Цыганка

Глава 17

Джек пришел на бойню в шесть, увидел дожидающегося его Сэма и побледнел раньше, чем Сэм рассказал ему о случившемся.

— Давай, скажи это, — несчастным голосом произнес Сэм. — Мне следовало обратить внимание на твои слова.

Глаза Джека опасно вспыхнули, но он взял себя в руки.

— Думаю, ты все равно не мог все время следить за ней, — вздохнул он. — Никто бы не смог, да и кто ожидал, что ее похитят среди бела дня, после того как она выйдет от Иры?

— Что мы можем сделать, Джек? — спросил Сэм. — Я не заметил, чтобы Хини посылал свою шайку на поиски. Он просто прикажет им разгромить собственность Фингерса, и тогда начнется настоящая война.

Джек кивнул.

— Жаль, что я не могу сегодня пропустить работу и отправиться с тобой. Но мне нельзя этого делать. Я освобожусь в час, узнаю, что говорят, и к двум буду в баре Хини.

Сэм возвращался домой, и его страх за Бет с каждым шагом становился все сильнее. Он был таким самодовольным, считал себя дамским любимчиком и более образованным, чем остальные, верил, что все считают его джентльменом. Стоя за стойкой, он никогда не опускался до американского сленга, говорил правильно, потому что хотел выделяться как англичанин.

Но на самом деле он был трусом. Он никогда в жизни не дрался и боялся насилия. Его считали честным, а он просто опасался вести себя по-другому.

Однако его знаменитое обаяние не могло спасти Бет, а денег на выкуп у него не было. Что ему делать?

Бет, дрожа, сидела на ящике и глядела, как сквозь щели между досками потолка просачиваются бледные лучики света. И хотя это значило, что сейчас уже больше семи часов, других щелей в подвале не было. Где-то наверху была дверь, через которую девушка попала сюда. Там еще была лестница, потому что мужчина поставил ее на ступеньки, но Бет оступилась и упала на пол. Он убрал лестницу перед тем, как закрыть дверь и запереть ее на ключ.

Бет жалела, что не смогла запомнить, какой была комната наверху, но она так отчаянно вырывалась и плакала, когда мужчина втолкнул ее в узкий темный проход, что даже при свете зажженной им спички не заметила ничего особенного, кроме открытой двери в полу.

Но даже не рассмотрев комнату как следует, Бет решила, что она была нежилой. Сейчас сверху не доносилось ни звука, как и ночью. И потом, если там кто-то жил, ее бы сюда не бросили.

Так что это, скорее всего, склад. Возможно, во всем здании никого нет.

Это было странно. Малберри-бенд и окружающая ее сеть улочек имели репутацию самой перенаселенной части города. Любой владелец местной недвижимости не позволил бы ей простаивать и превратил в ночлежку, где за ночь берут пять центов.

Бет хотелось плакать от страха, холода и голода, но она решила держаться. Фингерс похитил ее, потому что считал, будто она представляет ценность для Хини. Было бы бессмысленно после этого оставить ее здесь умирать.

Свет, падающий сквозь щели в потолке, стал ярче, а значит, в комнате наверху были окна. Стекла в большинстве окон в этом районе разбиты, поэтому, если она будет достаточно сильно шуметь, ее могут услышать. Ей только нужно было найти что-нибудь подходящее.

Сэм вернулся к Хини в девять и обнаружил, что дверь бара заперта. Он заглянул в окно и увидел Очкарика, который подметал грязные опилки.

Сэм привлек его внимание, и тот неохотно открыл ему дверь.

— Мистер Хини приказал мне запереть дверь и никого сюда не впускать, — сказал Очкарик.

— Он не имел в виду меня, — сказал Сэм, проскальзывая внутрь и запирая за собой дверь. — Есть какие-нибудь новости о Бет?

— Не знаю, — ответил Очкарик. Судя по выражению лица, это заботило его меньше всего.

Очкарик был несколько простоват, и Сэм знал, что расспрашивать его дальше нет смысла. Он пересек зал, вышел в заднюю комнату, лег на старый диван и задумался над тем, что он может рать.

Его разбудил громкий голос Хини, доносившийся из бара. Сэм вскочил с дивана и бросился туда, по пути заметив, что на часах уже одиннадцать, а значит, он проспал два часа.

