Частная Академия (СИ)

Глава 22

Когда с тобой происходит что-то совершенно невообразимое, то, о чем ты и думать никогда не думала, психика начинает творить чудеса. Ты все либо видишь как бы со стороны, или в «замедленной съемке», или все чувства выключаются, словно по нажатию волшебной кнопки. Ты не считаешь, что сходишь с ума. Наоборот, отстраненно смотришь на безумие вокруг, и в голову проникает жуткая мысль: а может, так и должно быть?..

Так организм защищает себя. Я долго держалась на вписке. Весь этот ужас, наверное, навсегда со мной останется — буду ощущать на себе чужие руки, холод и грязь на обнаженной коже, слышать угрозы девчонок, голос Шумского и выкрики его друзей, видеть перед собой униженную Янку и безжалостного Баева.

А сейчас смотрю на свои вещи — в комнате, куда поселил меня Артем, на кровати лежат все мои учебники, одежда, упакованная куртка, подаренная Ингой, три пары обуви, чемодан со сломанным колесиком — и ничего не чувствую. Ни удивления, ни возмущения, что кто-то вот так, без спроса, распорядился моим имуществом.

И мной.

Эмоции то ли умерли, то ли заперты в неизвестное мне место. Поэтому ум работает четко и ясно — разобрать вещи, разложить учебники и тетради. Обувь и чемодан с сумкой убрать в шкаф. Комната уже стала мне родной, будто здесь я и жила всегда.

Как будто так и надо.

Вздрагиваю от мелодичной трели — стационарный телефон на столе мигает красным светом, требуя, чтобы я сняла трубку. Кто сюда может звонить?! Может… Баев? Ну а кто еще?

— Алло?

В динамике раздается незнакомый мужской голос:

— Мирослава, спуститесь на первый этаж, пожалуйста. Артем Александрович велел снабдить вас необходимыми инструкциями.

И отбой. Да, тут, похоже, не любят долго разговаривать. Артем Александрович! Еще один местный король. Хотя чего уж там, бог, как назвал его Макс. Никогда не забуду, что Баев сегодня сделал с Янкой. А теперь я буду жить в его доме, и ничем хорошим для меня это не закончится.

Быстро сбрасываю с себя халат, натягиваю домашние шорты, тапочки, но как представляю себя в таком виде в холле первого этажа, тут же начинаю снова переодеваться. В итоге выбираю самое приличное, что у меня есть — темно-серые узкие брюки и бирюзовый тонкий джемпер. Волосы уже почти высохли, их убираю в низкий пучок, затем надеваю летние кроссовки и с трепетом в груди подхожу к темно-коричневой двери. За ней оказывается лифт, который без остановок довозит меня до первого этажа.

Едва выхожу в холл, как ко мне подходит пожилой худой мужчина в темно-синем костюме. На лацкане пиджака красуется золотой бейдж: «Филипп. Администратор».

— Идемте со мной, Мирослава.

На сухом, испещренном морщинами лице ни одной эмоции. У мамы в ее отеле все обязаны улыбаться — не только гостям, но и сотрудникам. А здесь явно все по-другому. Мама… она столько сделала, чтобы я не повторила ее судьбу и вот, пожалуйста!

Но лучше тут, чем у Стэна!

Меня проводят в небольшое служебное помещение, в котором едва разместились пару столов со стульями.

— Это же мое! — громко вскрикиваю, потеряв над собой контроль, и тут же хватаю со стола прозрачный пакет. — Телефон! Куртка!

И тут же замолкаю под пристальным взглядом мужчины.

— Ваши вещи доставили четверть часа назад. Можете их забрать, но сначала присядьте и подпишите вот это.

Прямо перед глазами появляется…

— Трудовой договор?

— Подпишите и обратите внимание на свои обязанности. И особенно на пункт о неразглашении…

— Чего? — В изумлении читаю договор, который составлен явно очень профессионально. С первого раза и не поймешь, что в нем написано.

— …неразглашении сведений, к которым вы получите доступ во время своей работы здесь. Пока не подпишете, я не могу разрешить вам вернуться в пентхаус. Да, меня зовут Филипп Иванович, я курирую работу техперсонала. Но с вами особый случай, как я понял.

