Цыганское гадание

Часть XIII

Тамсин проснулась, когда рассвет только занимался. Она вылезла из-под кибитки и выпрямилась. Пропитанный сыростью воздух тут же пробрал ее до костей, заставив зябко поежиться. Девушка вытащила из-под кибитки, где она спала, одеяло и закуталась в теплую ткань. Ходя темнота только начала рассеиваться, в лагере слышны были голоса проснувшихся людей и лай собак. До Тамсин донесся запах бекона, который жарили где-то в леске.

Огни костров мерцали в утреннем тумане, как золотые звезды. Цыгане, немного отдохнув, направлялись по своим делам. Они мягкими тенями передвигались по поросшей мягкой травой поляне, тихо разговаривая с домочадцами и лошадьми, которых растили и тренировали.

Когда дедушка с бабушкой вернулись в кибитку прошлым вечером, Тамсин уже спала. Они не стали беспокоить ее.

Напротив, на другом конце поляны, спал под дубом Уильям Скотт. Тамсин то и дело поглядывала на него, но мужчина спал крепко.

Девушка наблюдала, как несколько женщин готовились к свадебной церемонии. Вскоре весь табор отправится к месту, где ее дед, как цыганский предводитель, совершит обряд женитьбы. Пиршества, музыка и танцы завершат этот день.

Тамсин знала, что завтра дедушка поведет своих людей по дорогам Шотландии в другую часть страны. Джон Фо обещал сделать это, получив предупреждение Тамсин. Ромалы смогут избежать участия в плане короля Генриха, если ни одного из них не найдут.

Девушка развернулась и направилась к ручью, по дороге продолжая поглядывать на Уильяма Скотта. Он проснулся и теперь сидел под дубом, натягивая высокие сапоги. Мужчина поднял голову и посмотрел на нее, в предрассветной дымке его глаза показались ей кусочками голубого льда. Уильям кивнул девушке. Несомненно, он ожидал, что она уже готова в ближайшее время отправиться с ним в Рукхоуп. Сердце Тамсин колотилось в груди, когда она проходила мимо. Она кивнула ему в ответ и ускорила шаги.

К ручью пришли за водой женщины, но ни одна из них не заговорила с Тамсин. Возможно, они считали, что, явившись в табор прошлой ночью, она принесла с собой несчастье. Тамсин отошла в сторону и наклонилась к ручью. Она вымыла руки в холодной воде, умылась, а потом попыталась расчесать пальцами спутанные кудри. На обратном пути в табор она увидела, что Уильям уже седлает лошадь, готовясь к отъезду.

Джон Фо вышел из своего фургона и помахал внучке рукой.

– Чалаи, – сказал он, – доброе утро. На вот… – Он протянул внучке овсяную лепешку и кусок еще горячего бекона.

Тамсин поблагодарила деда за заботу и принялась есть, стоя рядом. Цыган отвел взгляд, как и полагается в таких случаях, и не смотрел в ее сторону, пока она не закончила.

– Дедушка, – сказала Тамсин. – Спасибо за то, что пришел мне на помощь прошлой ночью.

– Мы всегда защищаем наших женщин, – грубовато ответил он.

– Мне очень жаль, что я доставила всем неприятности в день свадьбы моей кузины.

– В этом виноваты гаджо, а не ты. Ты не сделала ничего плохого… хотя иногда твое поведение совсем не похоже на то, как должна вести себя цыганская девушка, – добавил он. – Однако ты ведь знакома и с традициями гаджо…

– Шотландки обладают большей свободой, чем цыганские женщины, – заметила Тамсин. – Я знаю, ты думаешь, временами я веду себя плохо…

– Упрямство – одна из основных черт твоего характера. К сожалению, не цыганская. Наши женщины скромны и послушны. – В его взгляде ясно читался упрек.

– Дедушка, ты уверен, что это упрямство? Может быть, это независимость?

Старик хмыкнул:

– Шотландцы так стараются быть независимыми! Это подходит мужчине, но не подобает женщине.