— Ты плохо выглядишь, — заметил Хини, заходя за стойку и наливая себе виски. — Я ничего нового не узнал, так что отправляйся домой и приведи себя в порядок. Будешь работать как раньше, пока я не решу иначе.

Его резкий тон разозлил Сэма.

— Да тебе плевать на Бет! Тебя задевает только то, что ее у тебя забрали. Какой же ты тогда мужчина?:

— Такой, который дает всяким высокомерным щенкам по морде, — сказал Хини, выпивая виски одним глотком. — А теперь иди домой и надень чистую рубашку.

Джек сдержал слово и в два часа пришел в бар. Он сменил запачканную кровью рабочую одежду на очень потертую темно-синюю матросскую куртку и не менее старую кепку.

— Мне сказали, что у Фингерса есть недвижимость на Малберри-бенд, — прошептал он Сэму через стойку бара. — Я не знаю адреса, а чертов район похож на крольчатник, но я пойду разведаю обстановку.

— Я хочу пойти с тобой, — шепотом ответил ему Сэм. — Но Хини страшно разозлится.

— Оставайся здесь, — ухмыльнулся Джек. — Я пойду один. Кроме того, будет лучше, если ты будешь тут, когда Фингерс сделает свой ход. Нам нужно знать его требования. Нельзя рассчитывать, что Хини скажет нам правду.

— Не думаю, что он хоть что-нибудь заплатит, чтобы вернуть Бет, — со страхом сказал Сэм.

— Вот поэтому нам нужно найти ее, и если Фингерс ее хоть пальцем тронул, я его убью.

Джек зажег сигарету, стоя возле ломбарда на Малберри-бенд, затем оперся о стену и невозмутимо оглядел кишевшую людьми улицу, Бет рассказывала ему, как испугалась, когда они с Сэмом заблудились и случайно вышли сюда, но Джек не решался сказать ей, что на самом деле это место мало чем отличалось от района в Ист-Энде Лондона, где он вырос, или даже от трущоб Ливерпуля.

Главное отличие заключалось в том, что здесь англичане были незначительным меньшинством, а из остальных жителей только половина могла хоть как-то говорить по-английски.

В основном здесь жили итальянцы, немцы, поляки, евреи и ирландцы, с небольшими вкраплениями других европейских национальностей, а также негры, приехавшие сюда из южных штатов. Их объединяла только безысходность ситуации, потому что это место было не просто резервацией для нищих, а самым дном.

Те, кто, гонимые отчаянием, приходили в этот ад, потому что им больше некуда было идти, больше никогда не могли из него выбраться.

Джек знал, что на самом деле за грязную, кишащую крысами и насекомыми комнату здесь приходилось платить дороже, чем за приличный дом или целую квартиру в других районах города. Но этих нищих иммигрантов не взял бы к себе ни один домовладелец.

Во всем нижнем Ист-Сайде люди могли платить за жилье, только если в свою очередь пускали к себе постояльцев, обычно друзей или родственников. Но они также могли получить некоторое подобие крыши над головой, платя всего несколько центов за ночь, В таком случае им приходилось спать прямо на полу среди десятков других.

Влача жалкое существование, без удобств, отопления или хотя бы возможности помыться, люди скоро попадали в порочный круг и опускались все ниже и ниже. Без нормального сна и питания мужчины не могли заниматься тяжелой работой. Женщины не могли шить или изготовлять спичечные коробки, если у них не было освещенной комнаты. Практически все здесь спивались, потому что спиртное заглушало их отчаяние.

Джек насчитал пять винных лавок, три салуна, два магазина подержанной одежды и два ломбарда. По его мнению, это давало очень точное представление о потребностях жителей этого района.

В единственной лавке зеленщика были выставлены фрукты и овощи, о которых даже с этого расстояния можно было сказать, что они знавали лучшие дни. Магазин, в котором продавались вяленые продукты, был ничуть не лучше. Вдоль тротуаров велась оживленная торговля. Две сгорбленные старухи продавали черствый хлеб. Джек видел, как их грязные руки вынимали из еще более грязных сумок одну бесформенную буханку за другой. Какой-то мужчина разделывал козу на куске доски, положенной на одну из уличных урн. Но хуже всего были два итальянца, торгующие прокисшим пивом — опивками, собранными в салунах и разлитыми в старые жестянки.

