Чужой. Сердитый. Горячий

Часть 7.2

Около двух недель, которые показалась мне вечностью, Максим не давал мне возможности свободно выдохнуть. Он не оставлял меня ни на секунду, отменив все свои рабочие дела, заботясь о моем здоровье и при этом без остановки рассказывая о нашем счастливом браке, чем, безусловно, очень сильно раздражал!

Меня доводило до приступа ярости, когда Гордеев говорил о моих проблематичных отношениях с семьей и братом, о моей неудавшейся карьере из-за романа с Господином, и моих надеждах подарить ему сына. Каждый раз он меня едва не подводил до гневного помешательства, но мне все-таки удавалось свою взрывную злость маскировать недоумением или потрясением, иногда задумчивостью… Но реветь в подушку от бессилия почти каждую ночь вошло в привычку.

Что касается Эльдара — он кружил надо мной коршуном, также внимательно отслеживая мое выздоровление, и не давал забыть, какую роль мне нужно было исполнить в этот раз. Он мне помогал.

Оказывается, Максим принял мужчину за друга, и стал с ним советоваться по поводу сближения с забывшей его женой. Я преимущественно знала о внезапных разговорах, поэтому мне было намного легче правильно реагировать и даже интересоваться в ответ некоторыми деталями.

Но самым сложным оставалось следить за болтливым языком и не сказать ничего из того, чего я не должна знать. Временами я мысленно затыкала себе рот, чтобы не поправить мужа на красноречии о нашей безграничной любви и глубоких чувствах.

Безграничными были мои страдания, а глубоко входит только его член, да… Ничего большего я не замечала, кроме, царившего в нашей жизни безумия.

Пока Максим решил поработать в кабинете, отпросившись у меня на несколько часов, я решила не тратить время и подышать свежим воздухом в беседке на улице, наслаждаясь одиночеством.

Меня заботливо укутали в плед, поддали горячий чай с мятой и предоставили несколько книг на выбор. Конечно, со мной и раньше были учтивы, но сейчас я на самом деле ощущала себя Госпожой, которой стоит чихнуть и ей тут же поднесут носовой платочек… А это изрядно напрягает — за мной пристально следят и докладывают Гордееву.

— Ярослава, — на этот раз я тоже не осталась одна. Напротив меня садится Эльдар, вежливо улыбнувшись девушке, которая расставила дополнительный сервиз и тихонько ушла. — Господин Гордеев размышляет о том, чтобы познакомить вас с его работой, при этом хочет сблизиться. Должен заговорить об этом на ужине, проявите свое любопытство и желание, — предупреждает и наставляет меня мужчина.

— Конечно, я все сделаю, — киваю я, закрывая книгу, прочитав всего две страницы.

Я обратила внимание, что Эльдар сел рядом, но чаще всего он стоял и вкладывался в одну минуту разговора, не привлекая лишнее внимание. Сейчас, похоже, он хотел серьезно поговорить.

Ощутив легкий, но довольно холодный ветер, я тянусь к чашечке, из которой поднимается белая прозрачная дымка. То, что нужно!

— Ярослава, лучше не пейте это, — советует Эльдар, а я удивлённо приподнимаю брови. Положив руку рядом чашкой, заглядывая внутрь жидкости.

— Это не чай? — в голову сразу ворвались самые плохие мысли.

Очевидно, Эльдар подошёл ко мне не просто так!

— Это чай, для жизни нет ничего опасного, но в нем определенные добавки, которые вам не нужны, — как-то слишком загадочно произносит мужчина, и прежде, чем я поинтересовалась в чем дело, он задает свой вопрос. — Как ваше самочувствие? — интересуется полковник, внимательно меня осматривая.

Да, с лица по большей части все сошло, и будет совершенно незаметно, если я нанесу макияж. Но вот ребра и бедро… Заживает не так быстро, как хотелось бы. Но несмотря ни на что, теперь я уверенна, что могу бегать, а если понадобится, то и прыгать..

— Весьма стабильно, — задумчиво произношу я.

— Вы должны быть уверены в своем здоровье, когда мы начнем. В этот раз все может пройти не так гладко.

