Цыганское гадание

Часть XXX

Ветер бил в лицо, Уильям пригнулся к шее черного жеребца, взятого у Баптиста. Животное галопом мчалось по верещатнику. Бок о бок с Уильямом мчался Перрис, а чуть впереди – Джон Фо и Баптист Лалло. Вороной был послушным, сильным и горячим, он с легкостью нес на себе седло и всадника в полном вооружении, хотя Уильям знал, что цыганские лошади не были приучены к такой тяжести.

Четверо мужчин, которых они преследовали, растворились где-то среди холмов. Уильям то и дело поглядывал по сторонам и вперед, но беглецов и след простыл. Он уже подумывал вернуться назад, собрать побольше людей и организовать крупные поиски, как вдруг услышал окрик Перриса. Уильям обернулся и увидел лошадь, тенью несущуюся к ним в сгущающейся темноте, такую же черную, какая была под ним. Длинные, развевающиеся на ветру волосы всадницы и раздувающиеся юбки не оставили никаких сомнений в том, кто их догоняет.

С губ Уильяма сорвались громкие проклятия. Он развернул вороного и поскакал навстречу жене.

– Что ты здесь делаешь?! – крикнул он Тамсин, – Возвращайся!

– Гамильтон! – выкрикнула она, с силой натягивая поводья. Жеребец резко остановился, встав на дыбы. Тамсин, как могла, успокоила животное, но после долгой сумасшедшей скачки продолжал нетерпеливо переступать копытами. – Гамильтон забрал королеву!

– Что?! – крикнул Уильям, останавливая своего скакуна. Тамсин подъехала ближе.

– Он забрал королеву, – едва дыша, повторила она. – Я видела его после того, как вы уехали. Он ускакал с вооруженной стражей туда, – она показала на восток. – Мадам выслала за ними своих гвардейцев.

Уильям повернулся в седле и, окликнув Перриса и остальных, передал им то, что сообщила ему Тамсин.

– Боже мой, – воскликнул Перрис. – Ходили слухи о втором, шотландском заговоре. Его целью тоже было похищение королевы. Ее хотели выдать замуж за маленького сына регента. Но я не придал значения этим слухам. А раз этот ублюдок Малис приходится регенту братом… для меня это не такой уж большой сюрприз.

– Ты говоришь, они направились на восток? Должно быть, собираются отвезти ее в замок регента, на побережье, – сказал Уильям.

– Мы должны скакать за Гамильтоном, – сказал Баптист. – Те люди, что были переодеты в цыганских женщин, уже далеко. Им не удалось их черное дело, так зачем они теперь нам. Сокровище, которое нам нужно, сейчас у Гамильтона.

– Точно, – согласился Уильям. Он посмотрел на Тамсин. – Возвращайся во дворец, а мы поскачим за ними.

Тамсин решительно не понравились слова Уильяма, и он понял, что она не собирается выполнять его приказ, а спорить с ней у него не было времени. Он просто пришпорил коня, направляясь на восток. Остальные быстрым галопом двинулась следом.

Поднялась луна, разливая серебряный свет на холмы, покрытые вереском. Уильям и его спутники упорно преследовали отряд Гамильтона, стараясь не терять его в темноте из вида.

Перрис заметил гвардейцев королевы, мчащихся в отдалении, с другой стороны холма, и показал на них Уильяму, а потом развернулся и поскакал к ним. Остальные продолжали свой путь, следуя за Уильямом.

Все четверо скакали на цыганских лошадях, энергичных, крепких и быстрых, натренированных так, чтобы слушаться малейшего прикосновения руки или ноги всадника. Тамсин скакала слева от Уильяма, и он, повернув голову, невольно залюбовался ею. Конечно, он предпочел, чтобы она оставалась в безопасности во дворце, но сейчас его переполняла радость оттого, что она рядом.

Они быстро мчались вперед и скоро начали догонять охрану Гамильтона. Королевская гвардия врезалась в их ряды, разделяя их, расшвыривая в стороны. Пики и мечи сверкали в лунном свете, когда гвардейцы завязали борьбу со стражей Малиса.

Уильям промчался через самый центр схватки. Он обернулся, махнул Тамсин рукой, чтобы она держалась в стороне, и, заметив Гамильтона, устремился к нему.

Малис Гамильтон выбрался из сбившихся в кучу всадников и повернул своего коня к поросшей вереском низине, осторожно прижимая к себе сверток и время от времени оборачиваясь. Его доспехи сверкали в лунном свете.

Уильям пришпорил лошадь, оставляя других всадников позади. Он мчался по покрытой вереском земле, беспощадный, мрачный, неумолимый. Он не заметил, как Баптист, Джон и Тамсин нагнали его и держались чуть позади. Их лошади не уступали в скорости его вороному. Копыта животных дробно стучали, и его сердце вторило им. Вдруг Уильям почувствовал, как его жеребец начал замедлять бег и зафыркал. Две минуты назад вороной послушно отзывался на все его сигналы, а сейчас вдруг начал проявлять строптивость. Уильям почуял неладное и посмотрел вниз.

