Брачное пари

Глава 10

Констанция была так потрясена, что даже не запротестовала. Доминик так крепко обнял ее, что она не могла пошевелиться, его губы крепко прижались к ее губам. Констанция задрожала, охваченная желанием. Ее тело трепетало в его объятиях.

Она думала о его поцелуе дни напролет, с тех самых пор, как Доминик поцеловал ее в библиотеке леди Уэлкомб. Констанция вспоминала каждый миг той встречи, и их поцелуй даже снился ей, но реальность превзошла все ожидания. Сердце ее билось часто, словно пойманная птица в клетке. Ярость его поцелуя выжгла в ней все, оставив только желание такое страстное, что оно, казалось, наполнило каждую клеточку ее тела.

Руки Доминика блуждали по ее телу, скользнули по спине, потом по бедрам, поднялись выше. Раскрыв ладони, он обхватил ее груди, и Констанция даже через ткань платья ощутила исходящий от него жар. Продолжая целовать ее, он ласкал пальцами грудь, сжимая ее. Он так крепко прижал к себе Констанцию, что она ощутила силу его желания. Судорожно вздохнув, она выгнулась в его руках. Между ног сладко заныло, и Констанция застонала. Она хотела чего-то большего, но не знала чего. Доминик оторвался от ее губ и прошептал ее имя, потом стал яростно целовать ее лицо, шею, снова губы. Констанция запрокинула голову и, забыв обо всем, отдалась его ласкам.

Пальцы Доминика снова коснулись груди Констанции, и она задрожала от томительной муки. Груди ее отяжелели и заныли, соски напряглись. Чуть слышно застонав, Доминик снова впился в ее губы, а руки ласкали грудь Констанции через тонкую ткань платья, и каждый раз, когда его пальцы касались ее сосков, по ее телу пробегала дрожь.

Она беспокойно задвигалась в его объятиях. Ей смутно хотелось чего-то большего. Подняв руки, она обняла Доминика за шею, запустив пальцы в его густые шелковистые волосы.

Невдалеке послышались голоса и женский смех. Доминик замер, потом резко выпрямился и огляделся. Взяв Констанцию за руку, он повлек ее за собой в заросли. Обогнув забор, они очутились в беседке, заросшей виноградной лозой.

Здесь, в этом укрытии, они напряженно ждали, а голоса доносились все отчетливее. Доминик был совсем близко, Констанция ощущала жар его тела, его аромат. Ее кожа стала такой чувствительной, что она ощущала малейшее дуновение ветерка. Его руки обнимали ее за плечи, удерживая на месте, и жар его тела обжигал ее.

Констанция посмотрела на Доминика. Он пристально вглядывался сквозь просвет между листьями в тропинку, где они только что стояли. Констанция вдруг осознала, как легко их было заметить. Ей страшно было даже подумать, что случилось бы, если бы их застали вместе. Ее репутация погибла бы безвозвратно.

Она задрожала, но не страх владел ею, а желание, которое пробудил в ней Доминик своими поцелуями и ласками. Это желание все еще пульсировало в ее теле. Он мог делать с ней все, что пожелает, у нее не было сил сопротивляться.

И вдруг Констанция словно очнулась и снова затрепетала, на этот раз от переполнявшего ее гнева. Она сердилась на себя, на свою слабость. Как она могла позволить Доминику зайти так далеко? Почему она позволила себе поддаться страсти? Если она так ведет себя, неудивительно, что он обращается с ней как с готовой на все распутной женщиной!

На тропинке появились сестры Нортон и лорд Данборо, они прошли совсем рядом с беседкой, где прятались Констанция и Доминик. Он смотрел им вслед, пока они не скрылись в розовом саду. Только тогда он облегченно вздохнул и ослабил руку, сжимавшую плечи Констанции. Она отстранилась и метнулась к выходу из беседки, но Доминик перехватил ее, больно сжав запястье.

— Нет, подожди!

— Пусти меня! — гневно выкрикнула Констанция и посмотрела в глаза Доминику. — Или ты намерен взять меня силой прямо здесь, в саду твоей матери?

Губы Доминика плотно сжались, он побледнел, а в глазах его полыхнуло пламя.

— Конечно нет, — резко ответил он.

— Тогда отпусти меня. — Констанция посмотрела на его руку, все еще сжимавшую ее запястье.

Он нехотя отпустил ее.

— Прошу прощения за свое поведение. Я был сердит и… мне нет прощения. Я не должен был…

Его глаза потемнели при воспоминании об их поцелуе, и взгляд невольно скользнул по губам Констанции. Она покраснела и отвернулась.

— Пожалуйста, подожди, — сказал он поспешно. — Неужели ты даже не дашь мне шанс поговорить с тобой? Неужели ты не позволишь мне сказать хотя бы несколько слов в свою защиту?

