Цена его ревности. Книга 3

Глава 5. Новый дом

Санджей вбежал в подъезд высотки и, не задерживаясь у консьержа, направился к лифту. Поднявшись на нужный этаж, вдавил и не отпускал кнопку звонка. Трезвон, устроенный им в квартире, Санджей слышал и на площадке, но дверь оставалась запертой.

С облегчением, захлопнув за собою дверь, Айрин, резкими движениями, сняла ставшее ненавистным сари. Сорванные украшения она швырнула в угол дивана и распустила волосы. Руки мелко подрагивали, и она не могла ни о чем думать, кроме как о поступке Вики и словах дади. В голове не укладывалось, как сестра могла так поступить, ведь прекрасно знала отношение к ним старухи и знала важность своего присутствия и своей репутации для предстоящей свадьбы, но при всем при этом сбежала с помолвки, чтобы выйти замуж.

Размышляя, Айрин смыла косметику, надела лиловый халат из тонкой махровой ткани и, обхватив себя за плечи, принялась мерить шагами гостиную. Ей вспомнились полные горькой правды обрывочные слова сестры: «Ты обо мне не очень и вспоминала», «У тебя есть Санджей, зачем тебе сестра!» И эта правда стала разъедала.

«Может, теперь Вика решила наплевать на всех и устраивать свою жизнь? Ведь я совершенно не знаю, как она здесь жила эти две недели. Санджей ничего не говорит, Вика ничего не говорит, все только загадочно молчат, а теперь сестра замужем. Но зачем? Зачем все обставлять именно так? Почему нельзя было поделиться своими планами? Даже если бы они поступили, как Санджей — объявили о своих намерениях после завершения помолвки. Не было бы такого эффекта разорвавшейся бомбы. Дади не пребывала бы в такой ярости. А сейчас и брак Вики под угрозой. Не говоря уже обо мне».

Айрин слышала настойчивый трезвон дверного звонка, но поглощенная раздумьями, не обращала на него внимания. Она слышала дробный стук и свое имя, произнесенное родным и любимым глуховатым голосом, срывавшимся из-за стараний сдержать волнение.

Айрин не хотела никого видеть. Она просто хотела побыть одна и подумать над тем, как жить дальше. Рука непроизвольно легла на живот — Айрин вспомнила недавний разговор с уже бывшим женихом, о том, что, возможно, у них будет ребенок. Она еще не знала наверняка так ли это, но что-то внутри подсказывало, что недавно высказанное, пронизанное счастливым ожиданием пожелание было услышано кем-то наверху и воплощено в жизнь. И если это окажется правдой, то что делать дальше? Дади ясно сказала, что не желает видеть ее частью своей семьи. В том, как поступит Санджей, когда узнает, что станет отцом, Айрин не сомневалась, но имеет ли она право разрушать семью и имеет ли право скрывать от отца его ребенка?

Мертвая тишина, царящая в квартире, за исключением произведенного им самим шума, все сильнее и сильнее действовала Санджею на нервы. И он уже стал всерьез опасаться все ли в порядке с Айрин. Отчаявшись дозвониться, достучаться и дозваться невесту, он спустился к консьержу.

— Вызовите слесарей, надо открыть дверь квартиры, — распорядился он.

Консьерж, помня все перипетии, связанные с указанной квартирой и двумя мужчинами, побледнел. Суровый господин, который платил за доклад о проживающей там девушке, не снимал с него этих обязанностей. А теперь другой, не менее суровый господин, требует сломать дверь. Всего воображения несчастного не хватило, чтобы представить, что с ним сделает тот, первый господин, даже, если не считать, что из-за подобного самоуправства, он мог лишиться места, а этого бедный малый, имеющий на руках многочисленную семью, не мог себе позволить.

— Господин, извините, но я не имею на это права, — промямлил консьерж, решив, что как только молодой человек уйдет, сразу же позвонит с докладом своему нанимателю.