Тамсин вздохнула. Хоть она любила и уважала деда так же сильно, как Арчи, Джон Фо придерживался строгих правил, касающихся поведения цыганских женщин, и частенько ругал ее и ограничивал свободу, чего Арчи никогда не делал. Да, кое в чем дедушка являл собой полную противоположность отцу. Арчи был большой и шумный, его удивительное чувство юмора, как и искренняя любовь к дочери и близким, обязательно должно было найти выход. А Джон Фо был невысоким, темноволосым, темноглазым мужчиной, временами даже суровым, и он никогда не позволял своему темпераменту взять над ним верх.

– Я всего лишь хочу тебе добра, Чалаи, – сказал дед. – Я всегда защищал тебя, отстаивал твое право жить в таборе, вместе с нами, хотя некоторые предлагали изгнать тебя, еще когда ты была младенцем. Однако Нона и я оставили тебя и растили после того, как… та, что подарила тебе жизнь, ушла от нас. – Он взглянул куда-то в сторону. – Ты очень на нее похожа.

Тамсин знала это. Арчи иногда говорил ей, что она похожа на мать, и говорил это с нежностью и грустью. А вот дедушка никогда не упоминал имени ее матери. Как и Нона, он не позволял своей скорби отпустить его.

– Я очень тебе признательна, дедушка, – произнесла Тамсин. – Ты и бабушка всегда были добры ко мне, всегда любили меня. Моя мама была бы рада знать, что я воспитывалась в обеих семьях.

Джон Фо отвернулся.

– Цыгане не расстаются так просто со своими дорогими детьми, – проговорил он, не глядя на внучку. – Когда твой отец забрал тебя, мы надеялись, что ты вернешься к нам. Не только на летнее время. Мы думали, что когда-нибудь ты выйдешь замуж за цыгана и останешься в таборе навсегда.

Тамсин медлила с ответом. Она тщательно подбирала слова.

– Я не уверена, что это – самое лучшее для меня. Я счастлива, что могу проводить время в обеих семьях, с цыганами и с отцом, как я всегда и делала. Женитьба – все равно, будет это шотландец или цыган – все изменит.

– Жизнь меняется, – проговорил дед. – Жизнь движется, как цыганский табор, перемещаясь с места на место. Сейчас пришло твое время. Ты должна выбрать свой путь. Тебе пора выходить замуж. – Он сделал паузу. – Я решил сказать Баптисту Лалло, что ты будешь его невестой.

Сердце Тамсин замерло.

– Я не соглашалась на это! Я не хочу выходить за него!

Старик протянул руку, чтобы успокоить внучку.

– Он будет тебе хорошим мужем. Баптист потерял свою жену. Ему нужна женщина, чтобы поддерживать огонь в жаровне, ухаживать за его детьми и дать ему то, что нужно мужчине от жены. Я хочу иметь гарантии, что между нашими таборами не будет больше никаких разногласий.

Тамсин покачала головой:

– Я не могу этого сделать. Не хочу.

– Ни одна цыганка не смеет ослушаться старших, только ты, – сурово заметил он. – Скоро ты будешь стоять в кругу сердца с Баптистом и произносить слова клятвы. Он будет твоим мужем. Баптист согласился объединить наши таборы. Чалаи, я стараюсь сделать как лучше для тебя, для всех нас.

– Для меня это не самое лучшее!

– Твой отец позволял тебе слишком много свободы. Ты – цыганка, ты родилась среди нас, в таборе. Я позволил тебе поехать в замок Армстронга, чтобы ты узнала свои корни со стороны гаджо. Я думал, если ты познакомишься с их обычаями, их языком, ты будешь защищена от преследований, которым подвергаются наши люди. Но я всегда держал в мыслях, что ты вернешься к ромалам. Насовсем.

– Я шотландка настолько же, насколько и цыганка. Я не хочу выходить замуж за этого ромала.

Джон Фо посмотрел на внучку.

– Ты хочешь выйти замуж за шотландца?

– Моя мать сделала это, – ответила Тамсин. – Ты позволил ей.

– Эта цыганка… она сбежала с Арчи, – сказал дед.

Девушка уже слышала от отца эту историю, потому ничуть не удивилась. А дед продолжал:

– Но она заслужила мое уважение. Она любила твоего отца. – Он прищурил глаза. – Твоя бабка говорит, ты хочешь замуж за шотландского риа. Это правда? Он предложил тебе выйти за него? Так говорили прошлой ночью эти гаджо, англичане. Из-за этого ты отказываешься исполнить мои пожелания?

