Глава 7

Прохлада темного вечера пронизывала Айана насквозь. Он не видел Зохру со вчерашнего дня. Вот и сейчас она отсутствовала на ужине собственной семьи.

Принц ни о чем не спросит короля Салима. Зачем лишний раз волновать старика с и без того шатким здоровьем? И все же после вчерашнего разговора Айан не хотел покидать Сийад, не повидавшись с женой.

Он мог не спрашивать Зохру о Файзале. Но ведь сам он поделился с ней куда более горькой правдой. К тому же какой смысл отрицать: ему хотелось знать, любит ли она до сих пор этого человека.

Названая жена внесла значимые изменения в атмосферу дворца. И самое главное, — в его жизнь.

Настоящей пыткой для Айана было видеть во дворце вещи погибшего брата: медали за боевые заслуги, знаки отличия, дарованный ему меч. Что уж говорить, ему приходилось жить в той части дворца, что была отведена брату после его коронации.

Но любому терпению приходит конец. Как бы он ни жалел свою мать, прошлым вечером он высказал ей все.

Айан стоял возле покоев королевы, как снаряженный солдат, десятки которых охраняли периметр дворца. Он был не в состоянии пошевельнуться или взглянуть ей в глаза. Ведь тогда мать захочет коснуться или, того хуже, обнять его. Королева подошла к нему сбоку и остановилась, словно вдруг вспомнив, что значит для него ее близость.

— Я попрошу, чтобы для вас с Зохрой приготовили другое крыло дворца, — сказала она и добавила: — Мне так хочется, чтобы ты был счастлив.

Не найдя подходящих слов, Айан молча кивнул и направился прочь по коридору. Он не стал оборачиваться. Хотя впервые за долгое время принц не ощущал себя тенью родного брата. Чувство вины, сдавливавшее горло, не дало о себе знать. В первый раз за восемь месяцев непробиваемая стена между ним и матерью пала.

Благодаря Зохре.

Она была единственным в мире человеком, с которым он мог разговаривать, не боясь, что о нем подумают. Только с ней он не чувствовал себя воином-одиночкой, стоящим посреди пустыни. Каждый раз, когда принц видел Зохру, его самозащита ослабевала, уступая место опасному соблазну дотронуться до нее.

Именно поэтому сейчас он стоял здесь, на террасе, в ожидании непокорной жены, вместо того чтобы возвращаться в Дагар.

И вот она появилась: в белой рубашке с длинными рукавами, заправленной в кремового цвета бриджи-галифе. От изгибов ее тонкой талии и изящной линии бедер у принца пересохло во рту.

Она стояла у входа на террасу, и глаза ее постепенно округлялись.

Повернувшись, Айан понял, куда был устремлен ее взор. Словно в сказке, терраса светилась сотнями маленьких фонариков, разбрасывающих повсюду разноцветные огоньки.

Посередине стоял типичный для Востока невысокий столик, украшенный мириадами десертов на серебряных блюдах. Рядом с каждым располагался серебряный кувшинчик, обрамленный вычурной вязью. По обеим сторонам столика размещались два дивана с мягкими подушками.

Принц и представить себе не мог, что когда-либо окажется в столь романтичной обстановке. Разве что в параллельной реальности. Своей проклятой параллельной реальности. И что удивительно, он заметил это только с появлением на террасе Зохры.

Улыбнувшись, он облокотился о стену. Лицо принцессы, однако, было напряжено.

— Зачем ты меня искал?

— Я попросил Саиру, чтобы она позвала тебя сюда. И попросил, чтобы нас никто не беспокоил. — Принц осмотрелся по сторонам. — Видимо, у Саиры бурное воображение.

— И у меня нет желания опускать ее с небес на землю, — ответила Зохра, качая головой.

— Ты не думала, что для Саиры такая жизнь может быть не такой уж пугающей реальностью, принцесса? К примеру, Амира выходила замуж по тем же канонам. И была искренне счастлива. Если ты действительно любишь Саиру, попытайся учитывать ее интересы.

Зохра задумчиво кивнула. Наступила неуютная тишина. Принцесса молчала, не желая попадаться на приманку Айана. Он молчал, чтобы не давить на нее слишком сильно.

