Брак по расчету

Глава 10

Слоан провел с женой всю ночь, наполняя ее столь необходимой сейчас силой, согревал и укачивал, как ребенка. И ушел только перед рассветом, посоветовав ей поспать еще немного.

Хизер, уже тоскуя по нему, долго лежала в полутьме и вспоминала его ласки.

Еще до свадьбы она гадала, что ждет ее в постели с мужем. Но никогда не предполагала, какой магической силой обладают его горящие губы, волшебные руки и гибкое тело.

Ей следовало бы благодарить Бога за свою малую победу. Слоан Маккорд - нелегкий человек, вечно угрюмый и суровый. Человек, который не проявлял к ней ничего, кроме открытой неприязни и неуемной мужской похоти. Однако на какой-то краткий миг ей удалось заглянуть ему в душу.

Да, он хочет ее, теперь она в этом уверена. Воспоминания о том, как он выглядел в порыве страсти: мокрые от пота волосы, горящие глаза и пылкие жадные ласки, - дали ей крохотную надежду. И хотя близость между ними была исключительно плотской, животной, все же она есть и этого не отнимешь. И кроме того, Слоан впервые подпустил ее так близко.

Одеваясь, Хизер тихо напевала. Сегодня, впервые за много дней, у нее было легко на душе. И погода выдалась под настроение. Весеннее солнце наконец решило осчастливить жителей Колорадо, согревая землю, и к полудню последние сугробы исчезли. Трудно поверить, что вчера она едва не погибла и к тому же вынесла столько горьких упреков мужа!

Она с удвоенной энергией принялась за свои обычные обязанности. Когда Слоан вернется домой? И будет ли нынешняя ночь повторением предыдущей?

По мере того как летели минуты, все ее существо постепенно наполнялось восторженным предчувствием чего-то, похожего на счастье.

Слоан, со своей стороны, был полон решимости задержаться сегодня подольше, по крайней мере до тех пор, пока не возьмет себя в руки и не прогонит прочь наваждение. Навестив Кейтлин с племянницей, он долго объезжал ранчо: сбивал быков в стада и гнал их на нижние пастбища. И все это время проклинал себя за то, что дал волю желаниям.

Но к его удивлению, разум взял верх над чувствами. К чему зря изводить себя? В конце концов, Хизер - его жена. И он имеет все права на нее.

Беда в том, что он просто одержим этой женщиной. Не мог ею насытиться, не мог забыть о том, какое наслаждение испытывает в ее постели. Его голод стал чем-то вроде постоянно напоминающей о себе занозы, которую ни вытащить, ни забыть невозможно.

И ничего с этим не поделать. Но если сменить тактику, возможно, он и сумеет изгнать проклятую отраву из крови. Снова и снова брать ее несопротивляющееся тело, и тогда он наверняка избавится от безрассудной страсти, которая сводит его с ума.

Да, этим и должны ограничиться их отношения. Удовлетворение самых низменных потребностей. И незачем разыгрывать любовь или хотя бы привязанность. Он хочет ее тело. Сердце Хизер ему ни к чему. Пусть она утоляет боль в его чреслах. И он, Слоан, будет довольствоваться этим и не позволит себе раствориться в ней, но взамен подарит дикий, безумный, опаляющий экстаз.

Конечно, герцогине вряд ли понравится, что ее используют подобным образом, но он не даст ей поводов жаловаться. И станет пить из ее колодца, пока не утолит жажду. Будет брать ее, где и когда захочет. Только сделает все возможное, чтобы она наслаждалась каждым мигом их соединения.

Приняв трудное решение, подгоняемый возбуждением и предчувствием горячей ночи, Слоан вернулся домой. Хизер готовила ужин Дженне и встрепенулась, заслышав шаги мужа.

Они долго смотрели друг на друга, и опять невидимые молнии проскочили между мужем и женой.

Зачарованная тишина была нарушена, когда Дженна, неожиданно закапризничав, швырнула ложку на пол.

– Не ждала тебя так рано, - пролепетала Хизер, поднося руку к громко бьющемуся сердцу.

Слоан, пожав плечами, поднял ложку и подбросил дочку к потолку.

– Ты голоден?