Тамсин отвернулась.

– Он не захочет такую, как я.

– Нона говорит, он хочет тебя. Этот мужчина нравится твоей бабушке. Я не доверяю большинству мужчин гаджо, но, думаю, этот заслуживает доверия. Он хороший, как и его отец. И как Арчи. – Дед сдвинул брови, глядя на девушку. – Ты хочешь этого мужчину?

Тамсин долго стояла, не говоря ни слова. Она вряд ли смогла бы объяснить своему деду, что чувствовала последние несколько дней. Ее сердце попало в плен, быстро и навсегда. Это было веление рока, и она оказалась не властна над своими чувствами. Она лишь ощущала, как ее неудержимо влечет к Уильяму Скотту. Она начала желать его всем своим безрассудным сердцем.

– Если бы я могла выбирать, я бы предпочла его Баптисту, – осторожно сказала Тамсин.

Джон Фо раздумывал, сдвинув брови и подперев рукой подбородок.

– А что скажет твой отец об этом шотландце? Он его знает? Если Уильям Скотт станет твоим мужем, одобрит ли отец ваш брак?

– Он его знает. – Тамсин запнулась. – И он бы одобрил.

– Чалаи, – задумчиво проговорил дед, – я старше тебя, и я главный у своего народа. Я предоставлю тебе выбор. Ты можешь сама решить: Баптист или этот риа.

– Выбрать? – переспросила девушка, уставившись на деда.

– Ты опозоришь свою бабку и меня, если откажешь Баптисту, но останешься с цыганами. Ты должна выбрать себе мужа, и поскорее.

– Никакого выбора! Я не хочу замуж!

Джон Фо вскинул обе руки вверх.

– Я должен изгнать тебя из табора за дерзость и ослушание.

– Изгнать меня?! – эхом отозвалась Тамсин, широко раскрыв глаза.

По цыганским меркам это было очень серьезное наказание. И хотя девушка не верила, что дед действительно прогонит ее из табора, она почувствовала себя уязвленной.

Джон Фо вздохнул.

– Я сделаю это, если придется. Послушайся меня, – сказал он, – доставь радость своим старикам. Выходи замуж за одного из этих мужчин. Я предложил тебе выбор и думаю, это справедливо.

– Ты не понимаешь… – покачала девушка головой.

– Если ты любишь риа, я позволю тебе уехать с ним. – Дед опустил голову. – Я сделаю это в память о твоей матери. Она… она хотела бы, чтобы ты была счастлива.

Тамсин знала, чего стоили деду эти слова, и она всем сердцем была ему благодарна. Но она понимала также, что он снова вынуждает ее следовать своим правилам.

Он посмотрел на внучку.

– Тебе пора иметь свой дом и семью. Решай.

Сердце Тамсин снова гулко застучало, его удары отдавались в висках. Она не могла вот так просто позволить авторитету деда взять верх над ее желаниями. Слишком силен был в ней дух независимости. Точно так же она не могла выйти замуж ни за кого из предложенных ей дедом мужчин. Брака с первым не хотела она, а брак со вторым был просто невозможен.

– Я не знаю, как мне быть, – тихо призналась она.

– И что же ты будешь делать? Жить в каменном замке своего отца? Жизнь гаджо не принесет тебе счастья, потому что в душе ты – бродяга, как и все мы, цыгане. – Дед заглянул ей за спину и позвал: – Нона! Подойди сюда и скажи нашей девочке, чтобы она послушалась меня!

Бабушка спустилась по ступенькам фургона и поспешила к ним. Ее юбка развевалась, на груди позвякивали монеты и цепочки. Она остановилась между мужем и внучкой.

– Я слышала достаточно, пока находилась в кибитке, – сказала Нона. – Да что я, весь лагерь слушает! Но ромалы слишком хорошо воспитаны, чтобы мешать вашему разговору. Все слушают, но никто не смотрит в вашу сторону.

– Скажи ей, что она должна выбрать себе мужа! – попросил Джон Фо жену.

– Шотландец хочет ее, – сказала Нона. – Я видела это по его глазам. Муж, ты должен предложить ему лошадь. Две лошади. У него есть большой каменный дом, и земля, и много золота. А что есть у Баптиста, кроме жаровни и двух плачущих детишек, за которыми нужно постоянно следить?