Эту улицу называли Дугой, потому что дорога здесь изгибалась, словно собачья лапа, и ее даже время от времени подметала городская коммунальная служба. В паре шагов от нее разбегался лабиринт узких темных улочек. Сюда никогда не заглядывали ни метла уборщика, ни солнечный свет. На земле кучами гнили отбросы, их смрад смешивался с вонью человеческих испражнений. В ветхих домах, квартирах, подвалах и даже сараях жили тысячи людей. Постелями им служили кучи тряпок, а стульями — пивные ящики.

Джек не сомневался, что у большинства виденных им оборванных, исхудавших детей нет дома, потому что дому здесь часто предпочитали жизнь на улице. Так хотя бы не нужно было отдавать жалкие гроши, заработанные воровством и попрошайничеством и бояться пьяных родителей.

Джек прекрасно знал, как им жилось, потому что в юном возрасте сам сбежал на улицы Уайтчэпела. В школу он попадал, только когда его ловила полиция по борьбе с прогулами, А все знания и навыки, которые в основном касались выживания, он приобрел на улице.

Встреча с Бет на корабле стала для него чудом. Его друзьями всегда были только такие же выходцы из трущоб, как и он сам. Он смотрел на девушек, похожих на Бет, только издали, мечтая коснуться их шелковистых волос или же просто вдохнуть запах чистой кожи и одежды. Он никогда не думал, что сможет подружиться с одной из них, не говоря уже о том, чтобы взять ее за руку или поцеловать.

Но Бет всегда говорила с Джеком на равных. Она смеялась вместе с ним, делилась своими горестями и радостями. Она убедила его в том, что он может достичь всего, чего захочет. Когда они попрощались с ней на корабле и договорились встретиться через месяц у Касл-Грин, он не надеялся, что она сдержит слово и придет. Но сила и вера в себя, которые она ему дала, всегда оставались с ним.

Свою первую ночь в Америке Джек провел здесь, на Дуге, потому что это было единственное место, о котором ему рассказали знакомые в Ливерпуле. Если бы не влияние Бет, он даже не заметил бы, каким отталкивающим оно было, и наверняка спился бы и повторил путь тех, с кем встретился той ночью. Но Бет изменила его взгляд на мир, и на следующее утро Джек понял, что должен немедленно бежать отсюда, пока это место его не засосало.

Работа на бойне была очень тяжелой. Ужас скота, который Джек помогал перегонять с кораблей к месту смерти, равнодушие мужчин, которые его резали, запах крови и требухи вызывали у Джека тошноту. Но это была работа, за которую платили лучше, чем за многие другие. Хотя со стороны сон на полу крошечной комнаты вместе с шестью другими мужчинами вовсе не казала достижением, Джек знал, что это так.

Месяц спустя он не хотел идти к Касл-Грин. Он видел, каким ледяным взглядом смотрел на него Сэм. Джек также ожидал, что Сэм с его внешностью и обаянием легко найдет хорошую работу и что к тому времени Бет уже будет встречаться с кем-то, кого выберет для нее брат.

Джек пошел туда только из чистого упрямства. Он много раз сталкивался с искушением вернуться к старой жизни с выпивкой и драками и решил, что если Бет не придет, то у него появится повод ему уступить. Но она была там, ждала его у Касл-Грин, яркая, жизнерадостная и милая.

Джек удивился, узнав, что Сэм до сих пор не нашел работу. А почувствовав тревогу Бет, постарался помочь, хотя не мог себе представить, что Сэм согласится работать барменом на Бауэри. Джек не признавался Бет, как он живет и какая отвратительная у него работа. Для нее это было бы слишком. Но это заставило его стремиться к большему.

Мало кто посчитал бы работу мясником на бойне большим достижением, но это было именно так. Он изучал дело, которое в будущем обеспечило бы ему надежный доход, а еще ему больше не приходилось наблюдать ужас обреченного скота. Вскоре Джек переехал в комнату получше, которую ему пришлось делить только с тремя товарищами. Это жилье было небольшим, но зато чистым, он спал в настоящей кровати, и ему было где повесить свою одежду.

Все лето Джек чувствовал себя на седьмом небе, потому что у него была Бет. Он работал сверхурочно, чтобы получать больше денег, и смог отложить небольшую сумму. Он даже пошел в вечернюю школу, чтобы научиться читать и писать.

А затем наступил день, когда Джек узнал, что его чувства к Бет не взаимны.