— Там девушка! Одна! И она не открывает дверь! С ней могло что-нибудь случиться! — уже не сдерживаясь, напустился Санджей на консьержа. — Открывайте дверь! Со всем остальным я разберусь. Вы не пострадаете!

— Но сэр, я и правда не могу. Возможно, девушка просто не хочет никого видеть. Давайте, я сам ей позвоню по внутренней связи, — предложил несчастный.

— Звони! — приказал Санджей.

Зуммер связи с консьержем застал Айрин, когда она неизвестно в который раз пересекала гостиную из угла в угол и не могла прийти к какому-то окончательному решению.

— Слушаю, — сняла она трубку, не понимая, что случилось.

— Мисс, — ответил голос заикающегося под сверкающим взглядом Санджея, консьержа. — Мисс, у вас все в порядке? К вам гости, но вы не открыли и, как сказал господин, не отвечаете на звонки. Мы начали волноваться.

— Передайте всем, кто волнуется, что я в порядке, но не хочу никого видеть, — отозвалась она, прекрасно понимая кто стоит над душой у консьержа.

— Айрин! — Санджей отобрал трубку, но едва Айрин услышала взволнованный голос, сразу же положила трубку.

Она не готова была сейчас разговаривать — она еще не определилась, что делать дальше.

Раздосадованный, расстроенный, но немного успокоенный Санджей пошел к машине. Он помнил данное брату обещание и набрал номер последнего входящего звонка

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дожидаясь звонка Санджея, Вика продолжала сидеть на диване. Не в силах больше сопротивляться возрастающей слабости, она положила голову на колени, время от времени впадая в дрему.

Когда в очередной раз покачнулась и чуть не упала на диван, Ракеш решительно встал, собираясь отнести ее наверх, но его остановил телефонный звонок.

— Да, я все понял, спасибо. Обязательно ей передам. Нет, тебе сейчас не стоит с ней говорить. Она уже достаточно выслушала. На сегодня достаточно! Спокойной ночи, — отрезал Ракеш под вопросительным взглядом проснувшейся от звонка Вики. — Санджей, — пояснил он. — С Айрин все в порядке, но она не желает никого видеть и ни с кем разговаривать.

После разговора с братом Санджей решил не возвращаться домой. Ему тоже необходимо было уединение, чтобы вдали от брюзжания дади все обдумать и определиться в дальнейших действиях: потерять Айрин он не мог, но и идти против дади не мог тоже. Ответственность перед семьей и чувство долга не позволило бы спокойно жить, если бы с бабушкой что-нибудь случилось. Значит, необходимо примирить дади и Айрин, и подвести бабушку к тому, что молодая семья будет жить отдельно. С этими мыслями Санджей позвонил домой, узнал, что дади чувствует себя неплохо и сейчас спит, предупредил, что заночует в конном клубе, куда и направился.

— Санджей злой? — грустно спросила Вика.

— Неважно! — рассвирепел Ракеш. — Надо было самому отстаивать свои интересы, а не перекладывать ответственность за собственную беспомощность на других! Пойдем! Тебе необходим отдых!

— Но ведь это ты виноват, что сорвалась их помолвка. Ты настоял на всех обрядах! Ты не удовлетворился моим обещанием! Ты знал, что я его сдержу, но предпочел превратить их помолвку в скандал! И теперь ты обязан все исправить, — вскочив и утопая ногами в подушках дивана, Вика размахивала руками перед самым лицом Ракеша, пока тот не прекратил это мельтешение, перехватив жену за запястья.

— Я все помню, но это не меняет того факта, что тебе необходим отдых. Пойдем, провожу в спальню.

— Похоже, ты все-таки что-то забыл, — у Вики еще были силы язвить. — Я уже говорила и повторю еще раз — я лучше буду ночевать под мостом, чем в твоей спальне.

