Чудеса в ноутбуке

Глава 10. Консультация техподдержки

— Дружище! Сто лет не виделись! — грохнул, распахивая объятия… видимо, тот самый Горыныч.

Он оказался русоволосым здоровяком на голову выше и раза в полтора шире Кощея, с голубыми глазами и широкой белозубой улыбкой — хоть сейчас в рекламу. И рекламировать можно что угодно, а на слегка заострённые уши никто и внимания не обратит при такой фактуре.

Когда Ейш обмолвился, что сородичу пришлось «идти в богатыри», я не придала этим словам значения, а между тем Гор словно сошёл с какого-то тематического живописного полотна. Всех отличий — гладко выбритый подбородок без малейшего намёка на былинную бороду. Одет тоже по-современному: светлая рубашка с коротким рукавом обтягивала могучие плечи, а элегантные светлые брюки со стрелками совсем не казались на этом человечище чужеродными.

Горыныч как будто с вполне искренним удовольствием стиснул в медвежьей охапке давнего знакомого, а потом обратил внимание на меня.

— А это что за небесное создание? Ты не говорил, что не один.

— Это Наташа, она оператор. Это Гоярын, или Гор, — ровно представил Ейш.

Слегка озадаченная, я вложила ладонь в протянутую руку.

— Восхищён и покорён, прекрасная сударыня, — богатырь склонился к руке в поцелуе.

— Приятно познакомиться, — выдавила с заминкой.

Странное ощущение. Глупое. Когда читаешь всякие романы или смотришь кино, этот жест видится прекрасным и волнующим, а я, кроме неловкости, ничего не чувствовала. Наверное, поцелуй руки, как и поклоны с реверансами, надо уметь не только исполнять, но и принимать.

Гор к тому же задержал мою руку в своей явно дольше необходимого, что отдельно насторожило. Это Кощей ему безоговорочно доверяет, а я вижу в первый раз и не люблю, когда незнакомые типы лишний раз меня трогают. Даже за руку.

— Вы самый прекрасный оператор, которого я видел!

— Все остальные были мужчинами? — хмыкнула я и потянула руку. Удерживать он не стал, снова солнечно улыбнулся.

— Присаживайтесь, вы наверняка устали с дороги.

— Спасибо, — кивнула я и сделала вид, что не заметила вежливо отодвинутого стула, пробралась в угол на другой стороне четырёхместного стола. Рядом сел Кощей. Горыныч не акцентировал на этом внимание, вернулся на своё место.

— Ох и отвык я от перелётов. Самолёты в последнее время такие тесные — не развернуться, не продохнуть! Помнится, лет сорок назад...

Гор явно любил и умел рассказывать, вообще любил поговорить, и, несмотря на излишнюю шумность, слушать его было приятно — чистая речь, бархатистый низкий баритон и лёгкий флёр мягкой иронии надо всем, начиная с самого себя. Но очень быстро я поняла, что слушаю его как фоновый шум моря, гораздо больше сосредоточенная на меню — даже после того, как мы всё заказали. Волевым усилием заставила себя прислушаться, хотя бы из вежливости.

Он рассуждал о полётных нормах и ностальгировал о тех временах, когда в самолётах подавали нормальные столовые приборы, упомянул несколько забавных случаев, рассказал весёлую историю про потерянный багаж, потом перешёл на общие с Кощеем воспоминания. Тот отделывался короткими фразами, порой усмехался, но тоже не выглядел особенно заинтересованным беседой.

Встрепенулась я на упоминании того, как они случайно встретились под Минском в сорок четвёртом и чуть не поубивали друг друга.

— Подождите. А вы что, воевали? — Я обвела мужчин растерянным взглядом.

— И не раз! — широко улыбнулся Гор.

— Но вы же… — я озадаченно покосилась на Кощея, тот как-то неловко пожал плечами, а ответил опять его сородич.

