Цветок в пыли. Месть и закон

ПЕРЕД ВЫБОРОМ

Мина вздрогнула и опустила глаза, когда неожиданно в комнату вошел Махеш. Старый Абдул был поражен не меньше.

— Вы, господин судья? — пробормотал он. — Здесь, в моем доме?

Махеш обреченно пожал плечами. Мина не смела поднять глаз, сердце ее сжалось, и казалось, что оно остановится, если молчание в комнате продлится еще мгновение.

— Я пришел, господин Абдул, сказать вам, что Рошан…

Мина перестала дышать, она словно окаменела.

— … этот мальчик — мой сын.

Абдул смотрел на своего гостя с недоверием, граничащим с изумлением. Хорошо, что мальчика сейчас нет здесь, подумал он, и сказал с усмешкой, в которой не было веселья:

— Ну и дела. В одночасье Рошан обрел и мать, и отца, — и взглянул на Мину.

Этой женщине он поверил. Еще там, в суде. Когда она поднялась со своего места, не выдержав, Абдул понял, что здесь что-то не так, вся правда не раскрылась ему тогда, но догадка, хотя еще и смутная, вошла в его сердце. Но судья?..

— Это правда, — прошептала Мина. — Он — отец ребенка.

Абдул смотрел на Махеша растерянно. Тот кивнул.

— Так получилось.

— Как «получилось»?! — выкрикнул Абдул. Он понял вдруг, что теряет Рошана, все, что говорят эти люди, — правда, и если это так…

— У нас был сложный период, — пробормотал Махеш, но встретившись со взглядом Мины, сказал поспешно с досадой и болью: — Нет, не совсем так. В общем, я оставил ее, одну, с ребенком, который еще не родился. Я так виноват.

Он вскинул голову и добавил:

— Но я наказан! Я потерял сына. Не этого — второго, он погиб недавно…

— А Рошан? Он вам нужен теперь как утешение? — И Абдул вновь недобро усмехнулся. — А вот еще, господин судья, один человек, которому Рошан нужен как награда, — эта женщина.

Махеш повернулся к Мине. Она его взгляд выдержала.

— Я воспитал его, вырастил, и вдруг приходите вы, чтобы забрать его у меня! У вас нет, нет на него прав! Никаких!

Абдул махнул рукой. Он страдал сейчас и не мог этого скрыть.

— И как вы собираетесь делить его? — спросил он горько. — Поровну, да? Пополам? И как у вас это получится? Вы ведь чужие друг другу?

— Я его заберу, — сказала Мина твердо.

Махеш отвернулся.

— Но тогда у него не будет отца, — напомнил Абдул.

— Будет. Мой муж, Джагдиш, согласен взять Рошана в наш дом. Хотите, я позову его?

Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты и через минуту вернулась в дом с мужем.

— Что ж, — пробормотал Абдул. — Вы сделали немало для мальчика. Как я могу противиться.

Подумал и добавил:

— И какое я имею право лишать его материнской любви.

Махеш поднялся, неловко зацепив при этом стул, на котором сидел, и пошел к дверям. Никто его не остановил, и только когда он вышел, Абдул сказал негромко:

— Мне его жалко, если говорить по совести.

Они молчали, все трое, и вдруг открылась дверь, вошел Рошан и остановился в дверях, увидев почти незнакомых ему людей.

— Подойди сюда, — проговорил Абдул обреченно-печально и обнял мальчика. — Ты спрашивал меня, где твои отец и мать. Вот они, пришли за тобой.

Рошан обернулся, посмотрел на Мину, на Джагдиша, прижался к старику.

— Нет! — возразил он. — Зачем ты обманываешь меня? Это чужие люди. Я не хочу жить с ними, я останусь с тобой.

Старик гладил его дрожащей рукой и бормотал сквозь подступившие слезы:

— У каждого человека должны быть мать и отец, Рошан. Тебе будет хорошо у них, вот увидишь.

И слезы покатились из его глаз. Они скатывались по морщинистому лицу и исчезали в седой бороде. Рошан заплакал тоже.

— Не надо, мальчик мой, — шептал Абдул. — Ты не потерял сейчас, ты нашел.

Сам-то он знал цену потерям.