— Да как ты смеешь? — воскликнула Констанция, и глаза ее сверкнули гневом. — Как ты смеешь вести себя со мной так, будто я падшая женщина? Или ты из тех, кто признает только силу?

— Я не держу тебя. Пожалуйста… мне жаль, что я вел себя так несдержанно. Я прошу тебя только об одном — выслушай меня.

Констанция долго смотрела на него, желая выслушать его и одновременно боясь услышать его признание. Наконец она приняла решение.

— Хорошо, я выслушаю тебя.

— Спасибо.

Он повел ее в глубину сада, и через несколько минут они уже стояли у скамьи под развесистой ивой. Здесь они были надежно укрыты от любопытных взглядов.

— Теперь скажи мне, что ты слышала. Почему ты считаешь, будто я помолвлен?

— Леди Резерфорд сама сказала об этом. Она сказала, что ты помолвлен с ее дочерью Мьюриэль.

Доминик нахмурился:

— Она так сказала?

— Не похоже, что она солгала. В противном случае обман бы раскрылся.

Он кивнул:

— Да, я понимаю, почему ты ей поверила. — Он подошел ближе, взял ее руки в свои и взглянул в глаза. — Но это ложь. Я не помолвлен с Мьюриэль Резерфорд. Никогда не был помолвлен и никогда не сделаю этого. Обещаю тебе.

Руки Констанции задрожали, она почувствовала, как ее охватило облегчение. У нее вдруг закружилась голова, и она обессиленно опустилась на скамью.

— Констанция, с тобой все хорошо? — Лейтон встал перед ней на колени, в его глазах явственно читалась тревога.

Она кивнула:

— Да, я… — Она покачала головой, не зная, что сказать.

— Ты веришь мне? Клянусь, я говорю правду. Спроси Франческу, моих родителей. Я не делал предложения Мьюриэль.

Констанция взглянула в его серьезное лицо, и с ее плеч словно свалился тяжкий груз.

— Да, — прошептала она, — да, я тебе верю.

Его лицо просветлело, он улыбнулся и прижал ее руку к губам.

— Спасибо.

Доминик сел на скамью рядом с Констанцией, держа ее руку в своей. Повернув ее ладонью вверх, он коснулся ее губами, потом прижал к своей щеке. На мгновение Констанция поддалась слабости и опустила голову на его плечо. Потом со вздохом выпрямилась.

— Но почему леди Резерфорд сказала это, если ее обман так легко было разоблачить?

Он пожал плечами:

— Может быть, она рассчитывала на то, что ты не решишься задать мне этот вопрос, подумаешь, что я обманул тебя. Или она надеялась, что, объявив об этой помолвке в присутствии свидетелей, заставит меня жениться на ее дочери.

— Но почему она могла так подумать?

— Потому что леди Резерфорд плохо меня знает. Она привыкла, что все вокруг, включая ее мужа и детей, пляшут под ее дудку. Я знаю, что представляет собой Мьюриэль, и у меня нет ни малейшего желания связывать с ней свою жизнь. Впрочем, может быть, она здесь и ни при чем, просто не осмеливается перечить матери.

Доминик встал и принялся мерить шагами полянку.

— Нет никакой помолвки. Но мои родители очень хотят женить меня на Мьюриэль. Они говорят мне об этом с того дня, как я стал наследником. Мои родители желают этого брака, леди Резерфорд желает его, а значит, и лорд Резерфорд тоже.

— Если все так, не означает ли, что в один прекрасный день ты уступишь им? — спросила Констанция.

— Нет! — резко ответил Доминик. — Скорее я гадюку пущу в свою постель, чем Мьюриэль. Впрочем, между ними не такая уж большая разница.

— Но твои родители знают, что ты не хочешь этого брака?

Доминик фыркнул.

— Мои родители не принимают в расчет мои чувства. Для них важно другое — поместье, титул, состояние. — Он вздохнул и снова сел рядом с Констанцией. — Рэдфилд — большое поместье, но земли уже много лет заложены. Семье нужны деньги. Мой отец выбрал меня на роль жертвенного агнца.

— Резерфорды богаты?

— Очень. Несмотря на все претензии, титул лорда Резерфорда далеко не такой древний, как наш. Дед леди Резерфорд сколотил состояние на торговле шерстью и сумел выгодно женить сына на дочери аристократа, а внучку выдал замуж за барона. Теперь леди Резерфорд мечтает сделать свою дочь графиней.

— Понимаю.

— Мой отец и леди Резерфорд составили план. Этот брак выгоден им обоим, мои желания тут не учитываются. Существует только чувство долга. Семья — вот что важно.

— А Мьюриэль? — спросила Констанция, хотя и так знала ответ на свой вопрос. Мьюриэль недвусмысленно заявила свои права на Лейтона.

