Брак по расчету

Глава 14

Хотя поездка в Денвер стала благословенной передышкой после тяжелой зимы, по возвращении домой Хизер с головой погрузилась в нелегкие обязанности жены, матери и хозяйки.

Как- то теплым августовским днем она развешивала выстиранное белье, поглядывая на Дженну, игравшую с куклой на траве.

Закрепляя прищепками рубашку Слоана, Хизер печально вздохнула. Непонятно, что с ней творится. Она не могла объяснить, почему на душе так тяжело. Ей следовало быть безоглядно счастливой. В конце концов тяжелый труд ее не пугает. И нельзя пожаловаться на недостаток внимания со стороны Слоана. О таком любовнике мечтает каждая женщина.

Воспоминания о прошлой сумасшедшей ночи заставили Хизер невольно покраснеть. Что он только не творил! Ее соски до сих пор болят от его поцелуев. На правой груди синеет небольшое пятнышко - след поцелуя, любовное клеймо.

Хизер задумчиво уставилась вдаль, где на горизонте возвышались величественные горы, переливавшиеся летней зеленью густых лесов. Ее женские дни были на прошлой неделе. Возможно, именно это угнетает ее?

Ладонь Хизер легла на плоский живот. Опять ее заветная мечта не исполнилась. Если ей не суждено добиться любви Слоана, пусть по крайней мере у нее родится дитя, похожее на отца.

Решительно тряхнув головой, чтобы избавиться от невеселых мыслей, Хизер наклонилась за очередной мокрой простыней, но тут же насторожилась. Спину словно сверлил чей-то упорный взгляд.

Хизер поспешно выпрямилась и огляделась, но никого не заметила. Откуда же взялось упорное ощущение, что за ней следят? С заколотившимся сердцем она посмотрела в сторону столба, к которому прислонила ружье. После случая с гремучей змеей Хизер старалась держать оружие наготове.

Стараясь не возбуждать подозрений, она мелкими шажками приблизилась к ружью и, схватив его, резко обернулась. В трех шагах от Дженны стоял незнакомец. Охваченной паникой Хизер мгновенно удалось разглядеть, что мужчина безоружен, хоть на вид и кажется опасным. uh молча наблюдает за ней. Прищуренные глаза блестят, как у хищного зверя. Словно прикованная к месту этим пронизывающим взором, Хизер беспомощно уставилась на незваного гостя. Высокий, мускулистый и, несмотря на то что одет в брюки из хлопчатобумажной ткани, рубашку и кожаную безрукавку, несомненно, индеец. Настоящий дикарь, смуглый, с непокорными смоляными волосами, поблескивающими на августовском солнце. Необычное, но притягательное лицо, совсем как на картинах, изображавших коренных жителей Америки, и все же… все же проглядывает что-то знакомое в высоких скулах, орлином носе и гагатово-черных глазах.

Мужчина, казалось, ничуть не испугался нацеленного на него ружья.

– Собираетесь пристрелить меня, мэм? - насмешливо осведомился он.

Хизер, облегченно вздохнув, опустила дуло.

– Нет, конечно, нет! Но впредь советую вам не подкрадываться так неслышно: можно навлечь на свою голову неприятности.

– Я стучал в дверь. Никто не ответил, - оправдывался незнакомец.

– Как видите, я здесь.

– Вы новая жена Слоана?

– Да, Хизер Маккорд.

– Я Логан.

– Волк Логан. Так я и подумала. Брат Лани.

– Точнее, сводный брат.

Хизер кивнула. Она много наслышалась об этом полукровке. Логан жил в горах, где разрабатывал рудник. Много лет назад он спас жизнь Джейка, преданно ухаживая за тяжелораненым. Тогда Волк сумел его вылечить. Именно в его горной хижине Слоан впервые повстречал Спящую Лань.

Хизер с вежливой улыбкой шагнула вперед, протягивая руку. Волк крепко пожал ее, хотя густые черные брови взметнулись вверх.

– Похоже, вы не очень-то меня боитесь.

– А должна бы?

_ Некоторые белые женщины в обморок падают, завидев незнакомого инджуна.

– Но вы похожи на Дженну, вернее, она на вас. Решили навестить племянницу?

– Да, и познакомиться с вами. Я слышал, что Слоан снова женился, да еще на какой красотке! Вижу, слухи не обманывают.

