Цыганское гадание

Часть XI

– Твой дед ведет их сюда, – прошептал Уильям чуть позже. Стоя рядом с Тамсин, он смотрел сквозь щель, оставленную в дверном проеме. Джон Фо направлялся к кибитке в сопровождении двух мужчин в шлемах и кожаных куртках. Не дойдя немного до фургона, он остановился и заговорил с ними.

– Они все равно могут узнать меня, несмотря на цыганскую одежду, – сказал Уильям девушке, дергая за рукав цыганской рубахи, надетой на его крепкий торс. – Если они меня увидят, я не могу гарантировать мирного исхода. Они знают, что я был с Джоком и Сэнди.

– Дедушка сказал им, что за весь вечер мы не видели ни одного шотландца. Перед тем как уехать, они захотели, чтобы цыганка предсказала им судьбу.

– Я слышал. Твой дед мог бы отказать.

– Они предложили деньги, – пожала плечами Тамсин. – Кроме того, моя бабушка пользуется популярностью у гаджо. Они считают, что она самая лучшая предсказательница.

Девушка повернулась и заговорила с Ноной, сидящей в дальнем конце кибитки. Пожилая цыганка махнула рукой и что-то быстро прошептала.

– Чего она хочет? – поинтересовался Уильям.

– Она хочет, чтобы я вышла к этим людям и погадала им за серебряную монету. – Не переставая говорить, Тамсин вытащила из корзины блеклый шелковый шарф и обмотала им левую руку. – Поскольку я знаю их язык, я сделаю это гораздо быстрее, чем Нона. И тогда они раньше уедут.

– Артур Масгрейв узнает тебя, – тихо проговорил Уильям.

– Да, – просто согласилась девушка. – Он может узнать меня, но здесь я нахожусь под защитой табора. К тому времени, как он расскажет обо мне отцу, меня здесь уже не будет. Я уеду.

– Да. В Рукхоуп.

Тамсин ничего не ответила, только пожала плечами. Уильям посмотрел поверх ее головы на мужчин, разговаривающих с Джоном Фо при свете костров.

– Очень хорошо. Тогда сейчас мы выйдем вместе.

– Вместе? Они не должны тебя видеть!

– В этой одежде я вполне сойду за цыгана. К тому же я буду держаться на расстоянии. – Уильям оглядел себя с ног до головы: коричневый шерстяной жакет с поясом, светлый шелковый шарф, повязанный на шее, широкополая шляпа из плетеной соломы и полосатая накидка, прикрывающая перевязь, на которой покоилась левая рука. Нона настояла на том, чтобы он снял сапоги, и теперь он стоял босой, в подвернутых до колен широких штанах. – Они не заметят меня среди остальных, – уверенно заключил он.

– У тебя темные, как у цыган, волосы, но ты выше, чем большинство ромал, и у тебя светлая кожа. Бабушка собиралась выжать сок грецкого ореха и покрыть им твое лицо, чтобы сделать его темнее, но у нас не хватило времени.

– Возможно, тебе я бы позволил прикоснуться к моему лицу, милая, – растягивая слова, проговорил мужчина, – но у твоей бабушки руки палача. Я выхожу.

Тамсин приподнялась на цыпочках и нахлобучила шляпу ему на лоб.

– Если тебе так необходимо показаться снаружи, прячь получше свои голубые глаза.

– У тебя глаза светло-зеленые, хоть ты и цыганка, – проворчал он.

Нона велела им прекратить разговор, и девушка смиренно кивнула в ответ, будто извиняясь. Уильям удивленно приподнял бровь.

– Она не хочет, чтобы ты говорила со мной, – заметил он.

– Бабушка говорит, я не должна стоять так близко и так интимно беседовать с тобой. И я не должна касаться тебя. Это неправильно. Я могла бы поступать так только в том случае, если бы ты был моим женихом.

Нона снова заговорила, при этом она погрозила внучке своим крючковатым пальцем.

Уильям вопросительно посмотрел на Тамсин.

– Я не должна больше разговаривать с тобой. Я должна только переводить до тех пор, пока ты не подойдешь к моему деду и не попросишь у него позволения ухаживать за мной. Она говорит… – Тамсин глубоко вздохнула и отвернулась, в то время как Нона продолжала что-то настойчиво бормотать.

– Должен признаться, те негодяи снаружи беспокоят меня гораздо меньше, чем твоя бабушка, – шутливо заметил Уильям. – Что она говорит?