— Хотите сказать, будет хуже, чем в прошлый раз? — я холодно ухмыльнулась, но вовремя одернула себя от язвительных замечаний.

Эльдар невиновен в том, что произошло… Да, конечно, он несколько раз напоминал мне, что мы все стали жертвами обстоятельств, но я не смогу смириться с потерей ребенка так просто и быстро. Ребенок был невиновен во всем этом ужасе, в котором я оказалась по своей ошибке.

— То, что должно произойти, обязательно произойдет, и мы с вами не можем на это повлиять. Нам нужно быть расчетливыми, быстрыми и с несколькими планами на случай… Раскрытия или погони. Вы же понимаете, как это серьезно? — он говорит со мной весьма тихо, отчего меня пробирает больший холод. Я опускаю глаза, обдумывая слова мужчины. — Знаете, Ярослава, за это время вы мне стали такой же родной, как собственная дочь. Я сделаю для вас все возможное, но от вас тоже зависит немало. Пожалуйста, будьте благоразумны и терпеливы… Если бы вы только знали, как я хочу увидеть свою дочь на выпускном вечере… — последние слова он шепчет с тоской, и мое сердце сжимается от этих чувств.

Он грустит по своей семье не меньше, чем я по своей.

— Я сделаю все, что от меня требуется. Эльдар, я готова, — заверяю я мужчину, который обеспокоенно заглядывает мне в глаза. — Когда?

— Во вторник вы должны попасть в торговый центр, до двенадцати дня. Там все и начнется. Сегодня ночью сложите в рюкзак все, что вам необходимо. Выберете одежду комфортную для бега. Рюкзак лежит у вас на третьей полке, прикрыт зеленой кофтой, — тараторит полковник, а мне только остается кивать. — В девять вечера скиньте рюкзак через окно, я его подберу. Если что-то пойдет не так, не рискуйте, найдем другое время.

Я очередной раз покорно киваю.

— А можете… Подробней мне рассказать о вашем плане? — подобралась я, с любопытством его разглядывая, желая узнать все детали. Наверное, тогда я буду спокойной, если мне будет известен план полковника и следователя.

— Дорогая! — его голос, как раскат грома. Максим заходит за угол дома, и, увидев меня в обществе Эльдара, расплывается в улыбке. — Малышка, на улице ужасный холод, тебе лучше зайти в дом, — я замечаю, как Гордеев обращает внимание на полковника, на расстояние между нами и общее настроение.

Несмотря на улыбку Максима, его глаза холодны. Не понравилось, он недоволен моим сближением с телохранителем, но при мне не поддает виду. Скрывает чувства и эмоции… Ещё несколько недель назад он бы выдернул меня за руку из-за стола и объяснил на повышенных тонах, что я не имею права на разговоры с охраной.

— Но мне здесь так нравится, — я мечтательно улыбаюсь, натягивая плед повыше. — Уютно, а милая женщина заварила мне горячий чай, ты только попробуй! — я заботливо поддаю ему чашечку немного остывшего чая, присевшему рядом мужчине.

Эльдар недовольно на меня зыркнул, а муж, как ни в чем не бывало, отпивает несколько маленьких глоточков чая.

Странно. Что же такого в том чае, отчего меня предостерегает Эльдар, но Максим спокойно выпивает напиток?

— Малышка, ты, как всегда, удивительно заботлива, — мне становится липко от такой лести, ведь пока он пробует чай, я представляю, что в чашке нечто смертельное, чем он поперхнется и скатится к моим ногами. Последнее время меня посещают весьма мрачные мысли. — И впрямь вкусно, — кивает он, и жестом собственника кладет руку мне на бедро. — Я вас перебил. О чем беседовали?

Телохранитель набрал в грудь воздуха и посмотрел на меня. И пока он подыскивает ответ, я говорю непонятно что:

— Я спрашивала у Эльдара немного о своей жизни… Извини, я постеснялась у тебя спросить… — о чем речь? Что я должна ему сказать?!

