Четвертый жених

Глава четырнадцатая

Грант выпил три неразбавленных виски подряд и оглядел высшее общество, собравшееся в «Астории». Женщины были одеты дорого и модно, их волосы были уложены в самых престижных салонах Нью-Йорка, а украшения стоили не одну тысячу долларов. Но ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Энни — ее красотой, умом, юмором и страстностью.

— Почему ты злишься? — раздался сзади голос Сьюзен.

— Отличное сборище.

— Я пригласила лучших из лучших. Что с тобой, Грант?

— Я тоже «лучший из лучших»? Впрочем, я всегда стремился быть первым, за что бы ни брался.

— И ты, несомненно, преуспел в этом. — Рука Сьюзен скользнула по его руке.

— Сьюзен…

— Я знаю. Ты не намерен смешивать бизнес и удовольствие, хотя и напрасно. Лично для меня работа и удовольствие — одно и то же.

— Я знаю. — Грант тоже любил свою работу и всегда самозабвенно ей отдавался. Но вдруг на прошлой неделе понял, что работа — это еще не вся жизнь.

— Ты знаешь Этана? — спросила Сьюзен.

— Этана?

Она кивнула в сторону блондина, увлеченно поглощавшего напитки.

— Ревнуешь?

— А ты?

— К молодой техасской кобылке? — Сьюзен рассмеялась. — Не смеши.

— Я думал, ты хотела… Извини, Сьюзен, видимо, я неправильно понял…

— Грант, ты понял все правильно. Просто за короткий срок ты очень изменился, а я осталась все той же Сьюзен, согласившейся на отношения без всяких обязательств и перспектив.

— Что ты имеешь в виду?

— Грант, ты отличный банкир, но в покер тебе лучше не играть. Ты плохой игрок, особенно если речь идет о делах сердечных. — Сьюзен похлопала его по руке и забрала бокал. — Уверена, ты станешь замечательным мужем.

У Гранта одеревенела спина.

— Я не собираюсь жениться…

— Но она собирается за тебя замуж.

— Энни не нужен брак, она сама так сказала. Она сказала — никакого романа, никаких обязательств, никаких…

Сьюзен запрокинула голову и засмеялась.

— Поверь, она из тех, кому обязательно надо быть замужем. — Сьюзен выловила в бокале кусочек льда и положила его в рот. — Как и тебе — женатым. Я знаю, что говорю, мой друг.

Энни уехала. Уехала, уехала, уехала. Исчезла, осиротив его квартиру. И жизнь. Без ее запаха, ее присутствия, ее улыбки квартира была пуста, как и его душа. Грант лег на середину кровати и стал слушать тишину.

Он ушел с вечеринки Сьюзен, не попрощавшись, но в мозгу бились ее слова. Он поспешил домой, надеясь, что Энни там и ждет его. Пусть для того, чтобы швырнуть ему в голову вазу или стукнуть кулаком по носу. Но она исчезла в ночи. Безусловно, он заслужил наказание, но столь ли тяжкое?

В приоткрытой дверце гардероба он заметил что-то белое. Флаг капитуляции? Нет, ее свадебное платье. И Грант вдруг страстно захотел…

Вскочив на ноги, он бросился прочь из квартиры. Наполненная воспоминаниями, она угнетала его. Что с ним случилось? Ведь совсем недавно он наслаждался своей холостяцкой жизнью, не помышляя ни о чем ином. Ему нравилось жить одному, одиночество никогда не тяготило его.

Он полюбил. Полюбил впервые в жизни. Полюбил Энни Бакстер.

Нет. Не сметь даже думать об этом!

— Добрый вечер, мистер Стивенс. Снова уходите? — спросил Берт.

Грант автоматически кивнул, даже не посмотрев на швейцара, но потом резко остановился. А вдруг швейцар знает, куда Энни уехала?

Но я не собираюсь мчаться вслед. Я просто хочу убедиться в ее безопасности.

— Извините, вы случайно не видели, как уезжала Энни… миссис Стивенс… этим вечером? — Поскольку весь дом считал, что они поженились в Техасе неделю назад, Грант решил придерживаться этой версии. Берт бросил на него насмешливый взгляд. — Мы договорились встретиться дома и, похоже, разминулись, — пояснил Грант. Не объяснять же швейцару, что Энни попросту бросила его.

— Мне не показалось, что она собирается встречаться с вами, мистер Стивенс. Извините.

У Гранта внутри все вскипело. Неужели все уже все знают? Он засунул руки в карманы, сжал их в кулаки и шагнул к Берту.

— Я просто хочу удостовериться, что с ней все в порядке, ясно?

