Чудеса да и только!

Глава четырнадцатая Вино тревог

Иол

Довольно скоро мы прибыли в поселок, над которым гигантским орлом нависал замок Райдера. Я поежилась, еще вчера по этой дороге меня в горы тащили порки. Странно, но об этом замке у меня плохих воспоминаний не осталось. И отношение к владениям и выходкам Райдера стало относительно нейтральным.

Едва мы спешились у таверны, к Райдеру подскочил человеческий ребенок с посланием в руке. Одетый в форму стражников, мальчишка был всклокочен и очень нервничал:

― Господин, там, в южном замке, беда! Если вы не вмешаетесь, будет резня!

Дракон быстро развернул свиток.

― Н-да… Ну и дела. Люди режут порков, в отместку за убитых. И так по кругу…

Он оторвался от чтения и, задумчиво посмотрел на меня, что-то про себя решая.

Я развязала завязки плаща у горла и тихо произнесла:

― Отправляйся. Обо мне не волнуйся. Я очень постараюсь не податься проклятию на время твоего отсутствия.

Как у меня получилось такое заявить, не знаю. Но, что странно, два понятия: «волноваться и дракон», в моем мире никогда раньше не пересекались, теперь же стали родственными.

Райдер кивнул, отдал приказ выступать и все же оставил мне пятнадцать охранников.

Он просто не доверяет моему обещанию не подаваться, усмехнулась я, отрывая ягодку от кисти крупного розового винограда.

Я сидела в кресле у камина, рассматривая книгу о травах, которую по моей просьбе нашел хозяин таверны. За пять дней в гостинице, а подобное заключение я устроила себе сама, успела перепробовать сотни изысканных блюд, старательно приготовленных местным поваром. Прочитать стопку книг, выспаться и понять, что давно забыла, как это здорово, жить беззаботно.

На шестой день сидеть в заключении мне надоело и, кивнув охране, я отправилась на местный рынок, собираясь накупить подарков внуку, сыну и его жене.

Обойдя с десяток рядов, ― да, это не Тирнак с его гигантским рынком, ― так ничего интересного не обнаружила и уже решила возвращаться, когда заметила в середине одного из рядов с пряностями черноволосого сородича из наших лесных, а не заморских эльфов. Как можно было подумать, глядя на его желтый плащ, маскировку под песчаные холмы.

Присмотревшись, я окликнула сородича:

― Светлый Мрамоэль, я так рада видеть вас в здешних местах.

Эльф остановился, минуту изучая мое скромное серое одеяние, укрытое простым плащом с большим капюшоном, затем галантно воскликнул:

― Светлоликая Иоланэль… Не думал, что увижу вас здесь!

Обмен любезностями длился еще три минуты и изрядно меня утомил. И то, что я цинично смотрела на подобное, меня уже не смущало. Находясь под влиянием Райдера, невозможно оставаться возвышенно благородным эльфом, какой я когда-то была.

― Я долго отсутствовал во владычестве, изучая древние храмы островных эльфов, так что помню вас еще девушкой только после академии…

Я улыбнулась на добрые слова Мрама, и предложила пойти со мной в таверну, выпить чаю.

Эльф кивнул и продолжил вспоминать:

― Каюсь, я упустил момент, когда вы покинули родные места. Как я понимаю в связи с супружеством?

Вежливо кивнула. Если считать браком откровенный шантаж продать Лорма пиратам, если я откажусь выйти замуж за Райдера, то да, супружество.

― И детки есть?

Я улыбнулась:

― Сын.

― О, да вы счастливая, светлая Иол.

Ровно на столько, на сколько «замужняя». И на этот раз я промолчала.

― Вы поверите? Мне прискорбно. Заметь я такую красоту раньше, боюсь, вашему супругу пришлось бы плакать.

Где ты был раньше, добрый эльф⁈ Хотя Райдера навряд ли это остановило. Мысли холодным ветерком проносились в голове, но в ответ я только вежливо улыбалась.

― Но я виду вас можно поздравить со вторым малышом?

― Простите, что? Я не расслышала, ― едва слышно спросила я.

Сердце похолодело.

― Вторым малышом… ― светясь улыбкой, пояснил эльф. ― Так рад за вас… Это же самое прекрасное что есть на свете!

Глотнув воздуха, я прошептала:

― Спасибо…

― Мне кажется или вы поражены этой новостью? ―удивился Мрам.

― Не обращайте внимания, светлый. Шесть дней не выходила из дома. Лечилась.

Дайте мне пережить это!.. Я вдыхала воздух, как рыба на берегу. Почему я не догадалась проверить это сама?

― Может вызвать лекаря? ― обеспокоился благородный эльф. ― Я вижу, вам нездоровится, обязательно попрошу его явиться к вам.

Я нервно улыбнулась.

― Ну… я подумаю. Пока мне нужен горячий чай и пироги. Хорошо бы с нашими фруктами.