Я поджимаю губы, несколько раз поднимая и опуская глаза, и Максим оказывается ужасно заинтригован.

— Ты не должна смущаться, от мужа у тебя не может быть секретов, — он направляет мои мысли по определенному пути. Его напрягает мое молчание, а я судорожно ищу, что ответить. Надо же было ляпнуть первое, что придет в голову! — Эльдар, будь добр, оставь нас наедине, — Максим неправильно расшифровывает мой умоляющий взгляд, направленный на телохранителя, и отправляет мужчину прочь.

Черт!

— Малышка, раньше ты не была такой скромной, — моей холодной щеки касается горячая рука, нагретая об чашку чая. — В чем твой вопрос?

— Я была стервой, да? — едва нахожу повод, с которым я могла обратиться к доверенному человеку в доме, работающий на чету Гордеевых. Максим непонимающе прищурился. — Почему вся обслуга меня так боится? Они даже глаз на меня не поднимают. Я слишком требовательная?

— В нашем доме так принято, — удивился мужчина. — Ярослава, не обращай внимание на подобное. Ты никогда и никого словом дурным не оскорбила, — и снова лжет, ведь когда я не могла сорваться на Гордеева после его выходок, я срывалась на обслуге.

На телохранителей кидалась с кулаками, горничным разбивала сервизы, еду повара отказывалась есть и принципиально молча слушала, как несколько раз Гордеев осадил при мне невинного мужчину, полагаясь на мою совесть. Зря, она спала, как и у каждого человека в этом доме, когда я умоляла мужа оставить меня в покое в пределах спальни.

Да, я ещё та бесчувственная сука, но ей пришлось стать, иначе бы я потеряла саму себя в круговороте супружеской жизни.

— Но почему…

— Ярослава, я не позволяю рабочему персоналу забывать, кто им дает крышу над головой, еду и заработок, — вполне спокойно объясняет мне очевидные вещи, к которым я давно привыкла и перестала обращать внимание.

Мы замолчали, но при этом внимательно друг на друга посмотрели. Максим поглаживает мою щеку и шею, отчего я смущенно улыбнулась, опустив глаза. Оказывается, играть наивную скромницу проще, чем стоять против течения… Но рано или поздно Гордееву надоедают однообразные игры, и он начинает провоцировать на эмоции — так было всегда.

Если бы я потеряла память, у Максима был настоящий шанс начать все заново… Заново разбить мне сердце и истязать тело. Но такого больше не произойдет, я буду держаться от него как можно дальше.

Уже во вторник, осталось совсем немного…

— Малышка, ты меня очаровываешь, — он ко мне медленно тянется, и я понимаю, чего именно хочет муж, из-за чего широко раскрываю глаза, изумившись его прыткости.

Я, переполняемая эмоциями, очень осторожно пробую отодвинуться назад и сразу ощутила крепкую хватку на затылке. Неужели посмеет?

Его взгляд мгновенно становится жестким, угрожающим.

— Ярослава, ты должна понимать, что я не намерен каждый раз… — он осекается, когда мы оба слышим, как открываются ворота и на территорию заезжает несколько иномарок.

Максим отстраняется от меня и мгновенно встает на ноги, при этом я улавливаю тот момент, когда мужчина сжимает прочные кулаки. Что-то не так.

— Господин Гордеев, — приближается к нам запыханный мужчина, один из охраны периметра. — Вы просили поставить вас в известность, когда приедет ваш отец. Простите, я не успел предупредить. Его телохранители стали открыто угрожать нам оружием, и я…

— Замолчи! — рявкнул муж, раздраженный бессилием собственной охраны. Я нахмурилась, понимая, что при желании Гордеева-старшего его никто не остановит. Это уже серьезное заявление. Муж не в духе. — Эльдар!

— Я здесь, Максим Викторович, — раздалось за нашими спинами.

Гордеев облегчено выдохнул.

— Извини, дорогая, но Эльдар проводит тебя в спальню, — он торопит меня, поднимает на ноги и поправляет плед, чтобы он не волочился по земле.

