Четвертый жених

Глава десятая

The end. Kaput. Hasta la vista, Гриффин!

По мере осознания этого факта губы Гранта растягивались в улыбке. Итак, его младший брат сошел с дистанции. Отлично!

Чтобы скрыть рвущееся наружу удовлетворение, Грант сделал глоток вина. Мерло было очень приятным на вкус. Энни наколола на вилку маленький помидор. Грант неотрывно наблюдал, как она подносит его ко рту, как сок смачивает ее губы, и чувствовал себя все более некомфортно. По его телу растекался жар, который он хотел бы, да не мог списать на два бокала вина, поскольку его чувства и мысли были вовсе не замутнены, а, наоборот, обострены.

О чем он только думает? Да, Энни теперь свободна, но она только что пережила вероломное предательство его брата. Ей нужно время, чтобы прийти в себя и решиться на новые отношения.

Отношения! Нужны ли они ему?

Ему нужна Энни в его постели. Он хотел ее, как не хотел ни одну женщину в своей жизни. А их было немало.

Он пытался убедить себя, что дело исключительно в ее живых синих глазах, шелковистой коже, чувственных губах, соблазнительном теле с красивыми округлыми формами. Черт, он прекрасно понимал, что дело не только в этом! То, что он испытывал к Энни, было намного глубже простого плотского влечения, и это его пугало.

Энни расправилась со спагетти и откинулась на спинку стула, демонстрируя полное удовлетворение. Грант подумал о том, что хотел бы удовлетворить ее иным способом. Злясь на себя за эти мысли, он стал изучать винное пятно на белой льняной скатерти. Он потер его пальцем и тут же подумал, что лучше бы это был сосок ее груди.

Грант заерзал на стуле. Он стал все воспринимать слишком остро — жар свечи, аромат роз, запах итальянской еды. Он пытался убедить себя, что Энни такая же женщина, как и все остальные. Они могут доставить друг другу удовольствие и расстаться. Никаких обязательств, никакого свадебного марша.

Но он сам себе лгал, поскольку точно знал, что с Энни этот номер не пройдет. А значит… Беги! — кричал его разум. Но он не мог. Да и не хотел.

— Я наелась до отвала, — призналась Энни.

Грант засмеялся. Энни решительно не походила ни на одну из его знакомых женщин. Ну кто бы из них мог признаться, что попросту объелся?

Ему нравились ее чувство юмора, ее словечки и поговорки, ее оптимизм не меньше, чем ее поцелуи.

— Смотри, чтобы тебя не услышали, иначе все сразу догадаются, что ты — не янки.

Энни свернула салфетку и положила ее на стол. На ее губах была улыбка.

— О том, что я не янки, догадаются с первого моего слова. Мой техасский акцент слишком явен.

Грант подумал о женщинах, прошедших через его жизнь. Ни к одной из них он не испытывал ничего подобного тому, что испытывал к Энни. Даже к Сьюзен. Со Сьюзен все было похоже на взрыв, после которого не остается ничего, кроме опустошения.

У Сьюзен был типичный взрывной нью-йоркский характер. И теперь ему надо быть очень осмотрительным, чтобы сохранить с ней деловые отношения, столь важные для него. А Энни представляет собой реальную угрозу, особенно если Сьюзен решит, что Грант оставил ее ради Энни.

— Итак, где ты намерена искать работу учителя? — затеял Грант безопасный разговор.

— Сначала я должна узнать требования, а затем отнесу свое резюме, прежде всего в частные школы, где администрация более лояльна к иногородним.

— Резонно.

— Грант, я понимаю, о чем ты хочешь спросить, — сказала Энни, подавшись вперед. Ее пальцы коснулись его руки, и Гранта словно парализовало. — Обещаю, я не стану тебя долго обременять.

— Энни…

— Я все понимаю. Мама всегда учила меня, что нельзя злоупотреблять гостеприимством. Я завтра же займусь поисками жилья.

— Зачем?

— Разве я мало доставила тебе проблем? — со смешком спросила Энни.

— Ты мне не доставила никаких проблем, — солгал Грант.

— Конечно. Я всего лишь вынудила тебя жениться на мне, привезти в Нью-Йорк, поселить у себя в квартире…

— Это не проблемы. — Проблемой были чувства, которые она у него вызывала.

— Послушай, Грант. Ты не должен беспокоиться обо мне.

— Я и не беспокоюсь. — Я просто хочу помочь тебе. Я хочу быть с тобой.

— Тогда почему? — спросила Энни. — Почему ты делаешь это?

Если бы я знал. Грант не мог разобраться в себе, но понимал, что им движет не просто альтруизм. Его желание помочь было достаточно эгоистичным, потому что больше всего он боялся, что она исчезнет из его жизни.