― О… где и тут найдешь!

Я улыбнулась, жестом приглашая Мрама войти. Надо соблюдать наши законы. Сначала гость, потом все остальное.

Первыми в комнату вошли два охранника, потом мы. Мармиэль заметил, что я никак на них не реагирую и сам перестал смотреть в сторону капитана стражников, который то ли по инструкции дракона, то ли просто не доверяя эльфу, наедине оставлять нас не собирался.

Слуги трактирщика проворно накрыли стол в большой столовой, той, что с камином в пол стены, в котором можно целиком запечь оленя. Только что разожженный огонь плясал на недосушенных дровах, наполняя комнату ароматом древесины. Оббитая бордовым бархатом мягкая мебель с подушками располагала расслабиться. Горячий чай на травах успокаивал, все бы ничего, но мне было не по себе.

Пока беседа шла о знакомых, я все больше улыбалась, заменяя коротким кивком многословные ответы в эльфийском стиле, которые сейчас казались пустыми и длинными. Жуткая скука…

― Вы что-то очень грустны, милая Иол. Что же вас гложет? Почему грустны ваши глаза, поникли плечи? Вокруг нет ореола радости и тепла? ― вопрошал Мрамиэль, вкушая пирог с местными ягодами.

Доливая гостю чай, я вежливо ответила:

― Домой хочу, давно не была в своем поместье. Скучаю по брату…

― Супруг не пускает, опасается расстаться с такой красотой? Боится остаться без тепла и радости? Как я его понимаю!

― Дела. Просто дела. А вы начали рассказывать о Владыке. Так чем он удивил наш древний народ на этот раз?

― Издал указ, что поместья эльфов, связавшихся с драконом, подлежат изъятию. Вы представьте светлейшая, что за глупость! Да кто из эльфов до такого опустится!

Что⁈ Я ушам своим не верила!

― Вас больше ничего не смущает в подобном приказе? Да какой дерзости он дошел, что собирается отбирать поместья, которые являются родовыми гнездами много тысяч лет? Да кто он такой⁈

Мрамиэль сразу погрустнел.

― Светлоликая, признаюсь, я об этом так глубоко не задумывался, и только после ваших слов понял насколько дерзко и вызывающе стал действовать Онегэль. Это ведь небывалое дело! Он становится тираном. Да-да, настоящим тираном! ― Кажется, эта мысль воодушевила эльфа, он нервно потирал руки, видимо готовя горячую обличительную речь.

Теперь я готова задушить поркова сына, Онегэля. Совершенно неблагородно и не по-эльфийски, а скорее по… по-драконьи. Но не изливать же свое негодование при госте.

Я нежно улыбнулась:

― Да-да, я надеюсь, благородный Мрам, вы доведете эту точку зрения до наших общих друзей? Потворствовать тирании нельзя!

― Не сомневайтесь, светлоликая. Едва я доберусь до дома, на первом же празднике я в стихах старательно высмею нового тирана, позор нашего народа! ― горячо пообещал весьма увлеченный будущим замыслом эльф.

Но это же великолепно, если добрый эльф настроит общество против выходок владыки Онегэля.

― О, благородный Мрам, а не литературой ли вы увлеклись, в поисках древних храмов? ― приятно удивилась я.

Эльф окончательно расцвел, скромно кивая в подтверждение.

― Думаю, при ваших талантах светлейший, вы войдете в память многих родов, ― улыбнулась я, припоминая, что действительно, его стихи были прекрасны.

― И не забудьте упомянуть в своих замечательных стихах, что он напрочь позорно проиграл войну презренным людишкам, ― на чистом людском языке влез в нашу добрую эльфийскую беседу только что вошедший в столовую Райдер, косясь суровым глазом на моего гостя.

Он и раньше нервничал из-за того, что я улыбалась эльфам, но и как раньше… переживет!

Тут я поняла, что с этого момента мне абсолютно нескучно.

Эльф, шокированный нахальством человека, ждал моей суровой реакции, но мог что-то заподозрить, заметив, как вытянулись во фрунт мои охранники.

Райдер подошел ко мне, положил руки на плечи и поцеловал волосы. Я расценила подобное как знак гостю, что эта дама занята. Кажется, его все поняли. А некоторые даже поняли и кто этот «простой человек», в запыленном дорожном костюме.

Мрам на миг замялся:

― Светлоликая Иоланель, я слышал истории о замужестве с драконом, но не связывал с ними ваше имя.

Я коротко кивнула, затем обернулась к Райдеру и спросила:

― Садись… Есть будешь?

Дракон отпустил стражей из комнаты и сел за стол, недоуменно разглядывая тарелку с одиноким куском ягодного пирога. Склонив голову набок и, незаметно дернув под столом руку дракона, я доброжелательно спросила гостя:

― Светлый Мрам, так вы говорите, что владыка приказал лишить замков тех эльфов, кто поддерживает отношения с драконами?

