Четвертый жених

Глава двенадцатая

Конечно, она была в белом. Как и собиралась все три раза.

Бледно-розовые, кремовые и сиреневатые розы украшали проход. Каждое сиденье в церкви было украшено атласным бантом. По красной дорожке были разбросаны лепестки девственно-белых роз.

Мне нужна передышка!

Энни металась на своей половине кровати, пыталась зарыться поглубже в подушку. Даже во сне ее не оставлял страх, что в последнюю минуту все сорвется.

Вот она скользящим шагом движется по проходу… к Гранту. На нем смокинг. Грант невероятно красив и значителен. Он словно излучает уверенность и властность, подавляя других мужчин, не годящихся ему даже в подметки. Женщины липнут к нему как мухи, но он выбрал ее.

Улыбаясь жениху, она едва замечает многочисленных гостей. Ее взгляд прикован к Гранту — Энни боится, что, если даже просто моргнет, он исчезнет, как исчезли ее предыдущие женихи. Прежде, чем она дойдет до него. Прежде, чем успеет произнести «да».

Музыка заполнила церковные своды, и все присутствующие замерли в ожидании. Встав рядом с Грантом, она с облегчением и победительно вздохнула. Он здесь, он не исчез.

Она протянула ему руку, но он смотрит на нее, как будто у нее выросла вторая голова.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Грант.

Как — что? — удивилась Энни. Это же мой сон. Разве я не имею права побыть счастливой хоть во сне?

— Ты же говорила, что больше не хочешь никаких серьезных отношений. — Грант выразительно посмотрел на цветы, ленты, свечи. — Не хочешь ничего этого.

— Я передумала, — ответила она. Разве она не имеет права хоть раз передумать? До этого передумывали ее женихи. — Я люблю тебя, Грант. И хочу быть твоей женой.

— А я не передумал, и мне ничего этого не нужно. И ты мне не нужна, прежде всего услышала она. Не нужна, не нужна!

Энни резко села на постели. Задыхаясь, она сделала несколько судорожных вдохов.

— Это был всего лишь сон, — шепотом успокаивала она себя. — Всего лишь сон.

Мысли ее скакали, как и пульс. Почему ей приснился этот сон? Свадьба? Ее и… Гранта?

О господи! Она отодвинулась от мужчины, спящего рядом. Ее сердце колотилось быстро и неистово. Ведь сон не мог присниться просто так, видимо, подсознательно она мечтала об их свадьбе. Но она больше не стремится замуж, она решила начать новую, самостоятельную жизнь. Но даже в этой новой жизни ей не стоило поддаваться импульсу и ложиться с Грантом в постель. Она сглупила, решив, что сможет заниматься любовью не любя.

Решительно отогнав эти опасные мысли, Энни попыталась определить, ночь еще или уже раннее утро и как долго она спала. Она хотела посмотреть на часы, но они, как назло, стояли на прикроватной тумбочке со стороны Гранта, а угол его подушки заслонял циферблат.

Энни перегнулась через Гранта, стараясь не коснуться и не разбудить его, хотя сгорала от желания погладить его грудь. Она слышала ровное дыхание Гранта, чувствовала тепло его тела. Теперь она знала каждый его дюйм, знала, какое оно на ощупь и вкус. Энни почувствовала, как где-то глубоко внутри нее снова зарождается желание.

Но она удержалась от прикосновения. Ей вообще необходимо обуздать наконец свои желания и эмоции. Она не собирается начинать серьезные отношения ни с кем, а с Грантом — тем более.

Тогда почему ей приснился этот сон?

Энни решила больше не думать об этом. С утра она активно займется поисками работы и жилья. Ей необходимо как можно скорее покинуть квартиру Гранта, пока еще не слишком поздно. Пока ее сердце снова не оказалось разбитым. Грант уже ей нравится, даже слишком. Мало того, что она оказалась в зависимости от него, он завладел не только ее мыслями, но и снами.

— Что случилось? — спросил Грант.

Его низкий глубокий голос напугал Энни. Она отпрянула на свою половину кровати и поспешно натянула простыню, прикрывая обнаженную грудь.

— Извини, я не хотела разбудить тебя.

Грант обнял ее. Ей было тепло и очень уютно в кольце его рук.

Не раскисай! Не поддавайся своим чувствам и желаниям! Но Энни сама понимала всю тщетность своих уговоров не реагировать на Гранта.

— Энни, ты в порядке?

Нет!

— Да. — Ее голос был похож на писк мышонка.

Его руки начали ласкать ее тело. Он уже знал, где и как нужно касаться ее, чтобы возбудить, подвести к черте. Энни хрипло и судорожно вздохнула и провалилась в омут безумного наслаждения.

