Что я сделала ради любви

Глава 7

Наутро Джорджи старательно застелила постель, в которой спала одна, и спустилась вниз. На кухне она обнаружила стоявшую в углу, спиной к ней, молодую женщину. Незнакомка держала дуршлаг, полный клубники. Джорджи отметила короткую асимметричную стрижку и три маленьких японских иероглифа, вытатуированные на шее. Большая дыра на джинсах была сколота тремя английскими булавками. Девица выглядела как панк-рокер девяностых. Непонятно только, что она делала на кухне Брэма.

— Э… доброе утро.

Незнакомка не ответила на приветствие. Джорджи не привыкла к такому грубому обращению и поэтому попыталась снова:

— Я Джорджи.

— Можно подумать, я не знаю, — буркнула девушка не оборачиваясь. — Я готовлю Брэму протеиновый напиток. Себе можете сварить что хотите.

Раздался рев блендера.

Джорджи подождала, пока настанет тишина.

— А вы…

— Я экономка Брэма. Чаз.

— Сокращенное от…

— Чаз.

Джорджи поняла. Чаз ненавидит ее и не желает разговаривать. Вполне в стиле Брэма иметь такую экономку.

Джорджи стала открывать дверцы буфета в поисках кружки. Отыскав, что ей требовалось, она пошла к кофеварке.

Чаз повернулась к ней:

— Это специальный сорт. Только для Брэма. — У нее были густые черные брови с пирсингом и мелкие резкие черты лица с очень злобным выражением. — Обычный сорт в том буфете.

— Уверена, что он не будет возражать, если я выпью чашку.

— Там хватит только для него.

— Возможно, на будущее стоит варить немного больше.

Игнорируя ядовитые взгляды, Джорджи взяла яблоко из мексиканской керамической миски и вместе с кружкой отнесла на веранду. Она уже успела выпить половину кружки — кофе был восхитительным — и проверила мобильник. Ланс прислал сообщение, на этот раз из Таиланда: «Джорджи. Это безумие. Немедленно позвони мне!»

Она стерла эсэмэску, после чего позвонила пиар-агенту и адвокату. Ее полное нежелание объяснить, что произошло на самом деле, дико их бесило, но она никому не скажет правду. Даже людям, которым, как предполагается, должна доверять. Джорджи использовала тот же сценарий, который изложила вчера своему секретарю, когда приказывала сложить ее вещи:

— Поверить не могу, что именно вы не знали о моих истинных отношениях с Брэмом! Конечно, мы как могли скрывали, что встречаемся, но обычно вы видите меня насквозь.

Наконец она набралась храбрости позвонить Саше и стала расспрашивать о пожаре, однако подруга не дала ей договорить:

— У меня все под контролем. Теперь объясни, что происходит на самом деле. Не тот бред, который несла Эйприл, будто ты и мистер Секси во время просмотра какой-то серии «Скип и Скутер» предались воспоминаниям о прошлом и растрогались до того, что решили пожениться.

— Такова моя версия. И нам всем лучше придерживаться ее, договорились?

— Но…

— Пожалуйста.

Саше пришлось сдаться.

— Я пока что умолкаю, но в мой следующий приезд мы с тобой подробно побеседуем. К сожалению, пока мне придется оставаться в Чикаго.

Обычно Джорджи не могла дождаться, когда заявится Саша, но сейчас была более чем счастлива оттянуть то, что непременно превратится в допрос третьей степени.

Она не позаботилась позвонить своему агенту. Отец сам поговорит с Лорой. Пытаться заслужить ее любовь — все равно что носить воду решетом. Сколько бы она ни старалась, ничего не выйдет. Когда-нибудь она просто отойдет в сторону, а уж сказать правду… Не сейчас. Ни за что.

На веранду вышел Брэм со стаканом чего-то розового, густого и пенистого. Заметив, как футболка обтягивает его торс, Джорджи решила, что старый героиново-шикарный вид шел ему больше. Она с завистью наблюдала, как последний кусочек клубники исчезает у него во рту. Ей тоже хотелось ощутить вкус пенистого розового коктейля. Впрочем, она часто хотела того, что не могла получить. Брак по любви. Детей. Нормальных отношений с отцом. Карьеру, которая с годами будет идти по возрастающей.

Сейчас ее планы были куда скромнее. Необходимо было заставить публику поверить, что она влюбилась.

