Чудовище в плену красавицы

Глава 7

Следующие пару недель Белль довольно ловко избегала Адама. Но он и сам предпочел не лезть к ней. Он сосредоточился на будущей награде — триумфе, который ожидал его на вечеринке.

Наместник сообщил, что появление Адама взбудоражит общество, и намекнул о возвращении на трон.

Все шло по плану.

Кроме спешной публикации последних фотографий.

Однако снимки оказались плохого качества, и на фоне сенсации, которую произведет Адам, они не нанесут большого ущерба.

Главное — не допустить, чтобы на вечеринке Белль смотрела на него с ужасом — как тогда, в библиотеке. Непонятно, то ли она испугалась его, то ли не ожидала от самой себя, что с упоением растворится в объятиях чудовища. Мало того что Адам был некрасив, так еще и совершенно не совпадал с ее представлениями о любимом мужчине.

Только сейчас он наконец пожалел о потере эффектной внешности, которая сильно бы ему пригодилась для соблазнения Белль.

Конечно, способов соблазнения миллион, но они оставили его неудовлетворенным. Если бы он мыслил прямолинейно, то сразу сорвал бы с нее одежду и овладел ею. Может, тогда им было бы легче договориться.

Принц с хмурым видом расхаживал по комнате. Вечеринка Филипа состоится сегодня, и Адам впервые за много лет надел смокинг, сшитый на заказ на прошлой неделе. Последние три года он только и делал, что занимался спортом, и его мышцы так сильно увеличились, что старый смокинг оказался ему мал.

Пока Фос поправлял ему галстук, Адам разглядывал себя в зеркале.

Когда-то он имел аристократичный вид под стать смокингу. А теперь, даже несмотря на заказной костюм, выглядел как ряженая пантера.

Что ж, логично. Разве легко вернуться к прежней жизни с такой физиономией?

— Тебе стоит быть помягче с девочкой, — пробурчал советник себе под нос, стряхивая пылинку с его смокинга.

— Я и так ей библиотеку подарил, — возразил Адам.

— Ну-ну. Она по-прежнему пугается тебя.

— Я монстр, ты не знал?

— Монстром тебя делает не внешность.

— Я, кажется, не просил комментариев, — огрызнулся Адам.

— Но у вас сегодня первый выход в свет, и публика не поймет, если Белль будет выглядеть испуганной.

— Ничем не могу помочь. Я делаю все возможное в данных обстоятельствах. А обстоятельства таковы, что она — моя пленница.

Фос кивнул:

— Понимаю, дело непростое. Но хотя бы попытайся вести себя как обычный человек. Это пойдет только на пользу Белль.

— Я, кажется, не просил помощи.

— Боже упаси.

Адам фыркнул:

— Не думай, что я ей не нравлюсь. Наоборот, я нравлюсь ей слишком сильно.

— Мне тоже так показалось, — заметил Фос. — Но чем же ты ее завлечешь, если ее пугаешь?

— Многие женщины любят опасность.

— Но не такие нежные, как она.

— Да я и не хочу ей нравиться! — вспылил Адам. — Может, я просто решил затащить ее в постель? Это совсем другое.

— Вижу, ты принял решение навсегда остаться одиноким и несчастным. А мне показалось, что Белль смогла бы все исправить.

Адам невесело улыбнулся:

— Прошлого не исправить. Теперь я хочу немного поразвлечься. И вернуть репутацию сильного и мудрого правителя. Большего я не прошу.

— Ну, а если бы попросил?

— Мне ничего не надо. — Адам взглянул на свое отражение, в котором видел лишь карту разрушений, причиненных жизнью. — По-моему, все и так прекрасно.

— Попридержи коней, — заметил Фос. — Прекрасно здесь только одно — и это существо зовется Белль.

Старик не ошибся и не преувеличил. Когда Белль появилась в золотом обтягивающем платье, сверкая, как драгоценность, а ее темные волосы волнами спадали на голое плечо, Адам получил удар под дых.

Чем больше он ее разглядывал, тем больше им овладевало возбуждение. За последние три года он никого не хотел так сильно. По правде говоря, за все это время она оказалась единственной женщиной, которую он вообще захотел.