— Так нам за столько лет земля уж родная стала, как в стороне сидеть? В мелкие свары, положим, не лезли, в Гражданскую оно тоже — не наше дело, ваша история. А вот тут — да, и француз когда пёр, и до того ещё всякой швали бывало...

— И кем вы служили? — Я оценивающе покосилась на Кощея, пытаясь угадать.

— Я в пехоте шагал, здоровый же чёрт, а Бессмертный — в танке мехводом колесил. О том разе подбили их, он командира выволок, да и вышел каким-то боком на нас… В грязи, в дыму, поди пойми, свой или нет!

— Гор, — поморщившись, оборвал его Кощей. — Давай не будем? Это не то, что стоит рассказывать красивой девушке за ужином.

— Ничего-то ты в красивых девушках не понимаешь! — рассмеялся он. — Кому ещё про подвиги рассказывать? Только девушкам! Вот вам, Наташенька, интересно?

— Давайте не будем, — скрепя сердце попросила я, хотя и правда было любопытно. Узнать, как жили, и понять, как Кощей объяснял сослуживцам свои странные руки.

— Ну я же по глазам вижу, что интересно!

— Только Ейшу явно не хочется вспоминать.

Вроде бы не сказала ничего неожиданного — логично не заставлять человека переживать неприятные моменты. У меня прадед такой же был; сама я не застала, а от бабушки наслушалась, что из него слова было не вытянуть о войне. Сколько она ни пыталась выспросить, до самой смерти только шутки и дурачества, хотя у самого «иконостас» был будь здоров.

Кощей отреагировал ожидаемо, одарил обычной своей слабой улыбкой и благодарным кивком. А вот Гоярын на мгновение замер, растерянно приподняв брови, отчего выражение лица стало крайне забавным, откашлялся, смерив нас обоих непонятным взглядом, и вдруг начал рассказывать об уральских красотах и природе. Очень удачно: не надо вслушиваться, не мешает думать.

Новость о том, что эти пришельцы не просто жили здесь долгие годы, вылавливая всякую нечисть и порой подкидывая кому-то дельные мысли в прогрессорских целях, но деятельно участвовали в истории, оказалась неожиданной, а абстрактная «очень долгая жизнь» наполнилась огромным количеством деталей. И неважно, что я сама уже мысленно примеряла Кощею множество фантастических знакомств. То была ревность, а не разумное осознание.

Не представляю, как они не сошли с ума, но хорошо понимаю, почему в какой-то момент Ейш не выдержал. Странно, что так долго терпел! А ещё странно, что сейчас ведёт себя как обычный человек. Мне всегда казалось, что у бессмертных существ должно быть какое-то другое восприятие действительности.

После вкусного ужина, к концу которого даже Гор как будто немного выговорился и подутих, мы вышли из ресторана.

— Милая Наташа, ложитесь спать, вы устали. А мы с Ейшем у меня в номере посидим, покумекаем...

— Ага, побежала, волосы назад, — проворчала я и уцепилась за ладонь Кощея в поисках моральной поддержки. Он ничего не сказал, но пожал мои пальцы.

— Но… — такое искреннее, почти детское недоумение отразилось на лице Гоярына, что мне сразу стало стыдно за резкость.

— Извините за грубость, я правда устала, — опомнилась я. — Но лучше понимать, что происходит, раз уж с самого начала в это влезла.

— Стоит ли? Мы прекрасно разберёмся и сами, у нас-то опыта поболе будет…

— С удовольствием начну его перенимать.

— Не сердись, — вмешался Кощей, слушавший наши препирательства с лёгкой улыбкой, и большим пальцем осторожно погладил моё запястье. — Гор слишком проникся порядками прошлых веков и не успел за переменами последнего столетия. Он из лучших побуждений.

— Да я не сержусь, что он, один такой? — хмыкнула я. — У нас был препод в универе, тоже считавший, что кибернетика — дело не женское, как и техника вообще. Правда, его и без студентов было кому осадить, МарьСанна троллила знатно.

