Час льва

Глава 26

— Спокойно, братишка, спокойно, — Алек крепче прижал брата к себе, чувствуя ладонями покалывание от превращения. — Оставайся человеком, Калум. Слышишь меня? Не время терять контроль. — Наконец его слова достигли цели, и Калум замер, опустив голову. Магия исчезла. — Вот так. Правильно, — шептал Алек, не отводя взгляда от задней двери.

Необходимость догнать Викторию, наорать, обнять ее, понять, сжигала его изнутри, но он не мог. Он не станет.

Шпионка.

Это было так очевидно, что Алек не понимал, как они раньше не догадались. Ее боевые навыки. Ночь, когда Вик преследовала Калума в тоннеле, чтобы шпионить за ним — они подозревали девушку, пока она не сбила их со следа своей сказкой про Лахлана. Эти большие карие глаза приворожили их и, во имя Херне, он всё еще не мог смириться с тем, что ее поведение было ложью.

Калум выпрямился, дав понять, что Алек может его отпустить, затем провел ладонями по лицу, словно заново привыкая к человеческому облику.

— Спасибо.

— Ты часто делал это для меня.

Но до сих пор чья-то помощь в восстановлении контроля Калуму не требовалась.

Будь она проклята!

— Это… нехорошо, — произнес Калум. — Она всё о нас знает.

Боль в голосе брата была также очевидна, как и в глазах. Как и в собственном сердце Алека. У него было ощущение, словно его лишили чего-то важного — руки или ноги. Он никак не мог обрести равновесие.

— Она нас одурачила. Агенты слетятся в Колд Крик и деревню старейшин, как мухи на падаль.

Калум прищурился: — Интересно, как много она рассказала своему боссу. Сказала ли, что она тоже оборотень?

— Ну, черт возьми, спорю, что нет. — Следующая мысль поразила Алека, словно удар под дых. — Брат, если она больше не с нами, она… — он задохнулся, пытаясь произнести слова, — она одичает?

— Это… возможно. Есть ли у человека ее профессии друзья? — смуглая кожа Калума приобрела серый оттенок. — Неважно, случится это или нет. Она оборотень и предала свой клан ради людей. Ее придется убить.

Желудок козантира сжался от мысли приговорить Викторию к смерти, и он на мгновение прислонился к стене. Ему было больно, словно зверю, угодившему в капкан. Но единственный способ избавиться от железных «челюстей» — отгрызть лапу, убить в себе любовь к ней. Калум закрыл глаза. Как он мог не понять, кем она была?

— Козантир?

Калум открыл глаза и осмотрел комнату в красно-черных тонах:

— Энджи. Самка Вик ушла?

— Через заднюю дверь, вслед за своим боссом, — Энджи поджала губы. — Какие будут указания?

Калум встретился взглядом с братом, но кахир склонил голову, уступая власть. Козантир медленно вздохнул, пытаясь заставить мозг работать: — Для тех, у кого есть дети, сейчас замечательная возможность навестить родню в других штатах. Напомните им быть осторожными и избегать слежки, по возможности менять машины, стараться не пользоваться удостоверениями личности и кредитками. Вы все знаете порядок.

— Знаем, козантир. А остальным?

— Быть наготове. Если появятся незнакомцы, если почувствуете опасность, бегите в горы.

Алек добавил: — Я отправлю братьев Мерфи в деревню, чтобы предупредить всех и помочь с эвакуацией, если потребуется. Они возьмут Джейми с собой.

— Хорошо. — Калум сделал шаг, а затем обернулся к Энджи. — Нам с Алеком нужно навестить убийцу. Если мы не вернемся…

Женщина остановила его взмахом руки: — Не накликай беду. Мы присмотрим за твоим детенышем. Будьте осторожны и возвращайтесь к нам.

***

Вик угнала патрульную машину, стоявшую около участка. Она горько усмехнулась, зная, как Алек разозлится. Стирая слезы с лица, девушка сконцентрировалась на красных задних фарах автомобиля Уэллса. Разрозненные толпы людей, задействованных в киносъемках, достаточно замедлили машину шефа шпионов, чтобы Вики могла догнать его на проселочной дороге.

Улыбка на лице девушки была горькой. Ни один преследователь Уэллса не достиг бы успеха… кроме, возможно, оборотня с кошачьим ночным зрением, который может ехать без фар.