– Можно и поесть, - уклончиво отозвался он и вместе с Дженной отправился мыть руки. Хизер тем временем заканчивала последние приготовления. Вскоре отец и дочь вновь появились на кухне. Волосы Слоана были еще влажны и завивались на висках и затылке, придавая ему вид мальчишки-озорника. Лицо, однако, оставалось, как всегда, замкнутым. Вчерашняя нежность и внимание к ней исчезли бесследно.

И несмотря на присутствие девочки, Хизер сердцем чуяла новую опасность. Мрачная чувственность Слоана была так же заразительна, как весенняя лихорадка. Ставя перед ним тарелки, она всей кожей ощущала жар, исходивший от его тела, ощущала теплый мускусный мужской запах кожи.

– Ты даже не спросил, что с Кейтлин, - выдавила она. - У тебя племянница.

– Знаю. На рассвете успел туда съездить. С крошкой все в порядке, но я как следует всыпал Джейку за то, что он отпустил тебя одну.

– Он не виноват, это я не догадалась попросить кого-нибудь меня проводить.

Слоан ответил красноречивым взглядом, ясно говорившим, что он думает о такой глупости. Хизер поспешно замолчала и принялась есть, не чувствуя вкуса.

– Оставь все на столе, - прошептал Слоан, когда она собралась мыть посуду.

Сердце на миг замерло. Он пристально наблюдал за ней. Кажется… кажется… они снова будут вместе. Он словно раздевает ее взглядом.

Они вместе поднялись наверх и уложили Дженну. Когда веки малышки потяжелели, Слоан привернул фитиль лампы. Мгновение спустя он оказался за спиной Хизер, и его руки обвились вокруг ее талии. Хизер тихо, блаженно вздохнула и непроизвольно выгнулась, когда его ладони накрыли ее полные груди, а губы прикоснулись к затылку. Знакомое предательское тепло разлилось внутри.

– Пойдем в постель, - едва слышно велел он, поворачивая ее к себе. Синие глаза излучали откровенны? призыв, древний как мир. Она забыла обо всем, кроме настойчивого, неотвязного желания быть рядом с ним.

Хизер взглянула на кровать, ту самую, которую Слоан делил с возлюбленной женой.

– Не здесь, - покачал он головой. - Не стоит будить Дженну.

Хизер, разумеется, не поверила этому объяснению, но согласно кивнула. Она хотела его, хотела, что тут отрицать… Хотела ободрить его, утешить… исцелить…

Но у Слоана, похоже, на уме было вовсе не исцеление. Он повел ее в спальню, но оставил дверь приоткрытой.

– Сними платье, - приказал он так же негромко.

В комнате было темно, но в окна лился лунный свет. Слоан не зажег лампу и молча следил, как она раздевается. Серебряное сияние отблесками играло на его строгом лице. Хизер ощутила, как внутри упругой пружиной сжимается ощутимое напряжение, пульсирующее и нарастающее с каждой секундой.

Слоан не сказал ни слова, пока платье вместе с нижней юбкой не очутилось на полу.

– Теперь остальное, - обронил он.

Пальцы Хизер неуклюже путались в ленточках и крючках. Когда наконец упали последние покровы и она встала перед ним обнаженной, Слоан целую вечность не мог оторвать от нее глаз, чувствуя, как внутри просыпается знакомая звериная жажда, нарастает привычное томление.

Женщина, истинная женщина, цветущая и желанная, с белоснежным роскошным телом и гладкой безупречной кожей. Но даже раздетая, она сохраняла ауру сдержанности и гордого достоинства. И от этого он хотел ее еще сильнее, жаждал превратить ее холодноватую отрешенность в свирепую первобытную страсть. Хотел, чтобы она таяла под ним, отвечая на каждый толчок, каждый выпад, хотел видеть, как дымка слепого наслаждения заволакивает ее взгляд.

– Подойди, герцогиня, - выдохнул он, - и сними с меня рубашку.

Хизер, лишь на мгновение поколебавшись, шагнула к нему, словно притягиваемая неведомой силой. Стянув с него кожаную безрукавку, она расстегнула пуговицы верхней рубашки, взялась за подол нижней. И уронив все на пол, подняла голову.

– Ближе, - едва ворочая языком, пробормотал он.

Хизер с готовностью прильнула к нему, и он снова ощутил вкус ее рта, свежий и нежный. Неужели он больше не сможет жить без этого шелковистого тела?