Адам протянул ей руку, но Белль отпрянула от него.

— Ну же! — сам того не желая, рявкнул он. — На вечеринке ты не должна выглядеть напуганной.

— Я тебя не боюсь, — сказала она, шагнув к нему и зашелестев платьем. — Вот. — Она взяла его под руку. — Видишь?

Адам повел ее по коридору, освещенному ярче обычного. Входные двери были распахнуты настежь, снаружи ждала машина. Странное чувство, когда на тебя накатывает прошлое — жизнь, существующая теперь лишь в мечтах.

В его груди защемило, и он внезапно остановился.

— Что такое? — спросила Белль, ослепляя его голубизной глаз.

— После аварии я ни разу не садился в автомобиль. Если не считать возвращения из больницы домой, но тогда меня накачали лекарствами.

Она крепче обхватила его руку.

— Волнуешься?

Он покачал головой.

Все было как в тот вечер, когда он уезжал из дворца с Иантой. И вернулся обратно один. Авария вряд ли снова случится, Адам не был суеверен. И все же он невольно сравнивал две ситуации.

Что-то легонько коснулось его щеки, а потом к уголку его рта прижались горячие губы Белль.

— Я тебя не боюсь, — повторила она. — И сегодня все пройдет как по маслу.

Ее пальцы скользнули в его ладонь. Она взяла его за руку. Обыкновенный дружеский жест, без какого-либо сексуального подтекста, но Адам вспыхнул.

Его будоражило каждое ее прикосновение.

— Все в порядке, — мягко проговорила она.

На удивление легко он сел в машину и повел ее по извилистым дорогам, где произошла авария. На пути в аэропорт.

Белль разинула рот, когда услышала, что они полетят на частном самолете в Санта-Миларго.

— Я и не думала…

— Мы же на острове, — перебил он ее. — Или ты думала, что мы доберемся туда на машине?

Час спустя самолет приземлился в королевстве Санта-Милагро, расположенном между Португалией и Андалусией. На склонах гор мерцали огни города, отражая звезды, сверкавшие в бархатно-синем небе.

Когда открылись двери самолета и к трапу подкатил лимузин, Белль раскрыла глаза от удивления.

— Похоже, это самая необычная поездка на вечеринку в моей жизни, — призналась она. — При этом на мне самое необычное платье, а рядом самый необычный мужчина на свете.

Адам усмехнулся:

— Считаешь меня необычным?

— Огромного мускулистого принца, похожего на Халка? Если честно, да!

Когда они сели в лимузин, воспоминания об аварии начали угасать. Он почти забыл о ней, когда прислонился к спинке сиденья и рядом устроилась Белль, по-прежнему держа его за руку.

Она успокаивала его, и это было даже забавно, ведь ей в сложившейся ситуации приходилось ничуть не слаще. Ему нравилось ощущать ее нежную кожу. Нравилось к ней прикасаться. А еще больше нравилось, что она сама к нему прикасалась.

— Сегодня мы не вернемся на Олимпиос, — как бы невзначай произнес он.

— Как так?

Дорога свернула, и вдали показались кованые ворота, которые распахнулись, когда машина приблизилась. Перед их глазами предстал дворец. В тысячу раз претенциознее, чем у Адама, и освещенный, так что напоминал золотой слиток.

— А так, — ответил он. — Переночуем здесь.

— Ух ты… Ну ладно. Кстати, забыла спросить. Как ты познакомился с принцем Филипом? Ходили вместе в школу принцев?

— У нас была обычная школа.

— Значит, принцы сами собой друг к другу притягиваются?

— Пожалуй. Но у нас есть еще один друг. И он совсем не принц. Раф вообще из бедной семьи. Образование ему оплатила благотворительная организация. Ты сегодня с ними познакомишься. Я представлю тебя своей… кхм, партнершей.

— Ты даже друзьям врешь?

— Разве это ложь?

Девушка побледнела.

— Но мы же не… занимались сексом.