— Но, Максим, постой. Я не ослышалась, приехал твой отец? Ты нас уже знакомил? Я его не помню. Это будет невежливо, если я уйду, — его лицо надо было видеть!

Гордеев злющий, как дьявол, но сказать ничего не может, а внутри точно взрывается от ярости и моей настойчивости.

— Ярослава, делай так, как я прошу тебя, — и вроде его голос стал нежнее, но он грубо одернул меня под локоть и буквально передал в руки полковника. — Они не должны увидеться.

— Как прикажете, — покорно произносит Эльдар, и, положив руку мне на спину, ведет в сторону дома, заходя со стороны веранды через кухню, игнорируя главный вход.

— Обязательно было его провоцировать? — непонимающе спрашивает мужчина, но я отмалчиваюсь, не решаясь с ним спорить или объяснять свои мотивы.

Последнюю неделю Эльдар буквально ходит по моим пятам, став немного назойливым. Но разве я могу сказать ему нечто подобное? Нет, только не этому человеку. Я его уважаю, и он один из нескольких людей, которые готовы протянуть мне руку помощи, когда все отвернулись.

Он ведёт себя, как мой отец. Мягче, конечно, но не менее внимателен ко всему, что я говорю и делаю, чем нервирует. Первым делом, когда я окажусь дома, хочу забиться в угол своей детской комнаты родительской квартиры, чтобы никто за мной не наблюдал, пока я буду искать свое спокойствие и осознание безопасности.

— Вы играете с огнем, Ярослава, — он снимает с моих плеч плед, складывая его на весу. — Ради вашей же безопасности — не выходите из спальни. Займитесь своими делами, сложите вещи, и хватит выводить Гордеева на эмоции, — командует мужчина, предостерегающе кинув на меня взгляд.

***

Я не имею понятия, что на данный момент происходило между отцом и сыном. Максим не позволил вступить ему в свой дом, вместо этого они уехали на несколько длительных часов, чему я, разумеется, была рада.

За это время я успела привести свои мысли в порядок, собрала рюкзак с вещами, едва впихнув в него все необходимое и спрятала под кроватью. И я все никак не могла утолить свой интерес, вспоминая о том чае, который Эльдар посоветовал не пить, а Максим словно и не зная ничего о некоторых особенностях горячего напитка, выпил половину содержимого. Что за добавки были в чашке чая?

Мой муж успел ровно к ужину, разделив со мной трапезу. Максим держался хорошо, и совершенно непохоже, что он провел такое длительное время в обществе своего отца после всего произошедшего. Напротив, у него даже появился аппетит к сладкому маленькому кексу и болтливость, которая меня утомила.

Беседуя о моем завтрашнем первом моем рабочем дне, Максим разлил чай по чашечкам и пододвинул одну из них ко мне… Теперь обычный чай, который раньше я всегда пила без каких-либо подозрений, вызвал отторжение.

Могло ли быть что-то нехорошее в том чае, который я пила раньше? Или воде? В кофе? В алкоголе? Припоминаю, что чаще всего напитки мне подавал муж и только когда я была рядом с ним. Это все слишком подозрительно.

Погрузившись глубоко в мысли, я почти перестала слушать мужа, который рассказывал о сети клубов и о нашей общей работе над документацией. Каждый раз кивая, я спрашивала примитивные вопросы, поддерживая тему, при этом глядя в чашку, которая вызывала больший интерес, чем сам муж.

В этот раз я дважды пригубила чай, имитируя глотки, любезно улыбнулась и поблагодарила за ужин. Распрощавшись с Максимом, как делаю уже на протяжении двух недель, я ухожу в нашу спальню, которая стала полноценно моей.

Гордеев все прошедшие ночи проводил либо в кабинете, либо в спальне для гостей. Это единственное пространство, которое он оставил после моего возвращения из госпиталя, но даже такому я была очень рада и быстро привыкла засыпать в одиночестве.

Ровно в девять вечера, как и договаривались с Эльдаром, я сбросила ему рюкзак из окна, который едва не сбил его с ног своей тяжестью. Ничего не сказав, мужчина быстро пошел прочь, даже не оглядываясь, в отличие от меня.