Будет ли он придерживаться плана и направится к Видалю?

Каждая частичка Виктории хотела просто развернуться и уехать от гор, где она была счастлива, от города, где она нашла друзей.

Где она оставила свое сердце. Чертово слезливое выражение. Только, видит Бог, это было правдой. Вик прижала руку к груди, ощущая пустоту внутри. Осталась только боль.

Черт возьми, Калум.

Его лицо стояло у нее перед глазами, напоминая, как его улыбка появлялась в глазах, прежде чем расплыться по губам. Его глубокий голос звучал у нее в ушах… и превращался в хриплый рык раненного зверя. В таверне его зрачки потемнели от ее предательства. Что она с ним сделала?

Чувство вины пронзило Вик, разрывая изнутри. Прежде чем скрепить их союз, ей следовало рассказать о своем прошлом. Ее мужчины были такими параноиками — и не без оснований. Но, если бы она им всё объяснила заранее, может, сейчас они бы ей поверили.

Девушка нахмурилась, от охватившего ее гнева. Твою мать, после всего времени, проведенного вместе, разве они не должны были понять, что она не охотится за ними?

С другой стороны, улики налицо. Чертов звериный слух. Они уловили предложение о награде в виде медали от Уэллса… и, очевидно, не услышали последовавшую за этим угрозу.

А сама Виктория просто стояла там, шокированная и выглядевшая такой чертовски виноватой, какой себя и чувствовала.

Девушка сжала челюсть. Вся ее жизнь была разрушена, и виновата в этом она сама. Вик слишком долго училась доверять. Она не могла винить Калума и Алека — сильно — ведь именно она породила всю эту ложь. А Уэллс заставил ее выглядеть такой чертовски виноватой.

Будь он проклят. Вик сглотнула болезненный комок в горле. Шеф выглядел так, словно… действительно беспокоился о ней. Она никогда не придавала особого значения искусным ролям, которые они играли все эти годы, но то, как он набросился на нее, ужасно рассерженный, показало, что он чувствовал себя преданным. Да, она ранила его… но его ответный удар был куда более разрушительным. Возможно, смертельным.

Смертельным?

Ужас, вызванный этой мыслью, ослепил настолько, что машину занесло на дороге. Девушка постаралась вернуть контроль над собственным телом. Вик остановила машину, сжимая руками руль, мимо пронеслась встречная машина.

Она потеряла своих партнеров, Джейми, своих друзей. Стану ли я дикой теперь? Что если она станет монстром, которого Алеку придется убить?

Она вспомнила агонию в глазах мужчины, когда ему пришлось казнить своего друга, Рэншоу. Он такой любящий и добросердечный. И то, как он выглядел той ночью, полный боли и гнева, преданный, — и она сотворила с ним это снова.

— О, Алек, — прошептала Вик, — мне так жаль.

Из всех людей, кого она могла ранить, почему именно Алек? Он никогда не дарил ей ничего, кроме радости. И любви. Словно вторая половина ее души, он понимал ее как никто другой. В ответ она смертельно ранила его.

Конечно, ее потеря не сделает Алека диким… нет, братья всё еще были вместе. У них есть Джейми. Ее малышка Джейми, которая звала ее МамаВи. Стать матерью было всё равно, что найти пальто на вешалке, ждущее, чтобы его надели. Вик слабо улыбнулась и почувствовала соленые слезы на губах. Мысль о материнстве пугала девушку до трясущихся коленок, пока она не осознала, что у Джейми достаточно любви для прощения любых глупых ошибок.

Но, не настолько, чтобы оправиться от такого. По крайней мере, Вик не пришлось видеть предательство в глазах ребенка. Или на лице Торсона. Будет ли теперь ее названный дедушка плеваться, называя ее имя?

Ощутив очередной приступ душевной боли, Виктория поняла, что не станет дикой. Ее связь с другими не исчезла. Нет, узы их связи по-прежнему с ней и ранят так сильно, словно клеймо, выжженное на сердце.

Она подумает об этом позже.

Девушка икнула и прибавила скорость, так как фары машины, следующей впереди нее, свернули налево от главной дороги. Да, Уэллс направляется к Видалю.

