Чужой. Сердитый. Горячий

Часть 12.2

В моей душе бушует разрушительный ураган, а в голове сумбур нехороших мыслей. Тело совсем как деревянное, даже по каменному тяжёлое. Едва сгибающиеся колени замедляют и без того тягучие шаги, а руки вцепились в напряжённые кулаки. Но несмотря на удушливый страх, я смотрю прямо в глаза своему мужу, который всё это время не сводит с меня внимательного взгляда.

Он наслаждается своей победой — моим открытым поражением.

Ногти почти дерут ладони до крови, пытаясь вернуть меня в реальность физической болью, но это едва ли получается. Я помню каждую минуту рядом с Господином Гордеевым, за закрытыми дверьми богатого дома, моей настоящей золотой клетки.

Я помню и никогда не забуду, как он истерзал не только моё тело, но и душу.

За всё время я не видела с ним страшных снов, но кошмарная темнота пугала каждой чёртовой ночью на протяжении всей этой безумной недели. Но я знаю, что лучше видеть Господина Гордеева в зловещих и сводящих с ума кошмарах, чем наяву… Вот так, как сейчас.

Я останавливаюсь на полпути, оглядываясь на Вадима, затем смотрю на шатко передвигающегося Эльдара. Мужчина смотрит на меня в ответ мутными глазами, хмуря густые, немного поседевшие брови. Эльдар идёт медленно, в какой-то момент мне кажется, что он сейчас бессильно рухнет на землю. Мне стоит большого труда не кинуться ему под руку, помогая дойти до трапа.

Что они с ним делали? Насколько далеко зашла кровожадность Максима? Но, видимо, не так далеко, как я думала — полковник жив. Это дорогого стоит, только вот жив он по одной причине — Гордеев хочет вернуть свою жену. В таком случае что будет, когда он заполучит меня, а мужчины останутся без защиты, как дети?

Одно я знаю точно. Мне нельзя приблизиться к Гордееву быстрее, чем полковник дойдёт до трапа. Рядом с Вадимом он будет в большей безопасности, чем на поле боя.

— Ярослава, — хлёсткое предупреждение срывается угрожающим тоном, заставляя меня передёрнуться и повернуться лицом к моему личному Дьяволу во плоти обаятельного мужчины. Ненавижу, когда он называет меня полным именем, ибо рычащие нотки действительно внушают страх. Видам обращается ко мне совсем иначе, мягко и несколько ёмко. — Не заставляй меня нервничать.

Я сглатываю, и осторожно делаю шаг к нему навстречу, замечая, как Эльдар пытается приложить последние свои силы к тому, чтобы оставить меня саму и идти дальше. Вижу, что полковник мечется, не может понять суть происходящего, в какой-то момент вообще останавливается, но смотрит на Вадима и всецело ему доверяет, идёт дальше.

Гордеев вскидывает подбородок, цепким взглядом наблюдая за мной, поодаль стоящим Вадимом и хромающим мужчиной, придерживающего безвольно висящую руку другой.

В какой-то момент я всё-таки отчётливо вижу, что Максим догадывается о нашем не самом хитром плане, только он не делает попытку перехватить инициативу на себя, а хищно выжидает добычу. Я тянула время, но как только Эльдар поравнялся с Вадимом, волнение частично понизилось.

Я бы могла сейчас ринуться назад за Эльдаром, чего хотели оба мои спасители, но это лишь раззадорит моего мужа на возможное убийство. Об этом, почему-то я думаю только сейчас. Вадим, в ходе размышления плана, приказал угрожать Максиму, направить пистолет ему в лоб и диктовать свои условия, а если муж станет показывать норов — он сам с ним расправится. Я была полна энтузиазма, пока не поняла, что план провальный уже стоя перед Гордеевым.

Между мной и Максимом остаётся каких-то считаных десять шагов, когда его телохранители делают попытку загнать меня в капкан, пробуя зайти по обе стороны. Я останавливаюсь. Гордеев усмехнулся, наблюдая за моей заминкой и то, как меня захлёстывает понимание, что отступать будет сложно… Вернее, практически невозможно.

Вадим не предусмотрел такой вариант развития событий, как и я. Мы были уверенны, что самоуверенный Гордеев будет выжидать меня, не предпринимая каких-либо попыток перехватить силой, унижая подчинением, вселяя страх. Я была больше, чем просто уверена в том, что Гордеев с удовольствием будет ломать меня подобным, и даже не подумала о его любимом контроле над любой ситуацией.

