COMEBACK, или По Контракту должна быть любовь!

Глава 4. Heels day

Первая репетиция в туфлях была самой ужасной. Инён сдавленно хихикнула, открыв коробку с обувью.

— Давно не виделись…

Это были туфли с первого выступления. Инён поприветствовала пару как старых друзей, встреча с которыми была хороша только первые пятнадцать минут.

Содержимое других коробок мало отличалось: обувь и ностальгия по событиям двухлетней давности. Казалось, что дебют Imprint — событие далёкое, словно из прошлой жизни. Вера в лучшее освещала их путь, низкий и устойчивый каблук давал надёжную опору. Они все были школьницами, маленькими девочками с большими мечтами. Эти туфельки ассоциировались с самыми первыми их шагами на сцене. Сейчас чёрная кожа блестела, напоминая, какой путь они прошли. Ни Хоа, ни Ханыль ещё не вспомнили, в каких местах обувь натирала. Вместе с туфлями Ёнхва принёс им нечто более ценное — надежду. Это должно было вдохновить, заставить девушек оглянуться на проделанную работу и с новыми силами подняться на сцену.

— Lady Summer — очень важный камбэк. И мы с директором Паком решили напомнить вам, откуда вы начали и куда пришли. — Ëнхва сложил руки на груди, наблюдая за сидящими на полу девушками. — Сейчас у вас есть шанс подняться ещë на ступеньку вверх. Шанс доказать, что вы заслуживаете места, на котором оказались.

Соён помнила эту пару обуви слишком хорошо. Девушка вздохнула устало: помимо приятной метафоры восхождения в мир айдолов в коробке лежали воспоминания о неловких падениях в зале, часах оттачивания походки. Вместе со скрипом кожи Соён слышала упрёки.

«Нет, ты не бегемот, понимаешь? Соён-а! Шагай свободнее, шире. Легче.» — Так говорил директор Пак, когда она впервые встала на стрипы. И Соëн научилась ходить, даже бегать, на воплощении женской силы. Но директор передумал, туфли быстро конфисковали.

«Соён-а, тебя подстрелили? Прекрати хромать. Пока ты не двигаешься, всё нормально, но как только делаешь шаг, превращаешься в тяжеловесную лошадь.» — Слова уже Пак Ёнхва, когда девушка обула чёрные туфельки впервые. Она поняла, чего от неë хотят, без дополнительных подсказок.

Девушка медленно поднималась по лестнице, чтобы уверенно стоять на неудобном каблуке. А затем спешно спускалась, пытаясь придать походке летящую лёгкость. Их квартира в общежитии располагалась на четвёртом этаже, и за ночь Соён успевала пару десятков раз пройтись по лестничным пролётам. Она училась бесшумно ставить каблук, чтобы не будить мемберок, привязывала полотенце к поясу и ходила, стараясь не наступить на свисающий конец. Всё для того, чтобы увидеть в зеркале лучший результат. Ёнхва тогда даже похвалил, Соён хорошо запомнила. Он сказал, что её усилия, наконец, стали заметны, хотя, конечно, есть ещë, куда стремиться.

Соён не повезло влюбиться в менеджера в период стажировки. Ему было почти тридцать, но подростковую симпатию убить цифрами невозможно. А строгим отношением, упрёками и унизительными комментариями — вполне. Ёнхва справился за две недели, преподав девушке важнейший урок: её чувства здесь ничего не значат. Комментарии менеджера Соён принимала слишком близко к сердцу, работала, чтобы Пак Ёнхва похвалил. Хорошо, что вовремя поняла, насколько глупо это было. К дебюту она научилась бояться холодного взгляда светло-карих глаз, больше не доверяла ямочкам на щеках. Так было всегда: послушание и кротость поощрялись, остальные чувства и мнения следовало держать при себе. От симпатии ничего не осталось, и это к лучшему.

«Пиноккио, правда Пиноккио. Такие деревянные ㅋㅋㅋ»

Девушка смотрела на туфли пару секунд, прежде чем вытащить их из коробки. Они ей и в шестнадцать были маловаты, так что чуда она не ждала.

Высокие непрозрачные гольфы закрывали поджатые пальцы, когда она втискивала их в обувь. Соён натёрла ноги обезболивающим гелем ещё дома — знала, что туфель её размера в компании просто не существовало, и подготовилась заранее. Девушка привыкла к тому, что обувь всегда была на размер меньше. Тридцать восьмой выглядел огромным в сравнении с миниатюрными тридцать пятым и тридцать шестым других участниц. У Ханыль был тридцать седьмой, но она не жаловалась, если вдруг перемычка давила слишком сильно. Соён тоже не могла возражать. Туфельки с кругловатыми носами и перемычками напоминали школьную сменку. Девушка чувствовала, как пальцы упирались в плотную кожу — она правда выросла. Это было некстати: миниатюрных девочек любили больше. Но директор Пак говорил, что и на её типаж найдётся зритель. И Соён верила и была счастлива надеть туфли тридцать седьмого размера. Она точно знала: три с половиной минуты песни можно потерпеть. И часы тренировок ради того, чтобы эти три с половиной минуты были идеальными, — тоже.

