Цветы любви

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Джон предполагал, что поедет домой через центр города, напрямик, но в последнюю минуту решил сделать крюк и заехать на пляж. Он уже попрощался со всеми в ветеринарной клинике и по дороге заскочил в винную лавку посмотреть, как там Кики и ее котенок. Он обнаружил, что они живут в уютном кошачьем домике под прилавком, а миссис Пуллман ушла от мужа.

Лично он считал, что Фред Пуллман сделал правильный выбор — кошки бывают гораздо более преданными и любящими, чем некоторые женщины. Например, Трина. О, ради бога…

Судьба сыграла с ним злую шутку. В Беверли-Хиллз Трина подходила ему. Как может женщина так измениться за несколько недель? Он чувствовал себя почти виноватым перед Ноланом.

Он думал обо всем этом, устало гуляя по дюнам вдоль неспокойного океана — один раз прилив даже настиг его. Джон побежал. Две прошедшие недели, борясь со своими желаниями, он каждый день бегал трусцой по пляжу, и занятия спортом всегда успокаивали его. Сегодня, после тяжелого прощания с Лорой, ему было нужно снять напряжение, прежде чем он сядет в машину и поедет… домой.

Домой.

Лора. Из всех женщин, которых он встречал, она вернее других умела вывести его из себя.

Пробежав милю или около того, он увидел сухое бревно и растянулся на нем. Пора было возвращаться к машине, но теплое солнышко и свежий ветер, треплющий волосы, разморили его.

Беспорядочно думая обо всем подряд, он пытался отвлечься от главного — Лоры.

Лора и ее треклятые вишни! Лора и ее упреки, что он спрятался от себя за спиной Трины. Лора и ее слезы.

Лора. Все время Лора. С того момента, как они встретились в больнице и начали препираться.

Боже всемогущий, что же он будет делать без нее?

Те слезы. Что же они значили? Как бы она отреагировала, если бы он поцеловал ее? Правда, он не мог этого сделать, не мог целовать женщину, которая не будет ему принадлежать, — такой боли в груди ему не выдержать. Чтобы перестать хотеть ее, надо уехать из Ферн-Глена — это был единственный выход.

По крайней мере, Джон надеялся, что это сработает. Приезд Трины не вернул его к прежней жизни, на самом деле произошло обратное. Такое ощущение, будто она изменилась после его отъезда — стала пустой, поверхностной и капризной.

Она была не такой, как Лора. Не насмешливой, но саркастичной. Не такой желанной, что от одного взгляда на нее он не мог дышать. Не такой раздражающей, что он хотел поцеловать ее, чтобы заткнуть ей рот.

Поцеловать, чтобы заставить слушать, поцеловать, чтобы…

Поцеловать, потому что Джон не мог представить себе, каково это — не целовать ее. Поцеловать, чтобы доказать, что они просто не могут друг без друга.

Неожиданно он понял: правда все это время шла за ним, как туман над пляжем, — спокойно, но неуклонно.

Правдой была Лора.

Лора. Все началось и закончилось… Лорой.

Джон почувствовал себя лучше. Наконец он понял себя, понял, чего хочет от жизни. Из его груди вырвался громкий смех, тело сотрясалось.

Подбежав к машине, вздрагивая от каждого звука чайки, он прокричал громко, как мог:

— Трина не изменилась, идиот! Изменился ты! Ты!

Лора крутилась в магазине как белка в колесе. Мама с папой уехали из города, а бабушка была вся в мечтах по поводу медового месяца. И Лора наняла женщину по имени Глория, которая стояла за прилавком и общалась с покупателями. Сама же Лора была ответственна за доставку цветов и составление букетов.

От доктора Рида она узнала, что Джон вернулся в Беверли-Хиллз, чтобы разобраться с финансированием и приобрести долю в компании. Она надеялась, что со временем доктор Рид перестанет рассказывать ей об успехах Джона. Она была совсем не уверена, что сможет вынести даже упоминание о его новой пассии. Нет, точно нет.

На ум часто приходили слова матери: иногда лучше действовать так, как подскажет сердце.

Неужели так важно, чтобы она отреставрировала этот цветочный магазин? Если ее родственники потеряют свои сбережения, будет ли в этом ее вина? Не из-за нее начались эти финансовые проблемы, так почему обязательно она должна приводить все в порядок?

На эти вопросы не было ясного ответа. Конечно, ее родные не хотели, чтобы она жертвовала своим счастьем ради их магазина, но магазин уже во многом стал ее детищем, она не может оставить его: из-за этого родители понесут большие убытки, и, даже если Лора не будет виновата в этом, все равно она чувствует ответственность.

Но для нее это не только деньги.

А что, если она продаст магазин и переедет в Беверли-Хиллз? Захочет ли Джон жить с ней? Они расстались совсем даже не мило и не доброжелательно: она была груба и вспыльчива, он — упрям; она наговорила ему отвратительных вещей, и он ушел.

Просто интересно, что она будет делать там? Все деньги, полученные за лилию, уйдут на то, чтобы снимать квартиру. Ей придется работать в чужом магазине и забыть о своих мечтах. И проблема оранжереи. Где она найдет оранжерею? Разве в Беверли-Хиллз вообще есть оранжереи?

Стоит ли любовь к Джону всех этих жертв?

Конечно, стоит, но он ни разу и не заикнулся про любовь. Он никогда не просил ее с ним уехать и лишь мельком обмолвился о том, чтобы навестить ее.

Однако… кто обвинил его в том, что он прячется от себя за спиной Трины? Как она опустилась до такого?

Лора мстительно воткнула маргаритку рядом с побегом папоротника. Это она пряталась — за ложь Кельвина, за дезертирство отца. Она боялась начинать все сначала потому, что было слишком больно возвращаться с небес на землю. Она пряталась от себя. Было легче и безопаснее жить в тени.