Комплимент немного смутил Хизер. Она покраснела, но Волк уже отвернулся и шагнул к девочке. Дженна радостно замахала ручонками и что-то залепетала. Он поднял ее на руки.

– Не хотите зайти в дом? - предложила Хизер. - Я приготовлю чай или кофе.

И тут же осеклась, гадая, уж не предпочитают ли шайенны какой-нибудь индейский напиток. Волк, казалось, забавлялся ее нерешительностью.

– Иногда я пью чай. И не так уж далек от цивилизации, как кажется на первый взгляд. Вырос среди белых.

– В таком случае могу я предложить вам чай?

– Я надеялся, что вы где-нибудь разместите меня на ночь. Слоан обычно приглашает меня погостить, когда я бываю в здешних местах.

– Разумеется, я очень рада. Слоан где-то на ранчо, но должен к вечеру вернуться.

– Превосходно, в таком случае у меня есть время.

– Время?

– Хотел сначала навестить Лань.

Хизер с некоторым испугом воззрилась на него.

– Ее могилу. Она похоронена высоко в горах.

– О… вот как! Я не поняла.

– Можно я возьму с собой Дженну? Ей пора хотя бы немного узнать о своей ма.

Хизер поколебалась, боясь отпускать девочку с незнакомым человеком, пусть и назвавшимся ее дядей.

– Наверное, мне стоит пойти с вами.

На губах Волка заиграла издевательская усмешка.

– Не тревожьтесь, я не собираюсь ее похищать.

– Дело не в этом. Просто я отвечаю за малышку и не хотела бы расставаться с ней, пусть и ненадолго.

Волк опять поднял брови, но на этот раз Хизер уловила одобрение в его взгляде.

– Думаю, - протянул он, - Лань была бы рада узнать, что именно вы присматриваете за Дженной.

Пока Хизер развешивала остальное белье, он играл с девочкой. Хизер предложила было запрячь лошадь в повозку, но Волк заверил, что в гору можно подняться только верхом.

Сообщив Расти, куда едут, они отправились дружной компанией. Волк посадил Дженну перед собой, а Хизер вскочила в дамское седло.

Место последнего приюта Лани представляло собой нечто вроде естественного склепа и находилось словно на дне чаши, краями которой служили суровые каменные стены. Там, в осиновой роще, спала несчастная женщина. На крохотной поляне цвели синие аквилегии, а над простой гранитной плитой вечными стражами возвышались деревья. Яркая зеленая листва тихо перешептывалась на легком летнем ветерке.

Хизер безмолвно наблюдала, как Волк снимает Дженну и несет к могиле. Он наклонил голову, так что длинные черные волосы закрыли бесстрастное лицо.

Выдержав приличную, по ее мнению, паузу, Хизер спешилась и встала рядом. При виде надписи на плите она едва не заплакала.

– Лань не заслужила такой ранней и жестокой смерти, - заметил Волк, и Хизер уловила в его глухом голосе нотки гнева.

– Какой она была? - осмелилась спросить Хизер.

– Обычно спокойной и тихой, - пожал он плечами, - но в ней жили неукротимый дух предков и добрый, веселый нрав. В ее присутствии на душе всегда становилось легко.

– Она вела ваше хозяйство?

– Лань родилась на пять лет позже. У нас одна мать, но отцы разные. Мой был белым и обучил меня старательскому делу. Поэтому я избежал участи Лани, когда солдаты окружили поселения шайеннов и согнали их в резервации. - Волк бешено сверкнул глазами. - Там они жили хуже заключенных. Ма так и умерла от голода и холода. Узнав об этом, я выкрал Лань и привез ее в горы, где раньше застолбил заявку. Она занималась домом, а я мыл золото.

Он нагнулся и, поставив Дженну на ножки, тихо произнес:

– Твоя ма здесь похоронена, Дженна.

– Вряд ли она поймет, - мягко заметила Хизер.

– Скорее всего нет, но со временем привыкнет сюда приходить. Каждое дитя должно помнить свою мать. Хизер кивнула. Вот и Слоан так говорит…

Она сорвала несколько цветков аквилегии, положила на могильную плиту и, сунув стебелек в руку Дженны, попросила сделать то же самое. Где-то в необозримой вышине раздалась трель жаворонка, и Волк, словно почуявшее опасность животное, мгновенно вскинул голову. Сама она ничего не слышала, но, оглянувшись, заметила всадника, поднимавшегося навстречу.