Руки Слоана лихорадочно метались по ее спине и бедрам. Он не мог дождаться, когда она забьется в беспамятстве, запылает тем же пламенем, что зажгла его. Когда лепестки ее женственного цветка раскроются и повлажнеют. Когда она, обезумев, возьмет все, что он подарит ей, и вернет сторицей…

Стараясь не дать волю яростному желанию, Слоан намеренно медленно отстранился. Ее губы чуть припухли от поцелуя. Не дав Хизер опомниться, Слоан подхватил ее и бросил на постель. Тени плясали на смятых простынях, ласкали ее прекрасное тело. Слоан мечтал лишь об одном: поскорее накрыть его своим, погрузиться в сверкающую влагу ее женственности, ощутить тесные влажные стенки ее грота.

Желание буквально сотрясало его, но, полный решимости держать себя в узде, Слоан осторожно прилег рядом с женой и большим пальцем чуть дотронулся до соска, мгновенно превратившегося в острый тугой бутон. Хизер затаила дыхание, но Слоан вовсе не торопился. Смуглые, руки лениво играли мелодию пробуждения на ее белоснежной коже, шероховатые от мозолей ладони дразнили и мучили. Слоан припал губами к ее груди и принялся посасывать розовую вершину. Хизер тихо застонала, но движения его губ становились все энергичнее, и она затрепетала в предвкушении тех наслаждений, которые обещали его ласки.

Казалось, у него миллион ртов, миллион жадных, ненасытных пальцев. Каждое прикосновение посылало все новые приступы озноба по ее спине. Мягкое, почти нежное, но не любящее… Но так или иначе она почти теряла сознание от постыдного удовольствия, которое он в ней пробуждал. Только жалкие остатки гордости удерживали Хизер от исступленного крика.

– Слоан…

Она выгнула спину, умоляя о вторжении. Бушующий вихрь разрастался в ней. Такого она еще не испытывала, даже в его объятиях.

Слоан поднял голову. Его глаза горели чисто мужским торжеством. Легкая улыбка играла на губах, этих невероятно чувственных, изумительно очерченных губах. Он сполз пониже и раскрыл ее бедра, так что его взору предстали скользкие набухшие створки. Ощутив его горячее дыхание, Хизер застонала и попыталась увернуться.

– Не шевелись! Я хочу наслаждаться тобой.

Встав на колени, он вскинул ее ноги себе на плечи. Ошеломленная Хизер оцепенела, но, когда его щека коснулась внутренней стороны ее бедра, внезапно задохнулась. Тут шелковистое жало его языка разделило сомкнутые складки, и тихий вопль вырвался из ее горла.

– Нет… не надо!

Но она лгала себе, втайне ожидая, когда он поцелует ее… там… Тело молило, жаждало бесстыдных ласк.

И Слоан, словно поняв невысказанный призыв, стиснул ее округлые упругие ягодицы и припал губами к заветному местечку. Язык неустанно, хищно обводил крошечный бугорок, где сосредоточились ее желания. Хизер сдавленно всхлипнула:

– О Боже… прошу тебя… Слоан…

Неужели это она снизошла до униженных просьб?

Какой ужас!

Он продолжал целовать ее так, как целовал бы в губы, а она, напрягая бедра, приподнималась в поисках… чего? Хизер не знала сама. Но пылающий рот обжигал ее, а язык проникал все глубже. Она просто не вынесет этой пытки… этой сладкой муки!

Хизер отчаянно вонзила пальцы в золотистую гриву его волос. В ответ он зарылся лицом между ее бедрами, словно смакуя ее сладостный вкус. Лизал. Сосал. Гладил, подводя ее все ближе к обещанному запретному острому наслаждению, извлекая все новые стоны и всхлипы, сжимая ее мятущиеся бедра.

– Не сопротивляйся, милая, дай себе волю. И Хизер капитулировала. Сдалась на его милость. Взорвалась с пронзительным криком. Слоан медленно отстранился, оставив ее, ослабевшую и дрожащую, и, подарив последний поцелуй ее цветку, покрытому каплями любовной росы, поднял голову.

Хизер, все еще потрясенная тем, что произошло, тяжело дышала, облизывая пересохшие губы. У нее не было сил шевельнуться ни когда он снова устроился между ее ног, ни когда его толстая, налитая силой мужская плоть медленно скользнула в нее.