— А вы в компьютерах специалист? — странно покосился Гор.

— Ну, справедливости ради — не профессор, — легко признала я. — Да и вообще больше с железом возиться люблю.

— О! Это многое объясняет, — широко улыбнулся он. — Прошу в мою скромную обитель!

Что именно объясняет увлечение железом — я не поняла, но гораздо больше сейчас интересовали другие вопросы, более серьёзные.

Номер оказался просторным, с гостиной зоной со стилизованной под какие-то прошлые века мебелью: круглый столик, пара кресел, одно из которых занял хозяин, и кушетка, которая досталась нам.

— Рассказывай, что тебя обеспокоило в наших приключениях, — заговорил Кощей.

— Давай для начала ты подробно расскажешь, а там и я свои мысли озвучу.

За время короткого пересказа последних событий я вспомнила и оценила мнение Ейша относительно сородича. Переключившись на рабочий лад, тот стал гораздо более собранным и менее болтливым, легко верилось, что этот человек может быть надёжным.

Он задавал скупые и точные вопросы, задумчиво хмурился. А когда Кощей закончил короткий рассказ, и я по его просьбе указала на карте в ноуте установленные нами места смертей с участием прыгуна, Гоярын потёр подбородок и проговорил медленно, неожиданно веско:

— Я сейчас один вопрос важный задам, ты только сразу не отвечай. Взвесь, поругай меня молча, остынь, а скажи потом. Хочешь — завтра. Ты точно уверен, что убить хотели эту милую девушку?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Кощей.

— А точно этот попрыгун не за тобой охотился? Погоди! — он вскинул ладонь, видя, что Ейш готов возразить. — Вы были вместе. С чего ты решил, что убить пытались именно её?

— Возможно, с того, что на неё нападали и раньше, — сдержанно проговорил Кощей. — Но…

— Но ты уверен, что это одни и те же существа?

— Я уверен, что они разные, Наташа нацепляла в метро всякой гадости, — вздохнул Ейш. — Но зачем было нападать на потенциальных операторов?..

— Возможно, пытались привлечь твоё внимание и заставить выбраться из норы.

— Не слишком ли сложный способ? — не сдержалась я. Слова Гоярына звучали логично, но… — Уж больно ненадёжный.

— Как сказать. Оно вроде и ненадёжно, но надобно Ейша знать, и знать крепко. Вам вот, милая Наташенька, эта логика не кажется здравой, а я, между тем, ставя себя на место такого человека или, вернее, того существа, с ходу более надёжного средства не выдумаю. Вернее, как? Более надёжного — с малыми жертвами.

— Десяток человек — малые жертвы?

— Малые. Гибель оператора на грани пробуждения — большой всплеск силы, своеобразной очень, особенно если он на спокойном фоне. Иной вариант — зачастить с авариями, да с большими жертвами. Но тут уж не только госбезопасность на уши подымется, а весь честной народ. Глядите, как на карте места происшествий раскиданы? Словно в узлах сетки, и ежели вы не упустили существенного их числа, то расстояние между ними уж больно походит на круг чувствительности твоих, Кощеюшка, проекций. Тебя ловили. Ждали, когда зацепишься за чужую смерть. А ты, наоборот, за чужую жизнь ухватился...

— То есть это кто-то, отлично знающий о проекциях и их свойствах. Яга? — нахмурилась я.

— Не сама точно, но больше как будто некому.

— Но зачем она про прыгунов рассказала, если заодно с ними?

— Не могла соврать, что вовсе ничего не слышала: мы все прямую ложь чувствуем. И Работина позвала, чтобы двух зайцев одним выстрелом. Ему — тебя, себе — Ейша.

— Но зачем он ей понадобился? Так нравится? — всё же предположила я осторожно, не спеша оглашать версию с беременностью.

— Вот уж вряд ли! — развеселился Гор, подтверждая мнение Кощея. — Не в обиду, но Яга его терпеть не может, потому как зануден и правилен до одури, и это её слова. Хотела бы с кем из наших закрутить — к Алконосту подалась, он как раз по ней, весёлый и бойкий.