Из-за нее Уэллс не вызывал подмогу и ничего не задокументировал. Он хотел вселить в Вик сомнения. Так что вся информация, что он собрал, возможно, находилась на его ноутбуке. Отлично. Если доказательства Видаля исчезнут, Уэллс не отступит, но ему будет тяжело убедить кого-нибудь ему поверить. В конце концов, он сам никогда не видел оборотней.

Девушка вздохнула и повернула вслед за Уэллсом. Она облажалась, и прежде, чем уберется куда-нибудь далеко отсюда, Вик постарается исправить нанесенный ущерб. Виктория почти рассмеялась. Ее жизнь может превратиться в хаос, ее сердце разбито, но зов долга всё еще звучит, словно чертов горн. Надо же.

***

Гнев Калума утих, и теперь осталось только равнодушие. Решимость. Тошнота глубоко внутри. Гораздо проще убивать, когда кровь кипит.

Козантир прошел в секцию с тюремными камерами. Двумя камерами. Одна — занята.

— Свэйн.

Мужчина встал, при виде Калума его глаза расширились, и он сделал шаг назад: — Черт возьми, чувак, я всего лишь исполнял приказ. Незачем так злиться. Просто пообещай отпустить меня, и я расскажу тебе всё, что ты хочешь узнать.

Алек запер за собой дверь полицейского участка. Он подошел к Калуму так близко, что их широкие плечи соприкоснулись. Никакого пыла, только холод, когда кахир спокойно произнес: — Говори, где Видаль.

***

Уэллс свернул на обочину узкой грунтовой дороги. Хорошо, что она держалась позади — подумала Виктория, быстро затормозив. Ветви царапали краску, пока она пробиралась сквозь кусты, чтобы спрятать патрульную машину. Девушка заглушила двигатель за секунду до того, как Уэллс вышел из машины.

Чуть впереди из окон одноэтажного здания посреди поля лился свет. Видаль, очевидно, нуждался в изолированном убежище, чтобы соседи не слышали криков запертых оборотней. Ближайшее жилье было в нескольких километрах отсюда, а узкая грунтовая дорожка являлась частной собственностью.

Да, городской мальчик хорошо потрудился, обеспечивая уединение.

Уэллс медленно направился к дому, едва заметный даже для ее кошачьих глаз. Отключив лампочку на потолке авто, Вик ждала. Шеф должен сначала оценить обстановку. Если у Видаля есть охранники, Уэллс может облегчить ей работу.

Виктория могла лишь надеяться, что ее полусырой план сработает. Будь прокляты оборотни и их хренов равноценный обмен, но необходимость оплатить долг подталкивала ее. Она точно купилась на их мораль, не правда ли? В груди защемило, когда она вспомнила серьезное личико Джейми: «Баланс — это справедливость». Или, когда Калум заставил Торсона и Бэйти…

Девушка яростно помотала головой. Нет времени на сожаления и горе. Она привела Видаля и Уэллса к даонаинам, а теперь ей необходимо устранить эту опасность. Нужно оставить эмоции позади. Миссия началась.

Вики выбиралась из машины, не включая свет. Из своего обычного снаряжения и того, что было в багажнике, она собрала сумку с самым необходимым. Девушка быстро разделась, дрожа от стремительно остывающего ночного воздуха. Четвертинку луны на востоке скрывали лишь рваные облака. Больше света, чем ей бы хотелось. Вздохнув, Виктория бросила одежду на заднее сидение и сунула ключи за переднее колесо.

Ну ладно.

Вик закрыла глаза, открывая внутреннюю кошачью дверь и бросаясь в нее. В конце концов, она не из той породы девушек, которые сначала пробуют воду в озере пальчиком. Жутковатое покалывание пробежало по коже, как будто она вошла в наэлектризованный пруд. На секунду девушка ощутила связь с Матерью, и сердце Вик сжалось от осознания, что Ее любовь осталась неизменной. Затем кошачьи усы дрогнули от запаха оленя в ночном воздухе. Кролик. Землеройка в траве, совсем рядом.

Нет, нет, сначала миссия.

Вик схватила зубами рюкзак и встряхнула его, чтобы почувствовать вес. Слава Богу, Алек однажды заставил ее нести добычу — маленького оленя — так что она знала, сколько может выдержать. Кошечки чертовски сильные.