— Да? — Взгляд Берта был презрительным. — А почему вас это не волновало, пока вы развлекались на этой своей светской вечеринке?

Что происходит? Он в Локетте? Или все-таки в Нью-Йорке? Как быстро успела Энни завоевать симпатии окружающих! Надо понимать, что в их глазах он теперь настоящий злодей? Грант откинул волосы со лба.

— С ней все в порядке?

— Да. — Берт хотел отвернуться, но Грант схватил его за плечо.

— Куда она отправилась?

— Вы собираетесь отправиться за ней?

— Нет.

— Тогда какая вам разница?

— Я просто хочу знать.

Между двумя мужчинами повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь автомобильными гудками, доносившимися с улицы. Грант усилил хватку, сминая лацкан форменной куртки швейцара.

— Она направлялась в аэропорт.

Грант тут же отпустил Берта. Теперь он был спокоен — она отправилась в Техас, которому принадлежала. Он даже разгладил помятый им лацкан.

— Спасибо.

— Ее рейс в…

Но Грант уже не слушал.

Он бесцельно бродил по ночному городу, шумная и яркая суета которого позволяла ни о чем не думать. Вверх по одной улице, вниз — по другой, вверх, вниз…

Потом он вспомнил свое детство в Оклахоме. Его родной городок мало чем отличался от Локетта, но его семья очень отличалась от семьи Энни. Он вспомнил, как зло кричал отец и как хлопала дверь спальни, в которой спешила укрыться мать. Угрозы. Страх. Слезы. Неуверенность в завтрашнем дне.

Именно тогда Грант поклялся себе никогда не жениться. И он сдержал клятву. Все, чего он хотел, так это покоя, и он нашел его, как это ни странно, в суетливом и многолюдном Нью-Йорке.

Чье-то хихиканье вернуло его к действительности. Он заметил парочку, идущую впереди него. Молодые люди держались за руки и целовались на каждом шагу, чему-то непрестанно смеясь.

Мысли Гранта вернулись к Энни. Любящий одиночество, он еще никогда не чувствовал себя таким неприкаянным, таким потерянным. Его спокойная, устроенная жизнь разлетелась на мелкие кусочки.

Боль потери нахлынула на Гранта с новой силой, и ходьба по улицам больше не приносила облегчения. Он вернулся в свою опустевшую квартиру. Он всегда считал ее раем, где мог отдохнуть от напряженной работы, клиентов и конкурентов. Теперь любой уголок, любой предмет — кухонная плита, диван, кровать — напоминали ему об Энни.

Заметив, что на автоответчике мигает красная лампочка, он бросился к нему в безумной надежде.

— Пусть это будет Энни! — взмолился он, нажимая на кнопку.

— Привет, Грант! Энни! — разнесся по квартире веселый голос его брата, так не соответствующий настроению Гранта. — Решил позвонить перед возвращением в Техас. Я улетаю сегодня вечером. Энни, если хочешь вернуться со мной, это твой последний шанс. — (Руки Гранта сжались в кулаки. Неужели Энни решила улететь с Гриффином? Если так, то…) — Знаю, знаю. — Гриффин рассмеялся. — Можешь больше не повторять, что между нами все кончено. — (Кулаки Гранта разжались. Скорее всего, Энни улетела сама по себе. Наверняка она и сообщение это не слышала.) — Что ж, тогда всем пока! Если прослушаете это сообщение до десяти, я еще буду в отеле. — Гриффин продиктовал номер и отключился.

Грант долго смотрел на телефонный аппарат, затем перевел взгляд на каминные часы — самолет Энни уже взлетел.

Но Гриффин был еще в отеле. Грант и сам не знал, что заставило его позвонить брату и предложить встретиться. Скорее всего, невозможность оставаться в пустой квартире.

В баре отеля было темно, но все же светлее, чем на душе у Гранта. Он наконец осознал, почему решил увидеться с братом — веселый и жизнерадостный Гриффин являлся примером того, что можно расстаться с Энни и при этом выжить.

— Как Энни? — поинтересовался Гриффин, делая глоток «Манхэттена», своего любимого коктейля.

Грант залпом выпил свое неразбавленное виски и попросил еще.

— Я не знаю.

Гриффин нахмурился.

— Как это? Ты же сказал, что позаботишься о ней.

— Я не соглашался жениться на ней, — выпалил Грант.

Гриффин посмотрел на него тяжелым взглядом.

— А я ничего и не говорил о женитьбе. Я просто просил тебя присмотреть за ней, помочь встать на ноги в Нью-Йорке. Дьявол, она же из маленького городка, и ваш Нью-Йорк для нее…

— Энни знает, как постоять за себя. Она более приспособлена, чем ты думаешь.