Твою же чертову мать.

Я знала, что могла бы выстрелить в него и это может положить конец всем моим мучением… Он опасный, жестокий и больной мужчина, испытывающий такие же больные чувства, поднимающий на меня руку и в то же время произносящий слова о светлой и глубокой любви. Я, правда, хотела его смерти, как расплаты за всё то, что он сотворил не только с моей жизнью, но и жизнью его женщин до меня. Но как только мне выпала возможность достать оружие, снять предохранитель и выстрелить ему в голову — я замялась, растерялась и испугалась приложить руку к подобной жестокой расплате. Это выше меня.

Вадим сказал, что я могу его ранить, но даже сейчас мне жутко страшно направить пистолет на Гордеева, понимая, что, если я окажусь в его плену, за эту выходку он меня накажет очень и очень жестоко. Рядом с ним телохранители, какая же вероятность моего попадания с дрожащими руками и при этом остаться в живых после всего?

— Правильно, что боишься, Ярослава, — припечатал меня словесно Максим, не отпуская мой взгляд. — Ты посмела обмануть меня, сбежать и прикасаться к чужому мужчине. Ты будешь за это наказана со всей строгостью, — он ревностно посмотрел в сторону Вадима, к которому уже должен был подойти Эльдар, но я не обернулась. Основная опасность передо мной, и нельзя выпускать его из виду.

— Я не прикасалась к нему, — тихо оправдалась я, едва выдерживая испепеляющий взгляд мужа.

— Я знал, что в душе ты порочная шлюха. Стоило только раскрыть твой потенциал, — как-то беззлобно усмехнулся Максим, заправив руки за спину. Смотрится, как истинный жест джентльмена. — Я даже рад этому, Ярослава, теперь мне нет причин воспринимать тебя, как достойную ласки женщину. Шлюх не ласкают, не так ли?

— Ты ни разу не был ласков со мной, Максим, — хоть я и боялась с ним сейчас разговаривать, но он запалил моё негодование и злость на эту беспочвенную несправедливость по отношению ко мне.

Конечно, иногда он был хорошим и милым, только я уже не могу воспринимать и понимать подобное, ведь с ним всё хорошее затмевает его жестокая, дикая похоть и насилие как физическое, так и моральное.

— Отпусти меня, — выпаливаю быстрее, чем смогла подумать об этой внезапно брошенной просьбе.

— Что? — он насмешливо изогнул бровь, а затем рассмеялся, громко, горласто, будто мои слова были для него самой забавной шуткой. — Повтори, дорогая, я, кажется, тебя плохо слышу… С такого расстояния, — насмехается, но тем не менее смотрит напряженно.

— Отпусти меня. Дай мне уйти. Пожалуйста, — повторила я свою просьбу твёрже, наблюдая за ним взглядом из-под бровей. — Достаточно меня мучить, Максим. У нас было много шансов, чтобы начать всё сначала. И каждый шанс ты уничтожал с изощрённой жестокостью, убивая любые мои… Наши надежды на общее будущее, — я пару раз поддавалась его ласкам, думала, что даже такого мужчину с жестокими наклонностями можно изменить… Но приходилось смотреть правде в глаза каждый раз, когда он обрекал меня на новые мучения. — Знаешь, когда я узнала, что беременна, то почти смирилась с моим положением и даже думала отречься от нового побега… Но ты отнял у меня ребёнка. Убил его самостоятельно с особым равнодушием и эгоизмом. В тот вечер ты потерял последний шанс быть со мной, Максим… Даже против моей воли, — я била его словами наотмашь, но точно знала, как он отреагирует именно на слова о потерянном ребёнке, и поэтому давила по самым уязвимым местам.

К тому же эта слабость была не только его… Мне до сих пор тоскливо и тошно оттого, что не уберегла только зародившуюся во мне жизнь, поставив в приоритет свои потребности. Что же, выходит, мы оба несостоявшиеся и по-особенному плохие родители. Только в душе долго ещё будет гадко и настолько больно, что хочется лезть на стену и рыдать в самом укромном уголке этого мира.

Едва выдерживаю давящий в горле ком, который взывает к моим горьким слезам.

Господин Гордеев ожесточился в лице, каждая черта заострилась, взгляд помутнел от его внутренних эмоций, а пальцы сжались в прочные, опасные кулаки.