— Так зачем ты позвал меня, принц Айан? — спросила Зохра. — Будешь расспрашивать о…

Принц схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

— Никогда не произноси при мне его имя, принцесса, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Это ясно? — И вновь, на его удивление, принцесса послушно кивнула. Ее нынешнее поведение однозначно было странным. — Зачем ты это делаешь? — спросил он, стараясь утихомирить собственный гнев.

— Что делаю?

— Называешь меня «принц Айан». Обращаешься ко мне, будто бы…

Одна бровь принцессы поднялась в изумлении.

— Будто ты не видела меня в страшнейший из часов, — продолжил принц. — Как будто ты не та единственная, кто знает мои…

Она прервала Айана. Приложив палец к его губам, принцесса покачивала головой. Но принц убрал ее руку.

— Как будто ты мне прислуга, а не жена.

Глаза Зохры округлились, губы дрожали. Любопытство Айана росло. Что ее так удивило? Он посмотрел на ее длинные волосы и вдруг вспомнил картину, как эти самые локоны лежали на его подушке. Вот она, картина, что непрерывно томила его все это время.

Принц взял со столика конверт, оставленный им на столике, и протянул его Зохре.

— Мать напомнила мне о еще одной традиции, о которой я забыл. Подарок жениха невесте.

Взгляд принцессы смягчился.

— Ты разговаривал с ней?

Откашлявшись, будто это могло оттеснить ком в горле, Айан кивнул:

— Говорила в основном она. Но пару фраз обронил и я.

Тихая радость зажгла взгляд принцессы. Губы изогнулись в улыбке.

— Это замечательно. Думаю, королева была счастлива.

Она взяла руки мужа в свои, и желание заиграло в нем с новой силой. Он молча смотрел на их руки, во рту пересохло. Принцесса тоже бросила взгляд на руки и замерла. Мельчайшей искры было достаточно, чтобы накал между ними отозвался самым мощным взрывом. Опасаясь этого, она медленно убрала руки, но их дрожь не осталась без внимания принца.

Когда он в последний раз испытывал подобные чувства? Если не считать параллельную реальность, в которой…

Принц оборвал себя. Реально только то, что происходит сейчас.

Ему хотелось быть просто Айаном. Не сыном снедаемых горем родителей, не тенью любимого брата, не наследником престола, выжившим по ошибке судьбы.

Взяв руку принцессы, он вложил в нее конверт.

— Это скорее благодарность, нежели ритуальный подарок.

Конверт едва не выскользнул из дрожащих пальцев Зохры. Принц сжал их в своих, почувствовав, как на секунду замерло ее дыхание. Он и сам едва мог дышать.

— Я долго не знал, что тебе подарить, — признался Айан, нарушая пугающую тишину. — После десятка неудачных идей я призвал на помощь Саиру. К счастью, она сказала, что ты не любишь бриллианты.

Слова застыли на губах принцессы. Она открыла конверт и достала из него небольшую бумажку. Брови Зохры нахмурились.

— Что это?

— Путеводитель. Саира сказала мне, что ты мечтаешь поехать в Монако.

И без того большие глаза принцессы округлились еще сильнее.

— Отец запрещал мне, а у меня не было денег, чтобы поехать одной.

— Возможно, он опасался, что ты не вернешься.

Внезапно принц осознал, как хорошо он понимает отца Зохры. Ведь теперь он и сам не может представить себе жизнь без нее.

— Мне исполнилось восемнадцать уже шесть лет назад, — сказала принцесса. — А ведь я гражданка Америки. У меня есть сколько-то денег на банковском счете и дядя в Бостоне. Если бы я и правда хотела уехать, меня бы давно здесь не было. — Она нахмурилась, словно вдруг осознав смысл собственных слов. — То есть, — выдохнула Зохра, — ты даришь мне путешествие в Монако?

В ее голосе звучала надежда. Это польстило Айану.

— Через десять дней я отправляюсь в пустыню на ежегодную конференцию. — Говоря эти слова, принц не почувствовал приступа удушья. Что само по себе было победой. — В тот же день ты можешь улететь в Монако на частном самолете. Друг нашей семьи встретит тебя на месте и доставит на курорт, принадлежащий нам. Родителей я поставил в известность. У тебя будет неделя свободного времени, принцесса. Ты будешь предоставлена только себе. Без обязательств, традиций, ритуалов и прочих атрибутов придворной жизни. Единственное условие…

— Я не брошу тень на Дагар, — прошептала Зохра.