— А с Работиным она для чего связалась? Не многовато ли злодейских планов для одной Яги, которая раньше, насколько понимаю, на лавры Марии Медичи не претендовала? То убить пытается, то наоборот...

— Ладно, это всё болтовня, — вмешался Ейш, который версий не строил, но и наши не комментировал. — Никаких доказательств нет, это всё вилами по воде. Объясни лучше, почему ты так всполошился, когда я вышел на связь. Что случилось у тебя?

Они несколько секунд мерились взглядами, а потом Гоярын вздохнул:

— Да ладно, всё равно узнаешь. Гамаюн и Вий мертвы.

Кощей несколько секунд молча смотрел на него. Не ругался, но лицо словно закаменело. Потом выцедил сквозь зубы:

— Как? Когда?

Гор с Вием, как и упоминал Ейш, поддерживали добрые приятельские отношения. Последний обладал очень жёстким, без малого — жестоким характером, был холоден и циничен ещё на родине, а века, прожитые в совсем не гуманной действительности, только укрепили характер. Кощей не находил с ним общего языка и дома, а здесь эти двое вовсе старались не пересекаться. Зато общительный и куда более терпимый Гоярын с угрюмым сородичем ладил, они любили охоту и порой навещали друг друга в той глуши, в которой жили. Оба предпочитали полудикую, малодоступную местность, только один — в уральских лесах, а другой — на Таймыре.

В последнюю встречу Вий обмолвился, что намерен навестить Гамаюна, который опять влез в какую-то авантюру. Помянул и Аргаю, которая отключила цепочку и сменила номер телефона, так что он потерял её контакты.

Гоярын не обеспокоился. Гамаюн был самым младшим из всех: когда они попали в этот мир, он ещё не закончил обучение, но проявлял огромный талант как оператор. Пожалуй, он был рекордсменом по части раннего пробуждения и освоения способностей. К этому таланту прилагалось то, что в народе ёмко именовалось «шилом в заднице», мешавшее сидеть на месте, и не то чтобы отсутствие инстинкта самосохранения, но его явная недоразвитость.

— Но вы пришли сюда много сотен лет назад и жизнь прожили долгую. Неужели не надурачился? — не удержалась я от вопроса.

— Это скользкий момент, милая девушка, — охотно переключился Гор. — На нашей родине изучить феномен потенциального бессмертия операторов не успели, но личная практика позволяет некоторое обобщение…

Гоярын по специальности неожиданно оказался антропологом и медиком. Он ещё на родине начинал изучение операторов — физиология, психология и прочая «логия», — а здесь, насколько мог, продолжил. В новом мире у него было мало объектов наблюдения и оборудования, зато почти идеальные условия и куча времени, что позволило сделать два вывода.

Первое. Вечной жизни здорово помогало обычное человеческое умение забывать, которое никуда не делось, а наоборот, работало эффективнее. Этот эксперимент он, обладающий неплохой памятью, ставил на себе долгие годы, ведя дневники событий. Да, какие-то яркие моменты минувших веков накладывали очень отчётливый, несмываемый отпечаток, но о большинстве событий и близких знакомых далёкого прошлого Гор читал с искренним изумлением: в памяти не оставалось и отзвуков.

Второй вывод касался не столько выживания в веках, сколько его последствий. Почти замершие характеры, на которых слабо отражались даже грандиозные потрясения вроде пройденной войны. Непонятно, стоило списать это на адаптацию человеческой психики к новой форме существования или на влияние перехода в другой мир, но обширный опыт почти не сказывался на мировоззрении. Куда сложнее, чем прежде, формировались привычки, неважно, вредные или полезные, сложнее было извлекать уроки из происходящего вокруг. Гоярын, по собственным наблюдениям, за последние три года жизни в родном мире сильнее изменился, чем за века здесь. Манеру общения подцепил, отношение к женщинам, но и только. С другой стороны, формированию новых навыков это не мешало, стоило вспомнить хотя бы мотолихачество Кощея.

