Часть II

– Вы мне не верите? – спросила Тамсин, глядя на Уильяма Скотта.

Свет факелов, проникая из-за полуоткрытой двери, создавал мерцающий ореол вокруг его темных волос и широких квадратных плеч. Он приблизился к девушке с суровой решимостью во взоре.

Тамсин чуть подалась назад.

– Что бы там ни думал Масгрейв, – пробормотал Уильям, – ни ты, ни твой отец вовсе не дураки. Да и я тоже не глупец, и вам меня не провести.

Она широко раскрыла глаза, пытаясь изобразить непонимание и невинное удивление, но его непреклонный взгляд говорил о том, что он ни на секунду не поверил в ее невиновность. «Похоже, от взгляда этих ясных голубых глаз никогда ничего не ускользает», – подумала Тамсин, разглядывая Уилла. Он казался ей полной противоположностью Джасперу Масгрейву.

Уилл Скотт был строен и крепок, потрясающе красив и умен, в отличие от старого врага ее отца. Но Тамсин никогда не считала красоту или ум надежными признаками доброго нрава. Она привыкла искать истинные достоинства в душе каждого человека. Постоянно помня о своих собственных изъянах, она не придавала большого значения внешности.

– Мой отец получает удовольствие, дразня Масгрейва, – вынуждена была она признать. – Они с Джаспером враждуют еще с тех пор, когда были зелеными юнцами. Обычно отцу удавалось избежать неприятностей, но на этот раз он попался.

Она посмотрела на Арчи, который, казалось, забылся сном, и подумала, что выпутываться ей придется самой.

– Но ты была с ним, – заметил Уильям. – Что все-таки произошло? И как получилось, что Арчи взял с собой дочь в набег?

– Обычно я не езжу с ним, – нехотя ответила девушка. – Он попросил меня принять участие в этом рейде, потому что испытывал недостаток в дееспособных мужчинах. – Она передернула плечами, вспоминая неприятные моменты прошлой ночи, когда она и отец были захвачены в плен. – Два дня назад люди Масгрейва увели восемь овец с наших пастбищ. Мой двоюродный дед Катберт это видел, и он узнал людей, но не смог поймать их. Отец решил отплатить Масгрейву тем же. Но большая часть наших людей уехали в Келсо на ярмарку, и, кроме меня и Катберта, некому было помочь отцу в этом набеге.

Уильям кивнул.

– Я сам отправил на эту ярмарку кое-кого из своих людей с товарами, – сказал он. – Продолжай. Почему Арчи готов был подвергнуть опасности собственную дочь? Ночные набеги – не игра. Это серьезное и рискованное дело, и уж явно не для женщины.

– Я ловкая наездница. Кто знает лошадей лучше, чем цыгане? – ответила девушка. – Отец был уверен, что моя помощь пригодится, когда нужно будет отвести на наши земли животных, украденных в счет оплаты за наших овец. Вот так я и отправилась на эту вылазку в Англию вместе с Катбертом и отцом. И мы попались.

– С лошадьми Масгрейва, – заметил Уильям.

Она пожала плечами и кивнула.

– Ну, мы нашли нескольких лошадей, которые паслись на землях Масгрейва. Отец подумал, что было бы неплохо отправить их на ярмарку, что проходит на этой неделе, так как Джаспер сейчас продает на ней наших овец. Вот мы и взяли лошадей. А когда переходили через границу, наткнулись на засаду.

– Вас ждали люди Масгрейва?

– Да. Нам почти удалось сбежать, но тут отца ранили, и он упал с лошади. Я вернулась, чтобы помочь ему, но и меня вышибли из седла. Потом нас привезли сюда. – Она отвернулась. – Мой дядя сбежал. По крайней мере, я надеюсь, что ему удалось сбежать, – пробормотала она.

– Удалось, – подтвердил Уильям. – Вместе с остальными лошадьми.

Девушка вздохнула с облегчением.

– Они нас ждали, теперь я понимаю. Это была ловушка. Они знали, что мы придем, чтобы отомстить за кражу овец. Должно быть, Масгрейв специально оставил своих лошадей на пастбище. Обычно он загоняет их в стойло на ночь.

