Что я сделала ради любви

Глава 14

Чаз увидела в окно, как темно-синяя «хонда» Эрона остановилась на машинном дворе. Через несколько минут открылась входная дверь. Господи, на кого он только похож!

Она выскочила в коридор, чтобы встретить его, но вместо пакета с пончиками, как ожидала Чаз, он тащил только свой уродливый черный мешок. Очевидно, он совсем не был счастлив видеть ее и, кивнув, попытался пройти мимо. Чаз загородила лестницу:

— Что у тебя было на завтрак?

— Оставь меня в покое, Чаз. Ты мне не мать.

Чаз уперлась одной рукой в стену, а другой — в перила. Он уже вспотел, а ведь на улице даже не было жарко.

— Бьюсь об заклад, она привыкла каждое утро подавать своему мальчику яйца с колбасками и большую тарелку с блинчиками!

— Я ел овсянку, довольна?

— Я же говорила, что сама приготовлю тебе завтрак!

— Больше я на эту удочку не попадусь, ясно? В последний раз ты поджарила мне яичные белки.

— И тост, и апельсиновый сок. Перестань строить из себя ребенка! Нужно решать свои проблемы, вместо того чтобы их заедать!

— Теперь ты превратилась в шринка!

Он оторвал ее руку от стены и протиснулся к лестнице.

— Тебе только двадцать лет! И не претендуй на житейскую мудрость!

Он никогда не ругался, а Чаз нравилось доставать его. Может, все-таки она доведет его до взрыва? Она потопала за ним наверх.

— Так ты видел Бекки в этот уик-энд?

К тому времени как они оказались на верхней площадке, Эрон уже задыхался.

— Мне вообще не следовало говорить тебе о ней.

Бекки жила в соседней квартире. Эрон был без ума от нее, но та едва его замечала, что не явилось большим сюрпризом для Чаз. Очевидно, Бекки была большой умницей и достаточно хорошо выглядела, хотя красавицей ее не назовешь, а это означало, что у Эрона имелись кое-какие шансы… при условии, что он похудеет, сделает приличную стрижку, купит нормальную одежду и перестанет изображать из себя дегенерата.

— Ты пытался поговорить с ней, как я тебе велела?

— У меня полно работы.

— Пытался?

Чаз наставляла его, требуя вести себя дружелюбно, но не чересчур, а это означало, что он не должен был смеяться своим идиотским хрюкающим смехом, а также разглагольствовать о видеоиграх. Никогда! Ни в коем случае!

— Я не видел ее, поняла!

— Видел! — с уверенностью заявила Чаз, входя за Эроном в офис Джорджи. — Видел, но у тебя смелости не хватило заговорить с ней. Неужели трудно поздороваться и спросить, как дела?

— По-моему, можно придумать кое-что пооригинальнее. Не находишь?

— Когда ты пытаешься быть оригинальным, со стороны это выглядит ужасно. Начинаешь заикаться и выглядишь полным идиотом. Хотя бы раз в жизни возьми себя в руки. Будь спокойным и сдержанным. Только «привет» и «как дела». Ты принес с собой плавки, как я просила?

Он бросил черный мешок на стул.

— Ты также не мой личный тренер.

— Привез?

— Не помню. Может быть.

Чаз подумала, что некоторый прогресс все же намечается. Эрон уже соглашался съедать приготовленный ею ленч и больше не привозил еду с собой. Прошло только три недели, и Чаз была уверена, что брюшко у него немного усохло.

— Сегодня перед отъездом домой поплаваешь полчаса в бассейне. И я не шучу.

— Могла бы заняться собой, а не приставать к окружающим, — проворчал Эрон, опускаясь в офисное кресло у компьютера. — Давно бы излечилась от психического расстройства.

— Мне нравится мое психическое расстройство. Прекрасное средство держать на расстоянии всяких подонков, — фыркнула она. — Хотя в данном случае и это не помогает.

Вообще-то Эрона трудно было назвать подонком. Он был порядочным парнем, и втайне Чаз восхищалась его умом. Однако при этом он был ужасно беспомощным и бестолковым. И одиноким. Если бы он только слушался ее, то, вполне возможно, у него могла бы появиться девушка. Не то чтобы секс-бомба, но умная и хорошенькая.

— Ленч в половине первого, — объявила она. — Не опаздывай.

Повернувшись к выходу, Чаз увидела стоявшую в дверях Джорджи. Очевидно, та успела запечатлеть всю сцену на видеокамеру.