— Есть к чему стремиться. — Лимузин остановился, и водитель открыл им дверцу. Адам протянул ей руку. — Вот тебе и тема для размышлений. Думай о приятном, когда будем заходить. Ты не должна выглядеть рассерженной. Сделай вид, будто мы только вылезли из постели.

Щеки Белль вспыхнули, и пока они шли по затейливо украшенной аллее, ведущей в зал, Адам ликовал. Казалось, он и правда совсем недавно выпустил свою спутницу из страстных объятий.

Когда они поднялись на верх лестницы, зал мгновенно стих. Распорядитель вытянулся по струнке и объявил:

— Принц Олимпиоса Адам Казарос и Белль Чемберлен из Калифорнии!

Белль крепко держалась за него, когда они начали продвигаться в зал. К такому вниманию она не привыкла. Да и Адаму тоже явно было не по себе.

Гости смотрели на него с раскрытыми ртами, и на их лицах застыли потрясение и жалость. А ему было все равно. Он был удивительно спокоен. Его сопровождала самая прекрасная девушка на свете, и какое-то странное могущество наполняло его тело.

Теперь народ его боялся. Адам ощущал небывалую уверенность в себе. Раньше все старались ему угодить, из кожи вон лезли, чтобы привлечь его внимание. А теперь он шел, и они расступались перед ним, как море перед чудом.

Адам и Белль направлялись в центр зала. Танцующие сторонились их, как будто боялись, что Адам схватит не в меру приблизившегося к нему гостя.

— Не хочешь потанцевать? — спросил он.

В ее глазах он не увидел страха. Конечно, она смотрела на него не так, как остальные. В ее взгляде читались трепет, удивление и даже немного восхищения, которое точно могло погубить Адама.

— Конечно, — ответила Белль.

Адам взял руку Белль в свою и привлек спутницу к себе. Положив ладонь ему на грудь, она прижалась лбом к его плечу, и они растворились в приятной музыке.

Гости кружили рядом с ними, хотя некоторые останавливались и смотрели на них, заинтригованные отношениями между увечным принцем и красавицей американкой, которая смотрела на него как на мужчину, а не как на диковинку.

Постепенно окружение отошло на второй план. Благодаря годам затворничества Адам сумел абстрагироваться от нелепой шумихи вокруг него. Давно он не видел такого скопления людей, света и звуков.

Но все это покрывалось туманом, когда он смотрел на Белль. Она завладела его телом и мыслями. Сегодня они должны провести ночь во дворце Санта-Милагро, и, если попросить Филипа предоставить им раздельные спальни, он не откажет.

Адам не будет ничего просить. Сегодня он намерен затащить Белль Чемберлен в постель. Этого все равно не избежать. К черту ее бойфрендов. К черту приличия.

Ее хрупкая рука казалась совсем крошечной в его ладони, но все равно выглядела органично. Ее золотое платье переливалось под светом огней, но наряд не затмевал ее красоты. Адам вспомнил слова Фоса. О том, что Белль могла бы разогнать тьму, в которой он находится.

Луч света — вот кем была Белль. Но его внутренняя тьма пожирала свет, а чувство вины и боль, засевшая в нем, заберут из Белль все соки. Он на это не пойдет.

На его руках однажды умерла любимая женщина, нельзя погубить еще одну.

Но это не значило, что он не может удовлетворить свою потребность в ней.

Когда музыка закончилась, Адам и Белль отошли в сторону. Он поднес к губам ее пальчики и поцеловал их. Краем глаза он заметил, что на них все смотрят, но уже с другим выражением лица.

Все шло, как планировалось. В нем наконец-то разглядели простого смертного, а не предмет жалости или страха.

Впервые в жизни он забеспокоился о заголовках, которые завтра будут украшать все мировые газеты. О том, что напишут про Белль. Месяц назад ему было все равно, что ей могут причинить боль. Ведь она заменила собой отца — все по справедливости.

Теперь же Адам задумался.

Ее мать была дочерью знаменитости. У самой Белль имелся парень, о чем она не переставала напоминать. Последствия для нее могут быть не самые приятные. Отнюдь не ласковыми словами описывают женщин, которые с легкостью соглашаются на близость с известными людьми.

