Бывшие. Соври, что любишь

Глава 31

Все происходит на моих глазах.

Авария страшная.

Машину Ули закручивает, вторая тачка сразу летит в кювет, переворачивается на крышу. Это какая-то старая китайская малолитражка, которую и от порыва ветра сдует, а тут такой удар.

Дальше все как в тумане. Мы с Глебом останавливаемся, спешим к «Поло».

И Уля, и Лешка без сознания, у обоих на лице кровь.

Я тяну руки к Леше, его вытащить проще всего.

— Не трогайте! — кричит какой-то мужик, который на бегу надевает латексные перчатки и спешит к «Поло». — Я врач. Их нельзя трогать, может быть сломан позвоночник. Вызывайте скорую.

Скорая приезжает очень быстро. Врачи проводят какие-то манипуляции и перекладывают Лешку и Улю на носилки.

— Знаете, где их документы? — спрашивает фельдшер.

— Сейчас.

Лезу в покореженную машину, забираю с заднего сиденья сумки и ноутбук, открываю молнию. Свидетельство о рождении Леши нахожу в большой папке. В сумке Ули — паспорт.

— Вы родственник? — спрашивает врач.

— Да! — решительно выдаем мы с Глебом, я даже оборачиваюсь на него.

Сын бледный, испуганный.

— Мы везем их в Первую больницу, можете ехать за нами, — сообщает врач, забирает документы и закрывает дверь.

За это время успевает прибыть полиция. Я даю им свои координаты и объясняю, что остаться на месте происшествия некому.

Мы с сыном торопимся в тачку, чтобы успеть за скорой.

— Пап, я их вещи из багажника к нам переложил, — сообщает Глеб.

Перевожу удивленный взгляд на него.

— Вот это да. А я и не подумал. Молодец, сынок, — кладу руку ему на плечо.

От скорой не отстаю, нарушаю правила дорожного движения, но до этого сейчас мне нет никакого дела.

Мне дико страшно за Улю и ее сына. Больше всего пугает то, что они так и не пришли в сознание.

По дороге связываюсь со знакомым из министерства здравоохранения, коротко описываю ситуацию.

— Макс, все нормально будет. Первая больница хорошая. Ее недавно оснастили новым оборудованием. Я сейчас позвоню главврачу, расскажу, что произошло. Не беспокойся, спасут твою знакомую и ее сына.

На подъезде к городу я слышу незнакомый сигнал телефона.

Глеб оборачивается назад и достает с заднего сиденья сумку Ульяны.

— Пап, это телефон Ульяны Романовны звонит.

— Давай сюда, — протягиваю руку.

На дисплее высвечивается имя: Настя.

Я знаю только одну Настю в окружении Ули. Нажимаю на кнопку и принимаю вызов.

— Смирнова? — спрашиваю вместо приветствия.

На том конце заминка.

— Это кто? — спрашивает знакомый голос.

— Никонов.

— Э-э… я ничего не понимаю.Что делает у тебя телефон Ульяны? — спрашивает нервно.

Быстро пересказываю, что произошло, и называю больницу, куда везут Лешу и Ульяну.

— Буду через десять минут! — выкрикивает Настя.

Слышно, что она очень испугалась за подругу. Думаю, будет лучше, если она приедет, вдруг Настя знает что-нибудь важное, что пригодится врачам. Возможно, про аллергию или что-то в этом роде.

У въезда в больницу мы с машиной скорой разделяемся, так как нас не пускают даже за ворота.

Бросаю тачку криво посреди тротуара, и за руку с Глебом мы летим в приемный покой.

Здесь нам говорят, что обоих увезли на обследование. И у Лешки, и Ульяны подозрение на ЧМТ. Показывают, где можно подождать.

Снова бежим с Глебом под неодобрительными взгляды медперсонала.

— Куда! — кричит медсестра, когда мы вступаем на запретную территорию. — Не видишь, написано: «Посторонним вход запрещен!» Садитесь тут!

— Мне нужно узнать, что с женщиной и ребенком. Их только что привезли на скорой после аварии.

— Фамилия?

— Стафеевы они. Мать и сын.

— Садись, — говорит более снисходительно. — Сейчас узнаем.

Ее нет страшно долго, кажется целую вечность. За это время я прокручиваю в голове сценарии один страшнее другого.

Злюсь на себя, что отпустил их на неисправной машине, на Улю за то, что дохера самостоятельна. На судьбу за то, что когда-то развела нас.

«Спаси их, пожалуйста… спаси!» — в голове мой немой крик.

До боли сжимаю руки, но не чувствую ничего. Голова гудит. Они должны жить. Должны. А со всем остальным я разберусь. Найду лучших врачей, поставлю на ноги обоих!

— Пап, я пить хочу, — жалобно говорит Глеб.

— Сам сможешь купить? — протягиваю ему карточку.

— Конечно.

Сын убегает, а спустя несколько минут выходит та же медсестра, подходит ко мне.

— Ну что там?

— Да не переживайте вы так, — говорит до бешенства спокойно. — Оба пришли в сознание, ими занимаются. Мальчика сильнее приложило, ему ставят среднюю степень тяжести. Руки-ноги тоже пострадали. В общем, ждите, врач выйдет — все расскажет. И вот еще, заберите документы.

Отдает мне свидетельство Лешки и паспорт Ули.

— Спасибо вам.

Женщина улыбается:

— Не переживайте, правда. Их смотрят лучшие врачи.

Киваю ей, а сам возвращаюсь на стул. Верчу в руках документы, не сразу обращая внимание на одну важную деталь.

В свидетельстве у Леши в графе «отец» прочерк.

Почему Ульяна не вписала Дениса?

Смотрю на день рождения Леши. К горлу подкатывает ком. Цифры прыгают перед глазами.

Пытаюсь посчитать. Когда мы были вместе? Когда был последний секс? Башка не варит. Все это очень сложно вспоминать, потому что прошло тринадцать лет. Зима была. Перед новым годом где-то.

— Привет, Максим. Как они? — появляется Настя.

Она тяжело дышит, видимо, тоже бежала. Взмыленная, испуганная.

— Их осматривают.

Коротко пересказываю то, что знаю, а потом снова опускаю взгляд в документ.

Пытаюсь вспомнить наш последний разговор с Улей, который состоялся, когда я уже уехал в США, но ничего не выходит. Что она мне говорила? Не помню, хоть убей. Плакала, помню. Не верила. А я что сказал?

Ни черта не могу вспомнить.

Если бы отцом Леши был Денис, он был бы вписан в свидетельство. Тут же всплывает в памяти картина, как вчера Лешка кричал Стафееву сначала «Папа», но потом назвал его просто по имени.

Поднимаю взгляд на бледную Смирнову, которая сидит рядом.

— Настя. Почему в свидетельстве у Лешки в графе «отец» прочерк?

Ее взгляд бегает, она бледнеет еще сильнее, хотя, казалось бы, куда больше?

— Настя. Кто настоящий отец Лешки?