Краснея под пристальным, я бы сказала, плотоядным взглядом Райдера, черноволосый эльф неуверенно кивнул.

Меня же на данный момент вновь распирало негодование от мысли, что это ничтожество, Онегэль, себе позволяет!

— Дорогая, наш гость наверно очень голоден. Ну что за еда, ― пирожок с чаем! ― это не для мужчин. Позовите сюда хозяина таверны!

Едва хозяин таверны, запыхавшийся толстячок Сав, нервно вытирающий пальцы о свой длинный серый фартук, явился перед очами дракона, тот приказал:

― Зажарь нам барашка, уважаемый, подай самого лучшего эльфийского, и прочее угощение достойное Владыки Эльфов. И быстро!

Тот преданно поклонился и, потешно перебирая толстыми короткими ножками, побежал вон из комнаты, видимо исполнять приказ.

― Ну вот, сейчас нормально пообедаем. ― Райдер удовлетворенно потер руки.

― Это честь для меня присутствовать за одним столом с хозяином драконьей империи… ― начал было гость, но дракон, прищурившись, его одернул:

― Честь, ― принимать угощение лично от моей Хозяйки. А это ― просто обед. Угощайтесь, уважаемый Мрамиэль!

Окончательно запутавшись, мой сородич виновато кивнул, и исподволь бросил на меня умоляющий о помощи взгляд. Я невозмутимо улыбнулась.

― Обед ― это ты хорошо придумал, Райдер. Но меня больше волнует то, что Онегэль покушается на мои владения! Я не могу это так оставить!

― Это не проблема, милая. Вернее проблема, но только для Онегэля. ― И Райдер хищно ухмыльнулся.

Я печально вздохнула:

― Хорошо. Ты прав. Едва откроется корабельный путь, владыка получит большую войну. Я ни пяди своей земли не отдам, какие бы предлоги он не придумывал!

Дракон, поджав губы, сурово покачал головой:

― Раз так, Мрам, передайте мои искрение соболезнования Онегэлю. Если Иол вступает в войну, она будет долгой, тяжелой и сулит ее противнику верный проигрыш. Я восемь драконов уничтожил, из них пять были древними как мир, а ей проиграл.

Несчастный гость с ужасом на меня посмотрел, ожидая, что я скромно скажу, что дракон преувеличивает.

Но в ответ я одарила шокированного эльфа короткой, но любезной улыбкой. Мысль, таким образом передать владыке лесных эльфов предупреждение, мне понравилась.

Когда обед был окончен, Райдер поднялся, извинился и зачем-то вышел.

Мрам на этот раз обратился ко мне с некой, на мой взгляд излишней почтительностью:

― Так я призову к вам лекаря, госпожа?

― Боюсь, он мне не поможет. Я попала под старинное темное проклятие. Здесь лекари бессильны.

Эльф ужаснулся:

― Но это же так опасно! Даже по внешнему виду понятно, что с вами не все в порядке.

― Я приму все меры, чтобы все прошло хорошо! Не волнуйтесь, добрейший Мрамиэль.

В любом случае, я очень рада, что встретила вас в здешних местах.

Мы поклонились друг другу. И гостя проводили стражи Райдера. Который, я уверена, в этот момент был где-то рядом.

Я обернулась к вошедшему дракону и сухо спросила:

— Полагаю, ты все слышал?

Райдер, вместо того чтобы смутиться, он с укоризной отозвался:

— Только потому, что подслушивал! Так бы я ничего не узнал!

Я покачала головой, возводя глаза к небу:

— Невоспитанный и нахальный до безобразия. Как всегда!

Он довольно кивнул и тут же поинтересовался:

— Так зачем тебе нужен лекарь?

— Слишком утонченно воспринимающий жизнь гость посчитал меня недостаточно здоровой.

— Да? И все?

Я сухо кивнула. Меня взволновали новости о малыше, и приказе владыки, хотелось побыть в одиночестве, чтобы спокойно все обдумать.

— Я соскучился… — прошептал Райдер и принялся меня целовать.

Взволнованная недавним открытием, я оттолкнула его.

Неужто он этого и добивался? Он же нашел меня ради второго ребенка…

— Меня не покидает стойкое ощущение, что ты меня путаешь с кем-то из твоих гаремных девиц… — сухо заметила я.

— Вы, сударыня, столь страшным обвинением разбили мне сердце… — Дракон состроил грустную мину, но его глаза продолжали смеяться. — Конечно, лучше бы вы были той самой девицей, но, к моему огромному сожалению, я соскучился именно по вам.

— Мои соболезнования… — фыркнула я и поднялась, чтобы уйти к себе.

— Так зачем тебе лекарь? — раздался вслед вопрос Райдера.

Я захлопнула дверь, качая головой.