— Отдых подошел к концу, Скип, — объявила она, поднимаясь. — Как и наш уик-энд. Репортеры требуют ответов. Нам нужно составить план, по крайней мере на ближайшие пять дней. Во-первых, нам нужно…

— Не расстраивай Чаз, — бросил Брэм, стирая розовые пузырьки с губ.

— Я?! Эта девушка — ходячий говорящий робот-грубиян.

— Зато лучшей экономки у меня еще не было.

— На вид ей лет восемнадцать. Кто это нанимает таких девчонок в экономки?

— Ей двадцать. Я нанимаю. Оставь ее в покое.

— Это будет немного затруднительно, если мне предстоит здесь жить.

— Давай начистоту. Если придется выбирать между тобой и Чаз, я не глядя выбираю Чаз. — Брэм подхватил пустой стакан и исчез в доме.

Они спят вместе! Этим и объясняется враждебность Чаз. Конечно, она мало похожа на его обычных сексуальных куколок, но что знает Джорджи о его нынешних предпочтениях? Ничего. И не желает знать.

Через полчаса прибыл Эрон Уиггинс, ее личный секретарь. Джорджи придержала входную дверь, чтобы он смог протиснуться внутрь с ее самым большим чемоданом и несколькими платьями на вешалках.

— Там на улице, можно сказать, зона военных действий, — сообщил он с радостью двадцатишестилетнего мальчишки, все еще одержимого видеоиграми. — Папарацци, телевизионщики с новостных каналов. Я видел эту цыпочку из «Е!».

— Превосходно, — мрачно проворчала Джорджи.

Эрон был ее личным секретарем с тех пор, как предыдущий перебежал в лагерь Ланса и Джейд. Он был каким-то квадратным, одинаковым что в ширину, что в высоту: возможно, триста фунтов веса и едва пять футов девять дюймов роста[10]. Жесткие каштановые волосы ершиком стояли на голове. На круглом розовощеком лице выделялись дурацкие очки, длинный нос и маленький пухлый ротик.

— К завтрашнему дню соберу остальное, — пообещал он. — Куда все это отнести?

— Наверх. Шкаф Брэма битком набит, так что я делаю из соседней спальни гардеробную.

К тому времени как они поднялись наверх, Эрон уже задыхался, черная барсетка соскользнула к локтю. Жаль, что он совсем не следит за собой и при этом игнорирует ее намеки.

Проходя мимо спальни Брэма, он заглянул внутрь и на мгновение замер.

— Класс.

Эрон имел в виду не декор, а стереосистему.

— Не возражаете, если я оставлю здесь все это и погляжу поближе? — спросил он.

Зная, как Эрон любит всякие технические новинки, Джорджи не смогла отказать. Он отнес ее одежду и чемодан в соседнюю комнату и, вернувшись, принялся изучать электронику.

— Впечатляет.

— У нас вечеринка, беби? — раздался голос с порога.

Эрон виновато хмыкнул.

— Я Эрон. Личный секретарь Джорджи.

Брэм изогнул свою идеальную бровь. Обычно личными секретарями были хорошенькие молодые женщины или прилично одетые геи. Эрон не входил ни в одну из категорий. Джорджи не хотела нанимать его вопреки настоятельным рекомендациям отца, но во время собеседования пожарные сигнализаторы в ее доме закоротило и Эрон так быстро и ловко справился с проблемой, что Джорджи решила дать ему шанс. Он оказался умным, жизнерадостным, аккуратным и надежным и без капризов выполнял любые поручения. Кроме того, его самооценка была так низка, что он никогда ничего не просил для себя: ни билетов в модный клуб, ни приглашения в дорогой ресторан — всего того, что бывший секретарь принимал как должное. Многие парни вроде Эрона приезжали в Лос-Анджелес со Среднего Запада в надежде заниматься в Голливуде спецэффектами, однако неизменно обнаруживали, что подобные вакансии подворачиваются крайне редко. Теперь Эрон работал у нее секретарем, вел ее сайт, а в свободное время играл в видеоигры и поедал огромное количество всякой дряни вроде чипсов, орешков и шоколадных батончиков.

Эрон пожал Брэму руку и показал на стереосистему, стоявшую на грубо сколоченном шкафчике с дверцами, выглядевшими так, словно были похищены в испанской миссии.

— Я читал об этом. Давно установили?

— В прошлом году. Хотите послушать демо-музыку[11]?