Слоан!

Сердце Хизер болезненно сжалось. Он не должен был увидеть ее здесь! Теперь она чувствует себя чересчур любопытной женой Синей Бороды, которой не дают покоя секреты мужа.

Слоан увидел их и остановил коня, и хотя лицо мужа почти скрывали поля шляпы, Хизер интуитивно почувствовала его гнев. Правда, Слоан ничем не выдал себя и, спешившись, неторопливо направился к ним. Мельком взглянув на жену, он обратился к шурину:

– Расти передал, что я найду тебя тут.

– Привез Дженну поклониться материнской могиле, - пояснил Волк. Слоан кивнул и, сняв шляпу, тихо заговорил с дочерью.

На Хизер он по-прежнему не обращал внимания, и она уже начинала опасаться, что осквернила могилу своим присутствием.

Они вернулись домой вместе. На этот раз Дженна ехала с отцом. Пока родственники предавались воспоминаниям, Хизер хранила молчание. Оказалось, что Волк напал на богатую жилу и теперь ехал в Денвер отдохнуть и поразвлечься.

Слоан, по всему видно, искренне радовался удаче шурина, хотя и не упустил случая поддеть новоявленного миллионера:

– Давно пора спуститься с гор и перестать изображать из себя отшельника, хотя трудно представить тебя в роли шахтовладельца.

Хизер мгновенно сообразила, что мужчины не прочь затеять беззлобную перепалку, хотя на самом деле трудно найти более верных друзей. Ведь их накрепко связывает любовь к погибшей…

Вернувшись домой, Хизер немедленно отнесла Дженну на кухню и принялась готовить ужин, пока мужчины беседовали в кабинете. Ей пришлось дважды звать их к столу, прежде чем они соизволили явиться.

За ужином оживленная беседа продолжалась. Волк галантно развлекал ее историями из жизни старателей. Потом Хизер уложила Дженну, а Слоан и Волк вновь уединились в кабинете, на этот раз с бутылкой виски.

– Я не хвастался, - заявил Волк, - когда говорил, что напал на богатую жилу. - И нерешительно добавил: - Говорят, у скотоводов дела совсем плохи. Не сочти за обиду, но я хотел бы выделить тебе долю доходов от рудника. Будь жива Лань, деньги пошли бы ей.

– Сам знаешь, не могу я брать твои деньги, - решительно покачал головой Слоан.

– Даже ради Дженны? Ведь я как-никак ее дядя. Щека Слоана нервно дернулась.

– Я сам позабочусь о своей дочери.

Белоснежные зубы ярко блеснули в улыбке на бронзовом лице Волка.

– Знаю! Маккорды всегда держатся дружной семьей и не подпускают чужаков. Ты сам мне твердил это, когда женился на моей сестре. Ладно, не стану лезть в чужие дела. Но все же постарайся дать мне знать, если потребуется помощь.

Он глотнул виски и задумчиво посмотрел на Слоана.

– Знаешь, когда ты сообщил, что взял новую жену, я был готов тебя четвертовать. Но стоило мне увидеть Хизер… нет, ты правильно сделал. Она стала настоящей матерью Дженне. И даст ей то, что никогда не дала бы Лань. Поможет ей стать своей в мире белых.

Слоан упрямо молчал, не желая, чтобы ему опять напоминали о добродетелях герцогини. Сейчас он не в том настроении, чтобы сравнивать ее с Ланью. По правде говоря, давно уже он не был так зол! Мало того что приезд шурина напомнил о трагедии, но и выходка Хизер взбесила его до крайности. Он пришел в бешенство, увидев ее у могилы. Прежняя боль и тоска обрушились на него с новой силой. Все равно что разбередить незажившую рану.

Он почти обрадовался, когда Волк осушил стакан и встал.

– Если не возражаешь, пойду сосну. Собираюсь завтра чуть свет отправиться в Денвер.

Слоан допил виски, ощущая приятное жжение в горле, но, когда хотел подняться, Волк остановил его:

– Не стоит. Я знаю дорогу. Пойду захвачу вещички из конюшни.