Хоть что-то из задуманного не составило мне проблем, а это уже настоящий прогресс!

Перед сном я решила немного расслабиться. Впереди меня ожидали очень бурные и тяжелые дни, поэтому я хотела позволить себе набраться больше сил и перестать нагружать себя тяжелыми мыслями.

Я набрала полную ванну воды с разными ароматными добавками и пышной пеной. Открыла окно на проветривание, прикрыла дверь, чтобы не создалось сквозняка и зажгла несколько свечей. Они освещают тускло, но силуэты хорошо очерчены. Сейчас самое время расслабиться.

Раздевшись, я избегаю взгляд в зеркало, в нежелании видеть в нем свое изувеченное тело. Залезая в горячую воду, я подбираю волосы и завязываю их в пучок на макушке, с блаженством опускаясь в наполненную доверха ванну. Черт, это действительно то, что нужно было!

Приглушенный свет умиротворяет, а в тишине слышно, как шелестят и лопаются пузыри. Тело моментально расслабляется в горячей воде, пока я вдыхаю свежий воздух и легкий аромат горящих свечей со вкусом яблока.

Откинувшись спиной на бортик, я прикрываю глаза и стараюсь вспомнить, какими теплыми были объятия у моего брата, с какой суровой внимательностью отец оглядывает меня каждый раз, когда я приезжаю домой, а убеждаясь, что я цела и невредима, позволяет себе сдержанную улыбку. Я вспоминаю, как мама любит печь творожную запеканку и как ароматно пахнет утром на кухне, наши тихие разговоры за чашечкой кофе…

Жаль, что подобное я игнорировала с тех пор, как уехала в Москву. Тогда все казалось мне таким ненужным. А сейчас мне ужасно не хватает моей семьи, только осознание приходит уже поздно, когда я в сотнях километров от родного дома.

Я вздрагиваю, когда холодный сквозняк мгновенно обжигает плечи и щеки. Нахмурившись, открываю глаза и нервно вздрагиваю, увидев в дверном проеме застывшего мужа, которого буквально обнимает темнота. Я сразу же съехала по бортику ванны чуть ниже, прикрываясь пеной, затравленно посмотрев на мужчину.

Что ему нужно?

— Максим? — я нервно сглотнула.

— Прости, малышка, я не заметил такого тусклого света. У меня не было в мыслях тебя смутить, — осторожно проговорил Гордеев, не отрывая от меня своего взгляда, — у меня здесь набор станков для бритья, мой сломался. Ты позволишь? — он указывает на тумбу под умывальник и я киваю, сгребая к себе больше пены.

Он неохотно отвернулся, присел над умывальником, и зашуршал в шкафчике.

Я напряженно слежу за каждым его движением, внутри переживая настоящую бурю эмоций. Поверила ли я ему, что это была случайность? Нет! Он намеренно вошел, загоняя меня в угол и делая вид, будто совсем не замечает того, как я напряглась.

Гордеев меня совсем за дуру считает?

Максим находит вещицу, за которой пришел и поднимается на ноги, заостряя внимание на моих коленках, которые не вместились под водой и слой пены. Узнаю этот полыхающий звериным желанием взгляд, и тяжело сглатываю, затаив дыхание. Я начинаю нервничать.

Уходи… Уходи… Уходи…

— Если бы ты знала… — он сделал несколько шагов ко мне, отчего я нахмурилась и еще плотнее обняла себя за плечи, остерегаясь Гордеева, — как сильно мне тебя не хватает, — договаривает он, присев на бортик ванны, прикоснувшись пальцами к моей щеке.

Я нервно отвожу взгляд, не зная на что смотреть, как вести себя и что делать в такой ситуации. Я никак не предполагала, что он посмеет в ближайшие несколько недель склонять меня к интиму. Но нет… Гордеев берет напором и своей самоуверенностью, которой нельзя сопротивляться.

Он точно помнит, как зацепил меня в день нашего знакомства и почему я тогда возбудилась.