После этого объяснения я вздохнула с облегчением: есть повод меньше волноваться из-за того, что мог найти во мне Ейш.

Возвращаясь к последней встрече с Вием, его рассказ Гор, к стыду своему, тут же выкинул из головы. Всё же, несмотря на приятельские отношения, он слишком привык жить в одиночестве и отвечать только за себя. Это только Кощей пытался приглядывать и помогать, но большинство в категоричной форме отказались от опеки. Вий в этом был первым.

С одной стороны, это логично, все давно уже не дети. А с другой — сразу понятно, отчего Ейш так охотно нянчился со мной, в кои-то веки благодарная публика!

Повод вспомнить этот разговор с Вием у Гоярына нашёлся много позже. Буквально три недели назад, когда сам Гор чудом не погиб. В доме вдруг взорвался генератор, когда хозяин находился с ним рядом. Спасла случайность, а вернее — почти звериное чутьё человека, по которому прошлось несколько войн, и основательность при постройке дома. Он почуял неладное и за мгновение до взрыва успел отпрыгнуть за бетонную стену, которая выдержала. Выбило окна и двери, но основная ударная волна ушла наружу, а Горыныч отделался парой ушибов.

С куратором из ФСБ майором Колесовым у Гора сложились тёплые приятельские отношения — как, видимо, и со всеми остальными, кто попадал в поле зрения, — и первым делом Гоярын сообщил о происшествии ему. Встревоженный, тот сразу примчался вместе с оператором, который и подтвердил подозрения Гора: взрыв спровоцировал шунт.

Посовещавшись, это посчитали случайностью. Врагов у Гора не было, конфликтов и угроз — тоже, жил себе тихонько, лесничествовал. Ну браконьеров гонял, попадались, но таких злостных, чтобы вопрос стоял в миллионах и лесничему могли всерьёз угрожать, в его краях не случалось. Да и как бы они это всё провернули?

А через пару дней в него стреляли. Опять повезло, пуля случайно прошла по касательной, оставив на плече царапину.

Гоярын сам задержал стрелка, когда тот пытался покончить с собой, а после охотник не смог ответить ничего вразумительного — ни самому Гору, ни куратору, ни оператору. Последний, человек опытный, как раз и сумел вычислить, что какое-то время бедолага был под влиянием шунта неизвестной природы, так что в его случае «бес попутал» не было дешёвой отговоркой.

На Гора навесили охрану — оказывается, операторы могли и такое, — и принялись копать. Ничего не нашли, запросили информацию у столичного отдела — и с искренним недоумением получили в ответ отписку. Колесов, мужик въедливый и упрямый, не то что не удовлетворился этой бумажкой, но поднял горизонтальные связи и зашёл в столичное подразделение с другой стороны, справедливо подозревая, что такую фигню без повода никто не устроит.

Тут-то и выяснилась история с гибнущими потенциальными операторами. А когда Гор принялся пересчитывать коллег, оказалось, что Аргая всё так же отключена, Вий разбился на машине за пару недель до взрыва в доме Гоярына, а Гамаюн пропал без вести на Кавказе ещё в прошлом году.

Само по себе происшествие с вечным мальчишкой не удивляло, укладывалось в его характер и позволяло надеяться, что он просто нашёл себе какое-то развлечение и вскоре выйдет на связь, но в сочетании с гибелью Вия это наводило на мрачные мысли. Тот был слишком опытным и уверенным водителем, да и реакция пришельцев заметно превышала человеческую, и живучестью они отличались завидной, так что в случайность не верилось. К сожалению, сразу никакой оператор место аварии не проверил, куратор Вия оказался куда более ленивым типом, так что дело закрыли как несчастный случай.

