Бывшие. Соври, что любишь

Глава 34

Мне все приснилось.

Это была галлюцинация от седативного. Побочка от сотрясения. Последствия удара.

Максим не мог все узнать. Кто бы ему сказал? Да никто бы не сказал.

Перед выпиской я захожу к сыну. Он уже не такой бледный, как в первые дни после аварии. Улыбается, все рвется на улицу. Бегать, прыгать.

Понимаю его.

Мальчишка. Шило в попе. Хочется активности или на крайний случай поиграть, залипнуть в телефоне, послушать музыку. А делать ничего из этого нельзя.

Вот и остается страдать в одиночестве.

Я бы хотела забрать Лешку сегодня, но, во-первых, это может быть опасно для его здоровья, а во-вторых, отопление в нашем доме так и не дали.

В домовом чате творится вакханалия. Люди поднимают все свои связи, но все без толку. Я понимаю: когда вернусь домой, буду, как пещерный человек, жить в холоде.

Надо бы купить обогреватель — жаль, что он не сможет нормально отапливать всю квартиру.

— Леш, я приеду к тебе завтра. Хочешь, привезу что-нибудь вкусненького? — щелкаю сына по носу и мягко улыбаюсь.

На лице у него синяки. Он не такой разукрашенный, как я, слава богу, но тоже нехило приложился. Провожу кончиками пальцев по скуле, Лешка шипит, и я быстро убираю руку.

— Ма, а привези мне тех булочек с корицей из кофейни на набережной? — и глазки делает такие милые-милые.

— Меня твой тренер отчитает за срыв диеты, — тихонько смеюсь.

— Э-эх, — натурально так вздыхает.

— Лех, привезу, конечно. С корицей и те корзиночки, да?

— Да! — выкрикивает и, счастливый, улыбается.

Позади слышится шорох, открывается дверь. На пороге стоит Максим. Смотрит на нас внимательно.

— Привет, — проходит по палате и протягивает руку Лешке.

Сын пожимает протянутую ладонь. Максим держит руку сына дольше чем нужно, зависает взглядом на его лице. Хмурится, будто пытается что-то понять.

— Максим, а ты зачем приехал? — вмешиваюсь.

Мне бы понять странное поведение Никонова, но это сложно. Он в последние дни молчалив и задумчив. На расспросы не отвечает. Приезжает хмурый, приходит ко мне, заглядывает к Лешке, а потом уезжает еще более хмурый.

— Я за тобой, — Никонов смотрит мне в глаза. — У тебя же выписка сегодня.

— Да, но я думала вызвать такси, — произношу растерянно.

— Я отвезу тебя домой, — настаивает на своем.

— Максим, это правда лишнее. Ты и так ездил к нам каждый день, хотя не должен был.

— Приезжал и буду приезжать. Если надо, стану наведываться по несколько раз в день, — слышу нотки злости в его голосе и решаю закрыть эту тему.

Приехал и приехал. Хочет отвезти домой — пусть.

Максим смотрит на моего сына и спрашивает уже мягче:

— Леш, ты как сегодня?

— Все супер, дядь Максим, — по-свойски выдает сын, а у Макса дергается кадык от его фразы. Лешка не замечает этого и продолжает: — Мама обещала завтра привезти булочки с корицей, я в предвкушении.

— Привезем, — кивает Макс, а я открываю рот от изумления.

Прощаемся с Лешей и выходим в коридор.

— Что значит «привезем»? — шиплю на Никонова.

— Это значит, что ты и я поедем в кондитерскую, я куплю все, что нужно, и мы привезем это… твоему сыну, — буквально выдавливает из себя последние два слова.

Когда мы выходим из стен больницы, я говорю:

— Максим, не нужно всего этого. Мы никто друг другу, просто люди, оказавшиеся в одном месте в неподходящее время. Ни к чему все эти обещания и помощь. Я справлюсь сама, правда.

Никонов медленно оборачивается и вперивается в меня взглядом.

Я подмечаю изменения во внешности мужчины, которые произошли за последние пару дней. Стало больше седых волос, он как-то посерел, будто не спал все это время. Под глазами мешки, а в самих глазах… тоска смертная.

— Уверена, что мы никто друг другу? — спрашивает холодно.

— Ну… да, — даже теряюсь. — А кто мы, Макс? Наше общее прошлое так далеко, что смахивает на легенду.

— Мы поговорим об этом, Ульяна. Обязательно поговорим, — произносит холодно. — А теперь садись в машину.

Мне не нравится, как он разговаривает со мной. Грубо, зло. Но кажется, если я сейчас вступлю в конфронтацию, меня просто размажут по асфальту. Именно поэтому я молча отдаю Максиму свою сумку, которую он тут же уносит в багажник, а сама сажусь вперед, на пассажирское сидение.

Спешу пристегнутся. Руки ледяные и мокрые, подкатывает тошнота.

Никонов трогается излишне резко, я вскрикиваю. Страх застилает глаза. Это первая поездка после аварии, и мне ужасно не по себе.

— Прости, я буду ехать медленно, — говорит Макс и реально выезжает очень спокойно и неспешно.

— Спасибо.

В дороге я более-менее успокаиваюсь. Возле моего дома благодарю Максима, быстро выхожу. Никонов достает сумку и ждет, что я открою дверь в подъезд.

— Дальше я сама.

— Открывай.

— Максим…

— Ульяна, я еле держусь. Пожалуйста, не провоцируй меня, — а у самого глаза красные, будто реально вот-вот набросится на меня.

— Хорошо.

Заходим внутрь, поднимаемся ко мне.

Максим без спроса входит в квартиру, хмурится.

— Почему у тебя так холодно? — спрашивает в шоке.

— Отопление еще не дали, — пожимаю плечами.

В квартире страшно неуютно. Все поверхности ледяные. С тоской осознаю, что в таких условиях придется пожить какое-то время.

— Ноябрь на дворе! — чуть ли не выкрикивает Никонов. — Что значит — не дали?

— Там с котельной неполадки, управляющая мутит что-то. Мы ничего не можем сделать, — развожу руками и устало вздыхаю.

— Как ты собиралась тут жить? — спрашивает шокированно.

— Купила бы обогреватель, — поджимаю губы.

Отчего-то мне становится неловко за свою жизнь. Неидеальную, суровую. У Максима наверняка все иначе. Прислуга, помощники, которые решают любые проблемы.

— Ты не будешь тут жить. Тем более не привезешь сюда Лешку, — выдает решительно.

— Прости? — нет, наверное, мне послышалось.

Максим стоит напротив и буравит меня взглядом.

— Собери вещи. Ты переезжаешь ко мне.