Некоторое время ему казалось, что без нее ему не стоит жить. Известие о том, что его соперником оказался джентльмен, ударило его ножом в спину и вернуло знакомое чувство собственной никчемности. Сколько раз он шел к бару Хини, но оставался снаружи, только чтобы послушать, как играет Бет! В такие моменты Джека душили слезы.

В одну из таких ночей ему пришло в голову, что, даже если Бет не ответит ему взаимностью, он может попробовать удержать ее в своей жизни в качестве друга. Джек знал, что это будет нелегко, потому что придется притворяться, будто ему нравится картежник Тео, и выносить высокомерное отношение Сэма. Но Джек решил, что сделает это ради надежды на то, что однажды он понадобится Бет.

Что ж, сейчас она в нем нуждалась. Он лишь надеялся, что сможет узнать, где она находится, и спасти ее.

Джек прочесывал улочки одну за другой, проверяя каждый двор, Он видел лежащих на земле пьяниц, сидевших неподвижно на пнях полуголых детей с пустым взглядом. Стайки молодых парней смотрели на него с подозрением. Изможденные шлюхи предлагали себя за несколько центов.

Во всех остальных районах Нью-Йорка везде висели рождественские игрушки, деревья были украшены гирляндами, а витрины ломились от подарков. Но здесь и за день до Рождества не было даже намека на праздник.

Джек говорил со многими. Чаще всего он притворялся, что только что сошел с корабля и ему посоветовали найти какого-то Фингерса Малоне. Большинство людей качали головой и говорили, что не знают никого с таким именем. Старая шлюха с побитым оспой лицом сплюнула на землю и назвала Фингерса злобным ублюдком, но не объяснила, где его можно найти. Двое парнишек лет тринадцати бахвалились тем, что работали на него. Джек не сомневался, что они только слышали о Фингерсе и не узнали бы его в лицо.

В грязном задымленном салуне на Малберри-бенд бармен сообщил Джеку, что у Фингерса есть недвижимость на Боттл-аллей, но один из посетителей заявил, что она не там, а на Блайнд-Мэнскорт. Дуга была не тем местом, где чужаку следовало разгуливать по ночам: улочки были темными и на них всегда хватало готовых к драке пьяниц и молодых бандитов, расхаживающих в поисках жертвы, Кроме того, здесь было очень холодно, поэтому Джек решил вернуться в бар и узнать, есть ли у Сэма какие-нибудь новости.

Снова оказавшись на Бауэри с ее яркими огнями и весельем, Джек испытал облегчение. Из «Джерман бир гарденс» доносилась музыка, а бродячий оркестр играл рождественские гимны. Повсюду можно было увидеть торговцев, которые продавали все, что угодно, от дешевых игрушек до мужских подтяжек. Здесь были яблоки в карамели, жареные каштаны и вафли. Исходящее от лотков тепло и вкусные запахи напомнили Джеку о том, что Бет сейчас, должно быть, мерзнет и голодает.

Впереди в толпе Джек вдруг заметил знакомое лицо. Он встречался с Тео только однажды, но у того была запоминающаяся внешность. На Бауэри такой человек выделялся бы из толпы даже без вечернего костюма, дополненного цилиндром и плащом.

Джек преградил ему дорогу.

— Мистер Кэдоган! — воскликнул он.

— Я вас знаю? — спросил Тео, смерив Джека взглядом, словно удивлялся, что плохо одетый человек может знать его имя.

— Нет, сэр, — сказал Джек. — Но я друг Бет, и она сейчас в большой опасности. Я как раз шел в бар Хини, чтобы увидеть ее брата, и тут повстречал вас.

Джек быстро объяснил все Тео и добавил, что подозревает, будто Бет держат где-то на Дуге, и что он только что оттуда вернулся.

— Но возможно, что-нибудь произошло в баре за то время, пока меня не было.

— Бедная Бет, — вздохнул Тео. Он выглядел искренне расстроенным. — Я собирался сегодня вечером зайти к ней и пригласить куда-нибудь. Я несколько недель провел в Бостоне. Но теперь я, конечно, пойду с тобой, и, возможно, общими усилиями мы добьемся, чтобы этот ужасный Хини позаботился о ее освобождении.

Бар, как обычно в субботу вечером, был полон. Вместо Бет здесь играл негр-пианист.

У Сэма был отчаянный и перепуганный вид, все его изысканные манеры исчезли без следа.

— Слава богу! — воскликнул он, когда Джек и Тео вошли в бар. — Я уже думал, что меня все бросили.