Уильям кивнул, давая понять, что теперь и ему кое-что становится понятным.

– Как я погляжу, между твоим отцом и Джаспером застарелая вражда.

– Да, еще с того времени, когда оба были подростками, – подтвердила она. – Их отцы тоже враждовали. Причиной их споров были границы земель. Но это не смертельная вражда, так, желание создавать друг другу неприятности. Моему отцу доставляет удовольствие выдумывать все новые и новые способы досадить Масгрейву, но на самом деле он не желает ему зла. И Джаспер тоже. Через день-другой он нас отпустит. А когда оба, и он и отец, отдохнут, снова примутся гоняться друг за другом.

– Я бы не был так уверен. Джаспер не обладает таким же чувством юмора, как твой отец. Кроме того, сейчас он находится под пристальным наблюдением короля Генриха. И поэтому может отреагировать совсем не так, как ты думаешь. Будь с ним поосторожней, ладно?

Тамсин нахмурилась:

– Какое тебе дело до нас?

– Я просто не хочу стать свидетелем казни через повешение, – тихо ответил Уильям.

– Ну, едва ли в этом будет для тебя что-то новое.

– Ты не права, – поспешил он уверить девушку.

– … И потом, Джаспер не осмелится…

– Осмелится. Думаю, на этот раз он осмелится.

Девушка нахмурилась:

– А тебе-то не все равно?

Уильям бросил взгляд на дверь, затем снова повернулся к ней.

Свет факелов высветил его точеный профиль, волевой подбородок и крепкую, сильную шею.

– Я помню твоего отца, хотя в последний раз видел его, когда мне было всего тринадцать, – ответил он тихо.

Тамсин смотрела на него и ощущала странное тепло. От тембра его голоса, от одного его присутствия это мрачное, сырое подземелье показалось ей вдруг не таким ужасным.

– Мой отец хорошо относился к Арчи Армстронгу, – продолжил Уильям. – И ради этой старой дружбы я предлагаю вам с отцом последовать моему совету. Как поступить, решать вам.

– Почему я должна доверять тебе? – спросила девушка. – Ты – товарищ Масгрейва, англичанина и врага моего отца.

– У тебя нет оснований доверять мне, – просто ответил он, взглянув на нее. – Но можешь поверить, что я от всей души желаю тебе и твоему отцу поскорее выпутаться из истории, в которую вас пока, к счастью, не успели втянуть. Скажи Арчи, чтобы он ответил «да» на любое предложение, которое сделает ему Масгрейв. Скажите «да», и он отпустит вас на все четыре стороны. Иначе вас обоих могут повесить.

Сердце Тамсин замерло, но она ничем не выдала своего страха. Девушка подняла голову и прямо посмотрела на Уильяма.

– Я слышала ваш с Масгрейвом разговор и поняла, что вы обсуждали какой-то общий план. Мой отец никогда не согласится принимать участие в английском заговоре. И Джаспер нас не повесит. Утром он нас отпустит.

Он скользнул по ней взглядом.

– Кража лошадей – серьезное преступление, девушка. Он может повесить вас обоих, так как имеет на это право. Или он может держать вас здесь на протяжении месяцев, даже лет… Не будь дурочкой.

Она поморщилась. Мысль о длительном тюремном заключении в холодной темной камере показалась ей невыносимой. Она просто не выживет здесь без воздуха, солнечного света, без своей драгоценной свободы. Как растение, выдернутое из земли, она завянет и в конце концов умрет.

– Я хочу быть свободной. – Тамсин небрежно пожала плечами, старательно пряча свой страх за бравадой. – А кто бы не захотел?

– Так получи свободу и не думай о цене за нее, когда услышишь предложение Масгрейва.

– Какая цена? Что он собирается предложить?

– В обмен на вашу свободу он попросит вас участвовать на стороне Англии в одном деле. Соглашайтесь.

– В каком деле?

– Я не знаю.

– Но ты же согласился помочь ему, я сама слышала! А тебе он что предложил в обмен на твою честь шотландца? Ты, оказывается, еще больший подлец, чем я думала!