Первой ее мыслью, когда она вернулась к реальности, было осознание, что занятие любовью с Грантом — не самый лучший способ забыть его. Но в настоящее время воля ее слаба, поэтому «забывание» Гранта придется отложить. А вот завтра она точно начнет его забывать.

К среде Энни исходила множество улиц, сделала множество звонков и занесла свое резюме во множество школ. В отчаянии она уже начала было искать работу секретарши, официантки или даже кассирши в билетной кассе ближайшего кинотеатра. Но и здесь ее подстерегала неудача — у нее не было навыка ношения подноса, и печатала она недостаточно быстро.

Тем вечером Грант снова вернулся домой поздно. Энни уже давно поставила в духовку пирог с курицей и заправила салат.

— Пахнет потрясающе, — сказал Грант, как говорил каждый вечер всю эту неделю.

— Я или ужин? — спросила она, наклоняя голову, потому что после этих слов он всегда целовал ее в шею.

— Ты не должна для меня готовить.

— Я готовлю и для себя тоже.

— Вечно голодная? — усмехнулся Грант. Но когда она не отреагировала на шутку, напрягся. — Что случилось?

— Ничего особенного. — Энни вздохнула и отвернулась. Она почувствовала себя в ловушке и отчаянно хотела вырваться. Но она уже поняла, что наручники на ее сердце защелкнулись, намертво приковав ее к Гранту. А может, она цепляется за него из страха, потому что ее пугает Нью-Йорк, пугает новая жизнь?

Грант подошел сзади и обнял ее за талию. Энни оказалась прижата спиной к его широкой груди.

— Ты сегодня сама на себя не похожа.

— Возможно, ты просто еще незнаком с этой стороной моей натуры.

— Возможно. — Грант прижался щекой к ее макушке. Какой же защищенной и любимой она чувствовала себя в его объятиях! — Хотя не думаю. Пойдем в гостиную.

— Ужин почти готов.

— Подождет.

— Сгорит.

— Ну и черт с ним.

Грант опустился на стул и посадил Энни себе на колени. Вдвоем они стали смотреть в окно, за которым развернулась панорама ночного города. Но сейчас переливающиеся огни не казались Энни завораживающими и манящими, они были угрожающими, вызывая сомнения и страх.

Грант повернул ее лицо к себе, но Энни поспешно наклонила голову, боясь встретиться с ним взглядом: он мог прочесть в ее глазах все обуревающие ее чувства — смущение, разочарование, а главное, ее любовь к нему. Энни потеребила его галстук.

— Хороший галстук.

— Спасибо.

— Ты всегда так одеваешься на работу?

— Энни…

— А чем ты вообще занимаешься? — спросила она, стараясь удержать разговор в безопасном русле. — Что значит «инвестиционный банкир»?

Грант откинулся на спинку стула, не выпуская Энни из объятий. Большим пальцем он поглаживал кожу на ее руке, отчего мурашки бегали по всему ее телу.

— Я организовываю сделки, сводя заинтересованных лиц. Нахожу компанию с большим потенциалом и того, кто может оказать ей финансовую поддержку, чтобы она могла выйти на фондовый рынок.

— А… — Энни стала разглаживать шелковый галстук. — А сейчас ты работаешь над какой-нибудь сделкой?

— Да.

Энни наконец подняла глаза и наткнулась на пристальный взгляд Гранта. Она подумала, что он умный и преуспевающий, но не хвастается своими успехами, как Гриффин. Или он считает, что она не поймет? Ведь она всего-навсего провинциальная девчонка… женщина. Ее желудок сжался от страха, но она решила проверить.

— А что это за сделка?

— Их две, и одна из них на очень крупную сумму.

— Миллионы?

— Миллиарды. — Он сказал это так обыденно, как о пятицентовике, найденном на тротуаре.

— Впечатляет. — Энни была в шоке.

— Напрасно. Деньги не мои — я всего лишь посредник.

— Но ведь ты сводишь все воедино и только благодаря тебе эта сделка состоится, да?

— Надеюсь, но, честно говоря, это самая трудная сделка в моей практике.

— Почему?

Грант заколебался. Он задумчиво поглаживал пальцем ее плечо, будто сомневаясь, продолжать разговор или нет.

— Владелец компании излишне… темпераментен и непредсказуем.

— Уверена, у тебя все получится. А если нет…

— А если нет, я останусь без гроша.

Энни ободряюще улыбнулась и ослабила узел его галстука.

— Ничего страшного. Ты очень хорош без рубашки, я-то знаю.

Когда она начала расстегивать пуговицы этой самой рубашки, Грант накрыл ее руку своей. Мягким, даже отеческим голосом он спросил:

— Теперь ты готова рассказать мне?