Тео сказал Сэму несколько слов, но за шумом Джек не услышал, что именно. Затем Тео повернулся к Джеку, взял его за руку и указал на дверь задней комнаты.

— Мы идем туда, — сказал он.

Джек несколько удивился тому, что у человека, которого он считал аристократом и который любил отираться в гнусных местах, храброе сердце.

Тео даже не постучал в дверь, а сразу открыл ее. Хини сидел за столом и заполнял приходную книгу. При виде неожиданного вторжения у него от удивления расширились глаза.

— Я слышал, что вам передали требование Фингерса Малоне, которое вы должны выполнить взамен на возвращение мисс Болтон. — Тео блефовал, но его голос был холоднее стали. — У вас могли быть причины скрывать от ее брата, в чем конкретно оно заключается, но как ее жених я настаиваю, чтобы мне ответили.

Джек был уверен, что Бет и Тео не помолвлены, иначе она сообщила бы об этом еще на день Благодарения. Хотя Джека ужасала мысль о том, что теперь полгорода будет думать иначе, он оценил находчивость Тео.

— Так как требования были предъявлены мне, — сказал Хини, вставая с кресла, — то это мое личное дело.

— Только не в случае, когда леди угрожает опасность! — выпалил Тео и сделал шаг в его сторону. — Расскажите мне о том, что вам известно. И побыстрее.

Хини сдулся и замолчал.

— Сколько он хочет? — спросил Тео.

— Дело не в цене, а в том, что за этим последует, — сказал Хини. — Он решит, что может забрать все, что у меня есть, побить меня и втоптать в грязь. Я не позволю ему этого сделать.

— То есть, я так полагаю, вы не намерены ничего предпринимать? — презрительно спросил Тео. — Вы хотите сгноить Бет у Фингерса? Да что вы за змея, если жизнь девушки для вас ничего не значит?

— Фингерс ее не убьет, — быстро сказал Хини. — Он хочет, чтобы она играла у него.

— Она так и сделает, если ты и пальцем не пошевелишь, чтобы ей помочь, — произнес Джек, испытывая желание сломать ему шею. — Тебе нужно собрать своих ребят и нанести ответный удар. Почему бы нам не украсть его жену?

— Это его не опечалит. Наоборот, Фингерс будет только рад от нее избавиться, — пожал плечами Хини.

— Тогда похитим кого-нибудь из его банды!

— Я проверял его логово. Туда не пробраться, везде его люди.

— Вы имеете в виду его бар, если я вас правильно понял? — уточнил Тео. — А какая еще собственность у него есть? Вы знаете, где она находится?

— У него полно всего, от баров с прокисшим пивом до ночлежек по пять центов за ночь, — презрительно сказал Хини.

— На Дуге? — спросил Джек.

— А где же еще? — фыркнул Хини.

Джек посмотрел на Тео и жестом показал ему, что им нужно поговорить.

— Мы еще вернемся, — сказал Тео, обращаясь к Хини.

Им пришлось выйти прямо на улицу, потому что в баре было слишком шумно.

— Хини нам не поможет, — тихо сказал Джек, зажигая сигарету. — Поэтому нам придется самим ее искать. Она должна быть на Боттл-аллей или на Блайнд-Мэнс-корт. Мы выберем пять или шесть надежных парней и проверим эти места. Даже если Бет там не окажется, мы можем найти кого-нибудь, кто знает, где она. Если мы выступим рано утром, все еще будут спать после вчерашней пьянки.

— Я никогда раньше там не был, — подавленно сказал Тео, словно переживал настоящее горе.

— Зато я был и знаю, как нужно себя вести, улыбнулся Джек. Ему нравилось чувствовать за собой преимущество. — И еще я знаю, кого нужно взять с собой. Нам не нужны люди ни Хини, ни Фингерса. Мы и без них сможем вернуть нашу девочку.

Тео какое-то время молчал.

— Мне нужно пойти домой и переодеться, — сказал он наконец. — Можно мне потом к вам присоединиться?

— Мы встречаемся на углу Кэнэл-стрит. В шесть часов, — сказал Джек.

Тео кивнул.

— И что мы скажем Хини?

— Ничего, как и он нам, — мстительно проговорил Джек. — Но после всего этого у нас у всех возникнут проблемы. Полагаю, нам придется на какое-то время уехать из города.