Чужой. Сердитый. Горячий

Часть 7.1

Ярослава

Дверь в мою палату открывается практически бесшумно, но я кожей чувствую, что зашел мой муж, мой личный тиран и убийца моего ребенка. Я поднимаю голову, враждебно на него посмотрев из-под бровей, вкладывая в этот взгляд всю ненависть и обиду… Но для него это не больше, чем взгляд раздосадованной скандалистки и потяренной во времени девочки.

— Ты еще кто такой? — фамильярно обращаюсь к застывшему в немом потрясении мужчине, который не сводит с меня широко открытых глаз. — Вон! — вместе с рукой на дверь, в его сторону летит подушка, и он не успевает среагировать, погруженный в свои мысли.

Подушка бьется об его грудь, и летит на пол, но он ни разу не отвел своего взгляда. Хотелось метко попасть в его лицо, но мои ребра ужасно болят, чтобы делать подобные размахи руками и проявлять меткость.

— Ярослава, — сорвалось шепотом, и Гордеев подошел ко мне ближе, словно подкрадываясь — очень осторожно, тихо и медленно. — Ты меня не помнишь… Но я близкий тебе человек. Позволь мне с тобой поговорить.

Я рассматриваю его, и меня раздражает, что он сожалеет о моей потере. Я изучаю его уставший вид, опустившуюся на лицо тень и красные глаза. Его сочувствующий взгляд бьет в спину мою уверенность, ведь еще совсем немного и я сорвусь на эту тварь, которая лишила меня нормальной жизни, превратив ее в ад.

— Ярослава, что последнее ты помнишь? — он обошел кровать, и, пододвинув кресло от стены до кровати, не менее осторожно на него сел, все также внимательно меня рассматривая.

— Я помню… Новогодний корпоратив, — я вспоминаю самые беззаботные времена, когда я еще не знала, что такое интриги и настоящая жизнь, наполненная рисками и жестокостью. — Я праздновала корпоратив в ресторане Олимпия, — я помню, как решила тогда оторваться по-взрослому. — Потом я поехала с коллегами в клуб. Было много алкоголя и танцев, — рассказываю я, и поздно забываю, что в воспоминаниях возрождаю тот отрывной вечер, который принес мне много впечатлений.

Я тогда впервые так напилась, что забралась на стол к ди-джею в совершенно коротком платье, сшитое из паеток и начала танцевать так, будто от этого зависит вся моя жизнь. От этого на самом деле зависела моя жизнь, ведь оступиться на высоких каблуках и разбить голову об пол — проще простого в таком хмельном состоянии. Обеспокоился только один человек, который стягивал меня со стола, сам ди-джей, с которым я в ту ночь исследовала служебное помещение вдоль и поперек.

Занятный получился корпоратив.

— Кажется… Я упала, да? Стукнулась головой, видимо. У барной стойки, — начинаю придумывать легенду, доверчиво заглядывая в глаза Гордеева, который обреченно выдыхает. — А вы кто? Не очень-то сильно похожи на доктора.

Он мучается, это глупо отрицать, но я насыщаюсь этой болью, которая его грызет. Еще до его слов я понимаю, что он выберет самую скользкую дорожку — станет мне врать, снова.

— Подскажи мне, Ярослава, это был твой первый новогодний корпоратив? — попросил Максим, поджимая губы в напряжении.

— Конечно, первый! — возмутилась я, будто это у Максима что-то не так с головой.

— Понимаешь ли, с того вечера прошло больше двух лет, — он вдумывается в каждое свое слово. — А еще ты была весьма пытливой журналисткой, и однажды взяла у меня интервью, — Максим обворожительно улыбается, совсем, как в тот день, когда я впервые встретилась с ним лицом к лицу, — и у нас случился бурный роман. А потом, — он поднимается, запускает руку в карман брюк и что-то достает, маленькое, зажатое в кулаке.

Я осматриваю каждую его эмоцию, и, несмотря на легкую нервозность, ведет он себя более чем уверенно.

— А потом я сделал тебе предложение. Я твой законный муж, — он присаживается на край кровати и протягивает раскрытую ладонь, показывая мое обручальное кольцо.

Если я думала, что Максим будет приближаться ко мне очень аккуратно и бережно, то явно ошиблась. Как и всегда, Господин Гордеев идет напролом, и прибирает все к своим рукам.

— С тебя его сняли, когда отвезли на МРТ, — подсказывает он, увидев, что я хмурюсь и смотрю на свой безымянный палец.

— Ты лжешь, — констатирую я факт, и это получается настолько резко и правдоподобно, что Максим с возмущением смотрит на меня, набрав грудь полную воздуха, с готовностью привести уйму аргументов в свою защиту. — Ну все ясно. Это Андрей так меня проучить вздумал? Ну, мерзавец, я ему покажу! — угрюмо сжимаю кулаки, но Максима это все умиляет, из-за чего он смеется, любопытно заглядывая в мои глаза.

О да, ему нравится то, что я не та Ярослава, которая пыталась сбежать, оказалась избита его собственным отцом и потеряла ребенка. Я сейчас та наивная Соколовская, которая своевольничает и дерзит.