Новый приступ судорог сотряс Хизер, и Слоан коснулся губами ее влажного лба. Еще один толчок - и она снова станет метаться под ним, задыхающаяся, обезумевшая.

– Посмотри на меня, герцогиня.

Она повиновалась, тая под его пристальным взглядом, словно вчерашний апрельский снег. Аицо Слоана казалось сосредоточенно-безжалостным в своей застывшей красоте. Он погрузился в бесконечную пьянящую глубь, наполняя ее своей нетерпеливой плотью, стиснув зубы, борясь с бушующим шквалом, грозившим унести его с собой.

И неожиданно оба одновременно потеряли выдержку и терпение. Стремясь поскорее слиться друг с другом, они стали двигаться вместе в одном ритме, пойманные в ловушку отчаянной, неуправляемой жажды. Они забыли о нежности. О мягкости и легких касаниях. Алчная потребность подстегивала их, и Слоан врывался, врезался, вталкивался в нее все с большей силой, унося к небесам.

Хизер исступленно царапала его спину; ее крики смешались с его гортанными стонами, когда наконец они вместе достигли сверкающего пика.

Спасительные судороги все продолжались и продолжались. Они цеплялись друг за друга, боясь разжать руки. Слезы лились из глаз Хизер, слезы счастья и восторга. И когда Слоан поднял голову, она поспешно отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом. И не потому, что стыдилась своего поведения. Не оттого, что не знала, куда деваться от смущения. Нет. Просто испугалась внезапно снизошедшего на нее озарения.

Кажется… кажется, она могла бы полюбить этого угрюмого властного человека с жестокими глазами и нежными руками. Но он отвергнет ее любовь. Непременно отвергнет. Значит, всю жизнь придется довольствоваться тем жарким, слепящим наслаждением, ибо больше Слоан ничего не захочет ей дать.

Он просыпался медленно, хотя тело уже было охвачено желанием. На полу играли веселые солнечные зайчики, в комнате по-прежнему было тепло. Хизер все еще спала, уютно устроившись в его объятиях.

Слоан прижался губами к ее затылку, с удовольствием вдыхая благоуханный запах ее волос. Рука прокралась под одеяло, накрыла полную обнаженную грудь. Хизер блаженно вздохнула и чуть шевельнулась.

Жаркое нетерпение обуяло его. Плоть мгновенно восстала и отвердела, кровь забурлила в жилах.

Он чуть поднял ее бедра и вошел сзади, прежде чем Хизер успела проснуться. Она беспомощно застонала и выгнула спину.

Подгоняемый неистовым желанием, он быстро достиг пика страсти и увлек Хизер за собой в бешеной скачке.

Прошло несколько долгих минут, и Хизер наконец пробудилась от волшебного сна, пресыщенная, с томной слабостью во всем теле. Слоан прижимался к ее спине. Она лежала неподвижно, наслаждаясь его жаром, упругостью мышц и неспешными ласками загрубевших рук.

– Доброе утро, - глухо прошептал он.

Хизер медленно открыла глаза. Сознание наконец, вернулось, и Хизер покраснела, вспомнив пиршество плоти, которому они предавались ночью. Он брал ее снова и снова, и каждый раз наслаждение становилось все острее. А она опять вела себя как последняя распутница. Позволила ему все… умоляла о большем… И утром, кажется, опять…

Утром? Она недоуменно уставилась в окно.

– Да ведь уже очень поздно.

– Наверное.

Хизер поспешно повернулась к нему лицом. Слоан затаил дыхание. Каждый раз ее красота поражает его заново. Даже сейчас, заспанная, растрепанная, она выглядела такой очаровательной!

– Но ведь тебе нужно было поехать на ранчо!

– Парни не станут меня ждать, - пожал плечами Слоан. - Я предупредил, что весь день проведу дома.

– Весь день? - Она снова вспыхнула. - Они знают, что мы… что ты…

– Может, и так, - усмехнулся он. - И скорее всего чертовски завидуют!

Хизер поспешно подтянула одеяло повыше - жест, который он посчитал абсолютно бессмысленным, если учесть все, чему они предавались ночью. Он и без того изучил и открыл все сладостные тайны ее тела, хотя не сомневается, что впереди ждет еще немало удовольствий.

– Не стоит так скромничать, герцогиня!

Слоан поймал ее руку и приложил ладонь к щеке, теплой и чуть колючей.