Тамсин пристально смотрела сквозь щель в занавеске. Не поворачивая головы, она перевела:

– Бабушка говорит, ни один цыган не захочет взять меня в жены, если я буду вести себя так легкомысленно. Она говорит, что ни один шотландец также не захочет жениться на мне. Не только потому, что я приношу неудачу, но и потому, что я плохо воспитана.

Нона сказала еще что-то, и Уильям выжидательно уставился на девушку.

– Я слышал свое имя, красавица. Думаю, я должен знать, что было сказано обо мне.

– Она говорит, что даже ты, Уильям Скотт, не захочешь жениться на мне, несмотря на то, что тебе очень нужна жена. Она видела это на твоей ладони. – Тамсин вздернула подбородок. – Вот, ты услышал то, что было сказано.

– Прости меня, милая, – прошептал он. – Я доставил тебе массу неприятностей. Скажи своей бабушке, что это моя вина.

– Это я должна извиняться. Бабушка и дедушка чтят традиции ромал, и для цыганских женщин существуют определенные правила. Очень строгие. Я не всегда соблюдаю их, вот как сейчас, и Нона начинает терять терпение. Похоже, ты ей все-таки нравишься, потому что она разрешает нам разговаривать. Тем не менее я не должна говорить с тобой, пока она не позволит.

– А, – кивнул мужчина, – теперь я понимаю. Ты просто непослушная внучка.

Стоя в темноте рядом с девушкой, он заметил снаружи какое-то движение.

Подошла Нона и встала между Уильямом и девушкой. Она накинула на голову внучки мягкий темный платок и завязала его концы сзади на ее шее. Потом она взяла внучку за руку, прошептала ей несколько слов и велела спускаться по ступенькам наружу.

Уильям выглянул, наблюдая, как Тамсин и Нона подходят к Джону Фо. Джон еще что-то сказал Артуру Масгрейву и его спутнику и отошел. Артур обвел рукой лагерь, очевидно, спрашивая у Тамсин об участниках набега, которые могли находиться в таборе. Она быстро покачала головой, отрицая такую возможность.

Уильям решительно вышел из фургона и пошел через поляну. Его шляпа была надвинута на глаза. Он еще плотнее запахнул накидку, чтобы надежнее скрыть перевязь, и шел, время от времени кивая встречающимся на его пути цыганам. Некоторые смотрели на него с удивлением, но Джон Фо что-то сказал им, давая понять, что ради спокойствия в таборе всем стоит включиться в эту игру.

Уильям пересек поляну и встал под деревьями, неподалеку от двух англичан, к которым подошли Тамсин и Нона. Мужчина прислонился спиной к шершавому стволу березы и принялся наблюдать за танцами, которые к тому моменту возобновились с новой силой. Однако все его внимание было сосредоточено на разговоре, что происходил невдалеке.

– Они могут отрицать это до наступления Судного дня, но хоть один из этих цыган должен был видеть их, – сказал Нед Форстер. Это был коренастый широкоплечий мужчина, однако ростом он был не выше Тамсин. – Могу поклясться, я видел, что один из них вез в своем седле цыганку. Может быть, тебя, девушка?

– Нет, не меня, риа, – тихо ответила Тамсин. Она специально понизила голос, чтобы у Артура Масгрейва было меньше шансов узнать ее. – Я была здесь, на свадьбе моей кузины. Если бы шотландцы появились в лагере, мы непременно их заметили бы.

– Я тебя знаю! – уставился вдруг на нее Артур. – Цыганка, дочь Армстронга! Что ты здесь делаешь? Что происходит? Какие дьявольские штучки ты еще задумала?

– Никаких штучек, – быстро ответила девушка. Она не могла заставить себя поднять глаза на Артура, слишком свежи были воспоминания о веревке, которую он затягивал на ее шее. Но Тамсин справилась с собой и, глубоко вздохнув, гордо подняла голову и посмотрела прямо в глаза Масгрейву. – Я пришла сюда поговорить с ромалами. Ведь твой отец хотел именно этого?

– Он велел Арчи сделать это, но Арчи сказал, что ему нужна твоя помощь. Я говорил отцу, что мы должны все сделать сами, а не полагаться на помощь приграничных воров и полукровок. А теперь скажи: где же тогда находятся Армстронг и Рукхоуп? Уильям Скотт должен был отвезти тебя в свой замок и держать там. Где он, черт возьми?!