— Малышка, все не так просто, — он изучает мое лицо, заостряя внимание на искалеченном лице. — Ты попала в ужасную автокатастрофу, и мне бесконечно жаль, что с тобой это преключилось… Я должен был уберечь тебя, — говорит Максим на одном дыхании.

Гордеев достает из пиджака телефон, быстро что-то набирает в строке поисковика и передает мне свой гаджет…

И я без всяких маскировок шокировано изучаю статью, в которой пишется о том, что Ярослава Гордеева, возвращаясь с благотворительного вечера, попала в автокатастрофу и на данный момент перебывает в госпитале.

Максим подстроился под обстоятельства, чтобы скрыть факт семейного насильства? Или это его отец так качественно заметает следы? Хотя, если припомнить ту газету с постоянной рубрикой о Гордеевых, совсем нечему удивляться. Но я очередной раз поняла, что Гордеевы, на каждый мой шаг, делают свои пять шагов вперед, предвещая мои последующие действия.

О нет, это точно не работа Максима… Это по-настоящему взрослые игры с Господином Гордеевым-старшим.

Я тяжело сглотнула, припоминая, что Маргарита была права только в одном — младший менее опасен, чем старший. Мне действительно стало не по себе от подобного открытия. Что, если старший сам как-то догадается о связи с моими спасителями? Почему-то я уверенна только в одном исходе, в летальном, причем для всех троих.

— И вот еще, — Максим вырывает у меня из рук телефон, снова что-то вбивает в поисковик и предлагает мне рассмотреть десятки наших фотографий с разных мероприятий и случайных, сделанных где-то в ресторане, парке или торговом центре.

— Значит, тебя зовут Максим, — я перевела взгляд на мужчину, который впервые показал мне свою частично смущенную улыбку.

— Верно. Прости, малышка, я переволновался. Когда понял, что ты не помнишь меня… — решил лгать мне? — …Решил, что тебе необходимо узнать обо мне в первую очередь. Я единственный близкий тебе человек, поэтому…

— Где мои родители и брат? Разве они не знают, что со мной произошло? — перебиваю его, сбиваю с мысли и улавливаю растерянность, когда мужчина отводит от меня взгляд.

— Понимаешь, Ярослава, они… Они были категорично против нашей свадьбы, и ты рассорилась со своими родителями, затем потеряла поддержку брата, — все-таки Гордеев успешно скользит по извилистой дороге вранья.

— И что в тебе такого, Максим… — смотрю в телефон, — Максим Гордеев, что я предпочла тебя всей моей семье? — изгибаю бровь, остро сверкнув взглядом. Максим начинает тяжело дышать, но пытается смотреть прямо в мои глаза.

И единственный жест, который выдает его с головой — он проводит языком по пересохшим губам. Ему нравится обстоятельство, в котором мы оказались, а значит, он намерен подправить наше настоящее скверной ложью и скрытием всех своих жестоких поступков.

— Немного позже я тебе расскажу, как прошло наше первое знакомство, — загадочно усмехнулся Максим. — А пока… Приятно познакомиться, Ярослава, меня зовут Максим и я твой муж, — он протягивает мне ладонь, широко улыбается и сейчас оказавшись на месте наивной Ярославы, я протягиваю свою ладонь в знак приветствия.

Он моментально перехватывает мою руку, крепко сжав в свой ладони.

— Это принадлежит тебе, — он сам надевает на мой палец обручальное кольцо, совершенно не спрашивая моего разрешения, как и тогда…

Я помню тот вечер, когда покладисто ожидала Гордеева с работы. Мне было велено начинать ужин только по его возвращению, но тогда был накрыт праздничный стол, от одного взгляда на который в моем животе проснулся дикий голод.

Вернувшись домой, хозяин моей жизни, пошел прямо ко мне. Гордеев положил передо мной несколько бумаг в ярком оформлении и дал ручку.

— Подписывай, — в его голосе сплошная сталь и несгибаемость.

— Что это? — не получив ответа, я начала читать, но Гордеев опустил ладонь на лист, низко наклонившись к моему уху.

— Я сказал — подписывай, — прорычал он.

Поджимая губы, я взяла ручку и все-таки выхватила пару строчек из контекста, где речь шла о браке. Тогда я сильно испугалась.

— Убери руку, пожалуйста, — вежливо попросила я, и Гордеев, усмехнувшись, убрал, дав возможность убедиться в том, что я должна подписать согласие на брак. — Я не стану это подписывать. Ты не можешь так поступить со мной…

Максим присел на широкое быльце деревянного стула, запуская ладонь мне в волосы, крепко сжав затылок.

Это было предупреждением.

— Ты же не хочешь, чтобы я рассердился, как в прошлый раз? — тихо и весьма спокойно интересуется мужчина, из-за чего по коже бегут мурашки, а я бледнею.

В прошлый раз он разбил мне губы и заставил простоять у его ног на коленях целых четыре часа, после чего я едва смогла встать, ощущая ужаснейшую боль и унижение. А когда я пыталась хоть немного подвинуться или проявить неслыханную дерзость — присесть на колени, он тянул за волосы так сильно, что я вытягивалась струной, умоляя прекратить издевательства.