Адам почувствовал укол совести. Но он не мог себе позволить лишнего. Он мог только исправить заголовки.

Сейчас ему лучше наслаждаться моментом, потому что завтра, когда на них обрушится реальность, а СМИ раздуют спектакль, завтра все изменится.

Белль уедет.

Он отпустит ее на свободу, выбора нет. Нельзя же держать ее в замке насильно.

Адам осмотрелся и заметил Филипа, беседующего с рыжеволосой красоткой в очень коротком блестящем платье. В одном из тихих уголков он обнаружил Рафа.

Раф, как всегда, держался в стороне. Он почти ничего не видел, хотя клялся, что иногда различает свет и тени. Насколько же серьезно дело обстояло на самом деле? Адам так долго пребывал в собственном аду, что оставил друга в его горе.

Адам предпочитал страдать в одиночку, и что-то ему подсказывало, что Раф хотел того же.

— Пойдем, — обратился он к Белль. — Представлю тебя друзьям.

Зачем ему это? Неизвестно. Однако он уже шагал через зал к Рафу.

— Белль, — сказал он, положив ей ладонь на поясницу. Как будто его друг мог оценить собственнический жест. — Познакомься с Рафаэлем Марели. Для двоих своих друзей он просто Раф.

Мужчина повернул к ней голову, но в его темных глазах застыла пустота.

— А для двоих друзей Адама Адам просто Адам, — пошутил Раф. — Приятно познакомиться.

— Белль Чемберлен. Мне тоже очень приятно, — сказала она, протянув руку.

И снова, повинуясь инстинкту, Раф медленно поднял руку, ища ладонь Белль. Затем он опустил голову и поцеловал ее пальцы, как до этого Адам. Принц Олимпиоса так и взвился от раздражения.

— Перестань, — сказал Раф, выпуская ладонь Белль, как будто почувствовал злость Адама. — Я не собираюсь уводить ее у тебя. Понимаю твои переживания. Раз ты нашел женщину, которая захотела приручить дикого зверя, я точно смогу с ней поладить.

— Адам! — раздался позади голос принца Филипа. — Ты все-таки приехал! — Он медленно оглядел друга. Последний раз они виделись, когда его шрамы еще не зарубцевались. Сначала Филип навещал его, но потом смирился с желанием Адама жить в одиночестве.

— Я же обещал, — произнес Адам. — Идти на попятную не в моем стиле.

— А это кто же? — спросил Филип, стрельнув глазами в девушку.

— Я Белль, — ответила она, приняв очередной поцелуй.

— Ему это не нравится, — сухо заметил Раф.

— Ты слишком догадлив, дружище, — сказал Филип. — И это твоя самая дурацкая черта! Ты многое теряешь.

— Где-то теряю, где-то нахожу.

— Ты в своем репертуаре, — махнул рукой Филип.

— Значит, сделал, что хотел? — спросил у него Адам.

— Ты про вечеринку? Ну да. Вот только отец не смог приехать из-за болезни.

— Вижу, твой народ не слишком опечален, — вставил Раф.

— Нет, конечно. Но вслух об этом не говорят. В ближайшее время я намерен занять трон. Полагаю, твоя женщина так же скрытна, как и ты, Адам?

— Я не собираюсь дублировать сегодняшние слухи, — с достоинством ответила Белль, и Адам ей поверил. Пусть она и дочь папарацци. Как радостно было осознать, что ей можно доверять!

— Ладно, — сказал Филип. — Раф у нас тоже любитель таинственности. Но мне пора к гостям.

— Пытаешься затащить какую-нибудь пташку в постель? — усмехнулся Раф.

Адам остолбенел. Ведь Раф не мог видеть Филипа в компании рыжеволосой красотки.

— Нет, конечно! Я не пытаюсь. Я достигаю цели сразу. — Филип собрался уйти, но остановился и в упор посмотрел на Адама: — Все не так плохо.

И он ушел. Лишь через мгновение Адам понял, что Филип имел в виду его лицо.

Он перевел взгляд на Рафа. Которого, само собой, не удивили перемены в его внешности. Раф потерял зрение еще до аварии.