– Если она выйдет замуж за цыгана, она может положить конец спорам между таборами Фо и Лалло, – ответил старик.

– Риа – хороший человек, – стояла на своем Нона. – Богатый и красивый. Ромалы только выиграют, если одна из нас будет замужем за таким мужчиной.

– Пожалуйста, – взмолилась Тамсин, – оставьте все, как есть.

– Покажи мне свою ладонь, Чалаи. – Нона схватила правую руку девушки и раскрыла ее. – Я смотрела твою руку много раз, но давай-ка сделаем это снова, сейчас. Смотри, девочка. Твоя линия сердца хорошо прорезана и наклонена. Это значит, что ты прячешь свою чувственную натуру за своим упрямством.

Тамсин кивнула. Она тоже не раз исследовала линии на своей руке и прекрасно знала, что там. Джон Фо подошел ближе и наклонился, с интересом глядя на ладонь внучки, пока Нона говорила.

– Ага, тебя ждут любовь и удача… ты способна на сильное, глубокое чувство. Видишь, линия сердца ровная, штрихи направлены вниз. Заботливое, любящее сердце. – Нона какое-то время изучала кончики пальцев Тамсин, потом сказала: – Но здесь… Видишь, как много сомнений ты должна преодолеть, чтобы найти наконец свое счастье. Много уроков. Если ты не готова выполнить задания, награда за которые – любовь, она никогда не придет к тебе.

– Моя участь – быть одинокой. Я видела это на своей ладони.

Нона покачала головой.

– Ты просто боишься увидеть радость, которая приготовлена для тебя. Посмотри на эту тонкую линию… – пожилая цыганка постучала пальцем по бугорку возле большого пальца. – Посмотри, как она идет вдоль всей линии жизни. Это особая отметка, Чалаи. Эта линия говорит о любви, которая по воле судьбы обязательно настигнет тебя. Для твоего сердца найдется близнец.

Тамсин подалась вперед.

– Эта линия едва различима, к тому же прерывается. Я думала, она ничего не значит.

– Она незаметна и разорвана, потому что ты отрекаешься от своего собственного сердца, – пояснила Нона. – Ты настаиваешь на том, что никто не хочет тебя. Но ты должна найти мужчину, который выбран для тебя судьбой, который станет твоей любовью. Твоему сердцу нужно, чтобы ты нашла его.

– Выбран судьбой?

Ошеломленная, Тамсин смотрела на бабушку. Она часто разглядывала свою ладонь, но никогда не замечала этой линии, линии родственной души. Может быть, она действительно сама отказывается от своего счастья, как сказала бабушка?

– Предназначен тебе судьбой еще до твоего рождения, – добавила Нона. – Это ясно видно вот тут, на твоей ладони.

Предназначен судьбой. Эти слова не выходили у нее из головы. Девушка сжала левую руку в кулак, подумав о крошечном порезе на запястье, и еще раз спросила себя, значит ли эта уже зажившая ранка что-нибудь в ее жизни?

– Удача может появляться и исчезать вместе с выбором, который мы делаем, – снова заговорила Нона. – У тебя любящее сердце. Я видела твое замужество и много счастья. Но только если ты сделаешь правильный выбор.

– Баптист, – подсказал Джон Фо.

– Красивый шотландец, – Нона сурово сдвинула брови, повернувшись к мужу.

– Прекратите! – затрясла головой Тамсин.

– Посмотри на другую руку, – предложила Нона. Она взяла руку девушки в свою. Тамсин молниеносным движением накрыла запястье левой руки другой рукой. Нона постучала пальцем по левой ладони внучки. – Вот, смотри…

Тамсин, Нона и Джон Фо одновременно склонились над ладонью девушки, едва не стукнувшись головами.

– Правая ладонь всегда отличается от левой, – объяснила Нона. – Левая показывает качества и возможности, данные тебе при рождении, а правая – перемены, которые произошли в результате твоих поступков. Смотри! – велела она, постукивая пальцем по коже. Тамсин послушно уставилась на свою ладонь. Параллельно линии жизни шла прямая глубокая линия. – Эта линия гораздо сильнее здесь, на левой ладони. Сама судьба приготовила для тебя глубокую долгую любовь. – Цыганка улыбнулась. – Но когда любовь появится в твоей жизни, ты должна будешь рискнуть, делая выбор. – Она пожала плечами. – Иначе у тебя не будет ничего.