Чаз вызывающе подбоченилась.

— Это незаконно, знаете ли. Нельзя снимать людей без их ведома!

— Найми адвоката, — посоветовала Джорджи, не отрывая глаз от объектива.

Чаз вылетела в коридор и направилась к задней лестнице. Джорджи была последним человеком на Земле, с кем ей хотелось сейчас говорить. Вчера, когда Джорджи вернулась домой вместе с Брэмом, оба вели себя странно. У Джорджи на лице были красные пятна, и она упорно не смотрела на Брэма, который улыбался ей с крайне самонадеянным видом. Чаз понятия не имела, что с ними происходит. Они воображали, будто она не знает, что эти двое спят в отдельных комнатах. Чаз же давно догадалась, ведь Джорджи совершенно не умеет застилать постель. Так что же стряслось вчера?

Чаз получила бы кучу денег, если бы продала таблоидам историю о том, как знаменитые новобрачные спят в разных комнатах. Может, она так и поступила бы, если бы при этом пострадала только Джорджи, но ранить Брэма не желала.

Джорджи проводила ее до задней лестницы.

— Почему ты изводишь Эрона?

Чаз могла бы сама задать кое-какие вопросы: например, почему Джорджи изводит Брэма, что случилось вчера и почему прошлой ночью она опять спала в своей кровати, — но давно научилась держать все, что знает, при себе, пока не найдет повода использовать информацию.

— У меня вопрос получше, — сказала она вслух. — Почему вы ни разу не пытались помочь Эрону? Он ходячий кошмар. Стоит бедняге подняться по лестнице, как его только что инфаркт не хватает!

— А тебе нравится его перевоспитывать?

— И что тут такого?

Вся эта история с камерой более чем странная. Она не знала, почему Джорджи продолжает ее снимать. И почему она сама не отказывается говорить на камеру. Но каждый раз, когда Джорджи направляла на нее камеру, Чаз начинала молоть языком. Можно подумать… можно подумать, что разговор о себе под объективом камеры каким-то образом делал ее важной персоной. Словно ее жизнь — нечто особенное и у нее имелось что сказать окружающим.

Они спустились вниз и пошли на кухню.

— Расскажи, что случилось, после того как ты покинула Барстоу.

— Я уже говорила. Приехала в Лос-Анджелес и сняла квартирку недалеко от бульвара Сансет.

— А у тебя были на это деньги? Каким образом ты смогла заплатить за квартиру?

— Нашла работу. А вы что подумали?

— Какую именно?

— Мне нужно пописать, — буркнула Чаз, направляясь к маленькой ванной рядом с кухней. — Или собираетесь и туда за мной тащиться?

Она закрыла дверь. Никто не заставит ее говорить о том, что случилось, когда она приехала в Лос-Анджелес. Никто.

Когда она вышла, Джорджи уже не было, а Брэм говорил по телефону. Чаз принялась вытирать полотенцем кухонный стол.

— Попроси Джорджи не бегать за мной с камерой, — бросила она, когда Брэм отключил телефон.

— Мне трудно приказывать Джорджи.

Он вытащил из холодильника кувшин с охлажденным чаем.

— Да что это с ней? Почему она не отвяжется от меня?

— Кто знает? Дня два назад я видел, как она снимает женщин, которые убирают дом. Она говорила с ними по-испански.

Чаз не хотела признаваться в том, что ей совсем не нравится, когда Джорджи снимает кого-то, кроме нее.

— Прекрасно. Может, она не будет постоянно ко мне приставать!

Брэм потеребил мобильник.

— Ты уже это сделала?

Чаз открыла посудомоечную машину и стала загружать туда посуду, оставшуюся после завтрака.

— Я над этим думаю.

— Чаз, за этими стенами — большой мир. Ты не можешь скрываться здесь до конца жизни.

— Я не скрываюсь! А теперь, прости, у меня полно работы. Завтра вечером люди придут на ужин, а у меня еще дел по горло.

Брэм покачал головой:

— Иногда мне кажется, что я оказал тебе медвежью услугу, взяв на работу.

Он ошибался. Потому что оказал ей огромную услугу, которую она никогда не забудет.