– Что я сделал – не твоя забота, девушка, – ответил Уильям. Он придвинулся к Тамсин и заговорил так тихо, что она едва могла расслышать. Казалось, его мягкий и глубокий голос проникал ей прямо в душу, заставляя быстрее бежать кровь по жилам. – Я всего лишь предлагаю, чтобы ты передала отцу мой совет: примите предложение Масгрейва и воспользуйтесь передышкой, которую оно даст.

Она не уклонилась ни от его пристального взгляда, ни от близости его тела. Он излучал тепло, и его дыхание, чуть отдающее вином, касалось ее лица. Она хотела сказать, что не нуждается в его советах, но внезапно почувствовала сильнейшее желание принять помощь, которую он предлагал.

Его присутствие завораживало ее, хотя она и пыталась убедить себя, что ему нельзя доверять, что его на самом деле совсем не заботит, что случится с ночным вором и цыганкой. Но едва она вспоминала, что произошло между ними чуть раньше, как ее сердце пускалось вскачь. Когда он развязывал ей руки, лезвие ножа царапнуло ее кожу и поранило руку ему. Это была случайность, но при мысли об этом у нее начинала кружиться голова.

Острие ножа, сплетенные руки и момент смешения крови – все это было частью цыганского свадебного обряда.

Едва осознав, что произошло, девушка уже не могла не думать об этом, особенно сейчас, когда он неотрывно смотрел на нее, ожидая ответа. А Тамсин не могла ничего сказать. От волнения губы пересохли и что-то сдавило ей горло. Она в смятении отвернулась, понимая, что не должна ничего ему говорить об этой случайной женитьбе.

– Ты слышала, что я сказал, девушка? – поинтересовался он. – Я хочу, чтобы вы согласились на предложение Масгрейва.

Набрав побольше воздуха в легкие, Тамсин подняла на него взгляд:

– Ни я, ни мой отец никогда не согласимся помогать англичанам.

– Я знаю, что твой отец постоянно занимался кражей скота у англичан. И Масгрейв это знает, – заметил он. – Пока он был свободен, ему удавалось избегать власти и влияния Масгрейва. Но только до тех пор, пока он не попался. Его счастье, что он нужен англичанину. Скажи Арчи, чтобы он согласился на предложение, но пусть не берет ни единой монеты, чтобы не давать Масгрейву повода управлять вами.

– Почему я должна передавать все это отцу?

– Потому, детка, что ты больше беспокоишься о благополучии отца, чем о своем собственном, – проговорил он почти шепотом. У нее снова перехватило дыхание: его голос обладал какой-то поистине магической, загадочной властью над ней. Ей казалось, что ее тело растворяется в звуках этого голоса. Чтобы прервать наваждение, она отпрянула, а Уильям, ничего не замечая, продолжал ее уговаривать. – Прислушайся к моим словам. Скажи отцу, чтобы он послушался Джаспера. Это намного важнее, чем ты даже можешь предположить.

Она вздохнула и взглянула на отца:

– Пап, ты слышишь, что говорит этот человек?

Арчи не пошевельнулся. Она нахмурилась и склонилась над ним.

– Папа, ответь мне. С тобой все в порядке?

Ее отец пробормотал что-то, покачав головой. Встревожившись, она опустилась на колени рядом с ним.

– Па, что с тобой?

Арчи едва слышно простонал. Девушка протянула левую руку в кожаной перчатке к его голове. Уильям заметил, что это была не совсем перчатка, скорее рукавица. Сложив правую руку ковшиком, Тамсин набрала холодной воды и поднесла к отцовским губам. Он неловко сделал маленький глоток и отвернулся. Повязка, намокшая от крови, съехала со лба. Тамсин попыталась удержать ее, но в этот момент Арчи начал соскальзывать по стене, заваливаясь на бок.

– Папа! – закричала она, стараясь поддержать его.

– Эх… – только и смог пробормотать он в ответ.

Уильям опустился на колено рядом с девушкой, чтобы помочь ей. Он поддержал ее отца за плечи.

– Армстронг, – обеспокоенно позвал он. – Арчи Армстронг!

Лицо мужчины исказилось от боли.