Джон Фо взял ладонь Тамсин в свои руки и поднес поближе к себе. Это движение открыло порез на запястье.

– Что это? – спросил дед.

– Знак свадебного обета! – вскрикнула Нона.

– Я… я… – запинаясь, бормотала девушка. – Это был несчастный случай…

– Но у красивого шотландца есть такой же знак. Я видела отметку на его руке прошлой ночью, когда врачевала его рану! – всплеснула руками старая цыганка. – Муж, я говорила тебе! Они с красавцем риа обменялась клятвами!

– Почему ты не сказала нам? – потребовал ответа дед. – Это даже не помолвка, это женитьба! Ты обещала себя этому мужчине и не сказала нам ни слова!

Тамсин тяжело вздохнула. Пришлось объяснить старикам как можно проще, что произошло между ней и Уильямом Скоттом в темнице Масгрейва, а также и то, почему она держала это в тайне.

– Судьба решила все за тебя! – снова вскрикнула Нона. – Ты думала, он не захочет тебя? Думала, мы не дадим своего согласия? – Нона ухмыльнулась. – Мы даем его!

– Если ты хочешь, чтобы он стал твоим мужем, мы согласны, – подтвердил Джон Фо.

– Но наш союз был случайностью! Мы не думали, что так произойдет. Я не была уверена, что это может что-то значить.

– Может, – сказал цыган. – Если ты не признаешь эту случайность настоящей женитьбой, ты причинишь себе много горя. И ему тоже, и всей семье. Всех будут преследовать неудачи. Ты должна будешь разорвать брачные узы, причем так, как это принято у цыган, и развестись с ним, если тебе не нравится этот мужчина.

– Но мы не собирались жениться, – оправдывалась Тамсин.

– Вы оказались женаты по воле рока, – сказал Джон Фо. – Такой знак судьбы нельзя игнорировать, не то вся наша удача обратится бедами и несчастьями.

– Твой дед прав. Судьба выбрала тебе мужа, – поддержала его Нона. – И на ладони риа есть знак двойного сердца. Я видела его! Какой радостный день, сегодня у нас женятся две пары! – Нона огляделась кругом. – Где мой новоиспеченный внук? Дайте мне обнять его!

– Нет! – Тамсин вцепилась в Нону, которая уже готова была заключить шотландца в объятия. – Пожалуйста, не надо! Он не знает! Вы не можете сказать ему об этом сейчас!

– Он что, спал? Или был пьян? Как это он не знает?

– Нет, он не спал и был трезв, как младенец. Просто он не понимает, какое значение имеет этот порез, – объяснила Тамсин. – Он ведь не цыган, в конце концов!

– Тогда мы расскажем ему! – Нона повернулась. – Риа\ – позвала она.

– Нет! – закричала Тамсин. – Ты не должна! Обещай мне, что не скажешь ему!

Она была уверена, что Уильям Скотт не придаст значения порезу от случайно соскользнувшего лезвия кинжала. Он лишь посмеется над всем этим. А ее дед с бабкой так обрадовались этой случайной женитьбе! Они считают, что это чудо. Сама судьба распорядилась жизнью их внучки!

Девушка подняла голову и увидела того, о ком только что думала. Уильям приближался к их кибитке. Он шел своим обычным широким, уверенным шагом. На нем были надеты его шлем и доспехи, его лошадь стояла оседланная на краю лагеря. Сердце Тамсин заныло в груди, стоило ей только взглянуть на Уильяма. Она решительно отвернулась.

– Обещайте мне, что не будете пока ничего говорить ему, – попросила она своих бабку и деда. – Лучше я сама все ему объясню.

– Мне кажется, она слишком нерешительная, – проворчал Джон Фо. – Если думаешь, что это ошибка, разведись с этим мужчиной, как положено. А потом выходи за Баптиста, который хочет взять тебя в жены.