Рассказывал Гор подробно и обстоятельно, некоторые моменты упоминая исключительно для меня, потому что Ейш наверняка всё это знал. Но он не вставил в повествование ни слова и не задал ни одного вопроса. В какой-то момент я неуверенно взяла его за руку: мне бы помогла поддержка в такой момент, а вот насчёт Кощея не уверена. Реакция была однозначной: он, не глядя, крепко сжал мою ладонь.

Финал этой истории ещё не наступил. Ничего определённого ни Гор, ни его куратор пока не нарыли. Горыныч только разослал предупреждения по цепочкам сородичей, сделать же для них что-то ещё он уже не мог.

— Я не получал от тебя никакого сообщения, — едва ли не впервые за всё время рассказа подал голос Кощей

— Да я уже понял. Наводит на мысли, согласись.

Ейш кивнул. Они помолчали.

— Я правильно понимаю, что эту вашу систему кто-то взломал? И это очень непросто? — нарушила я тишину. Кивнули они одновременно.

— Не то чтобы непросто, но надо знать как и иметь в распоряжении очень серьёзную технику, — пояснил Кощей.

— То есть мало того, что этот некто вас всех знал, знал, где вы находитесь, и сумел выследить, он ещё и доступом к передовым технологиям обладает? Вряд ли нашим, тут что-то инопланетное надо. То есть что-то, оставшееся с момента перехода… — Я уже не столько спрашивала, сколько рассуждала вслух. — Яга? — предположила с сомнением. — Как-то не тянет она на суперхакера.

— Она последняя из всех наших коллег, на кого я бы подумал в этой ситуации, — поддержал Кощей. — Она очень не дружит с техникой, не думаю, что за полвека что-то всерьёз изменилось.

— Гамаюн не пропал? Сирин не умер? Алконост не на Дальнем Востоке? Или что?..

Кощей растерянно пожал плечами, а Гоярын, мгновение помолчав, признался:

— До последнего времени я подозревал Ейша.

— Да ладно! — ахнула я. — Да он вообще последний, кто…

— Не горячитесь, милая Наташенька, — широко улыбнулся Гор. — С вами мне и без этого всё ясно, и я, кроме шуток, рад, что нашему Кощею наконец повезло с девушкой. — Я недовольно сжала губы, пытаясь не поддаться на провокацию и ещё, желательно, как-нибудь умудриться не покраснеть, а он продолжил: — Теперь и сам вижу, что Ейшу отдых пошёл на пользу и он снова ровно тот же правильный зануда, которого я знал.

— А что было не так? — я вопросительно покосилась на Кощея.

— Ты его слушай больше, — отмахнулся тот.

— Не скажи, когда мы последний раз виделись, ты был в весьма подавленном состоянии.

— Что-то случилось? — ещё больше насторожилась я. Да, бестактно, но очень не хотелось оставлять этот вопрос без ответа.

— Ничего из того, о чём ты подумала. — Губы Кощея тронула улыбка. — Просто накопилась усталость. Так бывает, несмотря на всё, что Гор наговорил про стабильность характера.

— Да, признаю, — согласился тот. — Случается, накатывает. Даже на меня, а Ейш — натура куда более меланхоличная. Впрочем, и помимо его сплина имелись поводы для подозрений. Кощей лучше всех прочих наших сородичей, оставшихся в живых, ладит с техникой, в его закромах сохранилось всё то, что прочие признали негодным и ненужным, и, кроме него, точное наполнение этих закромов никому не известно. На сообщение моё он не ответил, и непроявленные операторы гибли в окрестностях его дома. Да и столичные ребята из госбезопасности мутят воду, тоже камушек на весы. Остаются ещё заграничные коллеги, но, по здравом размышлении, в столь странные политические игры мне не верится. Кой прок врагам от смерти десятка реликтов?

— Очень хочется прижать к стенке Аргаю и вытрясти из неё подробности, — проворчала я. — Она, может, сама ничего не сделала, но разболтать кому не надо могла.