— Я скучаю по тебе, Ярослава, — шепчет Максим, мягко улыбаясь, трогая влажные завитки на моем затылке. Он решает не обращать внимание на мое замешательство. — Еще немного и я могу забыть, как ты пахнешь, — он нависает над ванной, прикасается носом к моей шее и шумно втягивает воздух, заставляя меня вздрогнуть и покрыться мурашками от подобного действия.

Животное…

— Что ты делаешь? — сипло прошептала я, посмотрев в его сверкающие глаза.

Замечательно зная, как маленький огонек в глазах Максима превращается в поглощающий и опасный пожар, я стараюсь вести себя рядом с ним очень осторожно.

— Малышка, подари мне все лишь один поцелуй, — непростительно легко просит меня Гордеев, вымученно заглядывая мне в глаза, будто это его единственное желание всей жизни. — Мне нужно тебя почувствовать, — он уже двумя руками обхватывает мое лицо, пока мои губы непроизвольно сложились в тугую полосу протеста.

— Я не уверенна, что стоит это делать сейчас, — тяжело выдавила я из себя.

Максим мягко улыбнулся, и сам притянул меня к своим горячим губам, из-за которых все мое тело пронзило очень болезненное чувство… Чувство, которые я вспоминаю каждую беспокойную ночь, прежде чем закрыть глаза — как больно может быть рядом с Господином Гордеевым.

Меня будто вывернули наизнанку, обнажая душу и снова по ней потоптавший грязными ногами. Я понимаю, что он был предельно аккуратен и нежен со мной, что бывало довольно редко. Но мои чувства обострились настолько, что его прикосновения жгли, а в воспоминании всплывали те разы, когда он насильно заставлял меня делать самые отвратительные вещи.

— Ну вот, малышка… Я не так страшен, правда? И совсем не кусаюсь, — улыбнулся Максим, отстранившись, одной рукой продолжая поглаживать мою влажную щеку от слез.

Гордеев замер, всматриваясь в мое лицо, которое я попыталась отвернуть от него. Эмоции взяли вверх. Я уже не могу справляться с ними, как раньше. Хотя, когда это я последний раз вообще справлялась со своими эмоциями? Возможно, в Москве я еще держалась, но не здесь, и не сейчас.

— Ты плачешь, — он сурово сдвинул брови к переносице.

— Я… Я просто… Вижу, как сильно ты меня любишь, но я всего этого не помню, — объясняться еще сложнее, чем сдерживать эмоции!

— Ни к чему эти слезы, Ярослава. Не переживай, малышка, у нас все еще будет впереди, — заверяет меня Максим, а я ощущаю, как тело пробирает дрожь. — Ну же, маленькая, что мне для тебя сделать, чтобы ты не огорчалась? — спрашивает муж, трогая мою шею и обнаженные плечи.

Узнаю его жесты, и понимаю, что он возбужден. Это подавляет меня еще больше.

— Хочешь, я останусь с тобой этой ночью? — внезапно спрашивает Максим.

Одна часть меня в ужасе шарахается, а другая злобно оскалилась этому наглому и для него определенно выгодному вопросу. Гордеев виртуозный манипулятор и всего парой предложений делает невозможное — загоняет меня в крепкую хватку своих собственнических рук.

Если я откажу ему — он может оскорбиться и непонятно, когда может вспыхнуть его внутренний фитилек. Гордеев не имеет железной выдержки, в особенности со мной. А если разрешу остаться — значит, обречь себя на ночь в его руках, как и на страшные внутренние чувства борьбы.

Максим поставил вопрос так, чтобы у меня в любом случае не было выбора. Будет ли жена отталкивать мужа, когда он делает все возможное по первой ее прихоти и при этом играет заботливого и крайне нежного мужчину? Женщина никогда не откажет такому хорошему мужу. Но я же знаю, кто он на самом деле!

— Да, — покорно киваю я. — Только подожди меня снаружи.

Максим не сдержал своей довольной улыбки, целует меня в висок и выходит из ванной комнаты, тихо закрывая дверь.

Еще несколько ночей. И больше такого никогда не повторится… Я лучше умру, чем окажусь здесь снова, наедине с ним.