– Те, кого мы сегодня преследовали, были шотландцами, – вставил Нед. – Может, один из них и был Скоттом из Рукхоупа?

– Если это так, мой отец будет взбешен его предательством, – ответил Артур.

Уголком глаза Тамсин видела, как Уильям Скотт пересек поляну и подошел к ним, старательно маскируясь дедушкиной накидкой и шляпой. У нее перехватило дыхание, когда она заметила его обнаженные белые щиколотки. Они выдавали его с головой. Конечно, эти ноги не могли принадлежать цыгану, но те двое мужчин, что стояли рядом с ней, казалось, вообще не заметили Уильяма. Тамсин вздохнула с облегчением, когда Скотт прислонился к дереву, укрывшись под его тенью, и плотнее запахнул накидку.

Она обменялась беглым взглядом с бабушкой, которая стояла рядом, держа в руках сальную свечу, чтобы при ее свете Тамсин могла посмотреть ладони англичан. Девушка взглянула на Артура. Именно он просил, чтобы цыганка предсказала ему судьбу.

– Если ты хочешь, чтобы я рассказала о твоем будущем, дай мне серебряную монету. Но сначала подержи ее в руке. Так я лучше смогу прочитать, что написано на твоей ладони.

– Не думай, что сможешь одурачить меня. Я тоже вижу твое будущее, – с угрозой в голосе проговорил Артур. – На виселице.

Тамсин стояла, не поднимая глаз, хотя ее переполняла злость.

– Ты хотел узнать свою судьбу. Моя бабушка попросила, чтобы я рассказала тебе о твоем будущем. Хочешь, чтобы я продолжала?

– Да, – буркнул он, доставая из пояса монету.

Девушка взяла монету правой рукой. Левую руку, имеющую необычную форму, надежно скрывал намотанный на нее шарф, который оставлял на виду только большой палец.

Нона внимательно, как ястреб, наблюдала за происходящим. Тамсин знала, что бабушка находится рядом не только для того, чтобы держать подсвечник. Она выступает еще и в роли стражника на тот случай, если мужчины попытаются обидеть внучку, поведут себя грубо. За исключением хиромантии и лечения, цыганским женщинам запрещаются близкие контакты с мужчинами, которые не являются близкими родственниками или женихами. Молодые женщины всегда находятся под присмотром старших.

Тамсин переступила границы дозволенного, тесно общаясь с Уильямом Скоттом, однако в данном случае Нона, приглядывая за внучкой, не проявила свойственную ей строгость. Тамсин подозревала, что бабушка так снисходительна из-за того, что нашла молодого шотландца красивым и очаровательным. А вот Артур и Нед, судя по всему, не заслужили одобрения Ноны, и теперь она не отрывала от них подозрительного взгляда.

Мужчины отступили немного в сторону, увлекая Тамсин за собой, но Нона неотступно следовала за ними.

Тамсин сильно волновалась из-за того, что Уильям сидел сейчас под деревом и мог слышать большую часть того, о чем они говорили. Девушке приходилось постоянно контролировать себя, чтобы не бросать на него слишком частые взгляды и не привлечь к нему внимание двух англичан.

Она взяла руку Артура и положила ее на свою левую руку, обмотанную шарфом. Держа монету пальцами правой руки, она принялась водить ее ребром по линиям на его ладони, тщательно изучая их то при желтом свете костров, то поворачивая руку мужчины к пламени свечи.

– Кто этот человек? – спросил вдруг Нед Форстер, указывая на Уильяма. – Почему он сидит под деревом рядом с нами, вместо того, чтобы танцевать и петь вместе с остальными?

– Он… Это мой муж, – вырвалось у Тамсин. Она едва не вздрогнула, произнеся эти слова. Заведомая ложь и в то же время правда, которую она никогда и никому не собиралась открывать. Тамсин видела, как Уильям приподнял голову, прислушиваясь, и специально для него добавила: – Он не побеспокоит нас.

– Я думал, ты не замужем, – нахмурился Артур.

– Если у меня и есть муж-цыган, тебе вовсе не обязательно знать об этом, – ответила она.