Ну все, этот не отступит, пока не добьется ответа. Прошла к кровати, легла, закрыла глаза, вглядываясь в нити мира…

Мое чудо спало, сладко причмокивая во сне губками. Это нечто невероятное! Дочка, у меня будет дочка! Сердце залило тепло. И радость. Я открыла глаза, чувствуя себя самой счастливой на свете. В свете подобной радости, расцветавшей во мне как огромный белый цветок, меня уже не волновали козни Райдера или Онегэля.

Все совершенно неважно! Эта темноволосая кроха будет моя, и я никому ее не отдам!

— Ты такая чудесная, когда улыбаешься…— где-то рядом прошептал Райдер, бесшумно оказавшийся в моей спальне.

Он вполз на кровать, прижался к моим ногам и тут же уснул, самым бесцеремонным образом.

Все еще пребывая в счастливом расположении духа, я укрыла его своим одеялом и вышла.

Лорм

После тяжелого разговора случившего накануне, я половину ночи не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, пытаясь найти выход из тупика. Но ничего не нашел.

Утром в столовой перед завтраком первым разговор начал я:

― Хочу извиниться, что необдуманно и не вовремя начал тот разговор.

― Но не за сам разговор, ― грустно уточнила Фиалочка.

― Да. Предложение остаться жить у меня все еще в силе. Так ты меня прощаешь? ― улыбнулся я.

Фиалка усмехнулась, а ее темные глаза весело заблестели.

— Ну и что в этом смешного? — весело уточнил я. Кажется, она отвечать не собиралась.

— Видел бы ты выражение своего лица, — покачав головой, пояснила Фиалочка. — Извиняться из-за такой мелочи, что просто задал вопрос… А еще сам обвиняешь меня в «правильности»

Я обнял ее, тем самым признавая вину и в этом. Улыбнувшись, она отошла, расправляя руками ткань платья, а я чуть не застонал от ощущения потери. А чуть позже, когда слуги накрыли стол, вдруг обнаружил, что остро нуждаюсь в ее объятьях.

Мне не нравилась суета, повисшая в доме перед праздником, но что оставалось? Как объяснить древним, что с Фиалочкой мне нескучно и без дополнительных увеселений. Мы могли три дня просто говорить, не интересуясь чем-то иным, кроме общества друг с друга.

Очень скоро стали съезжаться гости, к приему которых готовился Самариль. Действуя по издревле заведенным правилам, он нанял: музыкантов, поваров и обязательных слуг из людей, дабы никто из господ не остался без внимания.

Эльфы служили только в качестве помощников членов семьи, вся грязная работа делалась людьми, которые жили при поместьях. Это правило появилось не так давно, где-то при отце Онегеля. А до него эльфы все делали сами: и охотились, и убирались, и эльфийское вино заготавливали. И никто это низким занятием не считал.

Приняв в гостиной последних прибывших, я торопливо шел к комнате Фиалочки, собираясь с ней открыть танцы. Вокруг стараниями слуг все преобразилось. Люди уже украсили бальный зал новыми цветами, такое великолепное празднество я видел только в детстве.

Засмотревшись на новое панно, чуть не снес свою самую дорогую гостью. Фиалочка тихо охнула, когда мы столкнулись, и я поспешно сжал ее плечо, чтобы не дать упасть. Ошибка. В этом изысканном эльфийском платье оголенные плечи, словно умелому портному не хватило кусочка ткани. Ее кожа казалась нежной и теплой, такой теплой, что обжигала.

Я не мог отнять своих рук.

— Знаешь, — голос Фиалочки, звучал тихо. Она не смотрела на меня, потому не заметила моего замешательства. — Иногда мне кажется, что все повторяется. Помнишь сад в Домах у моря? Тогда ты меня тоже поймал.

На миг, прижав ее к себе, я отшутился:

— Нет, просто, когда ты чем-то увлечена, то ничего вокруг не видишь, вот и сбиваешь с ног невинных прохожих.

— Вредина… — буркнула она, скрывая улыбку.

— Да это моя детская кличка! — горячо заверил я, склоняя к ней лицо.

Фиалочка, наконец, подняла на меня глаза, и я увидел, что она очень смущена. Девушка удивленно спросила:

— Серьезно? Тебя в детстве звали врединой⁈ Не верю!

— Нет, не звали… но тебе же приятно?

Мы засмеялись.

Я предложил ей руку и повел в зал.

— Ты вся дрожишь. Не бойся. Тебя не съедят вредные и стра-а-аш-ные лесные эльфы.

Фи, прищурившись, легко шлепнула меня своим веером по локтю.

— Я не боюсь, а волнуюсь. А ты, Лорм, все же вредина.

— Ох, я глупец! Как я забыл, с кем имею дело. Воительница, это вы?..

Фиалочка, не в силах сдерживаться, рассмеялась.

Она была рядом, нам было хорошо, но этого категорически недостаточно. Я знал, что итак привязался к ней сильнее, чем требовал разум. И, если я снова ее потеряю, то мое сердце просто не выдержит. Но, к сожалению, также я знал, что однажды ей придется уйти. Я — эльф, а она — человек.