— Скажем, я просто хочу помочь. Не из-за Гриффина и не из чувства вины. Из-за тебя самой.

Их взгляды встретились, и между ними будто протянулась тонкая нить. Но одного вздоха, одного опрометчивого слова, неосторожного движения было бы достаточно, чтобы она лопнула.

Грант решил тщательно контролировать себя. Он не хотел испугать Энни, он хотел заботиться о ней, как о раненом животном.

— Десерт? — спросила официантка. Они очнулись. Но воздух между ними все еще вибрировал.

— Нет, спасибо, — хрипловатым голосом отказалась Энни, не отводя взгляда от Гранта. — Я не голодна.

Но в ее глазах Грант увидел голод другого рода. Голод, который испытывал он сам.

Сейчас или никогда, подумала Энни, входя в квартиру Гранта.

Не делай этого, взывал голос разума.

Ну же, сделай это! — ободрял голос сердца. В конце концов, что ты потеряешь?

Свое сердце. Голос разума был безжалостен.

Раздираемая сомнениями, Энни колебалась. Что ей делать? По каким правилам играть? Или перестать сомневаться и начать действовать решительно — ведь это ее новая жизнь, в которой она вольна поступать, как ей хочется?

Но… как отреагирует на это Грант? Вдруг он отвергнет ее?

Энни не могла поверить, что она всерьез замышляет соблазнение. Это оказалось даже интереснее, чем подготовка к свадьбе. Кроме того, если он ее отвергнет, это случится не на виду у всего города. Правда, возможно, это будет даже больнее.

— Спасибо за пиджак, — поблагодарила Энни, сбрасывая его с плеч.

— Не за что.

В полумраке лицо Гранта казалось высеченным из гранита. Если бы она только знала, о чем он думает…

— Грант…

— Энни…

Это прозвучало одновременно, и оба замолчали. Казалось, что повисшая тишина вибрирует. Энни слышала отдаленный шум машин, тиканье часов, гул кондиционера, но как бы фоном.

— Я… — начала она, чтобы нарушить молчание. Но разве может она объяснить словами свои чувства, свои желания, свои потребности?

— Что?

— Мне не нужен Гриффин, — выпалила она.

Грант смотрел на нее в замешательстве, приподняв одну бровь.

— Ясно. И что же тебе тогда нужно?

Не что, а кто. Но не может же она сказать: «Ты!»? Или может?

Что бы сделала жительница Нью-Йорка? Женщины, живущие здесь, представлялись Энни загадочными, изысканными, смелыми. Может быть, она бы выпустила изо рта струйку сигаретного дыма и, покачивая бедрами, уверенно направилась в сторону спальни. Но сигаретный дым вызывал у Энни кашель. Кроме того, она почему-то была уверена, что Грант не любит курящих женщин. А может, эта гипотетическая женщина с решительной прямотой выложила бы все карты на стол, назвав вещи своими именами? Внезапно Энни почувствовала себя неопытной, наивной, смешной и очень захотела домой. Она не принадлежит этому городу.

Но она не струсит и не уедет.

— Я не хочу домой, в Техас.

Господи, что она мелет? Что бы она ни сказала, все не то.

— Мы же уже говорили об этом. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. — Грант пристально вглядывался в нее, как будто боялся, что она сошла с ума. — Ты в порядке?

Может, она слишком много размышляет? Не лучше ли поддаться слепому инстинкту?

Энни сглотнула ком в горле и сократила расстояние между ними. Она дотронулась до пуговицы на его рубашке, почувствовав, как у Гранта перехватило дыхание и напряглись мышцы груди. Привстав на цыпочки, она заглянула ему в глаза, и ее пронзила уверенность, что она все делает правильно. Будь что будет!

Прикрыв глаза, она потерлась губами о его губы, а затем поцеловала.

Ошеломленная собственной смелостью, в первый момент она ничего не ощутила. Но уже мгновение спустя почувствовала тепло и нежность его губ. Грант не отстранил ее с презрительным видом, но и не сделал попытки прижать к себе крепче и поцеловать в ответ. И что ей теперь делать? Так и стоять с прижатыми к его рту губами? Чтобы оценить ситуацию, Энни осторожно приоткрыла один глаз и тут же наткнулась на внимательный взгляд Гранта.

— Энни, — произнес он у самых ее губ, — ты понимаешь, что делаешь?

— Д-да. Целую тебя.

Почему он спрашивает? Энни хотела отодвинуться. Но Грант крепко схватил ее за талию и с самой сексуальной улыбкой на свете произнес:

— Отлично. Я почему-то именно так и подумал. Теперь можешь повторить, но только по-настоящему.

Пульс Энни участился. Она закрыла глаза, обняла Гранта за шею и вложила в поцелуй всю свою страсть и желание.