Пока Эрон рассматривал стереосистему, Джорджи исследовала пустую комнату за углом, которую решила занять под свой офис. Немного позже к ней присоединился Эрон, и они обсуждали, какую мебель нужно привезти со склада. Кроме того, было решено закрыть съемный домик и выложить на сайте письмо для фанатов. Джорджи попросила секретаря отменить различные встречи и собеседования, которые были запланированы до отпуска. Она собиралась попутешествовать по Европе — держась подальше от больших городов, побродить по древним дорогам и, может быть, обрести себя, но, похоже, этому не суждено сбыться. Сама того не желая, она скользит по тонкому льду.

— Я наконец понял, почему вам понадобилось полгода, — объявил Эрон. — Прекрасный план. Теперь, когда у вас нет съемок, можно наслаждаться долгим медовым месяцем.

Ничего себе медовый месяц!

Тогда они с Лансом жили в уединенной тосканской вилле, окруженной оливковой рощей. Ланс уже через несколько дней не знал, куда себя девать, но Джорджи полюбила то место.

Все утро она почти не думала о бывшем муже, и это уже рекорд!

Когда Эрон уходил, в холле появилась Чаз, и Джорджи их познакомила:

— Это Эрон Уиггинс, мой личный секретарь. Эрон, Чаз — экономка Брэма.

Чаз смерила Эрона взглядом — от жестких волос и солидного брюшка, распиравшего клетчатую рубашку так, что пуговицы вот-вот отлетят, до черных узконосых туфель — и презрительно скривила губы:

— Держитесь подальше от холодильника. Договорились? Это запретная территория.

Эрон густо покраснел, и Джорджи ужасно захотелось отвесить ей оплеуху.

— Пока Эрон работает на меня, он имеет доступ ко всему, что есть в доме, — твердо заявила Джорджи. — И надеюсь, вы поможете ему освоиться.

— Удачи вам, — процедила Чаз и удалилась, размахивая лейкой.

— Что это с ней? — удивился Эрон.

— Никак не привыкнет к тому факту, что Брэм женился. Не обращай на нее внимания.

Это был хороший совет, но Джорджи с трудом представляла, каким образом мягкий, хорошо воспитанный Эрон сможет справиться с двадцатилетней девчонкой, у которой язычок змеи, а манеры словно у базарной торговки.

После ухода Эрона Джорджи вышла во двор поискать Брэма. Им нужно составить план, а он и без того слишком долго это откладывал.

Услышав журчание воды, она пошла на звук и набрела на маленький бассейн, втиснутый между зеленым газоном и виргинским дубом. Четырехфутовый водопадик на одном конце бассейна, разбивающийся о блестящие черные камни, создавал впечатление уединенности.

Оказалось, что Брэм заперся в офисе. Он снова говорил по телефону и, когда Джорджи загремела дверной ручкой, пытаясь войти, повернулся к двери спиной и не открыл замок. Джорджи пыталась подслушать сквозь стекло, однако не разобрала ни слова.

Повесив трубку, он стал печатать на компьютере. Просто непонятно, зачем он ему! И вообще, с каких это пор он встает с постели до четырех дня?

— Впусти меня!

— Не могу, — откликнулся он, продолжая печатать. — Слишком занят. Изобретаю способы потратить твои деньги.

Она не поймалась на удочку и принялась громко распевать «Твое тело — волшебная страна», барабаня при этом по стеклянным панелям, пока он не выдержал и не открыл дверь.

— Выкладывай, что тебе нужно, и уходи. Шлюхи, которых я вызвал, будут здесь через несколько минут.

— Рада это слышать.

Она подошла к столу и кивнула в сторону компьютера:

— Пока ты исходил слюной над снимками голых баб, я работала над нашим торжественным появлением на публике. — Она уселась на продавленный коричневый диван под Хамфри Богартом и скрестила руки. — У тебя ведь есть свой сайт? Я выложила письмо от нас обоих. Для наших фанатов.

Она мгновенно потеряла нить разговора, когда Брэм оперся локтями на письменный стол. У Скипа был письменный стол. Не у Брэма. Скип также был хорошо образован, целеустремлен и имел твердые моральные принципы.

Джорджи тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки.

— Назавтра Эрон заказал для нас столик в «Мистер Чоу». Конечно, нас ждет кошмар наяву, но это самый быстрый способ…

— Письмо фанатам и ужин в «Мистер Чоу»? Просто гениальные идеи! Что еще у тебя имеется?