Сырая мягкая почва поблескивала в лунном свете. Впереди, там, куда мчался Гамильтон, черные пучки травы перемежались бесконечными цепочками блестящих водяных кругов, похожих на черные зеркала. Уильям понял, что сумасшедшая скачка завела их в болото, и громко выругался. Конечно, сообразил он, они ведь скакали на восток, приближаясь к морю, потому и попали в предательские топи, которые погубили уже немало шотландцев.

Он поехал вперед осторожнее, предоставляя лошади возможность самой находить путь среди этой трясины. Уильям рассчитывал на то, что инстинкт не подведет умное животное. Он снова посмотрел вниз и заметил, что ноги лошади с каждым шагом погружаются все глубже и глубже. Уильям обернулся и крикнул остальным, чтобы были осторожнее. Они тоже заметили опасность, Джон Фо и Баптист остановились.

Кое-кто из гвардейцев, догнавших было передовую группу, вернулся на твердую землю.

Тамсин посмотрела на Уильяма, и в ее взгляде он увидел такую же решимость, какую чувствовал сам. Опасность окружала их со всех сторон, здесь у земли была своя сила. Она могла повергнуть их, погубить, но они не останавливались. Уильям только кивнул в ответ, когда Тамсин бросила на него умоляющий взгляд. Вдвоем они направляли лошадей по этой неверной почве, двигаясь осторожно, глядя вниз и время от времени поднимая головы, чтобы разглядеть Малиса. Гамильтон скакал слишком быстро. Это было безрассудством так гнать свою лошадь по болоту.

Внезапно Уильям заметил, как лошадь Гамильтона споткнулась, ее передние ноги погрузились в жижу. Затем снова выбралась. Уильям пришпорил своего вороного, рискуя и молясь, чтобы животные инстинкты не подвели его коня.

Его взгляд не отрывался от мужчины с ребенком. Они были уже близко. Уильям услышал, как лошадь Гамильтона заржала при его приближении и шарахнулась в сторону. Теперь увязли ее задние ноги. Она изо всех сил начала рваться из вязкого плена и сбросила всадника в густую черную воду.

Уильям услышал, как за его спиной закричала Тамсин. Он почувствовал, что земля уходит из-под копыт его лошади, и соскользнул со спины животного, сразу провалившись по щиколотки в болотную жижу. Он сделал шаг и погрузился по колено. С трудом вытаскивая ноги из воды, он упорно продвигался вперед, снова и снова погружаясь в вязкое болото.

Впереди него лошадь Малиса сумела наконец выбраться на твердую землю и ускакала обратно в темноту, бросив человека, который едва не погубил ее.

– Малис, я иду! – крикнул ему Уильям.

Он слышал, как сзади, за его спиной, раздались крики и всплески, и, обернувшись, увидел, как остальные тоже спешились, оставив своих лошадей на твердой земле.

Уильям продвигался вперед, проваливаясь, поднимаясь и снова проваливаясь. Его одежда пропиталась жидкой грязью и замедляла движения. Его сапоги были полны грязи, которая утягивала его вниз с каждым шагом. Сейчас его отделяло от Гамильтона всего около двадцати футов. При свете луны он увидел посеревшее лицо мужчины, маленькую головку инфанты. Когда он услышал ее тонкий, сердитый плач, то испытал чувство облегчения.

– Малис! – снова крикнул он. – Оставайся там! Я иду к тебе.

Он рванулся вперед, но снова погрузился в топь. Его сила и энергия теперь работали против него. Как Уильям не пытался, ему никак не удавалось приблизиться к Гамильтону. Он видел, что Гамильтон тоже борется, погруженный по грудь в болотную жижу. Мужчина поднял ребенка повыше. Жалобный тоненький плач младенца разносился над болотом. Уильям в отчаянии обернулся и увидел, что остальные направляются к нему. Он видел, как они тоже проваливаются, с трудом переставляя ноги.

– Оставайтесь на месте! – крикнул он им.

Увидев неподалеку клочок земли, поросший травой, он выбрался на него и лег на бок. Уильям попытался ползти вперед и почувствовал, как его руки погружаются в жижу.

– Уилл!

Он обернулся. Тамсин ползла к нему на животе. Баптист и Джон Фо были позади нее. Оба стояли по колено в жиже и подтаскивали длинное, тонкое, покрытое листьями деревце. «Кто-то, должно быть, специально вернулся на твердую землю, чтобы сломать его», – с благодарностью подумал Уильям, Тамсин подползла еще на несколько дюймов ближе.

– Уильям, – позвала она.