На этот раз он ответил с неменьшей страстью. Его поцелуй был ненасытным и требовательным, он превращал Энни в совершенно новую женщину. Желание захлестнуло ее, затуманив сознание. Схватив Гранта за рубашку, она притянула его ближе. Поцелуя ей было уже недостаточно, она хотела большего. И это пугало ее.

Энни оторвалась от его губ, чтобы перевести дыхание. У нее кружилась голова.

— Я хочу тебя, Грант. Здесь. Сейчас.

Грант сжал ее лицо в ладонях, нежно, трепетно. Он не произнес ни слова, но его прикосновения и поцелуи все сказали за него. Он целовал изгиб ее шеи, покусывал мочку уха, доводя ее до безумия. Она почувствовала, как внутри нее растет пустота, которую теперь мог заполнить только Грант.

Энни прерывисто вздохнула.

— Я ничего не жду от тебя, понимаешь?

— Понимаю.

— Я не собираюсь заводить с тобой роман.

— Энни, — Грант взял ее за подбородок, — помолчи. — Он приник к ее губам с голодной страстью, испугавшей и ошеломившей ее.

В следующий миг она оказалась прижатой к входной двери, с руками, поднятыми над головой и схваченными пальцами Гранта за запястья как наручниками. Он целовал ее губы, горло, ключицы. Его дыхание было частым и горячим. Он расцепил пальцы и отпустил ее запястья, чтобы иметь возможность ласкать ее тело, а руки Энни так и остались поднятыми над головой, хотя она сгорала от желания запустить пальцы в волосы Гранта. Она не сделала этого потому, что все ее силы шли на то, чтобы удержаться на ногах.

Ладони Гранта скользили по ее рукам, гладили нежную кожу на сгибах локтей. Когда они коснулись ее груди, Энни выгнулась дугой навстречу им и вцепилась в рубашку Гранта. Большими пальцами он погладил ее соски, и Энни застонала от наслаждения… или боли. Не в силах больше выносить эту сладостную пытку, Энни рванула его рубашку, и оторванные пуговицы градом застучали по полу. Собственное неистовое желание сводило ее с ума, а низкий стон, исторгнутый из груди Гранта, лишь подстегнул ее.

Ее футболка оказалась на полу. Сверху упала рубашка Гранта.

Любовный жар сделал их неистовыми. Жадными. Дикими.

Тело Гранта оказалось даже лучше, чем она себе представляла. Увидев его утром с обнаженной грудью, она целый день дорисовывала в своем воображении остальное. И вот он стоит перед ней полностью обнаженный. Можно протянуть руку и коснуться его.

Одно бесконечное мгновение они, тяжело дыша, смотрели друг на друга. Энни подалась навстречу, но Грант остановил ее, положив руку на плечо.

— Энни…

— Только не говори, что передумал.

— Нет, но…

— Я знаю, что ты не хочешь жениться. Я тоже не хочу замуж. Я просто хочу этого… тебя… сейчас.

Теперь уже обе руки Гранта лежали на ее плечах.

— Энни, ты уверена? Точно? Ведь ты и Гриффин никогда…

— Да, мы с Гриффином не занимались любовью. Но я не девственница, Грант, и понимаю, что делаю. — Энни сократила расстояние между ними, обвила руками его плечи и притянула его рот к своему. — Поцелуй меня.

Грант выполнил приказание. Ее соски дразняще терлись о грудь Гранта, заросшую густыми, но мягкими волосами. Энни чувствовала жар его тела, руками ощущала, как перекатываются под кожей мускулы. С груди ее пальцы побежали по животу вниз. Грант вздрогнул и простонал:

— Энни…

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — прошептала она и наклонила голову.

Когда ее язык коснулся влажной солоноватой кожи на его груди, Грант сказал:

— Все, Энни, пути назад нет.

Он опустился перед ней на колени. Его ладони ласкающе скользили по плечам, груди, животу, пока не легли на шелковистый холмик. Энни молила, запрокинув голову:

— Пожалуйста, Грант, пожалуйста…

Он кивнул и потянулся к своим брюкам. Энни услышала звук разрываемой фольги, и понимающая улыбка тронула ее губы.

Грант приподнял Энни, заставив обхватить ногами его бедра, и рывком вошел в нее. На мгновение оба замерли, глядя в глаза друг другу, затем начали двигаться во все убыстряющемся темпе. Энни начала сотрясать дрожь. Наконец она выгнулась назад, подав бедра вперед, чтобы Грант мог проникнуть в самые ее глубины, и громко застонала. Он последний раз глубоко вонзился в нее, вздрогнул и выкрикнул ее имя. Обессиленные и пресыщенные, они тяжело сползли на пол, поскольку ноги не держали их.

