COMEBACK, или По Контракту должна быть любовь!

Глава 47. So now…

На фото не было лица айдола, тëмный снимок с выкрученной экспозицией был скорее спойлером концепта. Глянцевое алое яблоко на серых простынях обсуждали мало. Зато достаточно восторгались тем фактом, что спустя столько лет Хонсу возвращается. И отдельной чередой шли комментарии с хэштегом #notforyouSoyeon. Он не отвечал. И это немного успокаивало.

Вместо того, чтобы послушать Джемина, Соён не заметила, как начала читать комментарии к чужому посту. Поддержка релиза и тысяча просьб расстаться с девушкой. Соëн была уверена, что многие из комментирующих даже не знали Swaggers. Рекламная кампания работала на Хонсу — шестнадцать тысяч человек подписались на айдола только за последние сутки. Активные фанатки Swaggers смешивались с теми, кто пришëл от поста Dispatch, в комментариях к которому кто-то оставил ссылку на страничку Хонсу. Соëн заметила некоторые фото с тëмными волосами, видимо, скрытые раньше в архив, а теперь снова доступные для подписчиков. Джемин решил проблему с двумя парнями, как и обещал. Жаль, что повлиять на фанатское сообщество никак не мог.

«Оппа только дебютировал, а уже не мой, остается только наложить на себя руки.»

«Я намного красивее, выбери меня!»

«Хонсу, кончай с ней, пока она не потянула тебя на дно.»

«Только не говори, что ты реально встречаешься с ней? Это шутка? Я думала, у тебя хороший вкус.»

Соëн не осознавала, что плачет. Слëзы текли по щекам, нос заложило. Девушка поджала горячие губы, чтобы немного утихомирить дрожь. Она уже который час лежала на кровати, не в силах пошевелиться.

Последние недели Соён без конца повторяла, что всë кончено. И она думала, что уже привыкла к этой мысли. Считала еë личным выбором, волевым решением. Только сейчас почему-то рыдала в одиночестве.

Джемин позвонил через час. Соëн задремала и, когда раздался рингтон, не глядя поднесла телефон к уху.

— Соён? Вы в порядке?

— Менеджер Хан, — озвучила зачем-то и даже не одëрнула себя: было плевать, что он подумает. — Да, всё хорошо. Всë идëт по плану. Сколько там вышло в сумме? В долларах.

— В долларах? В долларах… — Очевидно, Джемин считал. — Всего выходит четыре и три миллиона.

— Ясно. Спасибо.

Соён хотела сбросить звонок, но не сделала этого. Джемин молча оставался на линии. Ему оставалось только слушать еë дыхание, до странного ровное. Почему он не отключался, Соëн не знала. Возможно, считал, что смирение и равнодушие в голосе — нехороший знак.

— Хан Джемин, почему вы не стали айдолом?

Не тот вопрос, которого он мог бы ожидать. Парень вздохнул.

— Не справился. — Ответил, и это было правдой, Соён чувствовала. Джемин ей не врал ни разу. Или не давал поймать себя на лжи.

— Ясно.

Она отключилась.

Мысль, что не одна Соëн не справлялась, утешала. Но еë быстро омрачила другая: четыре и три миллиона долларов — это мало. Соëн не хватит этих денег, чтобы покрыть неустойку. Единственное, что она могла сделать, — потерпеть до официального окончания отношений, чтобы не потерять ещё больше. Нужно было начинать искать банк, готовый выдать безработной девушке без образования кредит на миллион долларов, либо другой источник денег.

Соëн нашла номер матери, но не решалась позвонить: чувствовала, что не имела права врываться в такую далëкую, совсем чужую жизнь. Она разорвала их связь давно. Сделала свой выбор в пользу карьеры, а сейчас расплачивалась за это. Еë звонка никто не ждал. И когда Соëн позвонила и услышала, что контакта с таким номером не существует, жалость к себе накатила с новой силой. Было бы неплохо удалить и этот номер, но она не могла.