Мысль об отце болью отозвалась в сердце Энни, и она испытала приступ отчаяния. Как бы ей хотелось, чтобы папа оказался жив и можно было позвонить ему и спросить совета.

Когда ее родители умерли, она была еще слишком молода. Она остро чувствовала свое одиночество, особенно по выходным и в праздники, хотя тетя Мод, соседи и друзья всегда старались не оставлять ее одну. Но сегодня она чувствовала себя как никогда одинокой, потерянной, дрейфующей в неизвестном направлении, как осенний лист, жертвой обстоятельств, зависящей от воли случая.

— Я собираюсь вернуться домой, — сказала она как можно равнодушнее.

— В Техас?

— В Локетт.

— Почему?

Энни не могла назвать Гранту истинную причину. Она должна уехать от него, от тех чувств, которые он в ней вызывает, от надежд, которые пробуждает, от желания, чтобы между ними было что-то большее. Ведь она сама заверила его, что не стремится к серьезным, постоянным отношениям, и теперь пути назад нет.

— Вряд ли я найду здесь работу.

— Не сомневаюсь, что найдешь. Ты можешь делать все.

— Но я хочу преподавать. А делать это я могу и в Локетте.

— Дай Нью-Йорку шанс. Прошло ведь только несколько дней.

— Все это безнадежно, Грант.

— Позволь мне позвонить кое-кому.

— Нет. Я или сделаю это сама, или…

— Я понимаю. Я уважаю твое желание, но…

— Я дала себе срок до пятницы. Если ничего не получится, я соберу свои вещички и вернусь домой.

Грант крепче сжал ее в объятиях, и они долго сидели так, глядя на ночной Нью-Йорк. Огни небоскребов напоминали Энни звезды на высоком небе Техаса. Это место — не ее, но почему тогда ей так хорошо и правильно в объятиях Гранта?

Весь четверг Грант не находил себе места, меряя шагами свой офис. Он ни на чем не мог сосредоточиться, потому что в голове билась одна-единственная мысль: уедет ли завтра Энни, если сегодня не найдет работу?

Он бы предложил ей работать на него, но заранее знал, что она не согласится. Она хотела всего добиться сама, доказать что-то себе самой.

Грант допил давно остывший кофе, почти не чувствуя его горьковатого вкуса. Дело было не только в работе. Ведь, если она найдет работу, она найдет и жилье и перестанет зависеть от него. Он не мог осуждать ее за стремление к независимости, если вспомнить, сколько унижений ей пришлось пережить по вине Гриффина и других ее женихов. Но при мысли о том, что она покинет его квартиру, у него портилось настроение. Он не хотел, чтобы она покинула Нью-Йорк, а еще больше — его квартиру. Но как воспрепятствовать этому?

Грант снова — уже пятый раз за сегодняшний день — схватил трубку и набрал домашний номер. До этого ему все время отвечал его же собственным голосом автоответчик. Грант был уверен, что Энни занята поисками работы. Но на этот раз на втором звонке трубку взяла Энни.

— Энни?

— Да?

— Я… — Он не придумал заранее, что сказать, и растерялся. Честно говоря, он просто хотел услышать ее голос, удостовериться, что она не уехала раньше. — Как твои дела?

— Нормально.

— Ты была где-нибудь сегодня?

— Да.

Ответ был слишком неопределенным, и он не знал, в какой степени может давить на нее.

— Кто-нибудь… звонил?

— Нет.

— Что ж, хорошо. А как насчет тех мест, где ты вчера оставляла резюме?

— Этим утром у меня было собеседование.

— И… как оно прошло?

— Думаю, я не подошла. Они смотрели на меня свысока, и похоже, из-за моего акцента.

— Уверен, ты получишь работу в другом месте. В конце концов, в Нью-Йорке дефицит учителей.

— А днем у меня будет еще одно собеседование, — сообщила Энни, но энтузиазма в ее голосе Грант не услышал.

— Это же отлично. — Он постарался, чтобы его голос звучал оптимистично. Грант увидел, что в дверях стоит секретарша и выразительно смотрит на него. Он прикрыл трубку рукой. — В чем дело, Делани?

— Здесь посетитель, которому назначено на два. И она не в восторге, что приходится ждать.

Грант кивнул. Сьюзен никогда не отличалась терпением.

— Послушай, Энни, я должен идти. Удачи тебе. И позвони, когда вернешься, ладно?

— Зачем? Не думаю, что смогу сообщить тебе что-то, кроме номера моего рейса и времени вылета в субботу.

— В субботу?! — Гранта охватила настоящая паника. — Энни…

— На пятницу не было билетов. — Энни вздохнула. — До вечера, Грант.

Из трубки уже давно неслись короткие гудки, а он все сжимал ее в руках. Швырнув ее на рычаг, он сказал секретарше:

— Делани, пусть Сьюзен входит.