– Я… дайте мне поспать…

Уильям превратил несколько пучков соломы в самодельную подушку и помог Арчи опуститься на нее.

– Ему просто нужен отдых, – сказал Уильям, успокаивая девушку. – С ним все будет в порядке.

Правой рукой Тамсин снова попыталась поправить съехавшую повязку.

– Мне нужно еще раз перевязать его, – сказала она. – В первый раз у меня не очень получилось… – И девушка потянула все той же обнаженной рукой за край ткани.

– А что с другой рукой? – поинтересовался Уильям. – Повреждена? Ранена? А ну-ка, давай лучше я.

Он подхватил конец повязки и принялся ее разматывать. При этом он случайно дотронулся до пальцев Тамсин.

Его прикосновение было теплым и нежным. Тамсин отдернула пальцы, будто их обожгло пламя. И в тот же момент она спрятала другую руку за спину.

– С рукой все в порядке, – уверенно заявила она.

Уильям скептически взглянул на нее и продолжил разматывать бинты, открывая вздувшуюся, рассеченную бровь Арчи. Он приложил к ране свернутые в комок бинты и посмотрел на Тамсин:

– Нам нужна еще ткань.

– Я оторву полосу от рубашки, – кивнула она и начала расстегивать крючки на дублете пальцами правой руки.

– Позволь мне помочь тебе, – сказал Уильям, дотрагиваясь до ее запястья.

Она оттолкнула его руку.

– Я не имел в виду ничего оскорбительного, девушка, – усмехнулся он. – Совершенно очевидно, что твоя левая рука сейчас травмирована…

– Рука в порядке, – резко повторила Тамсин и снова принялась за крючки.

Уильям удивленно приподнял бровь и повернулся к Арчи, чтобы приложить к его ране смоченную водой ткань.

Наконец Тамсин справилась с застежкой. Дублет распахнулся, и она вытащила полу рубашки из брюк.

– Вот, отрежь полоску своим кинжалом, – обратилась она к Уильяму.

Он послушно отрезал полосу льняной ткани. Не прошло и нескольких минут, как он ловким движением обернул эту полосу вокруг головы Арчи и закрепил концы повязки.

Тамсин сняла свой кожаный дублет и, аккуратно свернув его, передала Уильяму. Тот подсунул дублет под голову Арчи. Конечно, это была более удобная подушка, чем клок грязной соломы.

– К утру он будет в порядке, – пообещал Уильям, услышав, как Арчи начал похрапывать. – Просто убедись ночью еще раз, что он спит, а не впал в беспамятство. Толкни его сейчас и еще раз утром, чтобы разбудить.

Она кивнула. Мысль о том, что от такой не очень глубокой раны на голове отец может потерять сознание, пугала ее. А потом вдруг она подумала, что ей придется лечь и как-то провести ночь в этой темнице, похожей на пещеру. Она вздрогнула и, поежившись, обхватила себя руками.

– Я не буду спать этой ночью.

Уильям вздохнул. Он придвинулся еще ближе к девушке, стоя на одном колене. Глядя ей прямо в глаза, он сказал:

– Послушай. Я не сторонник того, чтобы держать женщин в тюрьме. Но это дом Масгрейва, и пока вы будете находиться здесь, я не стану вмешиваться. Я раздобуду одеяла и пищу для вас обоих и пришлю сюда, в темницу. Только прежде позволь мне осмотреть твою раненую руку.

– Я не ранена. – Она торопливо прикрыла здоровой рукой запястье в перчатке.

– Ты ею почти не пользуешься. Рука сломана? Ты повредила ее во время рейда?

– Она в порядке, – процедила сквозь зубы Тамсин. Она не собиралась демонстрировать ему свою маленькую несчастливую руку.

– Если ты не хочешь признаваться в своей слабости, красавица, так тому и быть. Я сам виноват. Но я думал, таких гордых женщин не существует…

Она не ответила, только потерла руками плечи, потому что ее бил озноб.

– Ты замерзла, – тихо заметил Уильям.

Тамсин опустила глаза. В вырезе своей льняной рубашки она видела – и он тоже – полушария ее грудей и отвердевшие соски. Она прикрыла их ладонями и бросила на мужчину, сидящего рядом с ней, укоризненный взгляд.