— Между вами что-то произошло? — Гриффин внимательно посмотрел на брата. Вместо ответа Грант взял второй бокал с виски. Пальцы Гриффина сомкнулись на его запястье, и виски выплеснулось на стойку. — Ты приставал к ней?

— Нет.

— Тогда что случилось?

— Я влюбился. — Эти слова слетели с его губ помимо его воли, но Грант не жалел — он больше не мог и не хотел отрицать правду. Он любит Энни. А она его теперь ненавидит.

В наступившей паузе стали слышны музыка, разговоры, смех, звяканье бокалов. И тут Гриффин запрокинул голову и расхохотался. Его смех перекрыл шум, и головы посетителей начали поворачиваться в их сторону. Грант, наоборот, наклонил голову и допил виски, но даже двойная порция не притупила сердечной боли. Нахмурившись, он оттолкнул пустой бокал. Отсмеявшись, Гриффин отсалютовал брату своим бокалом и сказал:

— И что ты теперь будешь делать?

— Ничего. Энни уехала, оставила меня. И с этим ничего не поделаешь.

Гриффин хлопнул брата по спине.

— Да-а, братец. Оказывается, ты совсем не знаешь женщин.

— Может быть. — Он и не хотел ничего знать о женщинах… кроме Энни. А о ней он успел узнать уже немало.

— Куда она поехала?

— Домой, в Техас.

— И ты готов смириться? — Гриффин покачал головой. — Ты ведь сам говорил, какой я дурак, что оставил ее.

— Лишь на прошлой неделе она любила тебя и собиралась за тебя замуж. Где гарантия, что на будущей неделе она не полюбит кого-то еще?

— Энни никогда не любила меня, — с грустью признал Гриффин.

— И поэтому ждала тебя у алтаря, — язвительно ответил Грант, вспомнив, что тот первый поцелуй Энни подарила ему, будучи уверенной, что это Гриффин.

— Ей нравилась сама идея замужества и тот образ, который она придумала. Она стремилась уехать из Локетта, а я был ее билетом. — Гриффин обхватил ладонями бокал. — Знаешь, то, как она смотрит на тебя… Она никогда не смотрела так на меня. А Энни… если она полюбит, то навсегда.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я хорошо знаю Энни. Не хуже, если не лучше тебя. — Гриффин улыбнулся, увидев, что взгляд брата стал угрожающим. — Да нет, не в этом смысле. Мы никогда… не были близки. Она хотела дождаться медового месяца. Я-то был готов с первой встречи… но она… романтик.

Она действительно романтик. А он все сделал не так, все испортил.

— Она твоя, Большой Брат. А теперь скажи, как ты собираешься ее вернуть?

— Не думаю, что она хочет этого.

Кажется, впервые в жизни Грант начал понимать своего младшего брата — почему тот сначала обручался, а в последний момент сбегал из-под венца. Да, у Гранта тоже были сомнения и страхи, но только не по поводу Энни. Его страхи были родом из детства, в котором не было любви — ни между родителями, ни к детям.

— Почему бы тебе не попробовать?

— Я не хочу жениться, — упорствовал Грант. — А что еще я могу ей предложить?

— Начни с сердца, — ответил Гриффин. — Кроме того, брак — это не так уж и ужасно.

— Кто б говорил! — Грант саркастично рассмеялся. — Что ж тогда ты трижды сбегал от своих невест?

— После того, как я поступил так с Энни, я много думал. Ведь брак не обязательно должен быть таким, каким был у наших родителей — мама была счастлива только тогда, когда отец покупал ей дом, машину или украшения, а он — если был вовремя подан обед, дети обихожены и дом чист. Вся жизнь их состояла из «если» и «когда», а любви не хватало. Но мы-то оба знаем, что Энни не такая. Для нее любовь — понятие вечное.

Грант никогда не думал, что его брат может быть таким — умным, тонко чувствующим, всепонимающим. И на этот раз он был прав. Грант и сам понимал, что, если послушается своего сердца, Энни будет любить его безо всяких условий, а если поддастся страхам и сомнениям — жизнь его будет серой и унылой.

Бросив в брата арахис, Грант поднялся.

— Я еду за ней.

Гриффин кивнул и полез во внутренний карман пиджака.

— Тогда тебе понадобится это.

— Что?

— Мой билет до Далласа. Там пересядешь на самолет в Амарильо, а оттуда на машине.

— Спасибо, Грифф. Я твой должник.