Этим же днем, одеваясь к очередной встрече с папарацци, Джорджи не переставала спрашивать себя, почему ее намного больше возбуждает секс с плохишом, чем с порядочным парнем, даже если этот порядочный парень бросил ее ради другой женщины. Так зачем же она заставила себя снова спать в другой комнате? Потому что вчера ей было хорошо? Слишком хорошо. Восхитительный разврат, утонченное беспутство… Так безумно и изысканно, что она не готова испортить это возвращением к реальности. Она также хотела, чтобы Брэм понял: ее нельзя превратить в послушную, легкодоступную куклу лишь потому, что вчера она пережила самую волнующую сексуальную эскападу в своей жизни. Но потребовалась вся сила воли, чтобы оттолкнуть его, и Джорджи не понравился его понимающий взгляд, когда она заявила, что будет спать одна.

Они вышли из дома в середине утра. Джорджи решила, что лучший способ вернуться к нормальному существованию — затеять ссору.

— Перестань жужжать себе под нос! — прошипела она. — Воображаешь, что у тебя есть слух?

— Что ты злишься? И при чем тут я?

— Ты омерзителен.

— Эй, что случилось с твоим знаменитым чувством юмора?!

— Ты, — коротко бросила она.

— Тогда все в порядке. — Он снова стал напевать начальные такты «Хард-нок лайф» — очевидно, ей назло. — Вчера ты была намного дружелюбнее. Намного.

— Это была обычная похоть, приятель. Я тебя использовала.

— И делала это с большим вкусом.

Ей не понравилось его полное нежелание вступать в перепалку, которая была ей позарез необходима для восстановления душевного равновесия.

— И не стоило утверждать, что ты помнишь ту ночь в Вегасе, хотя это вовсе не так.

— Метод исключения. Гарантирую, что один из нас отключился, прежде чем дело было сделано, потому что, если бы мы закончили, я бы помнил.

На этот раз Джорджи была склонна ему верить.

Репортеры окружили их, когда они выходили из «Кофе бин и ти лиф». Джорджи подумала о миллиардах снимков, изображавших знаменитостей с чашками кофе или бутылками воды в руках. Сколько она перевидала таких за жизнь! С каких пор обезвоживание стало профессиональным риском, неизбежно связанным со славой?!

— Сюда! Смотри сюда!

— Какие планы на этот уик-энд?

— Не надумали разводиться? Ваш брак все еще прочен?

— Как скала!

Брэм обнял ее за талию и прошептал:

— Будь ты таким твердым орешком, каким притворяешься, не сбежала бы прошлой ночью в свою теплую уютную постельку.

Джорджи ответила ослепительной улыбкой:

— Я уже сказала: у меня месячные.

Брэм, в свою очередь, просиял:

— А я ответил, что мне плевать.

Вот Лансу было не плевать. Он все понимал, однако ему бы в голову не пришло заниматься сексом с женщиной, меняющей прокладки по сто раз в день. Правда, и месячных у Джорджи сейчас не было.

— Очевидно, я недостаточно ясно выразилась, — пробормотала она, играя роль сексуальной хищницы.

Репортеры бешено защелкали камерами.

— Вчера ты прошел испытание в «Провокатив». С этой минуты твоя единственная функция — обслуживать меня, когда и где я этого захочу. А сейчас мне не хочется.

Лгунья. Она хотела. Хотела больше всего на свете. Вчерашнее приключение было невероятным, потрясающим, потому что она была с великолепным, никчемным, безнравственным Брэмом Шепардом. Секс значил для него не больше, чем рукопожатие, и сознание этого давало Джорджи новую, волнующую свободу. Ее фиктивный муж-алкоголик никогда не будет иметь над ней такой власти, как Ланс. Живя с Брэмом, она не будет терзаться мыслью, какое неглиже достаточно соблазнительно, чтобы привлечь его, и не станет читать очередное секс-руководство, опасаясь, что муж потеряет к ней интерес. Кому это нужно? Теперь можно даже не брить ноги!

Брэм поцеловал ее в ухо.

— Давай начистоту, Скут. Никаких месячных у тебя нет. Струсила, потому что опасаешься не устоять против меня.

Неправда!

Он помахал фотографам и повел ее по улице, продолжая говорить едва слышным голосом:

— Насчет ограничений, которые ты пытаешься ввести… — Он провел костяшками пальцев по ее позвоночнику. — Я не собираюсь обращать на них внимания.

Ему понравились схватки с Джорджи, на словах и в постели. Вчера она чертовски его шокировала. С давних пор Джорджи для него ассоциировалась со Скутер, но Скутер просто не способна устроить такое шоу, какое устроила Джорджи. То, что случилось в «Провокатив», доказывало, что Лузеру не удалось выбить из нее остатки уверенности в себе, и это с каждым днем становилось все очевиднее. Тот факт, что Ланс променял Джорджи на холодную рыбу вроде Джейд, доставлял Брэму намного больше удовольствия, чем он хотел признать.