Она помчалась через лес, грациозно перепрыгнула ручей и увидела железную сетку забора, окружающего участок. Виктория минуту изучала ее. Никакой электропроводки. Легкотня. Львица скачками понеслась вперед, подпрыгнула вверх и мягко приземлилась на другой стороне. Продвигаясь вперед, Вик оглянулась на забор, слабо мерцающий в лунном свете, и повиляла хвостом. Черт, а я хороша.

Задняя часть дома была слегка освещена. Пара мелких деревьев, несколько кустов сирени. Кошка замерла в тени кустов. Два разных человеческих запаха. Один идиот в ближайшем углу жевал табак. Вик слышала, как он сплюнул. Второй вел себя тихо — прислонившийся к стене темный силуэт.

Обернувшись человеком, Виктория открыла свою кожаную сумку и облачилась в эластичный черный костюм. Быстрая маскировка открытых участков кожи, боевой нож, пристегнутый к лодыжке, пистолет, патроны и прочие штучки на поясе вокруг талии. Полицейская дубинка, которую она пару раз подкинула, чтобы найти баланс, и оставила в руке.

Взгляд в небо. Хорошее плотное облако надвигалось на луну. Когда двор окутала тьма, девушка сдвинулась с места и, петляя, подобралась сзади к «мистеру Любитель табака». Зажав тому рот рукой, Вик вырубила его дубинкой. Мужчина обмяк, и она тихо уложила его на землю. Несколько заготовленных отрезков темной веревки быстро обездвижили жертву, а завершил дело скотч, заклеивший рот, и удар по заднице.

Со следующим оказалось так же легко. Это было почти оскорбительно. Виктория проверила охранников спереди, но Уэллс уже с ними справился.

Четверо, в общем счете. А ты нервный парень, Тони Видаль.

Найдет ли она здесь и Свэйна? Вик могла лишь надеяться.

Задняя дверь была заперта, и внутри кто-то ходил по комнате. Здесь не войти. Тем не менее, окно в ванной не закрыто. Девушка распахнула его. Проем был слишком узким для парня, но, черт, ее сиськи и задница протиснутся. Она почти беззвучно приземлилась на пол в ванной. И наморщила нос. Господи, один из охранников, должно быть, ел бобы на ужин.

Вик слегка приоткрыла дверь ванной. Уэллс сидел в кресле, обхватив голову руками. Эта поза, так отличающаяся от его обычной выправки, вызвала у нее сожаление. Не обращай внимания. Кресло было развернуто лицом к входной двери и спиной к ней. Нет ничего проще.

Она вырубила Уэллса. И проигнорировала выступившие на глазах слезы, когда связывала его. Виктория начала заклеивать ему рот и остановилась. У него заложен нос. Он задохнется, если не сможет вдохнуть носом. Блин.

Девушка сорвала скотч. Если он очухается раньше, чем она закончит, то Вик всегда может вырубить его снова… если хватит духу. Виктория провела быстрый обыск, избавив Уэллса от пистолета и небольшого компьютера в кармане. Пистолет отправился в ее сумку.

В комнате был мягкий уголок, чтобы можно было смотреть телевизор, вторая половина помещения походила на офис. На полу лежала коробка с файлами. На столе стоял ноутбук, окруженный бумагами. Вик положила вещи Уэллса рядом.

В спальне связанный Видаль стонал и метался в полубессознательном состоянии. Спасибо, Уэллс. По спине пробежал холодок. Слишком просто, что-то должно пойти не так.

Когда Видаль открыл глаза, Виктория сначала хотела убить его, но ей может потребоваться больше информации. Девушка притащила его в гостиную и бросила в углу позади стола, чтобы не мешался под ногами. Остальные комнаты были пусты.

Прежде чем развести огонь в большом каменном камине, она сняла сумку. Пламя и снаряжение — не лучшее сочетание. Затем принялась за работу. Папки и фотографии. Видаль накапливал информацию о ней — приятно сжечь. Пламя росло, пока она кидала в него листок за листком и, когда оно уже хорошо разгорелось, Виктория принялась за DVD- и CD-диски. Она даже не смотрела, что там, просто швыряла. Черт, большая часть из них была с порнухой.