– Ты моя жена. И не совершила никакого преступления. В постели все позволено.

Хизер отвернула лицо. Его слова задели ее. Слоан отрицает существование между ними чего-то большего, чем постель.

Поднявшись, она накинула халат, села перед зеркалом и взяла в руки щетку, чтобы привести буйную гриву в какое-то подобие порядка.

– Не стоит одеваться, - лениво заметил Слоан. - Мы еще далеко не закончили.

Хизер резко повернулась, и слова застряли у нее в горле. Лежа с подложенными под голову руками в сбившихся простынях, небритый и растрепанный, он был похож на романтического злодея. И несмотря на то что после бурной ночи Хизер чувствовала саднящую боль, она не могла отвести от него глаз, готовая снова и снова ему покоряться.

– Но Дженна… дела… - пробормотала она наконец.

– Дела могут подождать. И я позабочусь о Дженне, когда она проснется.

– Но, Слоан… средь бела дня… - слабо запротестовала Хизер, досадуя на его ненасытность и собственное постыдное желание.

Прежнее напряжение вновь вернулось.

– И что из того? Я предупредил тебя еще до свадьбы, что не чураюсь плотских радостей. Ты согласилась отдавать мне свое тело в обмен на… впрочем, ты сама все знаешь. Пошла на попятный, герцогиня?

Взгляды их скрестились и застыли: ее - холодный, его - горящий.

– Нет, конечно, нет.

– Тогда сними халат. Я хочу видеть тебя при свете дня.

Этот бархатисто-вкрадчивый голос снова поверг ее в смущение, напомнил о тех нежных непристойностях, которые он нашептывал ей на ухо во тьме ночи.

Хизер на мгновение прикрыла глаза. Она не собирается отступать, но единственный способ сохранить самообладание - притвориться, что не замечает пристального взгляда Слоана, что между ними вообще ничего не было.

Неестественно выпрямившись, она распахнула халат и позволила ему соскользнуть вниз, а сама гордо распрямила плечи и с вызовом посмотрела на мужа.

Он без улыбки разглядывал ее, с чисто мужским одобрением, дерзко лаская глазами груди, бедра, светлые завитки между ног… Пытаясь игнорировать возбуждение, накапливающееся внизу живота, Хизер продолжала причесываться, полная решимости не проиграть в этой войне характеров.

Слоан молча наблюдал, как она проводит щеткой по длинным сверкающим прядям. Прекрасная, недостижимая, гордая, как истинная королева.

– Ты выглядишь такой недотрогой, ледяная принцесса, - небрежно заметил он. - Любой мужчина не устоит перед искушением растопить тебя!

– Я и чувствую себя ледышкой, - неприветливо бросила Хизер. - Здесь холоднее, чем на улице. Ни один человек в здравом уме не станет расхаживать в подобном виде.

– Это зависит от того, где ты воспитывалась. Лань никогда не носила ни халатов, ни ночных рубашек. Шайенны не стыдятся ни своего тела, ни физической любви.

Очередное упоминание о первой жене больно укололо Хизер.

– Прости, не понимаю, к чему эти постоянные сравнения.

Эти постоянные сравнения были крайне ему необходимы. Они помогали помнить, кому он в действительности предан.

– Шайеннки не признают ни корсетов, ни панталон. Хизер, развернувшись, жестко взглянула в глаза мужу.

– Сожалею, но меня воспитывали иначе, хотя я не собираюсь тягаться с твоей первой женой. Наоборот, свято верю, что ни одна женщина в подметки не годится этому идеалу, так что и пытаться не стоит.

Слоан улыбнулся, и от этой улыбки в комнате похолодало еще на несколько градусов.

– Нет, ты ничем не походишь на Лань. Она была примерной женой.

– Примерной?

– Почтительной и услужливой. А послушная жена не скрывает свое тело от мужнина взора. И всегда готова к любой прихоти своего господина.

– Печально, - вызывающе бросила Хизер, - что меня никогда не считали особенно послушной.

Его ответная улыбка была лениво-многозначительной, хотя лихорадочный блеск в глазах говорил о нарастающем возбуждении.

– Покорная жена никогда не бывает холодна к мужу. Правда, прошлой ночью ты горела как в огне. Настоящая петарда, то и дело взрывалась!

На щеках Хизер проступила краска.

– Ты намеренно стараешься меня уязвить!