Когда они вернулись домой, он прикинул, не стоит ли ее раздеть прямо в спальне — особых усилий это не потребовало бы, — но Эрон нарушил его планы, встретив их у двери.

— Звонила секретарь Рори Кин. Вас приглашают в ее дом на бокал вина. В пять ровно.

Брэм мысленно подпрыгнул до потолка. Он надеялся, что симпатия Рори к Джорджи даст ему возможность встретиться с главой студии. Тогда он сможет изложить свое дело лично, а не через ее служащих.

Улыбнувшись, он позвенел ключами от машины.

— Перезвоните и передайте, что мы будем.

Эрон поправил очки.

— О вас она не упомянула. Только о Джорджи.

Брэм сжал ключи.

— Она имела в виду нас обоих.

— Сомневаюсь. Она попросила сказать Джорджи, чтобы та не трудилась переодеваться, поскольку их будет только двое.

Выпалив все это, Эрон поспешно удалился.

Последовал пулеметный огонь ругательств. Рори по-прежнему игнорирует его! Ей понравился сценарий «Дома на дереве», но вице-президент по новым проектам заявил, что она не собирается финансировать фильм, пока Брэм не откажется от идеи стать продюсером и ведущим актером, а в этом случае всем надеждам на возрождение карьеры придет конец. Иногда ему хотелось купить место для рекламы в «Вэрайети» и объявить всему миру, что он уже не тот глупый наглый мальчишка, у которого не хватило воли пережить успех. А может, просто написать: «Как насчет гребаного второго шанса?»

Если бы только Рори согласилась встретиться с ним лично! Но он смог ненадолго приблизиться к ней только во время ночного инцидента на заднем дворе. Несколько дней спустя он даже проскользнул в калитку с бутылкой шампанского в качестве извинения за нарушенный сон, однако один из ее слуг взял у него шампанское и закрыл дверь перед самым его носом.

Брэм полоснул Джорджи яростным взглядом. Благодаря стряпне Чаз она немного поправилась, так что зеленые глаза, смотревшие на него из-под челки, больше не казались запавшими, а блестящие каштановые волосы обрамляли посвежевшие щеки.

— Жду тебя в кабинете через десять минут, — сказал он. Джорджи открыла было рот, намереваясь, очевидно, послать его ко всем чертям, но к этому он был готов.

— Ну если тебе неинтересно посмотреть сценарий «Дома на дереве»…

Он сразу понял, что она у него в руках, и, повернувшись, отошел.

Она заставила его ждать на десять минут дольше условленного. И за это время не подумала переодеться и осталась все в том же костюме, что и час назад: трикотажный топ лимонного цвета со скромным круглым вырезом, маленький короткий кардиган, легкий как паутина, и широкие слаксы в зеленую и кремовую полоску, как на матрацном чехле. Только такие стройные женщины могли носить нечто подобное. Костюм скрывал больше, чем обнажал, и делал ее чертовски сексуальной.

Джорджи первой сделала очередной ход в игре, кивком показав на постер с Джейком Корандой в роли детектива Кэлибра.

— Вот это настоящий мужчина.

— Обязательно передам ему твое мнение. — Брэм сжал резиновый шарик-тренажер, подражая Хамфри Богарту в «Восстании Каина». — Но мне для разнообразия необходима твоя помощь.

— Что значит «для разнообразия»? — обиделась Джорджи. — Я всегда готова к сотрудничеству.

Брэм снова сжал шарик и ткнул ей в нос указательным пальцем:

— Не черни меня перед Рори Кин.

— Мне бы это в голову не пришло.

— Неужели? Рори нравится в проекте все, если не считать…

— Тебя? — Она уставилась на него леденцово-зелеными глазами. — Потому что у тебя дурная репутация.

— Спасибо, что напомнила. — Он положил шарик на стол. — Я должен снять этот фильм, Джорджи. Я, и никто иной. Тебе нужно убедить ее, что я превратился в Мужа года.

— Но это не так.

— Притворись.

— Ты просишь меня о помощи?

И снова это лицо большеглазой сиротки Энни. Но Джорджи всегда была командным игроком, и он рассчитывал, что она согласится… но не прежде, чем заставит его хорошенько помучиться.

Джорджи прижала палец к щеке.

— Если я подольщусь к Рори, что получу взамен?

— Жаркий секс и мою вечную благодарность.