Черный дым и, Господи, ну и вонь. Она бросила в камин микрокомпьютер Уэллса.

— Поиск новой информации не займет много времени.

Вик обернулась. Уэллс смотрел на нее, и его взгляд стремительно прояснялся. Она, должно быть, ударила не очень сильно. Глупо, сержант.

— Знаю. Но это вас немного затормозит.

— Ты собираешься меня устранить? — он попытался выпрямиться.

— Я редко связываю тех, кого планирую убить.

— Если надеешься, что я передумаю, ты ошибаешься.

Верно. И хотя слова ранили, словно нож, она улыбнулась. Шеф был без сознания, а теперь у него, вероятно, жуткая головная боль, руки и ноги связаны, но он всё еще вел себя также высокомерно, словно находился в собственном офисе. Проклятие, но она любила его.

Мысль заставила ее руку замереть в воздухе над огнем, и она отпрыгнула от жара. Любила? Уэллса? Мда… И правда любила. Калум и Алек смогли открыть путь к ее сердцу, и теперь она видела все проявления любви. Будь они прокляты. Девушка схватила видеокамеру и швырнула в камин, поднимая ворох искр. И просто стояла там, наблюдая, как камера сгорает.

— Что собираешься делать теперь? — спросил Уэллс, разрушая тишину.

— Не знаю.

Мне все равно.

— Когда я уходил, мне показалось, что оборотни почему-то недовольны тобой.

Виктория взглянула на мужчину и швырнула ноутбук об стол: — Они слышали, что вы сказали, — кошачий слух — и отреагировали прямо так, как вы и предполагали.

— Превосходно.

Черт бы его побрал. Даже зная, что будет больно, она подталкивала его, так же как в детстве срывала коросту с ранки: — Никогда не видела вас таким расстроенным. Всегда думала, что вы такой суперкрутой.

Лицо мужчины залилось краской, хоть выражение и не изменилось. Девушка выдернула жесткий диск и материнскую плату. Швырнула их в огонь.

— Чувствуете себя преданным вашим лучшим агентом?

Уэллс смотрел в сторону, и на его щеках играли желваки. Проверяя дом, Виктория не нашла другого хранилища информации, кроме этой комнаты.

Информация уничтожена. Остался один плохой парень. Ей требовалось разобраться с Видалем без свидетелей.

Пора снова поспать, босс.

Вик подобрала увесистую дубинку и засомневалась. Уэллс был ее нанимателем, ее наставником и даже больше… он тренировал ее, был рядом, когда она в этом нуждалась, хотя он всегда притворялся, что это его долг. Он приносил ей фастфуд в больницу с отвращением на лице, забирал обратно в Штаты против ее воли… только чтобы убедиться, что она в порядке. Всегда под прикрытием, никогда не показывая даже то, что ему не всё равно. Не него вина, что Лахлан превратил ее в комок шерсти. В каком-то смысле она и правда предала своего босса. Она обязана ему.

Будь прокляты оборотни и их чертов закон равноценности. Издав тяжелый вздох, она встала на колени возле Уэллса. Своим ножом перерезала его путы. Всё было слишком просто. Он не двигался, только вопросительно поднял брови.

— Мальчик, которого ты видел на записи, тот, что укусил меня. Прежде чем он умер, я дала ему два обещания, — сказала Виктория тихо. — Я пообещала рассказать его дедушке, что с ним случилось. И я также дала слово никому не говорить про оборотней. Я сделала всё, что смогла, чтобы понять, представляют ли они опасность для людей или для США. Будь оно так, я бы рассказала Вам, и неважно, нарушится ли обещание.

Уэллс слегка прищурил глаза. По крайней мере, он слушал.

— Я… я не могла придумать, как выполнить свой долг и в то же время не предать мальчишку. Я не… — она почувствовала, как дрогнули губы, и тут же поджала их. — Я никогда не хотела причинить Вам вред. Вы… — вздохнув, она продолжила, — вы были для меня лучшим отцом, чем мой собственный.