Он сначала хотел было отослать ее назад, но вдруг понял, что у нее шансов больше, чем у кого бы то из них. Он осторожно развернулся и вытянул руку ей навстречу.

– Сюда.

Он поймал ее за запястье и подтащил к себе, на свой маленький твердый островок. Тамсин выбралась на землю и села, прислонившись спиной к Уильяму. Оба были с ног до головы покрыты зловонной жижей.

– Тамсин, – сказал он, – ты сможешь добраться до Гамильтона и малышки. Ты легче любого из нас.

Она кивнула, едва дыша. Она поняла, что он задумал, и ни секунды не сомневалась в том, что у нее все получится.

– Они могут утонуть? – спросила она.

– Может случиться так, что Гамильтон не выберется. Он тонет, – ответил Уильям. – У него нет опоры, чтобы выбраться. Мы должны добраться до него как можно скорее.

Ничего не говоря, Тамсин просто кивнула. И снова Уильям восхитился ее мужеству и выдержке. «Настоящая подруга грабителя», – с гордостью подумал он и положил руку ей на плечо. Она поняла его без слов и улыбнулась в ответ.

Позади них Баптист проталкивал конец древесного ствола в их направлении. Уильям схватил этот ствол, подтянул к себе и начал проталкивать его дальше, вперед, в направлении Гамильтона. Узкий верхний конец попал в жижу, приподнялся, а потом начал зарываться в воду. Тамсин оставила надежный клочок суши и соскользнула в густое месиво, сразу погрузившись по колено. Уильям крепко держал ствол за один конец, и Тамсин начала пробираться вперед, перебирая руками по стволу.

Ребенок замерз и громко плакал. Бледный от страха, Гамильтон из последних сил старался удержать малышку над трясиной, которая неумолимо затягивала его вниз, ко дну.

Тамсин тщетно тянула за ствол, стараясь вытащить его на поверхность. Уильям тоже скользнул в болото и встал рядом с ней. Трясина засосала его сразу по пояс, и с каждым шагом он проваливался все глубже. Вдруг Уильям почувствовал, что ствол дерева кто-то толкнул, и, оглянувшись, увидел, как Джон Фо и Баптист подобрались ближе и удерживают ствол с толстого конца.

Надрывный плач ребенка разносился над болотом, заставляя взрослых напрягать все свои силы.

Уильяму уже было неважно, что это за ребенок. Будь на месте маленькой королевы дочка простой цыганки, он делал бы для нее то же самое. В эти мгновения даже по отношению к Гамильтону он ощущал естественное сострадание и желание спасти. Он сделал еще одну отчаянную попытку и рванулся вперед. Вдруг каким-то чудом он нащупал кусочек твердой почвы под ногами. Уильям нырнул в черную жижу, подставил плечо под древесный ствол, приподнимая его из воды, и передвинул вперед, придерживая на своем плече. Гамильтон вытянул руку, чтобы схватиться за узкий конец ствола. Тамсин протянула свою левую руку к Гамильтону.

– Ребенок! – крикнула она. – Дайте мне ребенка!

В лунном свете была хорошо видна уродливая форма ее руки. Уильям заметил, что она даже не обратила внимания на это, так же как и Малис.

– Возьми ее! – прохрипел Гамильтон.

Он протянул извивающуюся девочку Тамсин, и через мгновение ребенок оказался в ее объятиях. Крепко прижимая к себе девочку левой рукой, она правой крепко вцепилась в ствол и начала медленно пробираться назад. Уильям ухватился за ее намокшее платье. Он тащил ее, а она прижимала к своему телу плачущую инфанту.

Наконец он передал обеих Баптисту и Джону Фо, которые уже добрались до твердого, поросшего травой участка суши за их спиной. Как только Тамсин и малышка оказались в безопасности, под присмотром цыган, Уильям вернулся за Гамильтоном. Он протянул ему древесный ствол, а сам снова провалился по пояс. Но Гамильтон уже схватился за свободный конец и начал постепенно выбираться из болота, перехватывая ствол руками и подтягиваясь. Уильям медленно отступал назад, напрягаясь изо всех сил. Он сейчас был похож на атланта, держащего на своих плечах земной шар. Неожиданно Уильям почувствовал, что тянуть стало легче. Это Джон Фо и Баптист ухватились за свободный конец, помогая Уильяму.

– Риа, – прокричал Джон Фо, протягивая ему руку. – Хватайся.

Уильям вытянул руку назад и ухватился за запястье старого цыгана. Джон Фо был необычайно силен, хотя и не отличался высоким ростом. Наконец Уильям ощутил, как болото разжало свои объятия и с громким чавкающим звуком выпустило его. Вскоре он смог сесть на твердом, покрытом травой клочке земли. Немного передохнув, он взялся за деревце вместе с цыганами. Сообща они подтащили Гамильтона ближе. Джон Фо и Баптист скользнули в жижу, направляясь назад, к более безопасному участку. А Гамильтон с помощью Уильяма выбрался на твердую землю. Они сидели рядом, тяжело дыша, все покрытые грязью.