Джорджи притворилась, будто обдумывает предложение.

— Нет. Этого недостаточно.

— Позволю Мег жить в гостевом домике.

— Мег уже живет в гостевом домике.

— Ладно, в таком случае я не стану приставать к ней, пока онаживет в гостевом домике.

— Ты и без того не станешь приставать к ней. Потому что обращаешься с ней как с десятилетней девочкой. — Она наконец перешла к делу: — Я хочу перед встречей с Рори прочитать сценарий. Давай его сюда.

— Я же обещал, что дам тебе посмотреть.

— Но не сказал, что позволишь прочитать.

— Ты это заметила?

Джорджи молча протянула руку. Брэм продолжал колебаться.

— Но у тебя совершенно нет литературного вкуса! Это ты снималась в «Лете в городе».

— Да. И в «Красивых людях». И в «Паре пустяков». Этого ты еще не видел, и не советую смотреть. Однако все в прошлом. Ты смотришь на абсолютно новую Джорджи Йорк. Сдавайся.

Она больше не была чьей-то послушной марионеткой, так что у него не оставалось выбора.

Брэм вытащил переплетенный сценарий из среднего ящика, того, который она обыскивала три недели назад и в котором нашла лишь сломанный телефон. Джорджи выхватила сценарий из его рук, жизнерадостно помахала на прощание и удалилась.

Брэм терпеть не мог просить кого-то о помощи, а тем более Джорджи, и поэтому, мрачный как туча, уселся в кресло. Ничего умного не придумав, он повернулся к компьютеру. Как бы ни был хорош сценарий, в нем необходимо было сделать кое-какие доработки, и Брэм переделывал сцену за сценой. Страшно представить, что сказала бы Джорджи, узнав, что недоучка кромсает диалоги Сары Картер. А что с ней будет, когда она узнает, что он написал собственный сценарий! Умрет со смеху.

Нет. Не станет она смеяться. В отличие от него в ней не было ни унции жестокости. Он так и слышал, как она подыскивает слова одобрения.

И тут его осенило. Ему не нужны ее фальшивые одобрения. И вообще ничьи. Он сам поднялся из грязи, сам испортил себе жизнь и карьеру и точно так же выберется из ямы, куда свалился по собственной вине. Сам.

Джорджи жадно бегала глазами по строчкам. Сценарий был прочитан за два часа. Такой же увлекательный, как книга. Невероятная возможность… и не только для Брэма.

В «Доме на дереве» рассказывалась история Дэнни Граймса, которого несправедливо обвинили в изнасиловании ребенка. Освободившись за хорошее поведение, он вынужден из-за смертельно больного отца вернуться домой и оказаться лицом к лицу со всем городом и беспринципной женщиной-прокурором, теперь сенатором штата, которая скрыла улику — экспертизу на ДНК, чтобы добиться обвинительного приговора.

Дэнни запирается в доме, выходя на улицу только по крайней необходимости, но его мучают подозрения, что соседскому ребенку приходится терпеть истязания родного отца.

Сюжет был сильным, характеры сложными, впечатление — поразительным.

Джорджи нашла Брэма в бассейне, встала на краю около водопада и стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу в ожидании, пока он устанет. Брэм увидел ее, но продолжал разрезать воду. Она подняла сачок для сбора листьев и стукнула им Брэма по голове.

— Эй!

Брэм развернулся. Брызги полетели в разные стороны. Джорджи набрала в грудь воздуха.

— Я хочу сыграть Элен.

— Желаю удачи.

Он нырнул и проплыл под водой к лестнице на другом конце бассейна. Джорджи уронила сачок. Сердце взволнованно билось. Дочитывая первую сцену, она уже знала, что хочет сыграть расчетливую амбициозную прокуроршу. Именно этой возможности она так долго ждала. Роль Элен поможет избавиться от бесконечной вереницы стереотипных персонажей, изменит ее имидж в глазах продюсеров и публики и даст шанс показать, на что она способна.

Поэтому она решительно направилась к лестнице:

— Блестящий сценарий. Сложный, продуманный. Бросающий в дрожь. Все как ты говорил. Я должна играть Элен. Мне это очень нужно.

Брэм вышел из бассейна. Вода стекала по его телу.

— На случай если ты чего-то недопоняла, у меня небольшие проблемы с финансированием. Так что выбор актрисы на роль Элен менее всего меня волнует.

Джорджи схватила полотенце и подала ему.