Мужчина опустил взгляд, разминая запястья. Черт, она попыталась. Вики вытерла лицо и начала подниматься. Может, однажды он оправится…

— Когда-то я любил одну женщину. — Девушка замерла и медленно опустилась обратно. — Я только что начал служить в ЦРУ и был ужасно наивным. Мы жили вместе. Я хотел жениться на ней. — Не в силах заговорить, Вик ждала. — Я обнаружил… она вскрывала мой портфель каждую ночь. Продавала информацию тем, кто больше заплатит. Я схлестнулся с ней, и она попыталась меня убить.

— Блять.

Глаза Уэллса покраснели, но на губах появилась тень улыбки: — Емко сказано.

— И вы решили, что я тоже предала Вас. — Она покачала головой, и теплота внутри растопила немного льда вокруг ее сердца. — Ну, спасибо, сэр.

С обеих сторон от входной двери вдребезги разлетелись окна. Две пумы запрыгнули внутрь, расплылись и приняли человеческий облик.

Алек. Калум.

Кахир выпрямился, и у него перехватило дыхание. Вик поднялась, ее большие карие глаза были полны шока. Острая жажда заключить девушку в объятия и зарыться лицом в ее волосы привела его в ярость. Насколько же жалким он может быть? Особенно после того, как видел ее, болтающую со своим боссом, минуту назад.

— Мисс Вэйверли. И почему я не удивлен тем, что вы здесь?

Она вздрогнула, и это было приятно и настолько же болезненно.

Мельком оглядевшись вокруг, Калум отправился обыскивать дом. Вероятно, чтобы убраться подальше от Вики.

Алек краем глаза взглянул на связанного человека на полу: — Это Видаль?

Виктория кивнула, ее губы были плотно сжаты. Алек когда-то проводил пальцами по этим губам… мужчина моргнул, отгоняя воспоминание. Обходя комнату, он наблюдал за девушкой и другим мужчиной, которого он желал убить.

— И как называется босс шпионов?

— Связной, — ответил ублюдок ровным, несколько высокомерным тоном.

Средний рост, стройная фигура того, кто сжигает больше калорий, чем потребляет, выражение лица почти безразличное, но эти голубые глаза видят всё. Сквозь запах гари Алек уловил аромат беспокойства от него, но никакого пота от страха. Слишком глуп, чтобы оценить опасность? Сомнительно.

Вернулся Калум.

— Ничего. Что здесь?

— Стол пустой. Есть коробки от CD и DVD, но пустые. Даже компьютер распотрошили, — ответил Алек.

Он встал на колени возле камина и пошевелил содержимое кочергой. Хлопья пепла от бумаги, расплавленные пластиковые файлы, сморщенная зеленая пластина и металлическая коробка — вероятно, от компьютера. Он кивнул Калуму, а внутри начала зарождаться надежда.

Глаза Калума сузились. Он повернулся к девушке, надежда слышалась в его голосе: — Виктория, где информация, которую собрал Видаль?

Она напряглась и покачала головой… но ответила: — Я сожгла ее.

— Что стало с информацией, которую ты должна была передать своему боссу? — спросил Калум спокойно, хотя Алек видел напряжение в его теле.

Лицо Виктории вспыхнуло от гнева: — Вы слишком быстро сделали чертовы выводы. Я отказала ему.

Калум подошел к Уэллсу: — Это правда?

Ублюдок не отреагировал. Ощущение, словно смотришь на статую.

Они все стояли в середине комнаты и разговаривали. В углу, спрятавшись за столом, Видаль перерезал последнюю веревку осколком стекла от разбитого окна. Руки были залиты собственной кровью, но он был свободен. Эти создания могут атаковать быстро, он знал это. Их разговор заглушил звук его шагов, и у Видаля был он — пистолет под одним из стульев, прямо там, куда его пнула проклятая шпионка подальше от его рук. Всё еще стоя позади стола, он выпрямился: — Не двигаться, твари. Руки вверх.

Все обернулись, лица напряглись при виде пистолета. Они подняли руки, и Видаль осмотрел этот сброд. Один человек, голый, на коленях у камина, рядом сука Морган в паре шагов. Агент ЦРУ с каменным лицом, который смог убрать его охрану. Еще один голый незнакомец возле кресла.

Сотрудник ЦРУ заговорил тихим голосом: — Видаль, я предлагаю…

— Заткнись! — Видаль навел пистолет на агента, чувствуя, как затряслись руки. Чертова болезнь. Но у него было лекарство, не так ли? Он улыбнулся двум голым мужчинам. — Свэйн описывал вас. Вы коп и папочка.