Братья обменялись рукопожатием. Это был первый раз в жизни, когда Грант почувствовал настоящую связь с братом.

— Позвони мне, хорошо? — попросил Гриффин.

Но в гостиной тети Мод Грант оказался лишь пять дней спустя. Он мерил шагами комнату, застеленную ворсистым ковром и уставленную старинной мебелью.

— Почему вы, в конце концов, позволили мне прийти?

Мод поставила на стол поднос с тоненькими — в палец толщиной — бутербродиками.

— Ну, прежде всего, хочу заметить, что ты был весьма настойчив, что сыграло тебе на пользу. Но, честно говоря, я разрешила тебе прийти сюда из-за Энни.

— Что это значит?

— Я волнуюсь за нее. У нее пропал аппетит — я никогда не видела, чтобы она равнодушно проходила мимо жареной картошки или отказывалась от моей кукурузы, жаренной в сыре. Это убедило меня, что на этот раз для нее все слишком серьезно.

— Во сколько, вы сказали, она будет здесь?

— После того, как придут все гости. Ты не волнуйся, она не пропустит свою собственную вечеринку.

— У нее день рождения? — Грант вдруг осознал, что даже таких вещей не знает об Энни. Но он обязательно узнает, чтобы уже никогда не забыть. Зато он знает, как доставить ей наслаждение. И еще — что он любит ее.

— Это ее прощальная вечеринка.

— Но ведь она только вернулась?

— Тем не менее ей хватило времени, чтобы собраться и выставить дом на продажу.

— Куда она уезжает? — спросил Грант, боясь услышать, что в Даллас или какое-нибудь другое место.

— В Нью-Йорк. Она нашла там работу. Разве она не сказала тебе?

— Сказала. — Облегчение волной накрыло Гранта. — Может быть, мне следовало пойти к ней домой?

Мод покачала головой.

— Нет, не думаю. Лучше вам встретиться здесь. Это докажет всем старым сплетницам, что Энни наконец встретила своего мужчину.

— Мне безразлично, что думают ее знакомые и соседи. — Он еще помнил разговор в аэропорту, подтолкнувший его к судьбоносному решению взять Энни с собой в Нью-Йорк. Грант в который уже раз проверил, в кармане ли обручальное кольцо, которое он купил для нее.

— Тебе не было бы безразлично, если бы ты слышал их разговоры. Стая старых ворон!

— Тогда зачем Энни сказала им, что ее брак не удался? Не спокойнее ли было уехать, сохранив эту тайну?

— Моя девочка слишком честная. Кроме того, я думаю, что их жалкие укусы ничто по сравнению с тем, что она потеряла тебя.

Чувство вины пронзило Гранта, но в то же время слова тети Мод дали ему надежду.

— Вы так думаете?

— Я никогда не видела ее такой… безжизненной. А ведь все свои потери она переживала на моих глазах: сначала родители, потом эти пустоголовые женихи.

Бог свидетель, он не хотел заставлять ее страдать, но она сама отказывалась отвечать на его телефонные звонки. Прилетев в Даллас по билету Гриффина, он хотел сразу же отправиться в Локетт, но задержался, чтобы купить кольцо. Это кольцо должно было показать Энни, как он ее любит, и продемонстрировать всем, что она принадлежит ему. Кольцо он смог купить только во вторник и сразу же поехал к Мод. Что ж, если он решился на такой шаг, то сделает все как положено.

— Тетя Мод… мэм, — заговорил Грант, с трудом сглатывая комок в горле. — Я хочу поговорить с вами.

Она оторвалась от раскладывания розовых салфеток около фарфоровых тарелок.

— Слушаю.

Грант откашлялся.

— Гм… Поскольку родители Энни умерли… Я понимаю, что это вовсе не обязательно, но я решил соблюсти все формальности…

Мод подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Давай по существу, а то стая ворон слетится с минуты на минуту.

— Да, мэм. Поскольку вы — самый главный человек в жизни Энни, я прошу у вас ее руки.

Из глаз пожилой женщины хлынули слезы.

— Ты — первый, кто сделал это. — Она промокнула глаза фартуком. — Никто из ее предыдущих женихов не озаботился подобной формальностью. Может быть, поэтому они так легко нарушали свое слово. Как ты думаешь?

— Я не знаю. Мэм, вы согласны?

— Господи, конечно! — Она притянула Гранта к себе и похлопала по спине. Напряжение отпустило его — одно дело сделано, но осталось еще одно, самое главное. — Но, скажу тебе честно, я не знаю, что тебе ответит сама Энни. Она очень обижена, и вряд ли даже мое заступничество поможет тебе.