— Но если тебе дадут зеленый свет… Единственная причина, по которой меня не считают драматической актрисой, заключается в том, что мне просто не дали шанса сыграть в полную силу. И не говори, что публика не сумеет разглядеть в нас личностей более глубоких, чем «Скип и Скутер». Да и любовная история разыгрывается между Дэнни и сиделкой. Не с Элен. Я точно знаю, что требуется для этой роли. И буду работать с утра до ночи.

— Вот тебе мое последнее слово: если я достану денег, ты все равно не будешь играть Элен. — Он вытер волосы и повесил полотенце на шею. — Учитывая мою зашедшую в тупик карьеру, здесь требуется актриса с устоявшейся репутацией, фильмы с которой принесли солидный доход. Будем честны: таблоиды с твоим лицом на обложке продаются куда лучше, чем билеты в кино.

Но Джорджи отказывалась смириться с поражением.

— Подумай хорошенько: пресса с ума сойдет, если станет известно, что мы делаем фильм вместе. Публика будет в очередь выстраиваться к кассам, если нам это удастся.

— Не удастся. — Брэм уронил полотенце на стул. — Джорджи, вся эта дискуссия преждевременна.

— Считаешь, что я не смогу передать сложный характер? Ты можешь, а я — нет? Сильно ошибаешься. Я человек дисциплинированный и целеустремленный.

— Намекаешь, что я ни то и ни другое?

Она не хотела оскорблять его, но правда есть правда.

— Играя Дэнни, нельзя полагаться только на актерские приемы. Он измучен и озлоблен. И прошел через такое, что никому из нас не хотелось бы испытать.

— Я больше года жил с этим материалом, — парировал Брэм. — И точно знаю, как вдохнуть в него жизнь. А теперь, вместо того чтобы спорить, лучше пошевели мозгами и сообрази, как будешь убеждать Рори Кин, что я добропорядочный голливудский гражданин и что ей необходимо со мной встретиться.

Джорджи воспользовалась задней калиткой. Белый кирпичный особняк Рори в стиле французской Нормандии был роскошнее дома Брэма, но далеко не так уютен. Широкие террасы на задней стороне выходили на бассейн и сад.

Джорджи нашла Рори на боковой террасе, где она сидела на диване с ножками из кованого железа, заваленном подушками в ярко-оранжевых наволочках. Сейчас она, со своими длинными светлыми волосами, стянутыми в хвост, и длинными ногами, могла бы сойти за спортсменку. На самом же деле, даже в такой неформальной обстановке, она излучала холодную, почти устрашающую уверенность грозного директора студии.

При виде Джорджи Рори отложила сценарий, который читала, и предложила гостье бокал шампанского. Теперь, когда на кону стояла не только карьера Брэма, Джорджи старалась скрыть, что сильно нервничает. Она молча взяла бокал и уселась на соседний стул. Разговор зашел об успехе последнего фильма Джека Блэка. Наконец Рори объяснила причину, по которой пригласила Джорджи.

— Джорджи, мне немного неловко… — Судя по спокойному взгляду, неловко ей не было. — С того дня как появились эти ужасные фото, я уговариваю себя, что не стоит лезть в чужие дела, однако ничего не могу поделать. Если с тобой что-то случится, я никогда себе не прощу.

Такого Джорджи не ожидала и, естественно, растерялась. Конечно, пик скандала уже миновал и сплетни постепенно затихали, но Рори, очевидно, не так легко убедить.

— Не думайте об этом. У нас все в порядке. Лучше расскажите о доме. Я удивилась, узнав, что вы его снимаете.

Рори выпила шампанского и поставила бокал на столик.

— Снимаю, но у студии. Это наш вариант Белого дома. Здесь у меня своя половина. Отдельное крыло предназначено для специальных гостей: корпоративных вип-персон, продюсеров — словом, всех, кого необходимо обхаживать.

Сейчас здесь гостят невероятно талантливые заграничные режиссеры — часть проекта, который я веду.

— Уверена, что они польщены приглашением сюда.

— О них заботится специально нанятый штат. Я вовсе не обязана никого развлекать, особенно если этого не желаю.

Рори выпрямилась и вновь обратила на Джорджи всю силу своего ледяного взгляда.

— Если когда-нибудь ты почувствуешь себя… не в своей тарелке… ну… скажем, возникнет необходимость быстро скрыться, можешь прийти сюда в любое время дня и ночи.

Джорджи не знала, что ненавидит больше: тот факт, что Рори считает Брэма истязателем жены, или убежденность в том, что у Джорджи настолько низка самооценка, что она безропотно позволит издеваться над собой.