— Ты не хотел бы переместиться на кровать? — спустя какое-то время спросила Энни не без лукавства.

Такое с ним случилось впервые. Обычно после занятий сексом его неумолимо клонило в сон. Но сейчас, когда рядом с ним уютно устроилась Энни, рука которой играла волосами на его груди, он был бодр и готов к продолжению. Теперь он знал, каково это — быть внутри нее, знал, как она стонет от наслаждения. Гранту хотелось слышать этот стон снова и снова. Только теперь они будут любить друг друга медленно и томительно. Энни застала его врасплох, обезоружила, ошеломила. Ему следовало донести ее до кровати, а не горячечно овладевать, прижав к входной двери. С улыбкой он представил, что подумал его сосед напротив.

— Чему ты улыбаешься?

— Я удивляюсь, почему старик Каммингс еще не позвонил в нашу дверь.

— Кто?

— Сосед из квартиры напротив. Мы зовем его нашей «камерой слежения».

Энни рассмеялась.

— Он наверняка решил, что у тебя что-то с дверью и ты ее выбиваешь изнутри.

— Кстати, как твоя спина?

— Отлично, разве что пара синяков проявится.

Энни пожала плечами, отчего ее груди поднялись и опустились, приковав взгляд Гранта. Он накрыл их ладонями, потеребил соски, отчего они сразу затвердели. Убирая волосы с ее лица, он почувствовал, что они влажные, как и кожа Энни.

— Так о чем мы говорили? — с лукавым блеском в глазах спросила Энни.

— Какая разница?

Энни засмеялась и прислонилась лбом к его лбу.

— Кто мог представить, что это случится?

— Я. — Он взял ее за руку, переплетя ее пальцы со своими. — Я больше ни о чем думать не мог после самого первого твоего поцелуя.

Энни усмехнулась, отчего на одной ее щеке появилась очаровательная ямочка.

— А я и представить себе не могла, что в Нью-Йорке может быть так интересно.

— Интереснее, чем в Локетте?

— Несравнимо.

— Что, в Локетте ничего подобного не случается?

— Случается, конечно. Но это немедленно становится достоянием гласности. Если ты пошла с мальчиком прогуляться к озеру, к полуночи общественное мнение вас уже поженит.

— И часто ты ходила к озеру?

— Нет.

— Да ладно!

— Честно. Я не была популярна среди мальчиков Локетта.

— Почему? — Удивление Гранта было неподдельным.

— Думаю, я была слишком не похожа на других. Имела слишком высокие требования. Была слишком романтичной… Всего было слишком.

— Я рад, что ты здесь, — немного невпопад заметил Грант, очерчивая пальцем линию ее скул. — И рад, что мы встретились.

— Я тоже. — Энни отвела взгляд, смущаясь направления, которое приобрел их разговор.

— Если ты так мечтала покинуть Локетт, почему не сделала этого раньше? — с любопытством спросил Грант.

Энни вздохнула.

— Прежде всего, я даже не представляла, какой у меня есть выбор. Кроме того, один за другим умерли родители…

— Когда это произошло?

— Мама умерла, когда мне было шестнадцать, папа — когда мне было двадцать три и я только закончила Техасский технологический институт.

Грант погладил ее по щеке.

— Ты была еще слишком молода для таких потерь.

Энни немного помолчала, потом продолжила:

— Сколько себя помню, я всегда мечтала уехать из Локетта. Но потом… Даже не знаю. Может быть, оставаясь, я чувствовала себя ближе к родным? У меня был дом, и, уехав, я рисковала его потерять, ничего не обретя взамен… Не знаю. — Энни тряхнула головой, прогоняя грустные мысли.

— Ты поэтому так стремилась выйти замуж? Ты хотела иметь семью, близких?

— Может быть. Я действительно хотела иметь семью, дом, который могла бы назвать своим. Я жила в доме родителей, и, хотя он был моим с самого рождения, мне было очень тоскливо в нем. Все в нем — от качелей на веранде до электроплиты — напоминало мне о папе с мамой. Я хотела убежать от этих воспоминаний. — Она положила руку на его грудь. — Не то чтобы я хотела забыть их, нет. Просто я хотела, чтобы эти воспоминания не преследовали меня, не мучили. И дело не только в доме. Я помню, как впервые попробовала мороженое — папа купил мне рожок с разноцветными шариками. Бакалейный магазин напоминает, как я делала покупки с мамой и какой прекрасной кулинаркой она была. Она всегда говорила, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Впрочем, у меня есть альтернативный вариант. — Энни просунула руку между их телами и коснулась его плоти, которая отреагировала немедленно.

— Энни… — охнул Грант.

Она завладела его мочкой и стала ее нежно посасывать, затем проложила дорожку поцелуев вниз по шее к ключице. Грант застонал и притиснул ее к себе.