Принц кивнул:

— Понимаю, что это лишь неделя свободы, а не целая жизнь, о которой ты так сильно…

Она сделала шаг к нему и приложила палец к его губам. Простое прикосновение отдалось электрическим током по всем нервным окончаниям.

— Это самый важный подарок в моей жизни, — прошептала Зохра.

В ее глазах стояли слезы в сто раз красивее всех бриллиантов, что ему предлагали в самых дорогих ювелирных магазинах. Принц обхватил лицо жены руками.

— Тогда почему ты плачешь, принцесса?

Она взяла его за запястья и улыбнулась сквозь слезы. Столько нежности и тепла было в этом прикосновении, что сердце Айана на мгновение остановилось. Он ждал от нее ответа, но его не последовало.

Он видел Зохру в приступах ярости, гнева и раздражения. Все это принц выносил с легкостью. Но как тяжело было видеть ее такой — слабой, печальной и такой уязвимой. Он не мог не дотронуться до нее, не мог не успокоить. Но как может муж успокоить свою жену? Дрожь в теле подсказывала только один способ. Ему не терпелось попробовать на вкус ее губы, прижать ее к себе изо всех сил.

Вместо этого принц отстранился к стене, но в то же время Зохра сделала осторожный шаг к нему и еще один, словно проверяя его силу воли. Прежде чем он мог моргнуть, она была уже так близко. И вот он уже видит свое отражение в глазах принцессы. И темные круги под ее глазами. И самое главное — грусть в этих глазах. Ее руки в его руках. Она прижимается к нему, а сзади стена. Назад дороги нет.

Принц с трудом сглотнул под натиском чувств и желаний. Ее запах обволакивал, тепло ее тела разжигало адский огонь внутри его. Он закрыл глаза в надежде, что разум подскажет правильные действия.

Зохра встала на цыпочки, положила руки ему на грудь и поцеловала его в щеку.

Прикосновение ее мягких губ, за которым последовало тихое «спасибо», ощущение близости ее кожи… Это мгновение останется в памяти принца на всю жизнь. Каждая клеточка его тела пропиталась чувственностью момента. Голод, что он отрицал в себе, бушевал необузданным пламенем.

Он положил ладонь ей на затылок, притянул к себе и прижался губами к ее губам.

Ее губы были такими мягкими, как сладок был легкий стон, что издала она в эту секунду. Он водил языком по ее нижней губе; желание, нарастающее во всем теле, сходилось в точке ниже его живота. Кровь так сильно кипела в венах, что он слышал в ушах это бурление.

Поцелуй становился все глубже, заставляя ее открыться ему. И она открылась. Удивление принцессы длилось не дольше двух секунд, после которых она уже сама целовала его, не в состоянии противиться страсти.

Вкус ее губ был таким желанным, желаннее, чем солнце и свет, чем оазис в пустыне. Айан целовал ее жадно, ураган бешеной страсти свирепствовал в нем. Ее грудь, прижатая к его груди, заставила принца полностью потерять контроль над собой.

Схватив ее за талию, он прижал жену к себе. Принц содрогался от желания обладать, повелевать ею, делать с ней все, что он…

Айан вбирал в себя каждый звук, доносящийся из ее уст, пропускал через себя каждое вздрагивание ее тела; сила эротического разряда между ними становилась сильнее, когда он касался языком ее языка. Ее вкус, ее запах, упругость ее тела — вот что по-настоящему может свести его с ума без возможности стать снова нормальным.

Зохра чувствовала, что теряет сознание от силы нахлынувших чувств. Обжигающий огонь грозил сжечь ее целиком; всепоглощающая жажда бесстыдно пульсировала между ног. В одну секунду Айан заменил ей весь окружающий мир.

Будто кто-то украл землю из-под ног принцессы. Ее руки обвивали шею Айана; только теперь она поняла, что действительно не стоит на полу.