И одиноко…

Звякнул дверной колокольчик, и Лора ждала, что Глория поприветствует очередного посетителя, а потом вспомнила, что та еще не пришла. Сложив цветы в кучу, она вышла из подсобки и увидела человека в униформе, везущего на тележке три больших коробки.

— Куда это поставить? — спросил он.

Она не ждала никаких посылок.

— Сюда, — показала она, глядя на коробки, на которых не было ни обратного адреса, ни почтовых штампов. Когда посыльный ушел, она достала острый, как бритва, нож и, сев на пол, открыла первую коробку.

Вишни. Корзинки с вишнями. Огромными, спелыми, практически черными. Она глубоко вздохнула. Джон…

Только непонятно, что все это означает. Неужели она так обидела Джона, что он мстит ей таким изощренным способом? От этой мысли на глаза навернулись слезы.

Ожидая еще вишен, она открыла две другие коробки. В одной лежало несметное количество тюбиков мази от зуда, а в другой — набор антигистаминных средств.

И тут зазвенел колокольчик.

Она посмотрела на дверь с чувством обреченности. Как она и предполагала, через порог перешагнул Джон Вудс, уже успевший загореть. Пара недель в южной Калифорнии — и он уже выглядит как кинозвезда.

Он подал ей руку и помог встать.

Секунду они пристально смотрели друг на друга. Лора подумала, что надо разыграть спокойствие, спросить, зачем он приехал и где остановился, но чувства взяли верх над разумом, и она бросилась ему в объятия.

Джон крепко обнял ее в ответ.

— Не могу поверить, что ты здесь, со мной, — прошептала девушка, обвив руками его шею, целуя теплую кожу, наслаждаясь его запахом словно в последний раз.

— Я не мог не приехать. — Он поглаживал ей волосы, затем нежно взял ее лицо в руки и принялся целовать ее щеки, губы, ресницы с такой же дикой страстью, какую чувствовала и она. Когда наконец его губы накрыли ее рот, Лора знала, что поедет за ним, куда он хочет, и сделает для него все, что он хочет. Она принадлежала ему, ее сердце было его, и утаить это было просто невозможно.

Он оторвался от нее и посмотрел, слегка отстранившись, как будто желая запомнить все ее черты. Он был в очках, и Лора, улыбнувшись, аккуратно сняла их, чтобы лучше видеть его глаза.

— Все-таки Трина была права насчет очков, — сказала она.

Смеясь, он поднял ее на руки и закружил, потом опять прижал к груди. Их губы снова встретились.

— К черту магазин, — пробормотала Лора.

Он удивленно поднял брови.

— Ты же вложила в него столько сил. Не спеши, мне надо кое-что тебе сказать.

Ободренная его нежными поцелуями, она ждала.

— Я тебя люблю, — сказал он; голос у него дрожал так, будто он никогда не говорил этих слов и сейчас не мог поверить, что наконец решился. — Я лежал на пляже, смотрел в небо и вдруг понял. Я люблю тебя. Поэтому я и послал тебе вишни и лекарства. Если я вреден для тебя, тогда, надеюсь, ты будешь использовать кремы и мази для того, чтобы утихомирить зуд, потому что я не уйду до тех пор, пока ты меня не переспоришь и не заставишь уйти. Я тебя люблю. И думаю, что ты тоже меня любишь.

— О, Джон…

— Я не закончил, — сказал он, прижав палец к ее губам. — Ты любишь спорить прямо как ребенок.

Она качнула головой и поцеловала его палец.

— Я и не собиралась спорить.

— Хорошо. Потому что единственный эффективный путь заставить тебя замолчать — поцеловать, и, хотя это очень привлекательно, мне не хотелось бы провести целую жизнь целуясь.

— Правда?

— Нет, конечно нет. — Он снова поцеловал Лору.

— Ты собирался что-то мне рассказать?

— Ах да. Я купил долю в компании, теперь я полноправный компаньон.

— Я перееду в Беверли-Хиллз, — быстро проговорила она. — Я тоже тебя люблю. Я любила тебя вечность. Не могу представить нас не вместе. Прости, что обидела тебя, прости, что сравнивала с вишней, я пыталась…

— Защитить себя, я знаю. Но сейчас все сложилось по-другому, мы будем вместе, что бы ни случилось. К тому же я искренне надеюсь, что ты не переедешь в Беверли-Хиллз, потому что я переезжаю сюда. Я купил долю в компании Виктора. Кому-то же надо заботиться о бедных животных, пока Виктор и твоя бабушка будут бороздить моря в свадебном путешествии!

— Ты не должен…

— Знаешь, Лора, это так странно. Я знаю, что не должен, но хочу. Не только ради тебя, но и ради себя.

— А как же твоя карьера? Твоя жизнь? Тебе придется начать все сначала. Здесь. Я даже не смею просить об этом.

— Моя жизнь — здесь, и я не припоминаю, чтобы ты просила об этом.

— Но…

— Ты опять споришь, — усмехнулся он, покачав головой.

— Очень смешно, но…

Он снова прервал ее поцелуем.

— Ты разве не поняла, Лора? — прошептал он ей на ухо. — Для меня важно, где соединятся наши жизни. Мы часть этого города, а город — часть нас. У меня здесь земля. Я хочу построить дом с оранжереей, деревянный домик у моря. Там я хочу жениться, там я хочу растить своих детей.

— Ты хочешь жениться? — Лора онемела от изумления.

Он улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Да, и для тебя открыта вакансия на роль супруги, — добавил он нежным голосом.

Этот голос многое обещал.

— Позволь мне продемонстрировать свои навыки, — промурлыкала она, наклонив его голову так, что их губы встретились.

И она сделала это.