— Да что б я хоть что-то понимала! Артем… то есть Артем Александрович мало мне что объяснил…

— Он и не должен. Для этого есть я. Слушайте и запоминайте. Завтра утром вы получите все необходимое для клининга. Ежедневно — влажная и сухая уборка всех помещений кроме спортзала и зимнего сада. Смена постельного белья и стирка в ваши обязанности также не входят. Убираться следует в отсутствие Артема Александровича. Его личные вещи вам трогать запрещено. Так, еще… да, униформа, она обязательна в течение всего дня, пока вы находитесь в пентхаусе и занимаетесь уборкой. Вне уборки, пожалуйста, не покидайте свою комнату, не ходите по пентхаусу просто так. Теперь питание. На втором этаже здания есть столовая для персонала. Разумеется, вам запрещено обсуждать с кем бы то ни было нюансы вашей работы…

Через двадцать минут я в полном афиге поднимаюсь обратно в пентхаус, держа в руках два пакета: один с вещами, которые привезли из особняка Шумского, а другой — с платьем горничной, в котором я теперь должна всегда ходить.

Договор я подписала, взяла с собой свой экземпляр почитать внимательно, но вряд ли найду в нем что-то хорошее. Я не боюсь работы, никогда не стеснялась, что мама уборщица, но совершенно не представляю, как потяну одна огромный двухэтажный пентхаус. Да и Баев явно не начальник-мечта.

Филипп Иванович даже не скрывал своего пессимизма. Кажется, он вообще счел мое появление дурацкой шуткой, но хозяину надо же подыграть.

Зато телефон жив и вещи целы! И за это надо сказать «спасибо» Баеву. Он, похоже, ни о чем не забывает.

Время уже совсем позднее, но я решаю не ужинать, хотя желудок пустой с полудня. Примеряю униформу, платье оказывается мне маловато — слишком тесное, да и коротковатое, выше колен. В нем вряд ли будет удобно убираться. Но я не снимаю его, раз уж мне в обычной одежде нельзя появляться в этом пентхаусе!

Взяв в руки мобильный, осторожно выхожу в коридор. Баева не видно и не слышно, что неудивительно, учитывая масштаб пентхауса.

Надо хотя бы запомнить, где что находится. Темный мне точно экскурсию проводить не станет. Поэтому медленно перехожу в гостиную и делаю пометки в телефоне — что где расположено, в какую розетку шнур от пылесоса воткнуть. Еще пытаюсь вспомнить, как мама с напарницей убиралась. В любой работе есть свои лайфхаки, но вот переходя уже в столовую, задаюсь двумя не самыми приятными вопросами. Во-первых, везде практически стерильная чистота, никаких разбросанных вещей, грязных ложек в раковине. Тогда что не устраивало в клининге Баева?! И главное, что я могу улучшить, когда и так все идеально?!

И второе — здесь вообще едят? Столовая совершенно не живая, а когда перехожу в кухню, не вижу никакой еды, даже банальной корзинки с фруктами или с печеньем. Странно…

Делаю себе пометку в телефоне и иду дальше — на первом этаже еще два больших санузла, комната без окон, похожая на кинотеатр и… огромная открытая веранда. На нее решаю не выходить.

Раздумываю пару минут, а потом все же поднимаюсь по широкой мраморной лестнице. Второй этаж совсем иной! Я ожидала увидеть все тот же бездушный мрамор и засилье антиквариата, но нет. И здесь мне нравится больше. Так, не очень большая гостиная-зал в приятных бежевых тонах и современной мягкой мебелью. Дальше… вроде кабинет, в него я только просунула нос и на всякий случай побыстрее вышла, дальше по коридору — еще одна комната, дверь чуть приоткрыта.

Зайти — не зайти? А вдруг там спальня Баева, например? Еще же огребу. Пока думаю, дверь полностью распахивается.

М-да, я не ошиблась.

Мы стоим друг напротив друга и молчим. Уже жалею, что решилась на самовольную экскурсию по пентхаусу. Не понимаю, чего ждать от Артема, и это беспокоит.

— Платье маловато, — наконец выдает Баев. — И короткое. Похоже, я промахнулся с размером.

— Утром попрошу другое. — Я отворачиваюсь, мне неловко от его изучающего взгляда. — Мне оно тоже не очень нравится.

— А я не сказал, что мне не нравится. Что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь понять фронт своей работы, — нервно смеюсь. — Завтра приступаю.

Артем подходит почти вплотную ко мне. От него пахнет свежестью и морем, мне даже хочется впитать в себя этот запах, настолько он приятен. Но вместо этого делаю полшага назад.

— Вот завтра и приступай. А пока иди спать. Дорогу сама найдешь или проводить?