозрениями относительно Бьюрека.

– Что он такого сказал, что навел тебя на такие мысли? – спросил Гордон.

– Он расспрашивал, как давно я знакома с лордом Костейном и когда мы встретились, и еще ему показалось странным, что лорд Костейн танцует так хорошо, тогда как у него повреждена нога.

– Честное слово, он вел себя как простолюдин! – воскликнул Гордон. – Или он ревнив, как зеленый недотепа, или это наш шпион.

– Это больше походило на ревность, – предположила Кетти и пристально посмотрела на Костейна. – Но я не думаю, что ревность ко мне, – добавила она. – Как мне кажется, это скорее ревность к вашему титулу и вашим воинским подвигам.

– Он не кто иной, как простолюдин в одежде джентльмена, – усмехнулся Гордон. – Забудем о нем. Костейн, у меня есть кое-что действительно интересное, о чем можно рассказать.

Юноша подозрительно огляделся. Толпа направлялась в буфетную, где официанты расставляли на столе угощение. Аромат лобстеров, тушеных в винном соусе, витал в воздухе, смешиваясь с запахом жареного мяса.

– Давайте найдем уголок потише, – сказал Гордон и двинулся в холл. Он остановился у двери библиотеки и махнул головой, приглашая остальных быстрей присоединиться к нему.

– Как насчет ужина? Я проголодалась, – сказала Кетти, когда Костейн повлек ее.

– Брось, ты думаешь, шпион только танцует вальс и ест? – воскликнул Гордон. – Я весь день околачивался по углам на морозе, подгоняемый ветром, таскаясь за миссис Леонард. Я хочу сообщить о своих наблюдениях лорду Костейну.

– Поужинаем позже, – сказал Костейн с извиняющимся взглядом и провел Кетти в библиотеку.