— Ленч в «Шато» в среду, ужин в «Иль Соль» в четверг. Через пару недель состоится большой благотворительный концерт, сбор от которого пойдет в пользу страдающих болезнью Альцгеймера. Да, и сразу после этого еще один благотворительный бал. Едим, улыбаемся, позируем.

— Никаких балов. Ни за что.

— Мне жаль это слышать. Ты уже поговорил со своим доктором?

Его улыбка змеиным хвостом развернулась над блестящими белыми зубами.

— Я и без балов прекрасно проведу время на те пятьдесят тысяч, которые ты платишь мне каждый месяц за то, что терплю твое общество.

У него нет ни стыда, ни совести. Вот и сейчас развалился и положил ноги на стол.

— И это все? — осведомился Брэм. — Именно так нам полагается общаться с прессой? В ресторанах?

— Полагаю, нам лучше последовать твоему примеру и позволить арестовать себя за езду в пьяном виде, но, боюсь, это произведет слишком большое впечатление на окружающих.

— Остроумно. — Он спустил ноги на пол. — Мы устраиваем вечеринку.

Джорджи настороженно уставилась на Брэма:

— Что за вечеринка?

— Большая. Пригласим всех. Не пожалеем расходов, чтобы отпраздновать нашу свадьбу, а ты что думала? Через полтора-два месяца. Достаточный срок, чтобы разослать приглашения и возбудить любопытство почтеннейшей публики, не находишь? Почему ты так смотришь на меня?

— Ты сам это придумал?

— Я человек весьма креативный, особенно когда выпью.

— Ты ненавидишь все формальные мероприятия. До сих пор помню, как ты являлся босиком на объединенные вечеринки телекомпании.

Босой и такой роскошно-беспутный, что все женщины в зале хотели его.

— Обещаю надеть туфли. Пусть твой парень найдет хорошего устроителя вечеринок. Тема очевидна.

— То есть как «очевидна»? Лично мне ничего не ясно.

— Потому что ты недостаточно много пьешь, чтобы мыслить творчески.

— Просвети меня.

— «Скип и Скутер», конечно. Что еще?

Джорджи поднялась с дивана:

— Тема «Скип и Скутер»? Ты спятил?

— Попросим всех одеться в костюмы Скофилдов или их слуг.

— Шутишь?

— Пусть кондитер поставит на свадебный стол парочку куколок — Скипа и Скутер.

— Куколок?!

— А флорист привезет те голубые цветы, которые фигурировали в начальных титрах. Может, стоит раздавать миниатюрные печенья или шоколадки в виде особняка Скофилдов. Ну и тому подобная чушь.

— Нет, ты точно рехнулся!

— Дай людям все, что они хотят, Джорджи. Это первое правило бизнеса. Поразительно: ты такая богачка — и этого не знаешь!

Джорджи уставилась на него. Ответная невинная улыбка как-то не сочеталась с его лицом падшего ангела. И тут до нее дошло…

— О Господи, ты всерьез разглагольствовал о продолжении «Скип и Скутер»!

— Думаю, нам стоит изобразить герб Скофилдов на меню, — ухмыльнулся он. — И фамильный девиз… как там… «Личность навеки»?

— Ты действительно хочешь продолжения?.. — Она вновь опустилась на диван. — Значит, не только деньги заставили тебя согласиться на этот брак?

— Ну, я бы не стал так утверждать.

— Но ты хочешь этого продолжения, — настаивала Джорджи.

Брэм откинулся на спинку громко скрипнувшего кресла.

— Наша вечеринка будет куда веселее, чем тот гребаный прием, который вы дали, когда ты выходила за Лузера. Скажи, неужели ты действительно покидала церковь в экипаже, запряженном шестеркой белых коней?

Экипаж был идеей Ланса, и в ту минуту Джорджи чувствовала себя принцессой. Но теперь принц сбежал со злой колдуньей, а Джорджи по глупой случайности вышла замуж за хищного серого волка.

— Никакого продолжения не будет, — отрезала она. — Я восемь лет пыталась выйти из тени Скутер и возвращаться не собираюсь.

— Если бы ты действительно этого хотела, не стала бы сниматься в сопливых романтических комедиях.

— Не вижу ничего плохого в романтических комедиях.

— Даже в плохих романтических комедиях? Эти картины были далеко не того уровня, как «Красотка» или «Джерри Магуайр», беби.