Напрасно, Максим Гордеев — неумолим.

Сглотнув, я покорно щелкнула ручкой и поставила подпись на всех бумагах, куда мне указывал Максим.

— Умница, — похвалил Максим. Он достал из брюк маленькую черную коробочку, — открой.

Открывала я мучительно долго, ведь понимала, что именно я там найду. Два кольца, от которых мое дыхание перехватило, заставили меня смиренно прикрыть глаза.

— Теперь и навсегда ты принадлежишь мне, Ярослава, — с этими словами хватает мое запястье и через слабое сопротивление надевает кольцо на палец. Свое он надевает сам с ликующей улыбкой победителя. — Моя жена, — произносит впервые, пробует на вкус и приходит в полный в восторг, в то время, как с моих щеки упали несколько поверженных слез. — Моя любимая жена… Сегодня у нас будет первая брачная ночь. Ты готова? — он делал все и всегда, как ему угодно. Этот раз не стал исключением.

Максим перебирает мои пальцы, потупив взгляд на кольце, и долго молчит, размышляет. Похоже, что Гордеев, как и я, вспомнил тот момент, когда я вышла за замуж, подписав несколько бумаг только под его угрозами, и он надел кольцо на палец против моей воли. Да, у нас была свадебная фотосессия, но это было лишь позерство перед камерой, не больше.

Он разбил в дребезги меня, мои мечты и карьеру, сердце, надежды… Максим Гордеев уничтожает меня медленно, но верно, подавляя и приручая сидеть у его ног, как верная и покладистая жена. Но как бы он ни старался — взгляд, наполненный любви он не получит никогда.

— У нас дома лежит прекрасный свадебный альбом, я тебе его обязательно покажу. Не переживай, малышка, со временем ты все… Вспомнишь. Да, обязательно вспомнишь, — он запнулся, произнося последнее слово, из-за чего я недоверчиво на него посмотрела.

Видимо, ему поперек горла мои воспоминания и он будет стараться сделать все возможное, чтобы я ничего не вспомнила. Как бы где-то головой не приложил, ведь, кто как не я, знаю на что он способен.

— Надеюсь, я все вспомню… Чувствую себя глупо. Еще вчера я танцевала в клубе с коллегами и закрылась в подсобке с ди-джеем до утра, а сегодня… Ой, — о, моя месть будет сладка, и не думай, мой дорогой муж, что тебе будет легко. Пока ты будешь лгать мне прямо в глаза, я медленно буду топить тебя в океане эмоций. — Э-эм, ну я хотела сказать не это… А…

Ага, его аж перекосило.

— Не нужно, я все понимаю, ты у меня девочка отрывная, — благодушно сглотнул муж мои слова, но в глазах заиграли бесенята. Ему очень не понравилось то, что я говорю, но решил стерпеть. — Только тебе стоит учесть, что я весьма ревнивый муж и безумно тебя люблю, — он целует мои пальцы руки, и как-то облегченно выдыхает.

— А тот мужчина… Он был здесь до тебя, такой мрачный… С седыми волосами…

— Эльдар, — узнает Максим надзирателя по описанию. — Он твой личный телохранитель, но сейчас я его отпустил. Ему нужно отдохнуть, как и нам. Я уже поговорил с доктором и с твоего разрешения, хочу забрать тебя домой. Там тебе будет лучше, — Максим нежно гладит пальцем мою руку и мило улыбается.

Нет, это не мой муж. Это Макс, от которого у меня однажды вскружилась голова, и я потеряла отчет в том, что делаю. С этим Максом я занималась головокружительным сексом, ходила по ресторанам и в театр… А потом он стал превращаться в ничтожество, яростное, дикое, ревнующее…

— Но я тебя не знаю! — потеряно произнесла я, совершенно не желая возвращаться в коттедж. — Я хочу остаться здесь…

Максим мгновенно суровеет, взгляд становится острым, но он быстро отворачивается от меня, не давая в полной мере рассмотреть его недовольство.

— Ты не можешь быть здесь всегда, Ярослава, — прозвучало строго, с упреком. — Мы, конечно же, никуда не торопимся, — как-то слишком легко согласился Максим с моим нежеланием возвращаться домой, сдержанно улыбнувшись. — Но дома я за тобой смогу лучше присмотреть, чем здешние доктора. Неужели тебе здесь не страшно оставаться одной в абсолютно незнакомом месте?

Он не оставляет мне выбор, только создает иллюзию.

— Я не знаю, — пожимаю плечами.

— Я знаю. Дома ты будешь чувствовать себя намного лучше. Я уже дал распоряжение доктору подготовить тебя на выписку, — лучезарно улыбаясь, он не оставляет мне шанса избавиться от его общества.

В доме мне некуда будет от него спрятаться, а здесь он меня не оставит и сам понимает, что в мою изобретательную голову может взбрести все, что угодно. И взберело бы. Возможно, здесь у меня больше шансов на побег, но я очередной раз сталкиваюсь с его взглядом, в котором сплошная непоколебимость.

Он уже все решил.

Черт..