– Должно быть, ее мужу нравится, когда жена зарабатывает немного серебра, – засмеялся Форстер. – Он сидит там, чтобы проследить, как она будет получать монету. Эти египтяне ленивы и неповоротливы. Посмотри на них. Мужчины танцуют и поют, они никогда не работают, только играют на музыкальных инструментах и плетут корзины. А женщины занимаются домашней работой, зарабатывают деньги и даже крадут еду, пока мужья бездельничают.

– Если бы у тебя была возможность сидеть и ничего не делать, ты бы так и поступал, – заметил Артур. – А теперь помолчи, пусть цыганка расскажет, что меня ждет в будущем.

– Глупости это все, – ухмыльнулся Нед. – Они же язычники эти цыгане.

– Я крещена, я христианка. Как и многие другие ромалы, – возразила Тамсин.

– Наш король Генрих выдворил всех цыган из Англии, – сказал Нед, – и тогда они перебрались в Шотландию. Так они и продолжают кочевать туда-сюда через границу, из одной страны в другую, как паразиты, которых выгоняешь из кухни через одну щель, а они снова лезут через другую.

Тамсин едва не отшвырнула руку Артура. Метнув в Неда Форстера гневный взгляд, она горячо произнесла:

– Шотландские короли оказывали цыганам свое покровительство! Сам король Джеймс наносил визиты моему дедушке, когда объезжал страну, стремясь объединить земли и улучшить жизнь своих подданных. Сам король вручил моему деду грамоту, в которой говорится, что цыгане могут свободно путешествовать по землям Шотландии. У них есть охранная грамота короля!

– Думаешь, я в это поверю? – спросил Нед. – Цыгане лгут, не задумываясь.

– Я покажу тебе эту грамоту, если ты не веришь словам! Король Джеймс велел цыганам бывать при дворе, чтобы устраивать представления, и сам иногда посылал за цыганами, чтобы те лечили его заболевших и покалеченных лошадей. Мы пользовались уважением у короля Шотландии, и он дал нам свободу. Мы можем бродить по этой стране, сколько захотим, потому что мы никому не причиняем вреда.

– Уже не можете. С тех пор, как не стало короля Джеймса, – заметил Артур.

– Пока цыгане находятся на этой стороне границы, они – головная боль Шотландии, – сказал Нед. – У шотландцев есть и другие заботы помимо цыган. Им достаточно хлопот с инфантой, которая еще неизвестно когда станет их королевой. Сейчас у них нет настоящего правителя. Так что пока никто из цыган не будет выслан, как он того заслуживает.

– Риа, – прервала его Тамсин, заставляя себя успокоиться, несмотря на то, что ярость кипела в ней, – не стоит указывать мне, где я должна быть. Случилось так, что сегодня после полуночи ты, англичанин, оказался в Шотландии. Ты нарушаешь Пограничное соглашение и совершаешь государственную измену, просто находясь сейчас на территории Шотландии!

– Эй, что может знать цыганская девушка о Пограничном соглашении! – Нед ткнул Артура локтем в бок и грубо рассмеялся.

– Мой отец – Арчи Армстронг, – сказала Тамсин.

– Да, действительно. Но она наполовину цыганка, – пояснил Артур.

– Ха! Разбойники Армстронги! Если она цыганка только наполовину, тогда ты получишь за свою монету только половину того, что должен был бы получить, – проворчал Нед.

– Тихо, – прошипел Артур. – Я хочу наконец услышать, что меня ждет в будущем.

Нед усмехнулся и прислонился спиной к дереву. Тамсин поднесла руку Артура к свету и снова принялась рассматривать испещренную линиями широкую ладонь мужчины. Она водила по ним серебряной монетой, стараясь не касаться руки Артура пальцами. Через некоторое время она произнесла:

– Я вижу здесь длинную жизнь. И хорошее здоровье. Но тебе стоит быть внимательнее к своему желудку. – Она дотронулась ребром монеты до черты на ладони. – Эта линия говорит о том, что у тебя слабый желудок. Избегай вина и обильной пищи.

Нед хмыкнул:

– Да, Артур, не стоит тебе пить эти французские вина. Они такие дорогие! Пей лучше добрый английский эль.

Артур погладил свой немного выступающий живот.

– Вообще-то я ощущаю боли, когда переем, – заметил он.

– В детстве у тебя была серьезная травма головы, – продолжила Тамсин. Она была уверена в том, что говорила, бабушка хорошо научила ее разбираться в линиях. – Этот крошечный остров на этой линии и черта над ним говорят о травме головы, – пояснила она Артуру. – Тебе было около пятнадцати лет, я думаю. Ты долгое время лежал, не вставая.