— Какая кровожадность у столь очаровательного существа, — осуждающе возразил Гор. — Оставим это на крайний случай.

Варианты действий они обсуждали больше часа и ничего более разумного и эффективного, чем моё предложение вытрясти детали из Яги, предъявить не смогли.

Я поначалу озадачилась этим, всё же они опытные типы, многое повидавшие, а потом вспомнила расхожее изречение про то, что возраст иногда приходит один, без мудрости, припомнила некоторые глупости вроде бы разумных и поживших людей и перестала хотеть невозможного. Они пытаются найти выход из весьма нестандартной и непривычной ситуации, не будучи при этом великими интриганами и стратегами — задача нетривиальная. Чтобы вычислить и поймать, нужна хоть какая-то информация, а информацию получить негде: старые исследования не содержали подсказок, а новые проводить некому.

Из адекватного появилась идея выйти на кого-то из лояльных подселенцев, сохранивших память, но не хотелось глупо рисковать. Вообще очень беспокоило, что никому из окружающих нельзя толком доверять. Гор уверял, что его куратор — надёжный и проверенный человек, который непременно раскопает что-то со своей стороны, но лично мне от этого легче не становилось.

Когда я поняла, что подозреваю уже абсолютно всех знакомых, кроме Ейша и родных, да и незнакомых тоже, я тихонько подёргала Кощея за рукав и поинтересовалась, не хотим ли мы лечь спать, потому что разговор явно зашёл в тупик. Мужчины переглянулись и неожиданно согласились, так что принятие решения отложили на утро. Странно, что не попытались отправить спать меня одну.

— Господи, наконец тишина! — выдохнула я, рухнув в номере на постель, и дотянулась погладить дремлющего ровно посреди кровати Василия. Шерсть его была влажной — то ли влез куда-то на улице, то ли так тщательно умывался, с ним случается.

— Гор произвёл впечатление? — с улыбкой уточнил Ейш, присев рядом на край матраца.

— Он вроде неплохой, но его слишком много. До сих пор в ушах звенит, — пожаловалась я.

— Отлично тебя понимаю, — засмеялся Кощей.

— У вас поэтому сложные отношения?

— Он всегда знает, как правильно, и порой из-за этой самоуверенности влипает, — пожал плечами он. — Пытается всех воспитывать. Наверное, мы в этом похожи, потому и раздражаем друг друга. Его только Вий нормально и выносил, но на него где сядешь — там и слезешь.

— А я поначалу подумала, что у вас что-то личное, — прикрыв глаза, призналась я честно. — Ну там женщину он отбил. Или ты. Или просто не поделили.

Кощей снова тихо засмеялся.

— Не могу представить женщину, которая бы одинаково понравилась нам обоим.

— Иногда достаточно, чтобы нравилась кому-то одному, а второго это бесило, — проворчала я.

— Всё не так драматично, — весело ответил он. — Ложись спать, у тебя глаза уже слипаются.

— А ты?

— Хочу немного подумать, — ответил он. — В тишине.

— Понимаю, — захихикала уже я. — Пойду умываться!

Когда я вернулась, Ейш уже сидел в кресле с отрешённым видом, полуприкрыв глаза. Я потопталась рядом: с одной стороны, хотелось пожелать доброй ночи и получить поцелуй, а с другой — отвлекать тоже неправильно.

Пока решалась, Кощей отреагировал на постороннее присутствие, открыл глаза и улыбнулся. Я вдруг растерялась и смешалась под его взглядом, хотя до этого считала свою одежду для сна более чем приличной.

— Спокойной ночи, — стряхнула оцепенение и, изумляясь собственной смелости, наклонилась к нему, чтобы поцеловать.

Вообще-то собиралась чмокнуть в уголок рта и пойти спать, потому что устала, но так меня и отпустили! Ейш поймал губы своими, накрыл ладонью затылок, продлевая и углубляя поцелуй, и через пару мгновений я уже сидела у него на коленях.