– И что из того? Не мешает тебя встряхнуть! Хорошо еще, что твои сухость и чопорность в постели исчезают как по волшебству!

– Поражаться твоим греховным проделкам вовсе не означает быть чопорной! Любая леди была бы шокирована вещами, которые ты вытворял!

– Но тебе это нравилось не меньше, чем мне. - Слоан было шевельнулся, но тут же поморщился: - Исполосовала мне всю спину своими ногтями!

– Может… может, мне это и нравилось, но вряд ли я смогу все повторить сегодня утром. У меня полно работы. Мои обязанности никто за меня не выполнит!

– Одна из твоих главных обязанностей - угождать мужу. Иди сюда и ублажи меня, герцогиня. Хизер досадливо дернула плечом.

– Меня зовут иначе.

– Хизер, Хизер! Иди же сюда, милая, - вкрадчиво прошептал он, - Ну пожалуйста.

– Неужели тебе мало вчерашнего? - строптиво фыркнула она.

– Разумеется, мало! Я хочу тебя. Хочу придавить к кровати, почувствовать, как ты стискиваешь ногами мои бедра, хочу пронзить тебя насквозь своим грозным оружием!

Каждое тихое обещание воспламеняло ее все сильнее. Хизер почти против воли встала и как во сне направилась к кровати.

От близости ее стройного обнаженного тела у Слоана закружилась голова. Прошлой ночью он овладел ею четыре раза и взял снова этим утром, но этого оказалось недостаточно.

Он желал ее еще сильнее, чем раньше. Он заставит ее забыть все дурацкие предрассудки!

Но оказалось, что сомнения Хизер вызваны не столько скромностью и застенчивостью, сколько совсем другими соображениями.

– Слоан… я не уверена, что смогу выдержать еще… Его неумолимый взгляд неожиданно смягчился.

– Мне следовало бы понять, что у тебя там все… натерто…

Как бы чудесно было швырнуть Хизер на постель, подмять под себя, погрузить пальцы в массу душистых волос и брать ее без конца…

Но он не имеет права думать только о себе! Все же это не означает, что нельзя ничего изобрести. Он научит Хизер бесчисленным и разнообразным любовным играм, сумеет воззвать к чувственной стороне ее натуры и свести с ума непереносимым наслаждением. Эта женщина станет той невероятно изобретательной любовницей, которая являлась к нему во сне!

Он откинул простыню, безмолвно приглашая ее присоединиться к нему.

– Обещаю, тебе не будет больно. Я и пальцем не пошевелю. Все зависит от тебя.

Она нерешительно оглядела его играющее мускулами тело. Золотистая поросль на груди сужалась до тоненькой дорожки и расширялась лишь к низу живота. Его мужское естество, уже напряженное и поднявшееся, доходило едва не до пупка. Хизер прикусила губу и покачнулась.

– Я не знаю, что делать, - прошептала она, едва дыша.

– Где же твое воображение?

Она медленно взобралась на постель и встала на колени перед Слоаном. Его великолепная мужественность больше не шокировала ее, скорее подогревала. Ей хотелось удовлетворить свое естественное любопытство, прикоснуться к нему. Смертельно хотелось.

– Дотронься до меня, - попросил он, словно прочитав ее мысли.

Он осторожно подвел ее руку к буквально осатаневшей плоти. Когда ее пальцы сомкнулись вокруг нее, Слоан чуть поморщился.

– Очень больно? - участливо спросила она. Слоан сдавленно рассмеялся.

– Скорее, хорошо.

Он положил поверх ее руки свою, крепко сжал и с тихим стоном закрыл глаза.

Впервые за все время их бурных отношений Хизер осознала действие, которое производила на мужа, и паника мгновенно улеглась. Она глубоко вздохнула. В первое время от нее в постели, видимо, было мало толку, она слишком нервничала, чувствуя свою неопытность, но теперь он дает ей возможность немного к нему привыкнуть. И Хизер просто обязана воспользоваться этой возможностью. Заставить отчужденного, холодного человека ощутить то же огненное, неуправляемое наслаждение, которое он возбуждает в ней.