Натиск его губ был таким стремительным. Он словно забирал у нее воздух и наполнял ее легкие своим собственным дыханием. Наслаждение и боль слились воедино и вырвались наружу протяжным стоном, когда Айан прихватил зубами ее нижнюю губу.

Его руки ослабли вокруг нее, чтобы подняться выше по спине. Зохра понимала, что принц хочет быть нежным с ней. Только ей хотелось другого. Она хотела, чтобы он был груб, чтобы она и сама потеряла рассудок под его напором. Она сгорала под огнем, нарастающим везде, где он ее трогал.

Принцесса перебирала пальцами его волосы, прижималась к нему ближе, впивалась в него губами, потакая всему, что он от нее требовал. И ей хотелось еще.

Он прижал ее к себе еще сильнее, не оставляя шансов отстраниться; каждый мускул, каждый нерв в ее теле горел, словно невидимая сила ставила на ней свои обжигающие клейма. У себя на животе она ощущала твердость его эрекции, и где-то глубоко греховный жар испепелял ее нутро, доводя до исступления.

Губы принца изучали ее лицо, перехватывая дыхание. Один поцелуй нежен и ласков, следующий напорист и властен. Она едва не потеряла сознание, когда его поцелуи сменили направление, устремившись ниже, к шее.

Он лихорадочно хватал ее за талию, за спину, за плечи; ее имя шепотом звучало из его уст. Тело принцессы дрожало, отказываясь подчиняться ей. Сердце колотилось в груди; каждый его удар был как гулкое предупреждение.

Зохре хотелось, чтобы он заполнил в ней ту пустоту, что она обнаружила в себе вчера. После едких слов Карима, после того, как принц выбил у нее признание о Файзале, она чувствовала себя такой беспомощной и уязвимой, но подарок Айана будто вернул ей утраченную силу. Именно таким ей виделось идеальное будущее — бесконечные каникулы и никого рядом.

Желание найти покой в его руках, терять себя в его объятиях было, несомненно, временным. Она не более честна с ним, чем с кем-либо еще. Но, в конце концов, какая разница? Их союз может быть взаимовыгодным: она использует его так же, как он ее.

Но сейчас желание целовать законного мужа было непреодолимым. Она искала губами его губы, впивалась пальцами в его грудь, чувствуя болезненное напряжение его мышц при каждом прикосновении.

Губы принца нащупали пульс на шее Зохры. Она откинула голову и простонала, когда он прикусил ее кожу зубами, а затем будто зализал эту ранку языком.

Он провел пальцами от ее шеи вниз к расстегнутой пуговице ее рубашки. Язык снова ласкал ее нижнюю губу, рука обхватила ее грудь, кончики пальцев ущипнули торчащий сосок.

Принцесса вздрогнула; жажда наслаждения отозвалась между ног резкой болью.

Он не позволял себе большего. Нежные губы ласкали ей шею, шепча каждой клетке ее тела: «Ты рвешь меня на части, Зохра». Ее имя в его устах, накал лютой страсти и падение неприступной стены между ними.

Она сжала пальцы вокруг его запястья, приложила его ладонь к своей груди, требуя от него того, что только он мог ей дать. Тая в его объятиях, она трепетала, когда его палец теребил ее возбужденный сосок. Тугой узел между бедер затягивался все сильнее.

Он сжал ее грудь, и Зохра застонала. Ей не хватало воздуха, и воздух этот теперь жалил внезапным холодом.

Оливковые щеки принца горели румянцем, глаза затуманила страсть. Хватка стала еще сильнее. Все признаки того, что наследник престола уже не владел собой. Но вдруг он отпустил ее и сделал шаг назад. Зохра испытала неприятный удар изнутри.

Она снова прильнула к нему, горя всем телом. И словно очнулась от зыбкой дремоты:

— Только не говори, что это было ошибкой.

Он и не сказал. Блеклость глаз и скованность мышц сказали все за него.

— Не стоило звать тебя сюда, — молвил Айан. Он пригладил ладонью волосы. — Больше это не повторится.

— В жизни не встречала мужчину, который корил бы себя за маленькую слабость. Как бы ты ни старался это скрыть, но ты мужчина, черт тебя дери!

— Мужчина? — переспросил принц. — Зохра, ты даже наполовину не права.

— Кто так решил? Ты так и будешь мерить себя по родному брату?