Мои колкие слова никогда не оставляли его равнодушными.

— Пожалуйста, Максим, хватит меня мучить. Дай мне возможность уйти, — прошептала я очередной раз эту просьбу, ощущая в груди горечь.

Он задумался. Он правда задумался, изучающе осматривая меня и мои эмоциональные слёзы на щеках. Меня охватила такая светлая надежда, что даже дышать стало тяжело. Давай же, Максим, в глубине души я всё ещё верю, что ты можешь быть лучше, чем доказывал всё это время… Ты действительно любишь, а значит можешь дать мне шанс начать всё заново.

— Взять её, — холодный приказ Господина Гордеева, который просочился яростью, очередной раз доказал мне о его безразличие к моим чувствам.

Между нами вдруг заскрежетала сталь и холод.

Он смотрит на меня со злой обидой и едва контролируемой яростью, в то время как во мне тают любые надежды. Взамен разочарованию я ощущаю силу, готовность бороться и не даться в его жестокие руки. Так просто я не сдамся, и к сожалению, он это знает.

Я дёрнулась, когда в мою сторону снова направились двое мужчин с противоположных сторон.

Выхода больше нет — я достаю пистолет, довольно быстро снимая предохранитель, не решаясь поднять оружие в сторону мужа. Телохранители в следующую секунду остановились с поднятой ладонью Максима, а некоторые из них подобралось к нему поближе, учуяв опасность. Максим буквально топился в своей бесконтрольной ярости.

Для него моя очередная выходка не стала сюрпризом, но очень и очень сильно разозлила.

— Не смей, — предупреждение было угрожающим, но подобный тон уже привычен мне, как и взгляд его ледяных глаз.

Я не закончила свой монолог, не убедила его в своей решимости, но знаю, как поставить точку в наших отношениях.

— Я не дам тебе того, чего ты хочешь, — я поднимаю оружие, но не на мужа, изменив этот точно провальный план, а на себя, направив дуло пистолета под подбородок. Когда моей кожи касается холодная сталь, рука вздрагивает, как и сам Гордеев, сделав ко мне несколько неровный шаг. — Ты отнял у меня все, что только мог, Максим. Ничего мне не оставил, — я срываюсь на жалостливый всхлип.

Теперь мной руководили эмоции, которыми я стала очень плохо владеть, а не следовать по чётко продуманному плану.

Меня распирало, рвало на части. Мне было невыносимо жаль себя, того, что я пережила и того, что может ещё произойти в ближайшем будущем.

— Ты отнял у меня всё! Отнял, возможность быть женщиной, заставил быть твоей собственностью. Ты забрал у меня семью, друзей и работу. Ты уничтожил меня для них, как и для окружающих. Отнял невинного ребёнка, к которому я успела прикипеть и подумать о материнстве. Слышишь меня, Максим? Ты отнял всё, что у меня было. Терять мне больше нечего и это только твоя вина, — захлебываюсь слезами. И если говорить я начинала громко и твёрдо, то под конец едва ли не шептала, глотая удушливые истерические всхлипы.

Смотри, до чего ты меня довёл! Сейчас я боюсь даже саму себя.

— Ярослава, — он настороженно делает ко мне еще несколько шагов, но я выпрямляюсь, спиной отступаю. Крепко сжимая пистолет, дрожащим пальцем едва нажимая на твердый курок.

— Не подходи ко мне, — прошипела я. — Если ты отпустишь меня, у тебя будет шанс отыскать меня в здравом рассудке, а если сейчас пойдёшь напролом, у тебя будет только шанс увидеть мои выпотрошенные мозги. Я знаю, что ты будешь страдать, и не думай, что упущу возможность напоследок вытрясти твою душу.

Он напряжённо стоит, обдумывая мои слова, а я дрожу от переполняемых эмоций.

Да, Максим, посмотри, к чему привел твой выбор и поступки. Посмотри и пойми, что я отчаянно не хочу быть убийцей, но вполне уже готова расстаться со своей жизнью, выбирая смерть вместо твоих жестоких и таких же необыкновенно мягких рук.

Да, Максим, внимательно посмотри в мои глаза, переполненные отчаяньем и надломленностью после того, как я потеряла все, что считала для себя ценным. Видишь, что сделала со мной твоя любовь? Ты видишь, как я ещё немного и решусь на последнее в моей жизни решение?