— Рори, поверьте, эти снимки не то, чем кажутся с первого взгляда. Всякий, кому они попадаются на глаза, считает, что мы ссоримся, но этого вовсе не было. Даю слово. Брэм никогда не причинил бы мне зла. Да, своим упрямством он иногда доводит меня до безумия. Но физически? Он и пальцем меня не тронет.

— Женщины не всегда способны мыслить здраво в тех случаях, когда речь идет о мужчинах вроде Брэма Шепарда, — возразила Рори. — А после того, что тебе пришлось пережить с Лансом…

— Я тронута вашим участием. Искренне тронута. Однако это совершенно не обязательно, — робко начала Джорджи. — Вы… вы и раньше пытались заботиться обо мне. Я очень благодарна, но можно мне спросить почему? Чем я заслужила ваше расположение.

— Ты не помнишь, что сделала для меня?

— Неужели одолжила вам шикарные бриллиантовые серьги, которые вы собираетесь вернуть?

Рори одарила ее улыбкой Снежной королевы.

— Увы, тебе не повезло. — Она повертела бокал за ножку. — Когда я работала на съемках «Скипа и Скутер», ты прекрасно обращалась со съемочной бригадой.

Джорджи никогда не понимала логики звезд, превращавших в ад жизнь людей, на которых лежала обязанность подавать этих самых звезд в наиболее выгодном свете. Кроме того, ее отец не потерпел бы подобных выходок. Все же вежливость по отношению к бригаде не настолько веская причина для поразительного дружелюбия Рори.

— Люблю, когда успех выпадает на долю порядочных людей, — продолжала Рори, снова поднося бокал к губам.

В данный момент Джорджи вовсе не чувствовала себя успешным человеком.

— Вы были лучшим помощником режиссера, которого я когда-нибудь видела. Жаль, что работали всего один сезон.

— На том шоу было очень сложно работать. Слишком много тестостерона.

Джорджи вспомнила, как дразнила Брэма за то, что он постоянно изводил Рори. Но сейчас это уже не казалось забавным.

— Брэм приставал к вам?

— Каждый день. — Рори рассеянно дернула за бриллиантовую сережку. — Но настоящей проблемой были его дружки.

— Эти ничтожества! Паразиты, жившие на его деньги. Счастлива сообщить, что он от них отделался.

Он отделался от всего, что казалось немного странным для человека, постоянно окружавшего себя всякой шушерой.

— Они подсовывали порноснимки в мой клипборд[18], — призналась Рори. — Хватали за лифчик, когда я проходила мимо. Иногда было кое-что и похуже.

— И Брэм их не останавливал?

— Вряд ли он знал все. Но это были его друзья и это он настоял, чтобы их пускали на площадку. Когда я пыталась говорить с ним об этом, он просил меня расслабиться и не обращать внимания на всякие глупости. Потом, как-то днем, они загнали меня в угол.

Джорджи неожиданно выпрямилась.

— Теперь вспоминаю. Режиссер всех отпустил, но я оставила на площадке книгу и поэтому вернулась. Я видела, как они прижали вас к стене. Только я забыла, что это были вы.

— Это была я. Ты стала орать на них и даже полезла в драку. И хотя была всего лишь подростком, все же обладала куда большей властью, чем жалкий помощник режиссера, и они отступили. Но ты так этого не оставила и обратилась к продюсерам. Негодяев выгнали с площадки, а Брэм ничего не смог поделать. — Рори едва заметно вскинула голову. — Я никогда не забывала, как ты заступилась за меня.

— Уверена, что любой поступил бы так же.

— Кто знает! Но дело в том, что я не забываю своих друзей.

Джорджи вдруг подумала о Брэме.

— Полагаю, вы и врагов не забываете.

Рори подняла бровь.

— Совершенно верно. Если только моя забывчивость не приносит студии кучу денег.

Джорджи улыбнулась, однако тут же стала серьезной.

— Если бы между вами и Брэмом не стояла та старая история, изменилось бы ваше мнение о постановке «Дома на дереве»?

— Студия вкладывает в проект не только сценарий, как ты понимаешь. Много-много больше.

— И в этом случае Брэм — самое главное лицо проекта.

— У него нет опыта в подобных вещах. — Брэм с юности был в этом бизнесе. Не отсутствие опыта, а черты характера отталкивали Рори. И она не задумалась это подтвердить: — Он заслужил свою дурную репутацию, Джорджи, особенно когда подвел тех, кто был связан с сериалом.