Челюсти принца сжались, глаза яростно блеснули.

— Не смей. Говорить. О нем.

Невыносимо было смотреть на горечь в этом взгляде. Зохра взяла в руки его сжатые кулаки и принялась высвобождать его пальцы один за другим.

Айан закрыл глаза. Думать о чем-то, когда она держит твои руки в своих, не представлялось возможным. Ее кожа такая нежная и мягкая. Сколь сильно желание овладеть ею прямо сейчас, насладиться каждой упругостью и мягкостью ее тела; получить то, что хочешь сам, и дать ей то, что желает она. Принцесса Зохра. Везде ли она так вкусна, как вкусны ее губы? Везде ли она примет его ласки так охотно, как минуту назад отдавалась его поцелую?

— Тебе нравится быть со мной, — сказала она. Ее смелость была наигранной, поскольку голос ее дрожал. — Тебе нравится трогать меня. И поэтому ты здесь. Ты принял осознанное решение, не так ли, Айан?

Внезапно принц понял, почему она не называла его по имени. Его имя в устах Зохры звучало слишком интимно, эротично, сексуально, переходя незримую грань, которую каждый из них боялся пересекать.

— Сегодня ты поддался искушению. А завтра будешь ненавидеть себя за это. Вот и сейчас ты избегаешь встречаться со мной взглядом.

Айан отдернул руку. Слова принцессы лишили его дара речи. Она словно открыла прямой доступ к его мыслям.

Волна самобичевания накрыла его, смыв все на своем пути… кроме страха. Принц желал провести этот час вместе с ней. Но истинный смысл его страсти к ней был куда страшнее. Принцесса стала для него единственным средством выйти из одиночества, единственным человеком, встречи с которым он искал сам в бегстве ото всех остальных; тем, кто пробудил в нем естественные желания. Пусть и ценой того, что самые мрачные его страхи теперь всплыли на поверхность.

— Хочешь сказать, я специально позвал тебя сюда, чтобы поцеловать?

— Может, и не специально, но так произошло, — оборвала его Зохра. — Со мной тебе уютно. — Она пожала плечами, и даже это простое движение зажгло в нем неистовый огонь почти что животной страсти. — И мне даже все равно, что на самом деле это не имеет ко мне никакого отношения.

Откуда в ней эта проницательность? Как удается ей будоражить его сознание, переворачивать его мысли с ног на голову? Принц сжал кулаки. Никогда в жизни он не прикоснется к ней еще раз.

— То есть, по-твоему, это не имеет к тебе отношения? — переспросил Айан.

— Я начинаю понимать, как мудр и хитер мой отец, — покачала головой принцесса. — И теперь мне открылся смысл слов Карима. Будь ты другим человеком, не пройди ты через мучения и испытания, ты даже не посмотрел бы на меня. И уж тем более не взял меня в жены. Но ты прав в том, что бежать от реальности глупо. И теперь я понимаю, какой жалкой была, когда жила в иллюзорном мире. Одиннадцать лет я была одна. Без друзей, на которых можно положиться. Без кого-то, кто мог бы сказать мне, что я сама разрушаю собственное счастье.

Принцесса думала о том, кого когда-то любила. И Айан ничего не мог с этим поделать. Она приблизилась к нему, но принц скрестил руки на груди, словно защищаясь. Как будто она была ножом, способным вонзиться в его плоть; пулей, готовой порвать его мышцы.

Их взгляды встретились. Сколько силы было в том, как Зохра держалась перед ним.

— Я больше не могу быть одна. Мне надоело биться головой о то, что я не в силах изменить.

Принц ощутил раздирающий душу холод.

— Зохра, не нужно.

— Я не смогу вернуться в Сийад отверженной женой. Не смогу провести остаток жизни с этими людьми. Даже ради Вазима и Саиры. Но и повернуться к ним спиной я не могу. А значит… Значит, мой единственный выход — прожить эту жизнь с тобой. Сил на борьбу уже не осталось.

— Сколько времени ушло, пока ты поняла, что бороться бесполезно. Мир изменить нельзя, — сказал принц, почесывая висок.

Зохра смотрела на него упрямым взглядом. Желание разгоралось в нем с новой силой.