Эта реальность разбивала сердце, которое никогда до этого не встречало свою половинку.

Я намеренно пригласил в гости тех друзей, которые не станут отталкивать человеческую девушку или отнесутся к ней просто дружелюбно. С ними я и хотел познакомить Фи.

Едва мы вошли и стали, где-то за цветочными ширмами, заиграла музыка, приглашая к празднику. Самариль стал громко приглашать гостей на первый танец.

Игнорируя удивление гостей, я каждому отдельно представил Фиалочку, которая держалась среди эльфов на удивление легко и дружелюбно. Я и не сомневался, что с ней проблем не будет, хорошо ее зная.

Мой отряд, видимо, не без влияния Таниэля, принял мою невесту очень душевно. Думаю, никто из них не забыл, как из плена порков, от участи горшей чем смерть, их освободила милая девушка того же возраста, что и Фиалочка. Думаю, никто из их никогда не забудет, как мы освобождали людей, угнанных порками на корабль, а потом посреди моря спасались от огня после схватки с драконом.

Гости разбрелись по залу. Кто-то танцевал, кто-то слушал новые музыкальные зарисовки, кто-то изучал новое панно на стене, остальные просто беседовали, ожидая пока хозяин присоединится к гостям.

Склонившись к Фи, я прошептал:

— Пока все идет хорошо. Уже не боишься «страшил ушастых»?

Она приподнялась на цыпочки почти к самому уху и предупреждающе прошептала:

— Укушу! — Я рассмеялся, еле сдержавшись от объятий. Еще никогда праздник не проходил так весело.

Не прошло и минуты, как от хорошего настроения не осталось и следа. В зал вошел запоздавший гость, который никакой радости у меня не вызывал.

Гантирей, мелкий нахлебник, использовался некоторыми неблагородными эльфами в нечистых целях для распространения сплетен. Каждое его появление в этом доме, кончалось тем, что он под разными предлогами клянчил у меня золото. Однако служить не шел, магию не изучал, ничего не сочинял, ничем не увлекался. Зато не пропускал праздники и строго соблюдал все формальные правила поведения, предписанные эльфам. При всем при этом, Ган был преисполнен чувством собственной значимости и презирал людей, не говоря уже о гномах и прочих «тварях». Один из тех, кто мешал Андриэлю* предотвратить войну и подталкивал Онегеля к нападению, провоцируя атаку на Лазурь.

*Сын Иол и Райдера, дракон, племянник Лорма, герой первой части «Волшебство»

Следуя правилам, я сухо представил запоздавшего гостя Фи, затем представил ее гостю.

Меня смутило то, как напряглась при новом знакомстве Фиалочка, но тут к нам подошла Риа, одна из подруг Иол по академии, и увела девушку к веселой компании эльфиек. Расспросить, откуда Фиалочка знает Гантирея, я не успел.

К нам подошли еще эльфы и только через полчаса Гантирей смог приблизиться ко мне, чтобы высказаться по поводу моего праздника. Осмотрев гневным взором эльфиек, беседующих с Фиалочкой, Ган отступил на несколько шагов и смерил меня с головы до ног негодующим взглядом. Светское, любезное выражение его лица сменилось холодно-величавым, и он сухо произнес:

— Нужно сознаться, Лорм, вы слишком многого требуете от своих гостей. Зачем здесь эта безродная людская девка? На «экзотику» потянуло?

Не желая расстраивать Фиалку публичным скандалом и зная, как она их не любит, я усмехнулся и фамильярно предложил:

— Зайди попозже ко мне в кабинет, Ган. Поговорим об этом позже…

Высказавшись, я обернулся к Фиалочке. Но она невозмутимо слушала дружелюбную Риа и ее подруг, любезно говоривших при ней на людском языке.

Решив, что моего самоконтроля, в присутствии нахального гостя, недостаточно, я молча ушел к Таниелю в другой конец зала, оставив негодяя в одиночестве. Довольно скоро гостей позвали за стол, я кинулся разыскивать Фиалочку, но ее среди гостей не оказалось.

Прислуживающий на празднике Аниэль прошептал, что человеческая гостья покинула зал еще до обеда.

Фиалка

Все началось просто замечательно!

Я надела серебреное платье из непонятной, но дивной ткани. Такого я не видела даже у нашей королевы! Оно было тонким и струилось, при этом держало форму и придавало волшебную легкость фигуре. И даже простой фасон для этой ткани был как нельзя кстати.

Прическу мне соорудила она из присланных Лормом служанок эльфийского происхождения. Внешне ничего сложного: простая коса, собранная и украшенная драгоценными шпильками, но в сочетании с платьем получалась просто песня, та, что звучит утром, когда тепло, небо голубое, цветут яблони, а из души рвется радость.