– Удивительно, – поразился Артур. – Нед, помнишь, когда я был подростком, меня сбросила лошадь и я несколько недель не выходил из спальни? – Он с напряженным вниманием подался вперед. – Ты почти заработала свою монету. А теперь расскажи мне о будущем.

Тамсин указала на мелкие канавки, идущие от одной из главных линий.

– Я вижу… твою женитьбу и много сыновей.

– Ага, – удовлетворенно подтвердил Артур. – Я женюсь на Анне, мы уже помолвлены.

Девушка колебалась. Она знала, что должна все честно рассказать, когда смотрит ладонь или раскладывает карты, за исключением тех случаев, когда увидит признаки короткой жизни или какое-либо несчастье. Линия сердца на руке Артура была неглубокой, плохо прочерченной, и это говорило о том, что владелец руки нечасто прислушивался к своему сердцу или к своей совести. Она уже знала, что он способен на подлость и почти не думает о других. Линия судьбы на ладони Артура проходила через ее середину, но местами была слишком тонка, а местами и вовсе обрывалась.

Тамсин нахмурилась. Зигзаг на линии судьбы в той точке, которая определяла нынешний возраст мужчины, говорила, что его сердце скоро будет разбито. Дальше линия выпрямлялась, становилась толще, и это свидетельствовало о том, что не пройдет и пяти лет, как у него появится новая любовь, которая приведет к счастливой женитьбе и многочисленному потомству.

Нона наклонилась и тоже посмотрела на ладонь.

– Он потеряет любовь, – прошептала она по-цыгански. – Но посмотри-ка на этот квадрат. Та, которую он любит, не отвечает ему взаимностью. Придет другая, позже, которая полюбит этого буйвола и, я думаю, превратит его в овечку. Это пойдет ему на пользу. Скажи ему.

Тамсин кивнула.

– Если даже сейчас ты помолвлен, – начала она, – я вижу здесь другую любовь. Лучшую, чем нынешняя. – Она посмотрела на ладонь. – Ты удачно женишься и проживешь долгую супружескую жизнь, но не с той леди, которую выбрал сейчас, – закончила Тамсин.

– Что? Я женюсь на Анне Форстер! Ее отец уже пообещал мне ее руку.

Тамсин покачала головой.

– Отпусти эту девушку, риа, – мягко произнесла она. – Я вижу более подходящую партию для тебя в будущем. – Тамсин закрыла глаза и почувствовала уверенность в том, что все говорит правильно. – Это то, что я вижу на твоей ладони.

– Анна, – настаивал Артур. – Ты видишь там для меня Анну.

– Ха! – вмешался вдруг Нед. – Эта смуглая плутовка права!

– Я нравлюсь Анне! – продолжал гнуть свое Артур.

– Анне нравится Джок Скотт. Именно из-за этого сегодня ночью мы преследовали его, тупица.

– Если я найду Джока Скотта в Линкрэйге или его родственничков, что были с ним этой ночью, у Анны не останется никого по фамилии Скотт, кому она могла бы дарить свои милости, – проворчал Артур. – Цыганка, ты ошибаешься.

– Анна сказала отцу, что не выйдет за тебя замуж, – обронил Нед. – Он запирает Анну в ее комнате, а мать выпускает. И Анна снова тайно встречалась с Джоком Скоттом, ты сам видел это сегодня ночью! Ты уже потерял свою девушку и свою любовь!

– Я убью Джока Скотта за то, что он наставляет мне рога! Цыганка, скажи, что сделать, чтобы Анна стала моей, – приказал он. – Ты должна знать какие-нибудь заклинания. Приготовь мне снадобье или попроси старуху сделать это. Я заплачу золотом столько, сколько ты запросишь.

– Я ничего не знаю о колдовстве, – ответила Тамсин. – Как и моя бабушка, – добавила она.

Нона время от времени использовала заклинания, даже не заклинания, а скорее заговоры. Это были обычные для цыган вещи. Однако Тамсин не собиралась посвящать в это англичан.

– Цыганская крошка не умеет видеть будущее в нескольких складках кожи, – заметил Нед. – Я говорил тебе, это напрасная трата серебра. Хиромантия предназначена для дураков и женщин.

– В каждой руке содержится прошлое, настоящее и будущее, – уверенно возразила Тамсин. – Даже в твоей, Нед Форстер.