Темноволосый мужчина посмотрел на него, его зрачки были абсолютно черными, и зарычал. По позвоночнику Видаля пробежала дрожь от убийственного гнева, исходящего от него… от них обоих. Он переступил с ноги на ногу, игнорируя поднимающийся страх.

— Что случилось со Свэйном? — спросил Видаль, а затем покачал головой.

Впрочем, это не имело значения. Если оборотни здесь, ублюдок дал себя поймать и раскололся. Нужно отсюда выбираться, прежде чем появится больше сотрудников ЦРУ и этих тварей. У него всего одна клетка. Она может вместить двух зверей, но он хотел забрать женщину.

Видаль навел пистолет на мужчину у камина: — Ты мне не нужен.

И спустил курок.

Калум увидел, как мужчина навел пистолет на Алека. Нет! Он обернулся и прыгнул в тот момент, когда раздался выстрел. Он услышал душераздирающий звук пули, попавшей в плоть, и отчаялся. Стоявший на коленях Алек не смог бы двигаться достаточно быстро, чтобы увернуться. Калум врезался в Видаля, сбивая с ног. Тот пытался отползти, но, охваченный яростью, оборотень сломал ему позвоночник. Едва дернувшись, человек умер.

Лахлан отомщен. И Алек тоже.

Калум превратился в человека и обернулся, гадая, сможет ли он вынести вид бездыханного тела своего брата. Но… Алек был жив. Жив! Это Виктория в форме пумы лежала на полу, всё еще нелепо одетая в свой черный костюм. В верхней эластичной части была дырка, из которой вытекала кровь.

Стоя на коленях, Алек гладил рукой ее мех: — Черт, Вик, — произнес он хрипло, — превращайся обратно, чтобы я мог перевязать тебя.

Очертания кошки расплылись, и Виктория вновь стала человеком. Она чуть поморщилась из-за боли в плече, но увидев шок Уэллса от ее трансформации, застыла на месте.

С тяжело бьющимся сердцем Калум сходил в ванну и схватил чистое полотенце. Бросил его Алеку, — Я думал тебя убили, брат, — сумел он сказать.

— Я тоже. Злючка подставилась… — сжав челюсти, Алек разорвал ткань на импровизированные повязки для плеча Виктории.

— Это проверенная временем традиция — принять пулю вместо напарника. Вы знаете, я люблю традиции, — она пожала плечами и поморщилась.

— Насколько сильно болит? — спросил Алек напряженным голосом.

— Боль — слабость, покидающая тело, — негромко произнесла девушка.

— Ты была морпехом? Я должен был догадаться. — Он надавил на рану и нахмурился, осматривая спину девушки. — Пуля прошла навылет. Обернись в кошачью форму поскорее, это поможет.

Калум сжал плечо Алека, просто чтобы почувствовать тепло кожи и убедиться, что брат жив. Затем он дотронулся до щеки Виктории, — Спасибо.

Она кивнула, губы расплылись в мрачной улыбке, — В следующий раз воспользуйтесь дверью. Стекло и связанные люди — плохое сочетание.

— Будем иметь в виду.

— Видаль мертв? — спросила она обескураживающе спокойным тоном, явно знакомая с жестокой смертью.

Он должен был оценить последствия заранее. С усилием Калум отбросил свои чувства в сторону и попытался мыслить ясно. За ударом от встречи с Викторией последовало слишком много других, но он не мог позволить себе потерять контроль… или оставить свои суждения.

— Он мертв. Как и Свэйн. Ирма будет в порядке, а Лахлан упокоится с миром.

Алек потер лицо, а затем спросил, — Что знают охранники снаружи?

— Они головорезы Видаля. И они ничего не видели, — ответила Виктория. — Вы в безопасности. Не осталось никого, кто…

Калум взглянул на Уэллса: — Только один.

Виктория застыла: — Калум. Нет.

Козантир мгновение смотрел на девушку. Она сожгла информацию, спасла жизнь Алеку. Надежда пыталась пробиться через его барьеры при взгляде на нее. Она использовала все свои военные навыки, чтобы помочь даонаинам сегодня. Хотелось верить, что ей не придется понести наказание. Мягким голосом он произнес: — Виктория, возвращайся в Колд Крик. Мы поговорим. Возможно…

Она перебила: — Что ты собираешься с ним сделать?