Слоан поколебался, вспомнив, что теперь комнату заняла Хизер. Волк был ему как брат. Пережитое вместе связало их крепче кровных уз. Они вместе выследили и наказали убийц Лани. Однако Слоан предпочитал не распространяться об интимных подробностях своей семейной жизни. И не желал объяснять, почему у них с женой разные спальни.

– Разумеется, - спокойно кивнул он и, когда Волк ушел, захватил лампу и поднялся наверх. Из-под двери Хизер тянулась полоска света. Легонько постучав, Слоан взялся за ручку. Хизер читала, сидя в постели. В белой сорочке она выглядела прелестной и непорочной. Длинное одеяние с глухим воротом, очевидно, было данью скромности: в доме находился гость.

И тут Слоану изменила обычная сдержанность:

– Волк переночует здесь. Он привык к этой комнате. Если хочешь, я помогу тебе перенести вещи в мою спальню.

Он чересчур хорошо понял удивленный взгляд Хизер, но промолчал. Наверху были еще две свободные комнаты: в одной она обычно шила, другая служила кладовой. В обеих стояли кровати на случай приезда нежданных гостей, хотя и временно сложенные, чтобы не занимать много места.

– Не хочется возиться с расстановкой кроватей, - проворчал Слоан, отводя глаза. - Кроме того, Волку незачем знать о наших делах. Он уезжает завтра утром, и все пойдет по-прежнему.

Он ожидал споров, возражений, но Хизер молча поднялась и накинула халат. Пока она собирала туалетные принадлежности и Одежду, Слоан застелил постель и помог ей отнести платья в свою спальню.

Дженна крепко спала в колыбельке. Слоан зажег лампу и принялся развешивать вещи Хизер. Все остальное она сложила на туалетный столик. Покончив с этим, оба неожиданно почувствовали неловкость. Хизер заметила, что Слоан переводит взгляд с кровати на нее. В тяжелой тишине она чувствовала, как от него исходит ощутимое напряжение.

И тут Хизер поняла. Он не хочет видеть ее здесь. Как, впрочем, и у могилы Лани.

Слоан отвернулся и шагнул было к выходу, но едва слышный встревоженный голос Хизер прозвучал громом с небес:

– Слоан… мне жаль, что так вышло. Я совсем не хотела копаться в твоем прошлом, просто побоялась отпускать Дженну с незнакомым человеком. Я знаю, ты на меня сердишься.

Сознавая, что шурин может вернуться в любую минуту, Слоан плотно прикрыл дверь. Он в самом деле разозлился, обнаружив Хизер у могилы Лани, - так сильно, что до сих пор не успокоился. Наверное, со стороны это может показаться глупой прихотью, но он не хотел, чтобы кто-то вторгался в священные для него воспоминания. Между его прошлой и нынешней жизнью разверзлась пропасть, и пусть так и остается. Лощина была его заветным местом, храмом, который он делит только с Ланью. И ни один человек не должен становиться между ним и возлюбленной женой, тем более женщина, ставшая настоящим наваждением. Одержимостью. Недаром он чувствует, что предал Лань.

Слоан сжал кулаки и, едва удерживаясь от крика, процедил:

– Я предпочел бы, чтобы ты туда больше не ходила.

– Хорошо.

– Терпеть не могу, когда посторонние люди там бывают, - сухо пояснил он.

Хизер опустила глаза, чтобы он не увидел, как жестоко ранили ее его слова.

– По-моему, я не чужая тебе, Слоан. И не посторонняя. Я твоя жена.

Не зная, что ответить на это справедливое замечание, Слоан поспешил сменить тему:

– Ложись спать. Уже поздно. Кровать в твоем распоряжении.

– А ты? Где будешь спать ты?

Он постелет себе на полу. А еще лучше - вообще переночует в другом месте.

– Пожалуй, съезжу в город, - резко бросил он.

– Так поздно? - выпалила Хизер.

– Салун открыт всю ночь. Я еще успею сыграть партию в покер.

– А когда вернешься?

Слоан равнодушно пожал плечами, избегая испытующего взгляда жены.

– Скорее всего на рассвете.

– По-твоему, это мудро?

– Не знал, что нуждаюсь в твоем одобрении, герцогиня. Губы Хизер чуть сжались, но отступать она не собиралась.

– Разумеется, но ты, кажется, забыл о выборах. Я думаю исключительно о твоей кампании. Твоя репутация наверняка пострадает, если ты будешь посещать заведения, пользующиеся дурной славой.