– Боже мой, – проговорил Малис. – Черт меня подери! Какой же я дурак!

– Да, – фыркнул Уильям, пытаясь вытереть пальцами заляпанный грязью лоб, но только еще сильнее размазывая ее по лицу.

– Я не хотел причинить ей вреда, – сказал Малис. – Я говорил с некоторыми шотландскими лэрдами, которые уверили меня, что, если наша маленькая королева выйдет замуж за моего племянника, маленького сына регента, в Шотландии все может пойти по-другому. И для Гамильтонов, и для Марии Стюарт тоже.

– Могло бы, – согласился Уильям. – Так вот ради чего все это было затеяно?

Малис низко опустил голову и тихо ответил:

– Да. Мы думали, что она будет в безопасности, если наш план сработает. Мы хотели защитить ее от короля Генриха.

– Безрассудная храбрость, – заметил Уильям.

Малис закрыл лицо рукой:

– Ради бога, Уилл Скотт, я обязан тебе жизнью, а главное – жизнь королевы. Ты и твоя цыганка спасли ее.

– Моя цыганка, – заметил Уильям, – является моей женой.

– Да, твоя жена, – Малис ссутулился. – Приемная мать Кэтрин.

– Именно так, – Уильям посмотрел на него. – Я отбирал у тебя детей раньше, Малис. Твою собственную дочь, а потом твою внучку. За них я прошу у тебя прощения. Но за этого ребенка ты от меня прощения не жди. И ты предстанешь перед лицом вдовствующей королевы и нашего регента.

Уильям поднялся на ноги и протянул руку.

– Уилл Скотт, – проговорил Малис, – я не причастен к смерти твоего отца. Я хочу, чтобы ты понял это. Я держал тебя в заключении, когда ты был подростком, потому что мне было приказано это сделать. Но я не вешал твоего отца лично. Этой ночью ты спас мою жизнь и жизнь нашей королевы. Я обязан сказать тебе правду. И я расскажу тебе всю правду о том дне, когда у нас будет возможность поговорить наедине.

Уильям молча кивнул, изможденный до предела.

Малис поднялся на ноги, не приняв предложенной Уильямом руки. Он направился назад, к суше, не произнося больше ни слова, так же как Уильям. Там, на твердой земле, рядом с двумя черными лошадьми, стояла Тамсин. Она ждала Уильяма, держа в руках маленькую королеву, завернутую в цыганскую лошадиную попону – ее одеяльце полностью намокло. Уильям сделал последние несколько шагов им навстречу и раскрыл руки. Тамсин подбежала к нему, издав крик облегчения. Он схватил ее и ребенка, заключил в кольцо своих рук, абсолютно счастливый тем, что она была здесь, рядом с ним. Тамсин смеялась и плакала одновременно, а Уильям улыбался, спрятав лицо в ее заляпанных болотной грязью волосах. И вдруг он рассмеялся, так же как и она, легко и свободно. Пока ребенок сосал свой грязный маленький кулачок, они целовались, а пот, грязь и слезы смешивались на их губах. Тамсин взглянула на него, и он приподнял ее голову за подбородок, провел своими пальцами по ее испачканной щеке. Он снова прикоснулся губами к ее губам. Она была теплой и нежной, и она была всем, в чем он когда-либо нуждался в своей жизни. Уильям поднял голову и увидел Перриса, приближающегося к ним. Перрис похлопал Уильяма по спине, а потом отвесил поклон Тамсин.

– Миледи, – сказал он. – Леди Рукхоуп, мы все у вас в неоплатном долгу. Вы спасли шотландскую королеву.

– Мы все сделали это, – ответила Тамсин, улыбаясь ему.

Перрис протянул руку. Тамсин протянула ему свою. Правую, всю заляпанную грязью. И он поцеловал ее пальцы, будто она была королевой.

– Несомненно, мне будет поручено наградить вас обоих, – сказал он и добавил: – Красивая девушка. Счастливый мужчина. – Он печально улыбнулся, а потом ушел.

Уильям повернулся к Тамсин и, взяв маленькую королеву из ее рук, прижал к своей груди. Маленькие ручки обхватили его шею, шелковистая головка прислонилась к его щеке. Он закрыл глаза, ощутив огромный прилив любви и бесконечную благодарность своей судьбе за все то, что случилось с ним в последнее время. Потом он взял руку Тамсин и прижал к губам, не отрывая взгляда от ее сияющих глаз. Ее лицо, озаренное светом счастья, казалось ему ослепительно красивым. И он понял, что ее счастье стало для него самой лучшей наградой.