«Мне не не нравится. Но и восторга я не испытываю. Как это понимать?»

Когда все девушки стояли в начальной позиции, менеджер смотрел пристально. Участницы не шевелились, ожидая его вердикта. Ёнхва ненадолго задержал взгляд на каждой мемберке, чуть дольше положенного смотря в глаза Соён, прежде чем отвести взгляд в сторону и прочистить горло.

— Хоа, полшага ближе к Джиын. Инён-а, ниже сядь. Ещё. Чанмин, влево.

Небольшие передвижения заняли пару минут. Ёнхва удовлетворённо кивнул, а затем начал напевать первые такты мелодии, задавая ритм стуком ноги по полу. Он стоял в центре зала и внимательно смотрел за каждой девушкой. Давон тряхнула головой, чтобы редкая чёлка разбилась на мелкие прядки, и менеджер тут же одарил её укоризненным взглядом. Она приложила руку к груди и сделала вид, что пропевает свои строчки, затем вступила Джиын. Осторожно шагая, чтобы не цокать каблуками, самая красивая участница лучезарно улыбалась. Легко было поверить. что рядом с ней «погода всегда хороша». Сила вижуала неоспорима: даже Ёнхва не мог отвести взгляда. Девушка медленно опустилась на подставленное Инён колено, а со следующим тактом обе участницы синхронно поднялись. И менеджер тут же нашел взглядом Соён. Девушка смотрела куда-то за его спину, чтобы не искушать судьбу.

Imprint проходили танец а капелла не в первый раз. Ноты впели ещё на вокальных тренировках и сейчас сосредотачивались больше на дыхании и отыгрыше.

«Мне кажется, она забыла, что она на сцене. Энергии нет, ноль.»

Ёнхва не останавливал, иногда замолкая, а в другие моменты наоборот проговаривая текст вместе с участницей. Вокал менеджера для песен группы не подходил, и Lady Summer звучала в его переложении куцо. Зато ритм он держал чётко и подмечал малейшие промахи. От внимательных янтарно-коричневых глаз невозможно было укрыться.

— …два, три, четыре, волосы потом уберёшь.

Хоа не подала виду, что услышала замечание, но на следующем движении, оказавшись в заднем ряду, снова поправила пряди. Ёнхва кивнул, тут же переводя взгляд на другую участницу.

Партии Давон проседали: без голоса, когда оставалось только мерное постукивание подошвы менеджера Пака, они казались пустыми. Но Ёнхва больше обращал внимания на эмоции и работу тела. Что в Imprint нет непоющих, он хорошо знал.

Когда песня закончилась, менеджер ещё полминуты смотрел на девушек. Они сидели в финальной позиции и улыбались, не смея пошевелиться без команды. Каждая надеялась, что в этот раз обойдётся без замечаний. А Соён точно знала, что они будут. Ёнхва не даст расслабиться, пока всё не будет сделано на двести процентов.

— А плотнее нельзя?

Айдолки подвинулись ближе друг к другу.

— Да. Так лучше. Соён, хочу больше энергии. Инён, прыжок поувереннее. Хоа, волосы. — Ёнхва окинул взглядом каждую девушку, вспоминая, о чём ещё должен был сказать. Пауза длилась недолго. — Поставьте руки на пояс.

Участницы выполнили просьбу, и менеджер указал на Ханыль.

— Вот оно. Пальцы. Смотри, как делают другие. Собери их, локти согни нормально. Угол острее… Да. А ещё, встаньте-ка на бридж, я посмотрю расстановку.

Ёнхва приходил только на важные тренировки. В его присутствии все собирались и выдавали лучшее, на что были способны. Чистка под руководством менеджера была финальной: эта версия номера дойдёт и до директора, и до InMe. Менеджер влиял на многое: от утверждения причёскок до декораций. Ёнхва подмечал мелочи, обсуждал их с директором Паком за закрытыми дверями, и только на съёмочной площадке участницы Imprint видели его вклад. Сейчас же девушки должны были записать тот самый идеальный дубль в тех самых туфельках. Пришлось пройти танец двадцать четыре раза, прежде чем Ёнхва принял решение включить камеру: плохие дубли ему были не нужны. Он одобрил съёмку только тогда, когда Соён, наконец, посмотрела ему в глаза.