– Ну да, так, наверное, принято на Востоке, но тут Запад. Ни один мужчина на всей территории не перебежит к моему противнику только потому, что застанет меня за игрой в покер.

– А как насчет женщин? Тех самых, которые кладут все силы на то, чтобы тебя избрали?

– Здешние женщины не похожи на тебя, герцогиня. Не такие ханжи. Они все поймут.

Кажется, он намеренно оскорбляет ее!

Терпению Хизер пришел конец. Слоан незаслуженно изводит ее, мстит неизвестно за что. Да, возможно, когда-то она была чересчур чопорной, но супружеская постель все изменила. Хотя какое это имеет значение?

– Дело вовсе не в покере, - выдавила она, - и не в моей нелюбви к картам, верно? Ты просто не желаешь делить со мной постель. Почему бы тебе прямо не признать это?

– Ладно, признаю. Довольна?

Наступила ужасная, непереносимая тишина. Зная, что он нанес удар ниже пояса, Слоан, однако, не подумал извиниться и снова повернулся к двери.

И тут словно что-то взорвалось в душе Хизер. Тоска и раздражение. Сколько месяцев она терпела, покорно ожидая, пока Слоан наконец одумается и они пойдут по жизни рука об руку! Сколько месяцев пыталась найти способ пробиться к его сердцу сквозь невидимые барьеры! Сколько месяцев надеялась, что он увидит ее в другом свете, отрешится от мрачных воспоминаний о прежних днях! Но теперь все кончено. Пора оставить глупые чаяния.

– Возможно, тебе не по душе видеть меня здесь, - твердо объявила она, - но я твоя жена, Слоан. Мое место здесь. В этой комнате. В этой постели. Рядом с тобой.

Рука Слоана замерла на дверной ручке. Он медленно оглянулся, и в его взгляде читался безжалостный отказ. Он отвергает ее!

Но Хизер продолжала, подгоняемая гневом и страхом:

– Повторяю, я твоя жена, Слоан. Супруга. Не чужая. Не просто твоя домоправительница, няня ребенка или помощница в предвыборной кампании. Твоя жена. Женщина, с которой ты провел прошлую ночь. Женщина, которая тебя любит.

Слоан отшатнулся, как от удара.

– Что… что ты сказала?!

Хизер вызывающе вскинула голову и смело встретила его взгляд.

– Я сказала, что люблю тебя.

– Черт возьми! - вырвалось у Слоана.

Только сейчас, при виде искаженного лица мужа, Хизер поняла, что наделала. Слоан не готов к ее признаниям. Зря она поспешила!

Словно не в силах смотреть на нее, он закрыл глаза.

– Я предупреждал тебя, - бросил он с мукой в голосе. - Говорил, что не ищу любви! Каждое слово шипом вонзалось в нее.

– Знаю…

Он не позволит себе нежных чувств. Не допустит, чтобы нежеланные эмоции его тревожили. Установил четкую границу между ней и собой, а Хизер осмелилась пересечь ее. И все же она не сдастся. На карте стоит ее будущее. Их будущее.

Хизер едва слышно, но настойчиво продолжала:

– Прости, Слоан… за все прости. Мне очень жаль, что Лань погибла. Жаль, что ты тоскуешь по ней. Жаль, что не могу предложить тебе исцеление. Но она мертва. И никогда не вернется. Теперь твоя жена - я. И пора тебе принять это.

Челюсти Слоана упрямо сжались. Молчание длилось и длилось, и Хизер боялась его нарушить. Но когда Слоан открыл глаза, она поняла, что проиграла.

– Может, ты и моя жена, - угрюмо ответил он, - но никогда не займешь место Лани.

И, не глядя на нее, открыл дверь. Негромкий стон заставил его остановиться. Несколько мгновений он не шевелился: голова опущена, плечи согнуты, словно под тяжким грузом.

– У меня в душе ничего не осталось. И нечего тебе дать, - выдохнул он. Ледяной озноб отчаяния прошел по спине Хизер. - Слышишь меня? Можешь оставить себе свою любовь, герцогиня. Мне она ни к чему.

И Слоан исчез, оставив жену вместе со спящей дочерью.

Хизер поднесла к губам трясущуюся руку. Стук захлопнувшейся двери погребальным звоном отозвался в сердце.