Под впечатлением от замечательного наряда, вышла в коридор из жемчужных покоев и, как у нас традиционно водится, столкнулась с Лормом, который, спас меня от падения, да так и не выпустил меня из рук. Не уверенная, что смогу подобрать слова, когда он так многозначительно и чудесно мне улыбается, опустив лицо, я несколько секунд слушала его с недоуменно-мечтательной улыбкой на губах. Потом опомнившись, взяла радостного Лорма под руку и проследовала с ним к гостям. Он смеялся и шутил пока мы дошли до зала.

Сначала все шло замечательно. Гости здоровались, дружелюбно кивали, пряча недоумение за вежливыми поклонами. Красивые мужчины и женщины. Изящные, высокие, нежные черты лица предавали им черты благородства и мудрости. Да о чем говорить, проживи я хоть тысячу лет, мне никогда не приобрести и толику подобного эльфийского очарования. Но, в общем, все было хорошо, пока не появился последний гость. Вглядевшись в него, я отпрянула. Тот самый эльф, из-за которого я страдала в детстве. Нет, он, конечно, не виноват в моих девических глупостях, но все же в груди появился беспочвенный страх, что он меня узнает.

Наблюдавший за мной Лорм, поджал губы, но все же представил его:

― Рад приветствовать у себя Гантиреля, ― кивнув гостю и кратко улыбнувшись мне, пояснил он, ― перечисление имен его рода будет тебе неинтересно.

Я вежливо присела в книксене. Гантирель нелюбезно проигнорировал мое приветствие, не желая продолжать подобное знакомство, что, впрочем, меня чрезвычайно устроило. И потому была безмерно благодарна эльфийским дамам, которые увели меня от нового гостя, и приняли в свой круг, спасая от неловкости.

Одна из них, беловолосая Риа, сразу мне сказала:

― Меня поразила ваша красота, Фиалочка. Я люблю рисовать, мне хотелось бы изобразить ваш портрет. Надеюсь, вы мне позволите изобразить вас на бумаге?

Опасаясь покраснеть, ― удостоиться незаслуженных похвал от столь великолепной особы, было неловко, ― я ласково ответила:

― Конечно. Это честь для меня. Только… я здесь ненадолго. Лорм уговорил заехать к нему на пару дней, но очень скоро отправляюсь домой, в Лазурь.

Я понимала удивление эльфов моему появлению здесь, и попытку эльфиек удовлетворить свое любопытство по поводу причины, но в подробные пояснения не вдавалась.

Риа задумчиво кивнула, казалось, это ее опечалило:

― Очень жаль. Прискорбно слышать, что мы лишимся вашего общества так скоро. Вы знакомы с Иол?

Я подтвердила. Как хорошо, что у них не принято долго расспрашивать. Дурной тон. «Захочет, сам расскажет», мне этот эльфийский принцип нравился все больше.

Риа на минуту задумалась, потом радостно произнесла:

― Я так и думала. Значит, как она прибудет сюда, мы приедем к вам в гости, где и договоримся о портрете.

Я на миг задохнулась. Всегда рада гостям, но мой домик, даже по меркам людей, даже для жизни не годился. И все же поклонившись, вежливо ответила:

― Буду очень рада видеть вас у себя!

― Да, вы прекрасны в юном цвету, как едва распустившийся бутон… ― сообщила мне другая дружелюбная подруга Риа, которая забыла представиться. ― Мне вообще эстетика людей импонирует…Хотя я так и не поняла, что именно передавали те огромные панно из драгоценных камней в королевском дворце Лазури, ― они же мертвые! Хотя по-своему все выглядело очень мило… ― высокомерно закончила безымянная красотка с серебристыми волосами.

Я немного разозлилась. Столько лет пытаюсь понять, что у эльфов к чему, а древние даже не пытаются делать вид, что им что-то у людей интересно. Будто изначально все знают.

― Эти панно являли собой красоту; да, не живую; да, замершую в камне, но чистую красоту, что радует глаз, ― пояснила я, пытаясь выглядеть любезно.

Эльфийка опешила:

― О-о… Я даже подумать не могла, что все так интересно! Обязательно отправлюсь посмотреть на них с новой точки зрения. «Замершая в камне красота»… Надо осмыслить. Спасибо вам, Фиалочка, что пояснили.

Я любезно поклонилась.

Третья блондинка, словно позабыв обо всем, несколько мгновений смотрела на меня, не отрываясь. Затем улыбнулась и поклонилась, словно что-то для себя решив. Я робко поклонилась в ответ, не понимая в чем дело.

Слушая дальнейшую беседу изящных красавиц, поняла, насколько я была права, отказав Лорму. Ну, в качестве кого я тут останусь? В качестве прислуги? Должность друга в обычных эльфийских домах не предусмотрена.