Соён лежала на кровати долго. Девушка никогда не чувствовала себя такой разбитой. Не замечала, как проваливалась в глухой сон без сновидений, не осознавала, что проснулась. Время текло независимо от неё. Шторка уведомлений заполнилась до отказала, хотя фанаты значительно замедлились. Пару звонков с неизвестного номера Соён проигнорировала. Почту и социальные сети не трогала больше. Она знала, что не справится. И пустое безразличие заменило любопытство. Сознание заботливо подкидывало сотни слов из комментариев, даже если девушка не смотрела на экран. Память приписывала безликие фразы менеджеру Паку, Джиын, Хонсу.

Было темно, когда она встала с кровати и дохромала до ванной. Ступни покалывало при каждом шаге. Но Соён поступила, как привыкла, — игнорировала боль. Вода в душе была прохладной. Девушка мыла голову, стараясь не замечать окрасившуюся пену.

«Красить концы? Детский сад.»

«Эти розовые пряди — жуть, но если их убрать, одеть поприличней…»

Соëн вытерлась полотенцем с грязно-розовыми пятнами от краски для волос. Они не отстирывались, и от полотенца хотелось избавиться. От розовых концов тоже. Соён намазала ноги кремом, холодок мягко приобнял отёкшие голени. Дежавю, тень прошлого, своё отношение к которому Соён не могла определить. В её жизни многое поменялось, но некоторые привычки остались прежними.

Хонсу выпускал тизеры часто. Благодаря Аин Соëн знала: он пообещал себе, что в этот раз всë пойдëт по плану. Наверняка ставил будильник, хотя и не спал (Соëн помнила, что она тоже не могла уснуть, когда до дебюта оставались считанные дни), и выкладывал тизеры по звонку, каждые двенадцать часов. Аккаунт резко стал расти в цифрах, когда Хонсу опубликовал первую личную фотографию. В ленте, где до того мелькали руки и кроссовки, наконец, появилось лицо. Фанатские сообщества Swaggers оживали, на почту Соëн приходили коллективные письма с требованием устраниться из жизни айдола. Еë сравнивали с участником, который разрушил Swaggers, — желали уйти из жизни вслед за ним. Соëн не знала, что он мëртв. Сил проверять достоверность не было. Она вообще не должна была открывать это письмо.

Приближался день дебюта. И вместе с тем росло предвкушение фанатов. Хештег поддержки камбэка Хонсу в корейском топе трендов твиттера соревновался с #notforyouSoyeon. Второй побеждал.

А Соён одолевала тревожность. Она дважды вымыла всё, до чего смогла дотянуться. Выстирала все вещи, кроме пижамы. Выкинула контейнеры с испортившимся супом и рамëном. Её тошнило от вида еды, но она заставляла себя пить воду хотя бы пару раз в день. Если бы встала на весы, увидела бы, что метод Инëн работал безотказно. Девушка больше не плакала. То лежала в апатии, то бежала, бесконечно долго, на самом быстром режиме дорожки. А ближе к ночи Соён вспоминала про демо. Она уже перебрала все старые записи и переименовала их, заменяя рандомные буквы словами.

Два десятка песен так и не увидели свет, потому что Соён никогда не писала розово и игриво. Директор Пак как-то сказал, что она пишет как парень, а OK entertainment не работает с мужскими группами. Парни из их агентства поголовно были актёрами — им песни Соён были не нужны. Оставалось искать, кому они могли бы пригодиться, за пределами компании. Девушка думала попросить кого-нибудь продать наработки: понимала, что вряд ли её имя будет вызывать у продюсеров правильные ассоциации. К сожалению, пока с этим вопросом обратиться было не к кому. Демозаписи были сырыми. В каждую Соён вложила частичку себя: мысли, переживания, отрывки воспоминаний. Она не могла показать их кому попало. Хотелось быть уверенной, что человек, в чьи руки попадут её проекты, не осудит. Что он позволит Соён избавиться от балласта прошлого и получить хоть небольшую, но прибыль. Пока она могла только записывать электронные почтовые адреса агентств, принимающих самотёк. Отправлять демозаписи не решалась, но и бездействовать не могла.

Неделя пролетела незаметно. Джемин не писал. Хонсу публиковал тизеры. Соён лайкала их не глядя. Фотографии со свиданий появлялись в сети без еë участия. На этом поддержка чужого дебюта заканчивалась. Телефон перегревался и зависал от количества уведомлений. Девушка его понимала.