Пижама вдруг показалась совсем маленькой и очень тонкой, и мягкая ткань мужской футболки не мешала ощущать жар и твёрдость его тела. Между тем, чтобы сидеть на его коленях полностью одетой и вот так, обнаружилась огромная пропасть. Сейчас каждое прикосновение ощущалось настолько пронзительно, словно одежды не было вообще.

Когда ладонь мужчины забралась под майку, медленно огладив спину, я всё равно вздрогнула от неожиданности. А Ейш замер, очнувшись, прервал поцелуй и тут же выпростал руку из-под ткани.

— Извини, — вздохнул глубоко. — Увлёкся.

— Похоже, что я против? — уточнила я со смешком, не спеша высвобождаться из крепких объятий. Кощей опять прижал меня к себе, устроил на макушке тяжёлый подбородок, и это оказалось невыразимо приятно.

— Она ещё и дразнится! — укорил он.

— Ну мне немного полегчало после рассказов Гора, это сказывается, — призналась я. Сейчас, у него на коленях, откровенность давалась неожиданно легко. — До того я и не знала, что думать.

— О чём? — растерялся он.

— Ну… Ты вон сколько прожил и каких только людей не повидал, а я — самая обычная и наверняка смотрюсь на их фоне мелко.

— Какая редкая, отборная ерунда! — проворчал Кощей. — Разве любят только за исключительность?

— Ну кто вас, пришельцев, знает.

— Знаешь… — рассеянно проговорил он. Показалось, что и не продолжит, но подгонять я поостереглась: тогда точно спать отправит. — Люди прошлых веков… Глупо принижать, среди них попадались очень умные, яркие, сильные личности. Опережающие время. Интересные, необычные. Но всегда было ощущение… Как объяснить-то? Чужого мира. Не худшего, во многом похожего, но — чужого. Я по большей части именно от этого устал. А сейчас… Вроде бы общество не похоже на мою родину, но всё равно мир стал ближе. Через тебя.

— Это как? — озадачилась я.

— Ещё бы я сам понимал, — тихо засмеялся он. — Наверное, дело в том, что с тобой не приходится следить за словами. Совсем. Я могу вспомнить что угодно, любую деталь прошлого — и ты не усомнишься, не решишь, что это выдумка, и поймёшь… Знаю! Человечество доросло до принятия других миров. Вот оно, различие. И ты мне это показала.

— У нас слишком много историй про инопланетян и вымышленные миры, нет шансов остаться стопроцентным скептиком, — хихикнула я.

— Может быть. А может, я спешу с выводами. Но иногда достаточно одного человека.

Некоторое время мы сидели молча. Уютную тишину не хотелось нарушать, а высказанное признание согревало изнутри и непроизвольно растягивало губы в улыбке. Вот теперь я могу окончательно перестать волноваться из-за разницы в возрасте.

— Иди ложись спать. — Голос Кощея заставил вздрогнуть и понять, что я и так уже почти сплю, пригревшись в уютных объятьях. — Время за полночь.

— И правда, — согласилась со вздохом. — Спокойной ночи.

На этот раз я просто клюнула его губами в подбородок, и Ейш не стал удерживать. Попросил выключить свет, потому что темнота думать не мешает, и затих, пока я двигала кота и гнездилась под одеялом.

Спрашивать, почему он не ложится прямо сейчас, и задавать другие личные вопросы я, совершив над собой усилие, не стала. Продолжение разговора и следующий настоящий поцелуй, скорее всего, закончатся в постели и отнюдь не сном, а нам обоим следует отдохнуть. К тому же, при всей моей искренней влюблённости, не уверена, что уже готова переходить в отношениях на новый уровень. Что ни говори, знакомы мы пару дней, а, кроме того, и время, и место, и обстоятельства совсем не подходящие.

В итоге, несмотря на суетные мысли, я выключилась почти сразу, как закрыла глаза. Но будить меня начали, кажется, в следующее мгновение.