Уильям расстегнул оловянные пуговицы своего коричневого, шерстяного дублета, скинул его с плеч и протянул девушке.

– Возьми.

Она колебалась одно мгновение, а потом ее руки как-то сами собой скользнули в рукава.

Одежда хранила тепло его тела. Это было восхитительное ощущение, как будто он обнял ее. Уильям подтянул повыше дублет, повисший у нее на плечах, приподнял рукой подбородок девушки и застегнул самую верхнюю пуговицу у основания шеи, а затем, не торопясь, перешел к следующей.

Она не пыталась остановить его. Пуговицы представляли для ее единственной дееспособной руки большую трудность, чем крючки и петли. Тамсин молчала, наблюдая за ним.

А смотреть на него было приятно. Широкоплечий, тонкий в талии, с сильными красивыми руками. Свет факела подчеркивал чеканный профиль его лица и блестящие густые черные волосы. Он стоял так близко, что она чувствовала жар его тела, ощущала его запах – смесь дыма, пота, вина и еще какой-то тонкий аромат, кажется, корицы.

Пока он трудился над пуговицами, она с растущим смятением ощущала, как ее все сильнее тянет к нему неведомой силой. Он был добр по отношению к ней и ее отцу, но ведь он – гость в доме Джаспера Масгрейва и к тому же участник какого-то заговора англичан.

– Скажи мне, – решилась она спросить, – почему ты участвуешь в делах Масгрейва?

– А почему бы и нет? – ответил, он вопросом на вопрос. Потом подтянул края дублета, чтобы застегнуть пуговицы у нее на груди. Горячая волна окатила ее тело, но девушка поспешила себя успокоить, сказав себе, что просто начала согреваться в его толстой шерстяной одежде.

– Я… Я много слышала о твоем отце, – произнесла Тамсин, задерживая дыхание каждый раз, когда он касался ее тела. – Я слышала баллады, прославляющие его подвиги. Разбойник из Рукхоупа – так его называли в этих балладах.

– Да, – хрипло обронил он, подозрительно долго возясь с одной из пуговиц.

– В них говорилось, что Аллан Скотт был приграничным грабителем. И неважно, какие неприятности он доставлял жителям приграничных земель, но он никогда не брал имущество шотландцев. Грабил только англичан.

– Я знаю историю жизни моего отца. Чего ты добиваешься?

– Просто интересно, как сын такого человека может принимать участие в черных делах англичан?

– Поскольку мы не знаем точно их планов, мы не можем судить, черные эти дела или нет.

– Все знают: Джаспер Масгрейв не способен на добрые поступки. Что именно ты согласился сделать для него?

– А это, – произнес он, застегнув пуговицу на талии и опуская руки еще ниже, – не твое дело, моя дорогая. – Он подтянул края дублета, пытаясь застегнуть его на бедрах девушки. Ощущение, пронзившее ее тело, было настолько неожиданным и острым, что она едва не отскочила в сторону.

– Это мое дело, – ответила она, стараясь, чтобы он по голосу не догадался, насколько она растеряна. – Раз это касается отца и меня лично.

– Это никак не коснется ни одного из вас, если вы послушаетесь меня и согласитесь на предложение Масгрейва. В этом случае вы сразу же покинете его замок. – Он справился с последней пуговицей и поднялся на ноги. Сейчас он стоял и смотрел на нее сверху вниз, напомнив ей мифического бога войны. Его руки покоились на бедрах, рубаха на груди распахнулась, обнажив часть груди, его широко расставленные ноги, обтянутые черными бриджами и затянутые ниже колен в длинные, блестящие кожаные сапоги, крепко упирались в земляной пол. – Масгрейв имеет полное право арестовать тебя и Арчи, – продолжил он. – Шотландский советник не будет возражать, если Масгрейв казнит вас обоих. Жизни мелкого грабителя и цыганки – ничто по сравнению с миром в приграничных землях.

– Быть повешенным – достойнее, чем быть в сговоре с теми, кого ты поддерживаешь, Рукхоуп.