А видишь ли ты то, что готова я бороться за свою свободу, если у меня будет хотя бы один шанс? Я не хочу умирать, не хочу так просто сдаваться… Но никогда, никогда больше не позволю тебе прикоснуться ко мне.

— Я вытащу тебя из-под земли, Ярослава, — он угрожает, прямо в мне в лицо, обещает еще большие мучения, чем мог сделать в этот раз. Взглядом. Жестом. Голосом.

Он угрожает и жаждет возмездия, но тихо отступает, словно затаившись, как зверь перед решающим броском. Но не в этот раз.

Неожиданно для всех Господин Гордеев разворачивается размашистым движением, и уходит, махнув своим людям следовать за ним. Его телохранители непонимающе переглядываются, но отступают, следуя за хозяином.

Я неподвижно стою и смотрю ему в спину. Мне до последнего не верилось, что Максим может дать мне возможность сбежать прямо у него из-под носа. Но сейчас, в реальности, он никак мне не мешает осуществить побег и вернуться к трапу, возле которого стоит взволнованный полковник и хмурый, напряжённый Вадим с пистолетом в руке.

Парень окидывает меня таким тяжёлым взглядом, что я не решаюсь посмотреть прямо в его глаза. В очередной раз иду против его плана, нарушаю поставленные условия и исчерпываю доверие… Но всё-таки я вижу, как едва заметно дёргаются уголки его губ, в намёке на одобрение.

Каков бы ни был план, главное — мы живы. Не так ли, товарищ майор Волков?

— Ярослава, — шепчет Эльдар, неожиданно перехватывая меня за плечо, прижимает к себе и крепко обнимает. — Ты самая смелая женщина, которую я когда-либо знал, — говорит он мне на ухо, заставив натянуто улыбнуться. — Умница. Спасибо тебе… Вам обоим, — в его взгляде столько благодарности и надежды, из-за чего я сентиментально смаргиваю слёзы.

— Эльдар, вам нужна помощь. Обопритесь на меня, я помогу, — вызываюсь помочь, разворачиваясь лицом к самолёту и пытаясь перехватить за торс мужчину, но он гордо не дается, схватившись за поручень.

— Ну что вы, Ярослава, не на столько же я немощён, хоть и старик уже, — его глаза по-доброму мне улыбаются.

— Яра, — напряжённо обращается ко мне Вадим и я сразу же оборачиваюсь. Прослеживаю за его взглядом и вижу, что Максим говорит со своим отцом.

Сердце рухнуло в район желудка, нервно сжимаясь в спазме.

Неужели за дни моего исчезновения они так породнились, что он притащил его на свой крупный улов? Не к добру.

Нужно быстрее убираться. Если с Максимом возможно договориться, хоть и не безопасно, то с Виктором — определённо нет. Этот человек преследует только свои корыстные цели.

— Быстро на борт, все! — приказывает Вадим. Парень перехватывает меня за талию, приманивает к себе, и направляет в сторону трапа.

Но я привыкла доверять чутью и в эту секунду поняла — уже поздно. Оборачиваюсь и смотрю мимо Вадима, прямо на яростно жестикулирующего Виктора Николаевича.

Наверное, никто не улавливает момента, когда Гордеев-старший обходит своего сына, надменно задевая его плечом и перехватив одного из телохранителей, вырывает из рук пистолет. А дальше… Дальше, посыпавшийся град громыхающих пуль обрушился в нашу сторону.

Я ничего не вижу и не успеваюпредпринять. Вадим дернул меня на себя и закрыл своей грудью все окружающее пространство. Волков, который налетел на меня, крепко держится за перилла, ошеломлённо смотря мне в глаза, волнительно осматривая мою целостность.

В какой-то момент Вадим дёрнулся несколько раз, больно прижав меня к перилле, болезненно выдохнув, при этом крепче в меня впившись второй рукой. Мне страшно лишний раз выдохнуть или моргнуть. В него попали, поэтому он так тяжело дышит и жмурится.

Крики со стороны нападающих такие же громкие, как и выстрелы, которые неожиданно быстро прекратились.

— Ярослава! — рёв Максима вынуждает Вадима осторожно и очень медленно меня отпустить. Его жилет сдержал пули, но ему очень и очень больно.

Я смотрю на взволнованного мужа и его телохранителей, которые прочно удерживают беснующегося Господина Гордеева-старшего и… Мой взгляд цепляет тело, лежащее на земле в шаге от нас.