Пока дамы любезно беседовали об эстетике сухого корня на полотнище зала во дворце лесного владыки, я невольно прислушивалась к эльфийским речам вокруг, чтобы понять, что же волнует гостей Лорма. Неужели только естественная красота природы? Все ли беседы об этом? Или только моих собеседниц интересовала форма корней?

Я немного отошла от компании эльфиек, и тут услышала беседу Лорма с тем самым эльфом из детства. Который, даже внешне теперь симпатию не вызывал, и на фоне благородного Лорма, смотрелся мелко и невыразительно. Он обругал Лорма, утверждая, что тот унижает гостей, заставляя их разделять мое общество. Я опустила веер, который от напряжения мелко дрожал в моих руках, и заставила себя успокоиться. Мало ли кто что думает. Главное, как к этому относится Лорм.

Я позабыла обо всем, пропустила вопрос Риа, внимательно вслушиваясь в беседу мужчин. Но последней каплей было оскорбительное предположение этого негодяя о «экзотике».

Услышав равнодушный ответ Лорма, относительно наших отношений, коротко поклонившись своим собеседницам, я вышла из зала, гордо подняв голову.

Я бросилась по коридору в свою комнату и, захлопнув за собой дверь, прижалась к ней спиной. Сердце бешено колотилось.

Да-да, ничего нового. «Экзотика»! Да и что он мог сказать?

Не ругаться же с сородичами ради меня. Проклятие. Опять все и всех понимаю, как говорила Ольюшка, кроме себя. Но как же больно! Хотелось лечь и умереть от охватившего меня черного, смертельного отчаяния.

За окном внезапно хлынул дождь, оплакивая вместе со мной что-то дорогое и внезапно потерянное.

Лорм

Едва заметил отсутствие Фиалочки, перестал принуждать себя улыбаться, беспокоясь, что же произошло. Риа не могла ее обидеть, очень деликатная и нежная подруга сестры, единственная не отказалась от Иол после свадьбы с драконом. Две другие эльфийки, в силу древнего возраста, были давно настроены сами на себя. Их больше интересовали фундаментальные вопросы жизни и эстетика света и его существования, чем мелкие дрязги придворных снобов.

Я сухо отвечал гостям на редкие вопросы, скупо кивал не в такт, мысленно уже разыскивая Фиалочку.

Едва музыканты произвели последний аккорд, поднялся провожать гостей. Некоторые были недовольны подобной невежливостью с моей стороны. Мне было неловко, но сейчас я не в состоянии радушно заниматься гостями. Поклонившись всем и извинившись за свою невнимательность, громко попросил Самариля исполнить обязанности хозяина и проводить гостей, сославшись на неотложное дело.

Ксим, самая древняя из присутствующих, та, что больше всех беседовала с Фиалочкой, по традиции оценила прием:

― Мальчик мой, твои праздники нам всегда в радость. Я уверена, что очень скоро, мы соберемся у тебя вновь. Тогда ты и напоишь нас вином радости, а не тревоги. И вокруг будут все, кто тебе особенно дорог. — Ксим поклонилась и вышла.

Остальные гости загудели, разбирая, что имела в виду древняя.

Я поклонился в ответ, пытаясь понять: ее речь ― просто вежливость или настоящее предсказание?

Большинство гостей уехали, трое друзей остались ночевать в доме.

Я отправился к себе в кабинет. Воодушевленный, ранее озвученным приглашением, собираясь обсудить «экзотику» заодно потребовать золота, нахальный Ган явился следом.

― Ты хотел что-то обсудить Лорм? ― вежливо начал он, пристраиваясь к креслу у камина, в ожидании приглашения сесть.

― Тебе сколько лет, Ган? ― спросил я, выходя из-за стола.

― Четыре с половиной сотни, а что?

Я многозначительно кивнул:

― Просто пытаюсь понять, что больше влияет на твое поведение: природная недоразвитость или уже старческая деградация?

На миг Ган опешил, но тут же кинулся в атаку:

― А на тебя? Дурное влияние людишек? Или драконов? Я смотрю, тебе открытой конфронтации захотелось, молокосос! Ты так и не сказал, зачем тебе разодетая человеческая девка?

― Девка? Девка⁈ ― рассвирепел я. ― Да на ее фоне ты лживый трусливый порк, Ган. Отныне я отказываю тебе во входе во владения моей семьи. Всей семьи!

― Отказываешь? Да⁈ Ничего! Забавно будет наблюдать, как ты завертишься, когда узнаешь новый закон владыки о поместьях. Вот тогда я посмотрю, как ты меня сюда не пустишь!

Я на миг опешил:

― О чем ты? Что за закон? И какое ты имеешь к нему отношение?

― А вот узнаешь! Я имею к нему самое непосредственное отношение! Я его предложил!

Отлично!

― Пусть так и будет. А с владыкой я сам решу.

Одним движением распахнув оконные створки, я взял Гана за грудки и швырнул в окно.