— Она во всем слушается мать. Она горда и амбициозна, в точности как леди Резерфорд. Мьюриэль согласна на графа только потому, что у нее почти нет шансов найти что-то получше. Но поверь мне, если бы у нее была хоть малейшая возможность женить на себе Рошфора, она воспользовалась бы ею. В ее списке я был бы далеко не на первом месте, если бы ею не овладело отчаяние. Она, правда, считает, что я веду себя не так, как подобает будущему графу, — Доминик подмигнул Констанции, — но уверена, что стоит ей заполучить меня в мужья — и она выбьет из меня всю дурь.

— Думаю, она вполне способна на это, — согласилась Констанция. — Должна признаться, я рада, что ты не собираешься жениться на мисс Резерфорд, она мне не нравится.

— Мне тоже. Я знал о планах отца и старался держаться от него подальше, поэтому не собирался приезжать в Рэдфилд. До того, как Франческа сказала, что ты тоже будешь тут.

Констанция посмотрела на него и отвела взгляд. Теплота в его глазах смущала ее. Она рада была узнать, что история леди Резерфорд о помолвке оказалась неправдой, но она прекрасно сознавала, что семья играет тут не последнюю роль. Доминик, как наследник, должен был выбрать себе подходящую невесту. Сейчас он был от нее так же далек, как и минутой раньше. Он не обманывал ее, не притворялся. Но в один прекрасный день он пойдет под венец с другой, потому что этого потребует семья. Констанция знала, что будет последней дурой, если позволит себе ступить на скользкую дорожку, ведущую к любви.

— Но ты не из тех, кто пренебрегает своим долгом, — тихо сказала она.

Доминик помолчал мгновение.

— Нет, не из тех, — так же тихо ответил он, — хотя последние два года я делал все, чтобы уклониться от долга.

Констанция посмотрела на него. Доминик сжал зубы, обычно веселое лицо было мрачно. Глядя на него, Констанция верила, что такой человек способен бороться и, истекая кровью, вести солдат в бой. Она накрыла его руку своей рукой. Так же она пыталась утешить его у могилы сестры. Он улыбнулся, сжал ее руку и поднес к губам. По телу Констанция пробежала дрожь, и она поспешно отодвинулась, надеясь, что Доминик ничего не заметил.

— Когда-то я тоже была почти помолвлена, — сказала она.

— Почти?

— Да. Он сделал мне предложение, но я отказала.

— Ты не любила его? — осторожно спросил Доминик.

— Любила. Или думала, что люблю. Наверное, все-таки это была не любовь, раз я так быстро от нее излечилась.

— Но ты отказала ему…

— Я не могла выйти за него замуж. Мой отец был болен. Я должна была ухаживать за ним. — Она взглянула на Доминика. — Я отлично понимаю, что такое чувство долга и как тяжело ему противиться.

— А что с мужчиной?

Констанция пожала плечами:

— Он принял отказ и зажил своей жизнью, год-другой спустя женился.

— Он был глупцом, он должен был подождать тебя.

В голосе Доминика прозвучала такая страсть, что у Констанции перехватило дыхание. Она представила его руки, ласкающие ее тело, и бессознательно склонилась к нему. Через мгновение одной рукой Доминик уже обнимал Констанцию за плечи, а другой приподнял ее подбородок. Его поцелуй был долгим и нежным. Констанция прижалась к нему, обвив руками шею, позабыв о скромности и стыдливости.

Свободной рукой Доминик ласкал ее тело, складки ее платья мешали ему, и он, застонав от нетерпения, скользнул в вырез ее платья. Когда его рука коснулась обнаженной груди Констанции, она вздрогнула и замерла, ощущение было таким непривычным. Но потом ее тело откликнулось на его ласки, соски затвердели, словно бутоны.

Все тело ее словно было охвачено огнем, требуя, жаждая его прикосновений. Она сжала ноги, словно стараясь унять пульсирующее в ней желание. Констанция застонала, когда язык Доминика проник в ее рот. Она ощущала, как растет его желание. Его губы скользнули по ее шее и коснулись нежной кожи груди. Он высвободил ее грудь из корсажа и нежно коснулся языком соска. По телу Констанции прокатилась волна наслаждения. Она запустила пальцы в его волосы, и, когда уже решила, что ничто не может доставить ей большего наслаждения, чем язык Доминика, ласкающий ее соски, он сомкнул губы вокруг соска и стал нежно посасывать его. Констанция застонала. С каждым движением его языка и губ ее желание нарастало, пока не стало, наконец, нестерпимым.

Рука Доминика скользила по ее телу, его пальцы то сжимались, комкая тонкий муслин, то разжимались. Его тело было напряжено как струна, мускулы затвердели, он едва сдерживал себя. Он прижал губы к разгоряченной коже ее груди, и все ее тело откликнулось на это прикосновение.