– Ее хочет риа, – настаивала Нона. – Нужно быть старым дураком, чтобы не замечать этого! Иди и объясни ему, – повернулась Нона к Тамсин.

Но девушке не пришлось никуда идти, потому что в этот момент Уильям сам подошел к ним и, глядя на Тамсин своими пронзительно-голубыми глазами, спросил:

– Ты готова выехать, Тамсин Армстронг?

Ей хотелось верить ему, когда он смотрел вот так, с нежностью и терпением.

– Выехать? – не понял Джон Фо. – Ты хочешь забрать ее в свой каменный дом?

– Да, – ответил Уильям. – Однажды она дала свое согласие. Тамсин, ты сказала им о нашем договоре? Об обещании?

– Об обещании? – Она растерянно уставилась на него, понимая, как двусмысленно это звучит для ее родных.

Она не рассказала старикам о том соглашении, по которому она должна была оставаться заложницей в его замке на протяжении двух недель, о единственном соглашении, которое действительно имело место. Она умолчала об этом договоре по той простой причине, что им было бы трудно понять, как может девушка оставаться в доме мужчины, не будучи за ним замужем. Теперь она начинала жалеть об этом.

– А, обещание… – произнес вдруг Джон Фо. – Она сказала нам, риа. – Он улыбнулся.

Тамсин едва сдержала стон отчаяния. Она знала, что дедушка говорит о другом обещании, о свадебном.

– Обещание… – выдавила она из себя. – Да, я говорила им.

Джон Фо шепотом перевел Ноне их разговор, и та радостно заулыбалась.

– Позвольте мне принести свои извинения за неприятности, которые я доставил вам прошлой ночью, – проговорил Уильям. – Пожалуйста, передайте мои сожаления невесте. Я прошу прощения за то, что прервал ее праздник. Надеюсь, неудачи обойдут стороной ваш табор.

– Нечасто гаджо приносят извинения цыганам, – заметил Джон Фо. – Однако ты не должен извиняться. Пусть удача сопровождает тебя во всем, риа. Очень скоро мы увидимся. Мы придем в Рукхоуп и разобьем лагерь на твоей земле.

Уильям крепко сжал руку старого цыгана.

– Конечно, добро пожаловать в мои владения. Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, дайте мне знать.

– Обязательно. Да не покинет тебя удача, – пожелал Джон Фо.

Уильям пробормотал слова благодарности и повернулся к Тамсин. Она смотрела в сторону. Судьба крепко держала ее жизнь в своих руках с того момента, как она встретила Уильяма Скотта. Вот и теперь у нее не было выбора, она вынуждена была ехать с ним. Этого ожидали от нее бабка с дедом. Увидев, как искренне они обрадовались известию о ее случайной свадьбе, девушка покорилась судьбе. Она не могла лишить их этой радости.

Из ее груди вырвался протяжный вздох. Она поедет со Скоттом, даже если ей придется оставаться две недели в заключении. Может быть, он просто запрет ее в комнате на это время. Такое заключение она еще смогла бы перенести. Если она будет находиться в замке Рукхоуп, она сможет выяснить, что задумал Масгрейв и чего он хочет от цыган и от ее отца. Тогда ей лучше поехать с Уильямом, в его замке она будет иметь больше возможностей для того, чтобы уберечь родных от участия в черных замыслах Масгрейва.

– Я еду с тобой, – сказала она Уильяму.

– Никаких возражений? – Его брови удивленно поползли вверх.

Тамсин отвернулась от деда с бабкой и так, чтобы слышал только он, мягко добавила:

– Только на две недели.

– Возможно, ты захочешь задержаться… – прошептал он. – Мы не знаем, что сделает Масгрейв после того, как Артур расскажет ему о событиях прошлой ночи.

Девушка кивнула. За последние сутки и особенно за последние несколько минут столько всего произошло, что она почти не могла ясно соображать. Однако ничего еще не закончилось. До заката нынешнего дня она должна все объяснить Уильяму Скотту, который вряд ли обрадуется тому, что услышит.

Тамсин с трудом сглотнула и повернулась, чтобы обнять стариков.

– Я… я оседлаю свою лошадь и соберу вещи, – сказала она. – Встретимся за лагерем.

Мужчина кивнул.

Тамсин резко развернулась и побежала. Слезы щипали ей глаза.