Эльдар…

Я рухнула на колени рядом с мужчиной, который едва глотая воздух, смотрит на меня тускнеющим взглядом. Смотрю на его рубашку — она вся пропиталась кровью, заливая землю кровавыми пятнами. Я пытаюсь как-то остановить кровотечение, но кровь неумолимо хлестает мимо моих рук.

Полковник сипло кашляет, захлебывается кровью и хочет что-то мне сказать, что-то жизненно важное, но прямо в моих руках Эльдар Розумовский испускает последний вздох, цепко ухватившись за мою руку на своей ране. Взгляд, наполненный блеском, темнеет и становится безжизненным, стеклянным, хватка ослабла, а я во все глаза таращусь на все еще текущую кровь из открытых пулевых ран. Я кладу его голову на землю, смотря на свои окровавленные руки и не могу понять происходящее. Разве так… Быстро умирают люди от пулевых ранений?

Все случилось так быстро, что у меня получается только порывисто выдохнуть, всё ещё содрогаясь от шума недавних выстрелов и охватившего меня удача ужаса.

— На борт, живо! — Вадим болезненно дергает меня за предплечье, заставляет резко встать на ноги, но я упрямлюсь и вырываю свою руку.

Обращаю своё внимание на мертвого полковника, не понимая, как нужно сейчас поступить. Нельзя его так оставить! Очевидно, что Вадим научился читать по глазам.

— Некогда! — парень не дает осмыслить важные вещи, хватает меня за шкирку и тащит по трапу вверх.

— Ярослава! — кричит мне в спину Максим, заставив обернутся. Он решительно приближается и даже переходит на бег, в желании нас догнать.

Зачем он бежит ко мне, если пару минут назад он наглядно капитулировал и отпустил?

Ответ только один — передумал.

— Отойди от нее! — кричит он снова, но на этот раз обращается к Вадиму, который, не слушая приказов моего мужа, ведет меня вверх по ступенькам. — Убери свои руки! Она моя жена! Я выпотрошу тебя, как только доберусь! Слышишь, Волков, тебе не жить! — топот ног по ступенькам свидетельствует, что Максим совсем близко.

Парень толкает меня на борт, а сам разворачивается лицом к моему мужу. В самый последний момент дотягиваюсь до Вадима, когда парень совершает два выстрела. В ответ сразу же слышится тяжелый грохот, словно Максим… Падает по трапу вниз… Но… Что…

Пячусь назад.

— Взлетай! — парень оглушительно дает приказ в пустоту и самолет начинает медленное, но не минуемое движение.

Вадим закрывает массивную и тяжелую дверь, которая сразу же получает нещадные выстрелы. Он опускает рычаг, прикасаясь лбом к двери, что-то беззвучно нашептывая. Вадим бьет кулаком по двери, закрывая глаза, крепко держа в дрожащей руке пистолет… Он застывает в каком-то трансе.

— Ты убил… Его? — нарушаю тишину своим едва ли не писком, который привлекает внимание вмиг очнувшегося парня.

Он смотрит на меня своим особенным волчьим взглядом, пылающим, агрессивным и подавляющим… Я сглатываю от эмоциональной встряски, которая меня подкидывает в абсурдные крайности, и едва держусь на ногах, прислонившись к стене.

Его накрыло эмоциональной волной, как и меня, но у Вадима свои демоны, которые только изредка прорываются наружу. Он смотрит на меня своим непроницаемым взглядом, в котором отражается нечто большее, чем опасный огонь… На какое-то мгновение он меня далее пугает.

Он проходит совсем близко и крепко обнимает. Ощущаю, как он весь дрожит, а его сбитое дыхание опаляет мою щеку. Я, сотрясаюсь в рыданиях в его объятиях.

— Ты убил его? — задыхаюсь от собственного вопроса.

— Наверное… Да… Его больше нет, — говорит он, и я не знаю, что начинает со мной происходить, когда я продолжаю задыхаться от слез. Более того, возникает такое ощущение, будто меня кто-то начал душить, настойчиво вытряхивая душу, оставляя болезненные ощущения в легких, в горле и в голове.

— Яра, ты слышишь меня? — я не чувствую свое тело, но вижу, как Вадим подхватывает меня на руки и укладывает в мягкое кожаное кресло.

Я закрываю глаза, увидев на последок лихорадочно сверкающие серые глаза Вадима.