Белль как-то обронила, что Адаму повезло сохранить зрение после такой страшной аварии. Раф ослеп, но, по крайней мере, сохранил лицо. Тем не менее Адаму показалось, что к своей внешности Раф теперь был безразличен. И не из-за слепоты. Причина скрывалась гораздо глубже.

— Я рад, что ты приехал, Адам, — сказал он. — А то как бы я узнал, что ты изменился?

Слова друга оказались настолько созвучны его мыслям, что Адам рассмеялся.

— А мне вот сообщили, что я стал чудовищем не из-за шрамов.

— Да-да, — шепнула Белль.

Адама почему-то это задело. Значит, она продолжала видеть в нем монстра.

— Ладно, возвращайся к своим размышлениям, — произнес Адам. — Филип сказал бы: «Женщины это любят». — Он взял Белль под локоть и повел обратно к танцполу.

— Готова к следующему танцу?

Не ответив, она придвинулась к нему.

— Раф слепой? — спросила она.

И правда, непосвященные могли и не заметить. Только не Адам, который давным-давно знал Рафа и видел, как менялись его характер и поведение.

— Да, но не с рождения. Лет пять-шесть назад что-то произошло, и Раф получил черепно-мозговую травму, подробности до сих пор неизвестны. Я считаю себя закрытым человеком, но до Рафа мне далеко.

— А Филип, значит, душа компании?

Адам фыркнул:

— У Филипа наиболее проработанный образ. Из нас он вообще самый скрытный!

— А почему ты отгородился от друзей? На вид они отличные ребята.

— Чтобы остаться наедине со своим горем, — признался он. — И чтобы никто не пытался вернуть меня к жизни. Я хотел жить в своем горе вечно. Мои жена и сын умерли — это был сильнейший удар судьбы, который до сих пор ранит мое сердце. В такие моменты я не хочу никого видеть. Не хочу слышать, что все будет хорошо. Разве это возможно? Я хотел навсегда остаться во мраке и безнадежности, чтобы ощущать чудовищность их потери.

Белль помолчала.

— Понимаю, — коротко сказала она.

— Так ты считаешь меня чудовищем и внутри, и снаружи? — спросил он, непонятно зачем подняв эту тему.

— Внутри точно, — ответила она. — Думаю, ты должен знать, что я начала к тебе привязываться. — Ее щеки порозовели. — По мне уже заметно, что я считаю тебя неотразимым…

— Несмотря на это? — Он показал на свое лицо.

— Шрамы никуда не денешь, но они — это не ты. Во всяком случае, для меня.

Адам задумался.

— Но внутри я…

— А я не говорила, что внутри ты плохой. Ты… Притягательный. Я всегда ассоциировала страсть с недостатком самоконтроля и ненавидела это глупое чувство. До четырех лет я жила с мамой и помню, какой сумбур тогда происходил в ее мыслях. Мне это не нравилось. Но когда пришло время уехать, я чувствовала себя опустошенной. Потому что не знала другой жизни. Потому что мама меня предала. Как я тосковала! Я очень долго плакала по ночам. А когда прекратила истерики, во мне проснулась злость. Ты рассказывал об этом. Цепляясь за негативные эмоции, человек хочет удостовериться в том, что трагедия его изменила. И хочет понять, почему она произошла. — Белль пристально посмотрела на Адама. — Я усвоила урок матери. И теперь никогда ни с кем не поступлю так, как она со мной.

Белль подняла руку и кончиком пальца провела по грубому шраму у его рта.

— Ты заставил меня взглянуть на страсть под другим углом, — продолжила она. — Чудовище внутри тебя, дикое существо, родилось из-за необходимости защищаться. Знаешь, это существо я могла бы найти и в своей душе.

Он быстро взял ее руку и прижался губами к нежной коже запястья. Его друзья не касались этого места. Оно было намного интимнее. Намного сексуальнее. Оно принадлежало ему. Белль принадлежала ему.

— Я помогу тебе его найти, — хрипло произнес он, напрягшись всем телом.

— Сделай это, Адам… — прошептала она. — Я хочу тебя.