Не отнимая пальцев, она пристально всматривалась в мужа. На его горле бешено билась жилка, бронзовая кожа туго обтягивала скулы. Рука Хизер спустилась ниже, к двум переполненным мешочкам, прятавшимся в темных волосах, скользнула к багровой головке, окруженной невысоким гребешком…

Слоан сверхъестественным усилием воли заставлял себя лежать не шевелясь, позволяя ей задавать ритм. Только рука двигалась, ведя ее пальцы, показывая, как гладить и возбуждать его.

– Вот так? - прошептала она.

– Именно… так… - с трудом выговорил он.

Хизер продолжала ласкать его, пока он со стоном не приподнял бедра. Но ей хотелось продлить близость, окончательно свести Слоана с ума.

И, послушавшись своей интуиции, она приподнялась и потянулась к нему губами. Вчера он пробовал ее на вкус, сегодня настала ее очередь.

Разметав по его животу длинные волосы, она припала губами к налившейся кровью плоти. Слоан тихо зарычал.

Она вдруг поняла, что беззастенчиво жаждет его, и коснулась поцелуем бархатистой головки. Каждая мышца его тела напряглась. Ободренная результатом, Хизер продолжила ласку, ощущая солено-мускусный привкус. Слоан судорожно запрокинул голову. Ее язык обвел напряженный, невероятно длинный и толстый стержень, и Хизер торжествующе заметила, как Слоан судорожно комкает простыни.

Остатки стыдливости куда-то пропали, и Хизер не переставая терзала Слоана ласками. Но когда она, подражая мужу, стала посасывать его жаждущую плоть, он затрепетал, воспламененный ее невинной страстью.

– Герцогиня, - охнул он, сотрясаемый судорогой боли-наслаждения, - герцогиня…

– Меня зовут Хизер, - тихо напомнила она, почти не отрывая губ от его горячего тела. - Повтори, Слоан. Он тихо рассмеялся, но тут же снова застонал.

– Хизер… а-ах… Иисусе сладчайший… что ты со мной делаешь?

Хизер безгранично наслаждалась своей властью над ним, но почему-то этого оказалось недостаточно. Она хотела ощутить его в себе.

– Слоан… пожалуйста… я хочу тебя!

Дальнейшего поощрения не требовалось. Он молниеносно потянул Хизер на себя. Тепло ее обнаженных грудей окутало его. Хизер ошеломленно уставилась на мужа.

Пытаясь пригасить бушующее вожделение, Слоан приподнял ее за талию, так что она оказалась верхом на его мощных бедрах. Спина Хизер инстинктивно выгнулась, голова откинулась, груди переполнили его ладони, взывая к прикосновению губ, но Слоан удерживал жену на расстоянии.

– Уверена, что желаешь этого? - гортанно допытывался он.

– Да, - ахнула Хизер, в эту минуту готовая на все, лишь бы он согласился взять ее.

Одним быстрым резким движением он насадил ее на свое орудие.

Ощущение ее скользкой разогретой плоти, обволакивающей его, было таким утонченно-острым, что Слоан едва не излился в нее.

– Скачи, наездница, - прохрипел он, и Хизер повиновалась, двигаясь в лихорадочном ритме, вращая бедрами в поисках безумного наслаждения, уже испытанного в его объятиях.

Языки пламени, в котором горел Слоан, взвились с новой силой. Он неустанно подбрасывал ее, внедряясь в самую сердцевину. Пальцы Хизер впились в его плечи. Громко вскрикнув, она стала содрогаться в блаженном освобождении. Слоан последовал ее примеру, пульсирующими спазмами выбрасывая напиток жизни в глубины ее женственности.

Хизер бессильно обмякла, раскраснелась и повлажнела от пота.

Вот такой он жаждет видеть ее: забывшей о хороших манерах, строгом воспитании, поджатых губках… Правда, и он, пожалуй, слишком груб с ней. Но… но совладать с собой - все равно что сдержать лесной пожар в пересохшем каньоне в самый разгар лета.

– Так со всеми бывает? - прошептала Хизер несколько долгих мгновений спустя и, не дождавшись ответа, вопросительно посмотрела на мужа.

Он опустил веки, не желая встречаться с ее испытующим взглядом. И в этот момент из-за полуоткрытой двери донесся звонкий детский смех. Дженна проснулась!

Обрадованный Слоан поспешно вскочил с кровати и потянулся за штанами.

– Черт возьми, да это всего лишь похоть, герцогиня, - солгал он. - Конечно, бывает и со всеми. Не стоит обращать внимания. Сущие пустяки!