– Возможно, – пробормотал, Уильям. – Но ты убедишься, что в данном случае у вас нет выбора.

– Держу пари, у тебя выбор был.

– Был, – подтвердил он. – Действительно был. – Он протянул ей руку, предлагая помощь.

Она посмотрела на его широкую ладонь и дотронулась кончиками пальцев до длинной линии, пересекавшей ее посередине.

– Вот тут я вижу, что у тебя острый ум, – проговорила она и наклонилась ниже, чтобы лучше разглядеть линии на руке мужчины при тусклом свете. – А эти линии говорят мне, что ты силен не только умом. Твоя сила заключается в воле, в сердце и в теле. И я не понимаю, почему ты заодно с таким низким и подлым человеком, как Джаспер Масгрейв.

Он закрыл ладонь.

– Что за чушь ты болтаешь, цыганка? – мягко спросил он. – Я не просил тебя гадать мне, и я не дам тебе за твои слова ни монеты.

Тамсин опустилась на пол.

– Будем считать, что это плата за твой добрый совет.

Уильям долго не сводил с нее пристального взгляда, а потом произнес:

– Посмотрим, воспользуешься ли ты моим добрым советом завтра утром… – и, развернувшись, вышел из темницы.

Отец девушки храпел, стражники за дверью мерили шагами коридор и что-то бормотали. Окруженная этими звуками, как коконом, Тамсин вздохнула и устало прислонилась головой к стене. Она закрыла глаза, но не могла унять бушевавшие в ней чувства и эмоции.

В ее мыслях и чувствах безраздельно властвовал сейчас Уильям Скотт. Она вспоминала его лицо, его голос, его прикосновения и его доброту, вспоминала тот момент, когда он, перерезая веревку, случайно оцарапал ей запястье. Порез был совсем небольшим и почти не кровоточил. Но его значение было поистине огромным.

Она провела пальцем по уже начавшей заживать царапине и вздохнула. Уильям Скотт перевернул ее руку, нечаянно коснувшись своей кожей ее кожи и смешивая при этом свою кровь с ее кровью. Девушка едва не задохнулась от изумления, не представляя себе, как реагировать. Скотт, она была в этом уверена, не имел понятия, что он совершил. А вот она все поняла почти мгновенно.

По цыганскому обычаю, жених и невеста одновременно делают разрезы на руках, а затем прикладывают руки ранками, чтобы кровь смешалась. При этом произносятся слова обета. Она наблюдала этот свадебный обряд много раз в то время, когда жила в таборе. Тамсин знала, что и Арчи женился на ее матери по такому же обычаю.

То, что это произошло случайно, ошеломило девушку. Она не знала, что думать. Ее отец и дед с бабкой, присутствуй они при этом инциденте, восприняли бы эту случайность как событие огромной важности. Они бы считали, что такой брак заключен по воле рока.

Тамсин печально усмехнулась над горькой иронией судьбы. На протяжении не одного года и отец, и дед искали ей мужа. Они искали и среди шотландцев, и среди цыган, но претендентов так и не нашлось. Никто не хотел жениться на девушке, имеющей два серьезных недостатка: увечную руку и смешанную кровь.

Тамсин по-человечески их понимала и не обижалась. Но время шло, отказ следовал за отказом, и тогда она решила, что никогда не выйдет замуж, да уже и не хотела этого. Мужчина, который мог бы полюбить ее такой, какая она есть, никак не находился, а она не хотела быть женой человека, которого уговорили или даже посулили большие деньги за то, чтобы он женился на ней.

Уильям Скотт наверняка ничем не отличался от остальных. Обратись ее отец к нему с предложением жениться на Тамсин, и Уильям отреагировал бы точно так же, как и другие. Возможно, он ужаснулся бы, зная, что часть брачной церемонии на самом деле уже состоялась.

Она плотно сомкнула веки, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы, и сказала себе, что эта глупая случайность не имеет никакого значения и что она никому ничего не скажет. Конечно, отец с радостью благословил бы союз между своей дочерью и сыном своего лучшего друга. Но она была уверена, что их случайная женитьба никогда не станет реальной. Эта мысль отчего-то наполнила ее душу горьким сожалением.

Загрузка...