— Хм-м, — задумчиво протянул Ракеш, едва заметно улыбнувшись ее упрямству, которое одновременно и раздражало, и восхищало. — Я и не предполагал, что ты рассчитываешь на мою спальню. Тебе подготовили другую. Может, я зря отдал это распоряжение? — Ракеш заглянул жене в глаза и увидел недоверие, смешанное с удивлением. — В любом случае, — продолжил он, поддразнивая Вику, чтобы она немного отвлеклась от мыслей о сестре. — Моя спальня неподалеку. Заскучаешь или будет что-нибудь нужно — приходи. Для тебя двери всегда открыты.

В ответ Вика только фыркнула. Чрезвычайно соблазнительной представлялась идея снова показать норов, закатить скандал, упереться и остаться ночевать в гостиной на диване или запереться в кабинете. Но, во-первых, она слишком устала и сил на скандал не было, а, во-вторых, осознавала, что местонахождение в этом доме — это не вопрос одной ночи. Одну ночь она бы как-нибудь продержалась, но предстояло здесь жить до тех пор, пока не найдет оригиналы материалов, послуживших основанием для шантажа, и только после этого сможет покинуть особняк.

Смирившись с неизбежностью, Вика последовала за поднимающимся по лестнице Ракешем, вся подобравшись и приготовившись к любой его выходке. Но он поднимался спокойно и уверенно, только иногда оглядывался, чтобы убедиться, что Вика следует за ним.

— Прошу вас, миссис Ракеш Радж, — произнес Ракеш, с явным удовольствием произнося новое имя Вики, которое вызвало непонятные ей самой чувства. Здесь было и раздражение от непривычного обращения и тона Раджа, слишком довольного, слишком удовлетворенного, что так и тянуло испортить ему настроение; и совершенно непонятное волнение, от которого внутри дрожала и звенела тоненькая струнка. И это волнение очень и очень ей не нравилось.

«Но я не должна чувствовать ничего подобного. Не должна чувствовать ничего кроме злости и раздражения от его самоуверенности», — убеждала себя Вика.

Однако, все мысли вылетели из головы, когда Ракеш распахнул двойные двери на ближайшее время ее спальни.

Комната была не очень большой, но уютной — солнечно-желтые стены оттенялись пейзажами с до боли знакомыми лесами средней полосы России: нежно-зелеными весенними или расцвеченными яркими красками осени, контрастирующими с пронзительно голубым, каким оно бывает только осенью, небом. Оранжевые портьеры обрамляли большое окно, а ветер, врывающийся сквозь открытые створки, надувал парусом желтый тюль. По обеим сторонам от большой двуспальной кровати, на которой Вика могла спать хоть вдоль, хоть поперек, висели бра с матовыми стеклянными абажурами, а саму кровать укрывал салатового цвета плед, таким же был и ковер на полу с густым и длинным ворсом, в котором сразу же утонули уставшие ноги. Был в комнате и косметический столик с множеством ящичков и с большим зеркалом, снабженным по периметру яркими лампами, а перед столиком стояла банкетка на гнутых ножках с мягким, обитым оранжевым шелком сиденьем.

Вика остолбенело осматривала уютный интерьер — если бы она не знала какой скоропалительной была их свадьба, то подумала бы, что комната приготовлена специально для нее — здесь были и ее любимые цвета, и кусочек родины, по которой она уже начала скучать, но откуда все это знать высокомерному и самодовольному Раджу? Вика слегка потрясла головой, отгоняя глупые мысли, и, развернувшись к двери и к наблюдающему за ней Ракешу, надменно поинтересовалась:

— Могу я остаться одна? Насколько помню, надзор за мной не входит в оговоренную ставку.

— Разумеется, — отозвался Ракеш. Он успел заметить в ее глазах огонек удивления, раньше, чем Вика успела спрятать его за холодностью и неприступностью. И был рад, что смог сделать комнату для нее чуть роднее и теплее, чтобы потерянный ребенок, сквозящий в каждом ее движении и каждом взгляде, обрел немного покоя и почувствовал тепло родного дома. — Моя комната здесь же, ты ее сразу увидишь, — с этими словами Ракеш мягко закрыл за собой дверь и оставил Вику одну.