Через минуту уверенной поступью президента корпорации в его офис вошла Сьюзен Уилкерсон. Высокая, стройная брюнетка, она вся состояла из углов там, где должны были бы быть округлости. Смыслом ее жизни была работа в принадлежащей ей компьютерной фирме, которой она отдавалась со всей страстью двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Она была очень хороша в качестве клиента и много хуже в качестве любовницы.

Но сегодня она изменила своей деловой манере общения.

— Ты видел сегодняшнюю «Таймс»?

— Какую-нибудь статью в разделе деловой жизни?

— На первой полосе! Лучшей рекламы не придумать — Она бросила свой дорогой кожаный портфель, который он сам подарил ей полгода назад, на его стул. Сама же обошла стол и, сдвинув бумаги, села на угол. Ее юбка задралась, почти полностью обнажив бедро. — Теперь, когда это случилось, наши акции взлетят. Мы получим намного больше, чем могли себе представить. — (Это «мы» насторожило Гранта.) — Как я могу выразить тебе свою признательность? — многозначительно спросила она. — Отпразднуем?

— Сьюзен, мы должны обсудить предстоящую встречу с…

— Лучше поговорим о нас. — Ее руки легли ему на плечи.

— Нас? Что ты имеешь в виду? — Грант взял ее за тонкие запястья и снял со своих плеч. — Мы ведь договорились больше это не обсуждать. Нельзя смешивать бизнес и удовольствие.

Сьюзен капризно надула губы, что ей абсолютно не шло.

— Но я скучаю по удовольствиям, скучаю по тебе.

— Мы также должны обсудить текст пресс-релиза… — Грант демонстративно раскрыл папку.

— Как Техас? Такое чувство, что ты уезжал на год.

— Только на уикенд.

— Долгий, долгий уикенд.

— Послушай, Сьюзен…

Она приложила палец к его губам.

— Ты кого-то встретил?

— О чем ты? Я ездил на свадьбу брата.

— Ой, да, я забыла. Ну и как, на этот раз он женился?

— Нет, сбежал в последнюю минуту.

Сьюзен хихикнула, наклонилась вперед, приблизив свои губы к его губам.

— Сьюзен, — Грант решительно отверг приглашение, — давай придерживаться нашего решения соблюдать строго деловые отношения.

Сьюзен дернула плечом и стала рассматривать свои ногти.

— Это означает, что ты не придешь на вечеринку, которую я устраиваю в пятницу вечером?

— Почему же, приду. — Хотя ему ужасно не хотелось идти, Грант не мог потерять Сьюзен как клиента. Но как женщина ему была нужна Энни. Только Энни.

Было уже десять утра пятницы, а Энни все еще в пижаме бесцельно бродила по квартире Гранта, вместо того чтобы собирать чемоданы. Это был ее последний день в Нью-Йорке. Последний день с Грантом.

Она никак не могла справиться с унынием, завладевшим ею. Завтрак из яиц, бекона и кофе так и остался на кухонном столе нетронутым.

В пять минут одиннадцатого раздался телефонный звонок. Энни даже подпрыгнула, так натянуты были ее нервы. Она надеялась, это Грант, который скажет, что придет домой пораньше, чтобы провести с ней оставшееся до разлуки время. Но голос на том конце провода, хоть и не принадлежал Гранту, заставил ее сердце биться быстрее.

Выслушав информацию, Энни только и смогла сказать: «Да. Хорошо. Конечно. Спасибо». Дрожащей рукой она опустила трубку на рычаг, а потом бросилась звонить. Она была настолько взволнована, что дважды набирала неправильный номер, пока секретарша Гранта профессионально вежливым голосом не сообщила, что он на совещании.

— Что ж, извините. — Энни едва справилась с разочарованием.

— Что ему передать?

— Скажите, что звонила Энни.

— Энни Бакстер?

— Да. — У Энни застучало в висках.

— Одну минутку, пожалуйста.

Через несколько мгновений в трубке раздался такой знакомый голос Гранта:

— Что случилось, Энни?

— Я получила ее! — Она больше не могла сдерживать восторг, бурливший в ней.

— Работу?

— Конечно, работу! — Где?

— В частной школе.

— Поздравляю!

— Спасибо, Грант. Я хочу сказать, спасибо за все.

— Я ничего не сделал, ты сама нашла эту работу.

— Я благодарю тебя за поддержку, за веру в меня. Может, Нью-Йорк станет и моим городом?

— Непременно станет. Мы должны отпраздновать это. Ты как?

— С удовольствием. — С кем, как не с ним, ей праздновать эту маленькую победу? Но еще больше, чем полученной работе, Энни радовалась возможности остаться в Нью-Йорке… с Грантом. Хотя бы на время.