Бывшие. Я разлюблю тебя завтра

Глава 40

Прикрываю глаза от яркого света, который льётся в окно. Вспоминаю последствия ночи, как наша близость, начавшаяся в гостиной, переместилась в спальню. И продолжалась до самого рассвета. Потягиваюсь, тело немного ноет, но это приятная боль. Нога скользит по гладкой простыне и задевает ногу Рамиля. Спиной ощущаю его волосатую накачанную грудь, а в бедро снова упирается его член.

Сколько сил этого мужчины? Рамиль будто слез с жёсткой диеты. Мы за ночь раз пять точно занимались любовью, а он опять готов. Так странно и в то же время приятно. Приятно чувствовать себя желанной, сексуальной, женственной. Раньше мне это чувство было непонятно, а теперь я наслаждаюсь им и принимаю. Не боюсь и мне, наконец, не стыдно.

— Ты не передумала? — спрашивает Рамиль, придерживает меня за талию, целует в висок.

— О чём? — сладко зеваю, хочу развернуться, но Рамиль удерживает меня и уже целует в шею.

— Ты же хотела домой вернуться. Или всё же примешь моё предложение остаться в нашем доме?

А у меня мурашки по коже.

Наш дом, как же здорово это звучит.

Наш сын, наши отношения, наш дом.

Улыбаюсь своим мыслям. Хочется зарыться в Рамиля, как в песок и не выходить из его объятий. Я уже и забыла, когда мне было так хорошо.

— Я подумаю. Может быть, сегодня не перееду. Но маму навестить сегодня надо.

Большая ладонь накрывает мою грудь.

— Навестим, — шепчет Рамиль, обдавая кожу на шее своим дыханием. — Сначала завершим одно дело.

— Сколько можно? — протестую я, но продолжаю лежать, прижимаясь к нему всем телом.

— Ты против? — останавливается Рамиль.

От ответа меня спасает Матвей, который врывается в нашу спальню.

— Мама! — зовёт сын, но тут же замирает. А я торопливо поправляю простыню, чтобы сын не увидел мать раздетой. Ругаю себя, что не оделась сразу, как проснулась. Хотя бы сорочку надо было надеть.

— Матвей, выйди из комнаты, пожалуйста, — Рамиль делает замечанию сыну строгим голосом. — И в следующий раз, прежде чем войти надо постучаться.

Матвей несколько секунд испуганно моргает, не понимая, что сделал не так, и выходит.

— Рамиль…

— Что?

— Зачем так строго? — я вырываюсь из его рук. Встаю с кровати, иду к шкафу, чтобы накинуть халат.

— Он должен понимать, что врываться без стука нельзя, — Рамиль встаёт следом. — Случись это на пару минут позднее, он мог бы увидеть то, что ему не положено.

Затягиваю пояс, поднимаю голову.

— Значит, надо ввести правило, что мы этим по утрам не занимаемся, — твёрдо произношу я.

Направляюсь к двери, хочу обнять сына, успокоить. От одного воспоминания, как он стоял и смотрел растерянно на нас, в груди всё переворачивается.

Рамиль перехватывает меня на полпути.

— Прошу не сюсюкай с ним, иначе он вырастет нюней.

— А ты что Спартака вырастить хочешь? Такого же, как ты? — вскидываю подбородок.

Смотрю в глаза и понимаю, как грубо прозвучали мои слова.

— Нет, Лика. Я хочу, чтобы он вырос настоящим мужчиной и уважал женщин и личные границы. Мне этого отчим в детстве не объяснил. Просто стегал ремнём за любую провинность.

— Прости… просто мне сложно видеть Матвея испуганным.

Рамиль смягчается, обнимает меня.

— Я понимаю. Материнский инстинкт очень сильный, но просто поверь, что я не хочу его обидеть.

Киваю. Выскальзываю из его рук и всё же иду к сыну. Он не должен чувствовать себя брошенным.

Нахожу его в своей комнате. Он лежит на кровати голову, спрятав под подушку. Присаживаюсь на край.

— Матвей, — зову его тихо, глажу по ноге. — Что случилось?

Сын высовывает голову и увидев, меня пододвигается, обнимает меня за шею, словно ищет защиты. Прижимаю его к себе, провожу рукой по волосам.

— Рамиль злой, — шепчет сын.

— Ну что ты Матвей. Он не злой, просто строгий. Ты же хотел папу, а папа не может быть всё время добрым, так же как и ты не всегда бываешь спокойным. Иногда ты серьёзный, иногда весёлый, а иногда злой.

— Значит, дядя Рамиль разозлился на меня?

Заглядывает мне в глаза.

— Он не разозлился, просто сказал тебе правило, которое ты должен запомнить. У вас в садике есть правила?

— Да. Нельзя бегать, надо игрушки собирать, когда поиграем, — шмыгает носом Матвей.

— Ну вот. Дома же я требую того же. Теперь ещё одно правило и всего лишь. Понимаешь?

— Да.

— Ну вот и замечательно. А теперь давай заправим твою кровать, позавтракаем и будем собирать к бабушке.

*** ***

— Сюрприз! — кричит Матвей и бросается маме на шею. А она радостно обнимает внука, вижу, на ресницах слезинки блестят уже.

— Матвеюшка мой. Как же я скучала. Как без тебя бабушке одиноко было. Вы всё? ДОмой? — с надеждой в голосе спрашивает мама и поднимает глаза на меня.

Мне неловко говорить ей, что решила остаться у Рамиля ещё ненадолго. Всё же переехать после одной ночи я, пока не готова.

— Мы тебя навестить мамуль. Вечером уедем ещё на пару дней. Матвей попросил.

Ай, как некрасиво сыном прикрываться, — стыдит меня совесть, но найти в себе смелость перед мамой, чтобы признаться в своём решении, пока не могу.

Мама кивает с пониманием.

— Хорошо доча. Просто привыкла, что вы всегда рядом.

Усаживает нас за стол.

Так непривычно видеть Рамиля в обстановке обычной квартиры. Его вид больше подходит богатому интерьеру, дорогим ресторанам, а в нашу кухню он совсем не вписывается. Слишком большой, слишком грозный и… красивый.

Отвожу глаза, осознав, всколыхнувшиеся чувства, которые когда-то уже испытывала к нему.

— Лика, — окликает меня Рамиль. — садись за стол, рядом со мной.

Он похлопывает на стул рядом с собой, а я слушаюсь, потому что сама хочу быть ближе к нему.

— Мария Афанасьевна, какой пирог у вас вкусный, — восхищается искренне Рамиль.

Мама от удовольствия немного краснеет и смущённо опускает глаза.

— Да что ты Рамиль. Твоя мама наверно ещё лучше печёт.

— Мама? Да она вкусно готовит, но у каждой хозяйки получается по-своему.

— Как мама у тебя поживает? — спрашивает мама.

— Всё там же. С отчимом живёт. Давно не видел её. Надо съездить.

— Я вроде на свадьбе её видела.

— Она приезжала только на регистрацию, праздновать не оставалась, — объясняет Рамиль, улыбка исчезает с его лица.

— Так, может, вы бы съездили все вместе к твоей маме, — неожиданно выдаёт мама. — А то нехорошо вот так толком даже не поговорили.

Смотрю на маму, на Рамиля, встречаемся взглядом. И понимаю, что ответа все ждут от меня. Пожимаю плечами. Страшно возвращаться в город, где началась наша история не самым лучшим образом. Его мама всегда относилась ко мне свысока, не думаю, что что-то изменилось.