― Прощай, Ган. Надеюсь, магии и твоих умений хватить залечить переломы. Слугам я уже дал указ собрать твои вещи и выкинуть вон!

Захлопнув окно, я сел за стол, обдумывая услышанные угрозы.

С момента как Фиалочка ушла к себе, и позже вечером я не стал ее беспокоить, однако мне это не нравилось. И дело не в нарушении правил праздника… Я чувствовал, произошло что-то еще, что-то скверное.

Утро началось с пояснений. Фиалочка, бледная, с синевой под глазами, едва вошла в столовую, попыталась сгладить свою «вину»:

— Я должна извиниться за то, что поставила тебя в неловкое положение. Но мне стало дурно. Прости. Мне не хотелось, чтобы ты отвлекался от гостей. Мы с тобой свои, потом разберемся. — И скупо улыбнулась, но я вновь почувствовал, что-то не так.

Спонтанно схватив Фиалочку за руку, попытался притянуть и обнять ее, но девушка уклонилась. Вспыхнувший на ее щеках румянец доставил мне странное удовольствие, захотелось успокоить, заставить ее забыть о происшедшем, чем бы оно ни было. Но в столовую внезапно вошел Самариль и прервав наш разговор. Пришлось отойти от нее.

Поклонившись, управляющий протянул мне только что полученное послание и, строго покосившись на смущенную Фиалочку, сухо произнес:

— Господин, вам приказ от Онегэля. Владыка вызывает вас к себе в замок.

Я кивнул и принял в руки свиток с приглашением, на котором фиолетовой кляксой виднелась печать. Бегло пробежал глазами по тексту. Действительно, приглашение.

— Самариль, передай вестнику ответ: «Как смогу, прибуду».

Фиалочка заерзала за столом:

— Я наверно поеду домой. Тебе надо к Владыке, а из-за меня ты откладываешь поездку. Это неправильно! Тем более, погода исправилась.

Выглянул в окно вслед за ней, я увидел, что дождь закончился так же внезапно, как и начался вчера. Хотелось хоть чем-то подвигнуть ее на разговоры, но открыто допрашивать, мучая вопросами, нельзя. Доверие Фиалочки слишком много для меня значит.

— Я вчера заметил, что последнего гостя ты знала?

Фи сначала напряглась, потом сухо ответила:

— Да, этот тот самый эльф, который учил детей, как надо общаться с эльфами.

Я кивнул. Давно хотел найти ее «учителя», мне много чего было ему сказать. Оказывается, я вчера упустил отличную возможность высказаться. Увы, он вылетел в окно раньше.

— Он обидел тебя?

Она в удивлении подняла брови.

— Нет, конечно. Мы даже никогда не разговаривали. Я уверена, что ни тогда, ни сейчас он не обратил на меня внимания.

Я вздохнул. Ее эмоции на самом деле совсем не напоминали грусть из-за любви без взаимности. Как могло быть в случае встречи с потухшей страстью, хоть насчет этого я мог не волноваться. Но ее переполняла какая-то отдаленная, при этом глубокая горечь. Я не выдержал и спросил напрямую, хоть это совсем не по-эльфийски:

— Так что же случилось? Похоже, ты чем-то очень расстроена.

Фи подняла на меня глаза, миг помолчала, вглядываясь в меня, затем спокойно ответила:

— Просто хочу домой. Устала. Ты пойми, мне здесь не место.

Ну о чем она говорит!!

— Я прошу тебя остаться у меня, а ты говоришь, что тебе нет здесь места! Может… Самариль тебя обидел? Что-то сказал?

— Он тоже понимает, что мне пора? — Фи горько усмехнулась. — Нет, конечно. Он совершенно не причем, у тебя замечательный управляющий. Праздник вышел как у короля.

— Не уводи беседу в сторону. И не ссылайся на мнение слуг.

— А ты услышь меня! Я хочу домой. У тебя здесь просто сказочно, но как говорят люди: «хоть в шалаше, да по душе». Мой тихий убогий домик на окраине Лазури — то, что мне нужно! По крайней мере, сейчас.

— Хорошо. Сейчас прикажу приготовить карету. И ни слова о том, что ты не хочешь обременять меня! Я отправлю тебя как положено.

Она вздохнула, на этот раз решив не спорить:

— Спасибо.

Я кивнул и вышел.

Очень скоро все было готово.

Это выглядело так буднично…

С остановившимся сердцем я помог ей сесть в карету. Слуги поставили набитые снедью корзины рядом на сиденье.

Фиалочка заняла место у окна и рассматривая что-то впереди. Возница поднял лестницу и закрыл дверцу. Карета дернулась и медленно покатила к выходу из поместья.

Я сглотнул боль — раз, другой… подавляя охватившую меня панику. Мне хотелось броситься за каретой, рвануть дверцу, вытащить оттуда Фиалочку, заключить в объятия и никогда не отпускать.

Прощальным жестом я поднял руку, но она так и не оглянулась.