— Нельзя, чтобы у него сохранились воспоминания о нас.

Ее возмущение нарастало. Она обернулась к Алеку: — Ты говорил, что это работает с короткими фрагментами. Немного перестараетесь и сотрете слишком большой отрезок его памяти. Вы не можете так поступить с ним.

— Вики, у нас нет выбора, — развел руками Алек. — Он работает на правительство. Они захотят поставить на нас эксперименты.

Лицо девушки застыло: — Нет. Я не подвергну его такому риску.

Калум ощутил, как слабый огонек надежды потух.

— Вик, — тихо произнес Алек, — не надо. Ты не выстоишь против нас двоих.

Она вытащила пистолет из небольшой черной сумки позади нее. Калум смотрел на ее уверенную хватку, наклон оружия и вздохнул. Еще один навык, которым она владела.

— Не думаю, что ты убьешь нас.

Ее пальцы на курке напряглись, а затем расслабились: — Вероятно, нет. — Пистолет наклонился ниже, направленный прямиком на Алека. — Но, если вы считаете нормальным повредить разум Уэллса, полагаю, будет нормальным прострелить Алеку колено. Он останется калекой до конца жизни, Калум. Там не останется ни одной кости, которую можно будет восстановить.

Калум наклонил голову, соглашаясь, а его сердце превратилось в пепел в груди.

Вик отступила назад: — Подгони машину к входу, Уэллс.

Тихий, словно кот, мужчина скользнул за дверь. Очень скоро снаружи послышался шум мотора.

Калум перехватил ее взгляд: — Ты оборотень, Виктория. Мы твой народ. — Прошу, услышь меня. Не поступай так с нами. — Если уедешь с ним, я буду вынужден приговорить тебя к смерти. Ты, правда, этого хочешь?

Девушка хотела что-то сказать, но затем покачала головой. Пока она отступала к двери, ее глаза наполнились слезами.

Но пистолет ни разу не дрогнул.

***

Уже пробивался рассвет, когда Виктория, наконец, решила, что отъехала достаточно далеко. Она находилась высоко в горах, почти на канадской границе, в километрах езды по узкой каменистой дороге. Вздохнув, девушка заглушила двигатель и опустила голову на руль. Она уже достаточно плакала, достаточно проклинала, достаточно горевала.

Покинув тот дом, она высадила Уэллса в ближайшем городе. Когда Вик сказала ему, что оставит его машину себе, он пожал плечами и назвал это справедливой ценой за его жизнь. И произнес, будто только что обнаружил этот факт: — Ты и, правда, оборотень.

Слегка улыбнувшись, она передала ему слова Лахлана, снова слыша голос юноши: «Некоторые люди называют нас даонаинами или перевертышами. Я предпочитаю оборотни».

Затем Уэллс поинтересовался, что она будет делать. Его нескрываемое беспокойство казалось… странным. Приятным.

Вик выбралась из машины, слушая шум остывающего двигателя. Она сказала Уэллсу, что с ней все будет в порядке. Быть может, случится так, что это не окажется ложью. Она наделала много ошибок за последние месяцы, глупых ошибок из-за своего прошлого и собственных страхов. Из-за ее неверных решений пострадали люди. Пострадала она.

Вдохнув холодный чистый воздух, девушка разделась, сложила вещи в багажник и почесалась. У нее зудело всё тело — очевидно, Алек не врал насчет эффекта, который оказывает на них металл. Сняв повязки, Виктория проверила пулевое ранение. Кровотечение не просто остановилось, сама рана выглядела, словно прошла уже пара дней. Оборотни быстро восстанавливаются. Хорошо.

Пора двигаться дальше. Виктория исправила всё, что смогла. Теперь ей предстоит встретиться с собственными страхами и решить, что будет дальше.

Во время долгого ночного переезда она вспоминала слова Калума в пещере с горячими источниками: «Тишина в горах хорошо помогает, когда у меня неприятности». Теперь, запрокинув голову, Виктория смотрела наверх, где восходящее солнце освещало покрытые снегом вершины длинной горной цепи.

И она превратилась.