— Ненавижу «Красотку».

— В отличие от публики. С другой стороны, публика ненавидит «Красивых людей» и «Лето в городе». И я не слышал ничего хорошего о той картине, в которой ты только что снялась.

— По-моему, это ты спустил свою карьеру в унитаз. Не я. — Формально это именно так, поскольку «Пара пустяков» выйдет не раньше будущей зимы. — И тебе не удастся потащить меня за собой.

Раздался телефонный звонок. Прежде чем ответить, Брэм глянул на определитель номера.

— Да? Ладно, — бросил он звонившему и положил трубку. Поднявшись из-за стола, он взял стакан с выпивкой.

— Это Чаз. Поправь макияж. Пора покрасоваться перед прессой.

— С каких это пор ты заботишься о мнении окружающих? Насколько я помню, раньше ты красовался исключительно перед дешевыми шлюхами!

— С тех пор как стал респектабельным женатым мужчиной. Через пятнадцать минут встречаемся у входной двери. Не забудь накраситься той помадой, которая не мажется.

— Не забуду, — бросила Джорджи и, поднявшись с дивана, пошла к двери. — Господи, все эти разговоры насчет козырей… какой забавный пример самообмана… — Весело помахав ему, она направилась к дому.

Джорджи обновила макияж, наскоро расчесала прямые волосы и переоделась в мятно-зеленое платье из хлопкового шитья от Марка Джейкобса. Спустившись вниз, она уловила манящий запах свежей выпечки. В животе ее заурчало. Джорджи не помнила, когда в последнее время была так голодна.

Брэм ожидал ее в холле. Тут же крутилась Чаз, взиравшая на него так, словно это по его велению на небо выходили луна и звёзды.

Едва Джорджи подошла поближе, Брэм обнял ее за плечи.

— Чаз, позаботься, чтобы у Джорджи было все, что она захочет.

— Все, что угодно, Джорджи. Только дайте мне знать, — ответила Чаз с приторным дружелюбием, которому Джорджи ни на секунду не поверила. В отличие от Брэма.

— Спасибо. Собственно говоря, я почти ничего не ела весь день и не возражала бы…

— Позже, милая. У нас дела. — Брэм поцеловал ее в лоб и подхватил один из подносов, нагруженный сахарным печеньем. — Чаз испекла это для наших друзей-репортеров.

Он вручил поднос Джорджи, а сам взял другой.

— Раздадим все это, а заодно позволим им сделать снимки. Представители прессы обожали халявную жратву.

Идея была гениальной; жаль, что сама Джорджи до этого не додумалась. Брэм открыл ей дверь.

— Я нанял охранников, до той минуты пока не откроются ворота. Уверен, что ты оплатишь свою часть их гонорара.

— И какова моя часть?

— Весь счет. Не согласна? Но ведь это справедливо, поскольку я предоставил тебе крышу над головой.

— Если бы к этой крыше прилагалась еда…

— Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме еды?

— В данный момент не могу.

Она схватила печенье и откусила половину. Еще теплое… и восхитительное.

— У нас нет времени. — Брэм отнял у нее остаток и сунул в рот. — Черт, до чего же вкусно! Чаз определенно совершенствуется!

Джорджи наблюдала, как исчезает последний кусочек печенья. Целый год окружающие уговаривали ее поесть, и теперь, когда аппетит наконец появился, у нее буквально вырывают кусок из глотки!

Есть захотелось еще сильнее.

— Откуда мне знать, так ли это, — буркнула она.

Впереди уже виднелись ворота и стоявшие перед ними здоровенные охранники. Несколько десятков папарацци и фотографы столпились на улице, шумно обсуждая предстоящее событие. Джорджи ослепительно улыбнулась. Брэм взял ее за руку, и они вместе понесли подносы к воротам. Папарацци немедленно принялись их «расстреливать» — совершенно гнусный термин, но очень точно определяющий агрессивную манеру репортеров, снимающих знаменитостей.

— Если, парни, будете хорошо себя вести, мы согласимся позировать для съемки, — объявил Брэм. — Но если кто-то слишком близко подойдет к Джорджи, мы уходим. Я не шучу. Никто не смеет приблизиться к Джорджи.

Она была тронута столь неожиданным вниманием, однако слишком быстро возвратилась в Страну Здравого Рассудка, вспомнив, что Брэм всего лишь играет роль заботливого мужа.