Констанция инстинктивно прижалась к его бедрам, Доминик застонал, и его губы снова обхватили напряженный сосок. В это же мгновение его рука скользнула между ног Констанции. Она испуганно сжала ноги, словно закрывая ему доступ в святая святых. Но Доминик был настойчив, и она расслабилась, разведя ноги.

Констанция лежала в объятиях Доминика ослабевшая и сгорающая от желания. Он будто слой за слоем снимал с нее стыдливость, скромность, служившую ей щитом, предрассудки, обнажая саму ее сущность, наполняя ослепительным счастьем. Она хотела всецело принадлежать Доминику.

— Доминик… — выдохнула она, — пожалуйста…

Он поднял голову. Лицо его потемнело от сдерживаемого желания.

— Боже милостивый, — проговорил он и закрыл глаза. — Я не должен… мы не можем…

Несколько мгновений Констанция не двигалась, обуреваемая смущением и желанием. Внезапно она вдруг осознала, где находится и что делает. Легкий ветерок ласкал ее обнаженную грудь. Краска залила ее лицо, она отстранилась, поспешно приводя себя в порядок.

— Я… я должна идти, — сказала она дрожащим голосом, и в глазах ее блеснули слезы.

Что она делает? Что подумает о ней Доминик?

— Подожди.

Его голос был низким и хриплым. Он взял ее за плечи и повернул к себе.

— Я хочу тебя, — сказал он, глядя Констанции в глаза. — Я никогда никого так не хотел, как тебя. Но я не могу… я не хочу обижать тебя.

Констанция не могла вымолвить ни слова. Она лишь кивнула и поспешила прочь. По дороге к дому она пыталась привести волосы и одежду в порядок, молясь только о том, чтобы никого не встретить по пути.

Войдя в дом, Констанция поднялась по узкой винтовой лестнице, которой пользовались только слуги. Радуясь, что не встретила ни одну горничную, она проскользнула в свою комнату. Заперев дверь, она без сил упала в кресло и долго сидела без движения, стараясь привести в порядок мысли.

Наконец она встала и подошла к зеркалу. В его отражении она увидела женщину с блестящими глазами, порозовевшими щеками и припухшими губами. Она выглядела именно так, как опасалась Констанция, — как женщина, которую только что долго и страстно целовали. Но ее лицо сияло, и она никогда не выглядела прелестней.

Очевидно, распущенность — ее второе имя.

Констанция покачала головой и отвернулась. Опустившись в кресло, она задумалась. Всю свою жизнь она сторонилась греха, не зная, в сущности, что такое грех.

Она хотела отдаться Доминику и не сделала этого только потому, что он первым пришел в себя. Ее снедало желание, она снова и снова вспоминала пережитые недавно ощущения и опять краснела.

Она никогда не подозревала, что в ней скрыта такая страстная, чувственная натура. Это открытие поразило ее до глубины души.

Констанция призналась себе, что все происходящее доставило ей удовольствие, которого она никогда прежде не испытывала. Может быть, это означало, что она не истинная леди, утонченная и добродетельная, но Констанция ни на что не променяла бы пережитые ею ощущения, и ей хотелось большего. Она хотела, чтобы Доминик взял ее на руки и отнес в свою постель. Она хотела научиться всему, что только может быть между мужчиной и женщиной. И хотела, чтобы этому научил ее Доминик.

Что случится, подумала Констанция, если сегодня ночью она придет к нему? Если предложит себя ему? Согласится ли он или отвергнет ее, не желая подвергать опасности ее репутацию? Если все откроется, даже будущий граф Селбрук не поможет ей. Кроме того, пусть даже он не собирается жениться на Мьюриэль Резерфорд, все равно однажды ему придется выбрать себе состоятельную невесту. Это его долг перед титулом, перед семьей. Он не позволит своему древнему поместью превратиться в руины. Как глава семьи он должен будет поддерживать честь рода Фитцаланов. Доминик не из тех, кто уклоняется от своего долга, как сказала ему сегодня Констанция. Он сделает то, что должен, пусть даже это означает брак по расчету.

Ни при каких условиях он не может жениться на Констанции, это погубило бы его. Да он никогда и не говорил, что хочет жениться на ней. Между ними вообще не было слов любви, одно только ослепительное желание. Доминик хотел ее, в этом Констанция не сомневалась, но он не любил ее, он не мог позволить себе любить ее.

Она должна призвать на помощь свой разум, подумала Констанция. Она тоже хотела Доминика, но достаточно ли ей одной лишь страсти? Ведь он никогда не даст ей ни своей любви, ни своего имени. Готова ли она рискнуть всем ради одного только желания?