— Я уже знаю, что ты считаешь своей главной слабостью, — проговорила принцесса. — Это меня не пугает. Ты тоже не страшишься быть со мной рядом. Разве этого не достаточно для начала?

От негодования кровь в жилах принца превращалась в горький яд.

— Ты хочешь быть моей женой и разыгрывать счастливую семью? Делить со мной постель, когда я превращаюсь в зверя, что боится собственной тени? Ты готова рожать детей тому, кому противно одно имя его наследников?

Как он ненавидел ее в эту минуту. За ее женскую непокорность, за смелость ставить под сомнение его действия. За то, что она постоянно напоминает ему о том, что он мог бы иметь, но не имеет. За то, что вслух говорит о его тайной слабости.

— Хочешь сорвать с меня последний лоскуток достоинства?! — воскликнул принц, и голос его был хриплым.

Зохра шагнула к нему, положила руку ему на грудь. Дрожь прошла по телу Айана с головы до пят. При всем напускном равнодушии к их союзу она была искушением во плоти. И сама принцесса знала, что являет собой ураганную силу, способную погрести наследника престола под весом его собственных нужд и желаний.

— Достоинство, о котором ты говоришь, — начала она, — неужели оно ценнее самой жизни? Я не имею в виду любовь и счастье. Ведь в нашей жизни нет места ничему, кроме долга и обязательств. Я могу с этим смириться. Ты дал отпор Кариму, ты спас меня от него. Почему же я не могу…

Кровь стучала в висках Айана с неукротимой силой.

— Ты моя жена. Твоя честь — моя честь. Я уничтожу каждого, кто смотрит на тебя искоса, кто осмелится оскорбить тебя.

— Неужели ты не понимаешь, как дороги мне эти слова? Никто в жизни не говорил мне такого. Никто не смотрел на меня так, как смотришь ты. Ни для кого я не была женщиной, достойной чести и уважения. Значит, тебе это можно, а мне нельзя? Я тоже могу быть тебе полезной.

— Думаешь, можешь спасти меня?! — воскликнул принц.

— Ты бомба замедленного действия. Ты не можешь нормально спать, изнуряешь себя физическими нагрузками. Работаешь столько, что непостижимо уму. Если я смогу дать тебе успокоение… если тебе приятно ко мне прикасаться…

— Ты готова спать со мной, зная, что я просто тебя использую? — перебил ее Айан, стараясь, чтобы слова прозвучали максимально обидно и насмешливо. Сейчас ему хотелось опуститься ниже, чем гнусный Карим. — Ты будешь для меня лишь телом, чтобы справлять сексуальную нужду. Никогда в жизни я не смогу полюбить тебя.

Но в глазах принцессы не читалось ни единой эмоции.

— Мне все равно. Я лишь хочу внести смысл в свою жизнь. Я хочу… посвятить свою жизнь Дагару.

Айан вздрогнул при этих словах. Ледяные пальцы пробежали вверх по его позвоночнику.

— Прости, принцесса, я не стану волшебной палочкой для осуществления твоих жизненных планов.

— Значит, отныне не прикасайся ко мне, Айан. Больше никаких ритуалов и подарков. С этим цирком во имя народа тоже покончено.

Принц приблизился к ней, и Зохра замерла. Сжалась, словно в тугой комок, чтобы даже тень его не смогла прикоснуться к ней. А в нем горело желание. Стучало в висках оглушительным боем.

— А что, если я не соглашусь? — спросил Айан. — Что, если я продолжу трогать и целовать тебя по первой прихоти? — Ему и правда этого хотелось. Он желал брать то, что ему нужно, без всякого чувства вины.

— Но ты не пойдешь на это. — По щеке принцессы медленно скатилась слеза. — Тебя раздражает, что я не подчиняюсь вашим чертовым правилам. Да, я плевать хотела на традиции и обычаи. Но поверь, я разбираюсь в мужчинах, знающих долг и честь. В таких, как мой отец и ты. — Горечь лилась из нее с каждым словом. — Вам легче видеть муки близких, чем поступиться своими проклятыми принципами. Поэтому я знаю: тебе легче и впрямь не прикасаться ко мне, чем внять зову мужчины, что исчез в тебе много лет назад.

Загрузка...