— Мы будем паиньками, Брэм, — крикнула одна женщина-репортер, перекрывая гомон.

Едва Брэм передал подносы охранникам и попросил раздать печенье, новобрачных стали обстреливать вопросами. Когда они стали встречаться? Где? И почему после стольких лет в них внезапно вспыхнули чувства? Но ведь раньше они ненавидели друг друга?

Вопросы сыпались как из дырявого ведра.

— Джорджи, это вы в пику Лансу?

— Все говорят, что у вас анорексия. Это правда?

Но и Джорджи, и Брэм были настоящими профессионалами во всем, особенно когда дело доходило до общения с прессой. Поэтому они отвечали весьма выборочно и только на те вопросы, которые требовали простых и довольно искренних ответов.

— Люди считают, что все это — очередной рекламный трюк! — прокричал Мел Даффи.

— Ради рекламы можно ходить на свидания, — парировал Брэм, — но не жениться. Впрочем, пусть думают все, что угодно.

— Джорджи, ходят слухи, что вы беременны.

— В самом деле?

Рана заныла с новой силой, однако Джорджи шутовски улыбнулась и похлопала себя по животу:

— Привет! Там кто-то сидит?

— Джорджи не беременна, — отрезал Брэм. — Когда это случится, непременно дадим вам знать.

— Вы поедете в свадебное путешествие?

У репортера был британский акцент. Брэм потер спину Джорджи.

— Всему свое время.

— И куда вы поедете? На Мауи?

— На Гаити, — в один голос сказали Джорджи и Брэм. И переглянулись.

Джорджи встала на носочки и поцеловала его в подбородок.

— Мы с Брэмом намерены использовать дурацкий ажиотаж, поднявшийся вокруг нашей свадьбы, чтобы привлечь внимание к судьбе людей, живущих в ужасающей бедности.

Она не слишком много знала о Гаити, кроме того, что там полно нищих, и того, что Гаити был немного ближе, чем Таиланд и Филиппины, где занимались благотворительностью Ланс и Джейд.

— Как видите, мы еще не решили, — добавил Брэм и, неожиданно схватив ее в объятия, наградил страстным поцелуем, которого так ждали представители прессы.

Джорджи проделала все необходимые телодвижения, хотя была голодна, устала и находилась в объятиях злейшего врага.

Брэм наконец отстранился и, не спуская с нее горящего любовью взора, обратился к толпе:

— Можете торчать здесь хоть всю ночь, но, уверяю, до утра мы носа из дому не высунем.

Джорджи безуспешно попыталась покраснеть. Узнает ли она когда-нибудь, что произошло в гостиничном номере Вегаса? Она не заметила никаких признаков любовных игр, если не считать того, что оба проснулись голыми.

Пока они шли к дому, Брэм, напоказ репортерам, погладил ее по ягодицам.

— Мило, — заметил он.

И тут боль, которую она так долго скрывала, вырвалась наружу, словно струя лавы из давно дремавшего вулкана.

— Я не простила тебя за то, что случилось той ночью на яхте, и никогда не прощу.

Он отступил:

— Я был пьян. И конечно, вел себя не как любовник твоих грез, но…

— То, что ты сделал, мало чем отличалось от изнасилования.

Брэм на мгновение замер.

— Бред! Я в жизни не брал женщин силой. И уж точно не принуждал тебя.

— Не физически, но…

— Ты страдала по мне, и все это знали. С самого начала вешалась мне на шею.

— Ты даже не лег рядом. Задрал мне юбку и взял что хотел.

— Все, что тебе нужно было сделать, — сказать «нет».

— А потом ты ушел. Как только все кончилось.

— Я не собирался влюбляться в тебя. И делал все, чтобы ты это поняла. Но ты упорно добивалась своего. По крайней мере та ночь положила конец твоим заблуждениям.

— Не смей притворяться, будто сделал мне одолжение! Тебе нужна была женщина, а я оказалась под рукой. Ты воспользовался увлечением глупой девчонки, считавшей тебя романтиком и необыкновенным рыцарем, хотя на деле ты оказался эгоистичной самовлюбленной задницей. Мы враги. Врагами и останемся.

— Согласен.

Когда Брэм ринулся в темноту, Джорджи попыталась убедить себя, что высказала все, что хотела, однако ничто не могло изменить прошлого, и от этой мысли лучше ей не становилось.