– Ты все лжешь! – Артур убрал свою руку с руки девушки. – А еще говорят, что египтяне знают секреты будущего. Это глупость! Ты не предсказала мне того, что я хотел услышать!

– Если тебе не понравилось то, что ты услышал, я прошу прощения, – проговорила Тамсин.

Нед взял девушку за правую руку.

– Эй, девица, а теперь посмотри мою ладонь, – сказал он. – Я дам тебе достаточно монет, даже больше, чем ты думаешь, только скажи то, что я хочу услышать. Ладно? – Он хохотнул. – А ты хорошенькая, крошка, хотя в тебе и течет смешанная кровь. – И с этими словами он притянул Тамсин к себе.

Девушка оттолкнула его, упершись руками ему в грудь.

– Мне не нужны твои монеты. Уходи!

Нона что-то крикнула на своем языке, но Нед даже не взглянул в ее сторону. Он крепко держал Тамсин за руку.

– У меня есть мешочек, полный монет, и еще кое-что, тоже заполненное до отказа, – криво усмехнулся он.

Его сальная ухмылка вызвала у Тамсин омерзение. Она содрогнулась и взглянула на Уильяма, который, готовясь встать, уже оперся рукой о землю. Стремясь удержать его от вмешательства, девушка попробовала самостоятельно освободиться от цепкой хватки Неда.

– Ты должен отойти от меня!

– Свинья гаджо\ – сказала Нона по-цыгански. Она подняла свечу повыше и поднесла ее ближе к мужчине. Сало, капающее со свечи, попало Неду на руку, и он завопил.

– Нед, остановись! – предупредил его Артур. – Здесь ее муж. Он защитит ее, а у нас возникнут проблемы с целым табором.

– Ее муж не станет беспокоиться о том, что она делает, если получит за это серебро, – ответил Нед. – Пойдем со мной, красавица. Мы найдем тихое местечко, и там ты сможешь взглянуть на мои ладони и еще кое на что. – Он тянул ее за руку, тяжело дыша, а Тамсин изо всех сил сопротивлялась.

– Плохой мужик! – сказала Нона на ужасном английском.

Она качнула свечу, и пламя заплясало, а потом погасло. Никто из мужчин не посмотрел на нее. Тамсин бросила на бабушку взгляд, полный отчаяния, но Нона, перед тем как позвать на помощь Джона Фо, растворившегося среди танцующих цыган, быстро протянула руку, чтобы успеть взять у Тамсин серебряную монету.

Проходя мимо Уильяма Скотта, который уже вышел из-под дерева и направлялся к англичанам, старушка что-то пробормотала ему на своем языке и махнула рукой, указывая на Тамсин. Уильям кивнул.

– Уходите, пока не начались неприятности! – кричала Тамсин Неду и Артуру.

Она оглянулась и увидела Уильяма.

– Неприятности, ты слышал? – хохотнул Нед, обращаясь к Артуру. – Мы уедем отсюда вместе с ней. И хорошенько позабавимся! Это будет неплохая игра. Цыгане будут преследовать нас и явятся в Англию. И у нас появится повод повесить одного-двух из них за бродяжничество и воровство.

Он сделал еще несколько шагов, таща девушку за собой. Артур что-то пробормотал, выражая слабый протест, а потом побежал к деревьям, у которых стояли их привязанные лошади. Тамсин, изо всех сил упираясь, в отчаянии оглядывалась через плечо. Уильям неслышно скользил между деревьями, как дикая кошка, готовый в любой момент вступить в схватку. Занятые девушкой, англичане не замечали его. «Если Артур узнает Уильяма, – лихорадочно думала Тамсин, – в лагере может произойти трагедия. Насилие и жестокость охватят весь табор. Она должна освободиться самостоятельно». Пытаясь вырваться из цепких рук Неда, она выкрикнула что-то и вдруг споткнулась. Ее поврежденная нога снова подвернулась, причиняя дикую боль. Нед замедлил шаг, и Тамсин ударила своей босой ногой по его голени, затянутой в голенище сапога. Мужчина выпустил ее правую руку и тут же вцепился в левую. Шелковый шарф соскользнул, открывая ее изъян. Свет костров ярко высветил маленькую, странной формы руку.

– Хэй! Что это? – внезапно остановился он. – Спаси меня бог, это же коготь дьявола!