— Знаю. Но люди меняются. Никогда не видела его таким увлеченным.

Рори ответила сдержанной голливудской улыбкой, означавшей, что она уже все решила. Имея такого отца, как Пол, Джорджи вовсе не требовалось давить на кого-то, но никто, кроме нее, не мог выиграть эту битву. Она отчаянно хотела сыграть Элен, и успех Брэма был ее пропуском в совершенно новый мир серьезного кино.

— Думаю, увлеченность очень много значит, когда речь идет о великой картине. Весь опыт в мире не имеет значения, если режиссер не влюблен в проект.

Искренняя страсть Брэма к «Дому на дереве» заставила ее осознать, как долго сама она не испытывала ничего подобного. Роль Элен вернет ей эту страсть.

Рори подалась вперед и испытующе вгляделась в лицо Джорджи:

— Если действительно хочешь помочь Брэму, убеди его отойти в сторону и позволить мне заняться проектом.

— Это означает, что он не может быть продюсером… или главным героем.

— Брэм хороший актер, а фильм нуждается в гениальном. Его же возможности ограниченны.

Ограниченны. Как и возможности Джорджи…

— Впрочем, довольно бесплодных разговоров. — Рори изложила собственное мнение и намеренно сменила тему. — Я слышала, что дочь Джейка и Флер вернулась в Лос-Анджелес.

Джорджи поняла, что настаивать бесполезно, и заговорила о подругах.

— Настоящая женская дружба требует времени, которого у меня никогда нет, — холодно заметила Рори. — Но все имеет свою цену, а я люблю свою работу. И поэтому не жалуюсь.

Может, и нет, но Джорджи показалось, что в голосе Рори прозвучали нотки сожаления. Она жизни не представляла без поддержки подруг и перед уходом вдруг услышала собственный голос, приглашающий Рори на завтрашний ужин.

К ее удивлению, Рори согласилась.

Брэм ждал ее по другую сторону калитки.

— Ну как все прошло?

— Нормально.

Пожалуй, лучше отложить на завтра сообщение о том, что она пригласила Рори. Если сказать сейчас, он выпишет из Франции шеф-повара и наймет оркестр. На ее деньги.

— Насколько нормально?

— Я сказала, что не буду чернить тебя. И сдержала слово.

— Хочешь сказать, что все так и было?

— Я объяснила, что ты повзрослел и воспылал истинной страстью к проекту.

— Правда, объяснила? С совершенно серьезным лицом?

— Абсолютно! Господи, мне поклясться, что ли?

Он схватил ее в объятия и прильнул к губам чувственным поцелуем. И при этом его глаза восторженно блестели, как у добермана, которому неожиданно кинули здоровенную мясную кость. Джорджи немедленно начала таять. А почему нет? После всего, что ей пришлось пережить, она заслуживала безграничного, бездумного наслаждения.

Он обнял ее за бедра.

— Где Мег?

— На концерте. Хочешь секса втроем?

— Не сегодня.

Он снова поцеловал ее. И снова. Они ласкали друг друга и не могли оторваться.

Наконец он отпустил ее, да так резко, что она едва не упала, и бросился к веранде.

— Чаз! Эрон! Немедленно сюда!

Ему пришлось крикнуть еще раз, прежде чем они появились. Эрон работал сверхурочно, переделывая сайт Джорджи.

У него на шее висели наушники. Чаз держала в руке смертоносный на вид мясницкий нож.

Брэм вытащил из бумажника пару пятидесяток.

— Вы оба свободны на сегодня. Это небольшой бонус за усердную работу. А теперь проваливайте. Увидимся утром.

Эрон уставился на банкноты с таким видом, словно в жизни не имел дела с деньгами. Чаз злобно скривилась:

— На случай если никто не заметил, я готовлю ужин.

— И я знаю, что завтра он будет еще вкуснее.

Он взял их за руки и повел к двери, выходившей в гараж. Все это время Чаз громко протестовала.

— По крайней мере позволь мне хотя бы выключить гребаную плиту, прежде чем ты сожжешь дом!

— Я все сделаю сам.

После ухода парочки Брэм схватил Джорджи за руку, втащил в дом и запер двери. Они быстренько выключили плиту и направились в спальню. Его настойчивость будоражила ее, но она все же нахмурилась:

— Не думаешь, что это слишком… поспешно?

— Нет, — бросил Брэм, запирая дверь. — Раздевайся.