Дар ледяного огня (Часть 1)

Глава 8

Таяла.

«Айрон, – мысленно застонала я в сотый раз за последние полчаса, – зачем ты ей все рассказал? Не знала бы она ничего и дальше, сама бы еще спала и нам не мешала! Глядишь, и выспаться бы смогли!» Сколько можно об этом говорить? Лина уже два раза все подробно рассказала, а ей все подавай подробности!

С утра пораньше в нашей комнате появилась Саяна и всех поставила на уши. Мы пытались, конечно, объяснить, что Анна о нас позаботилась, но на мне еще были синяки – регенерация у меня отсутствует. Поэтому мне усердно залечивали все болячки. Тело в тех местах нагревалось, голова становилась легкая, и мне очень-очень хотелось провалиться в глубокий сон и отдохнуть. Но подробности Саяна требовала каждые десять секунд. Нам пришлось сдаться.

Айрон ей, оказывается, еще ночью все рассказал: она проснулась, а мужа нет. Ему и пришлось ее успокаивать. Только что-то у него плохо получилось, если она с первыми лучами солнца решила посетить общежитие и лично удостовериться, что с нами все хорошо. Она и ночью собиралась, но муж не пустил, отговорил. Как она дождалась утра, интересно?

«Жбанар» для меня уже слово ругательное – так оно достало. Теперь всех обидчиков буду посылать в жбанар, и чтобы он во время этого путешествия сошел с орбиты. Представила на секунду Вирго в такой ситуации и даже немного улыбнулась.

– Айрон предполагает, что так Бахус хочет отомстить мне за побег. Это, конечно, не единственная версия, но пока основная. Этот сумасшедший не успокоится, пока не потешит свое самолюбие, причинив мне боль. Айрон, несмотря на охрану, взял с меня всевозможные обещания, что я не буду совершать глупости, чтобы не попасть в ловушку этого маньяка, а я беру их с вас. Случись что-нибудь с вами, – она смотрела при этом мне в глаза, – это меня убьет.

Все утреннее раздражение испарилось, как только я представила себя на ее месте. Через секунду мы уже крепко обнимались. Я прикрыла веки, чтобы не заплакать.

– Что может быть круче утренних объятий? Это даже лучше чашечки кофе, – улыбаюсь я, в очередной раз понимая, что даже ее объятия целительны.

– Ой, вы же не завтракали, – встрепенулась Саяна, подпрыгивая на месте и собираясь куда-то лететь.

– Ага. – Лина смеется. – И это на твоей совести: ты со своей опекой отбила нам весь аппетит!

– Вот теперь мы голодными отправляемся на пары, а у нас с Дианой с утра Гераст. Силы нужны, но где их взять на голодный желудок? Ах, подруга, сама хоть позавтракала?

Расстроенный вид подруги нас веселит.

– Мы же шутим, Саяна. Мы тебе, конечно, завидуем, – продолжаем дразнить ее мы, – но не обижаемся.

– Отправляйтесь в душ, а я пошлю Ханна за свежими булочками. По дороге перекусите, возражений не принимаю.

– Хорошо, уговорила.

Быстро собрались и побежали на занятия, поедая по дороге сдобные булочки. Саяна все время говорила только о вчерашнем происшествии. Это событие всколыхнуло в ее памяти не самые приятные мгновения, проведенные в Мраке. Успокоить нам ее не удавалось, пока она не взяла с нас обещание не влипать в истории. Можно подумать, мы только и мечтаем о неприятностях. Они сами нас находят.

На лекции профессора Гераста все пытаются стать невидимками. Но имела бы я такую способность, как Саяна, он бы все равно меня увидел. Все чаще у меня складывается впечатление, что он нас сканирует, а затем прожигает взглядом, если наши мысли или уровень знаний его не устраивает. Профессор получает удовольствие от наших «неудов».

Прошло минут десять с лекции, как в дверь постучались:

– Извините, профессор, студенток Фраст и Монталь вызывает ректор Чешель.

– А ну зайди сюда!

Понуро опустив голову студент шагнул в аудиторию.

– Ты у нас самый умный? – Сцепив пальцы перед собой в замок, Гераст, сведя брови, испепеляет взглядом студента, посмевшего его прервать.

– Никак нет, профессор.

Парень уже начинал бледнеть и заикаться. Так дальше пойдет – он в обморок грохнется. Жалей-не жалей, помочь все равно ему никто не сможет.

– Ты разве не знаешь, что я не отпускаю с лекций студентов? – Что там профессор пытается выжечь у него во лбу, остается загадкой. В аудитории стояла гробовая тишина. Прерви ее кто, весь гнев падет на его голову. Все понимают и молчат, не шевелятся, почти не дышат.

– Знаю. Я говорил ректору Чешелю, что Вы не отпускаете студентов, он просил передать: «это мой приказ». – Последние слова парень прошептал. Не будь тишина такой ощутимой, никто бы ничего не услышал.

– Что такого натворили мои студентки, что так срочно понадобились Паблию?

Все выдохнули. Атмосфера в аудитории резко изменилась, профессор немного расслабился.

– Не знаю, профессор Гераст. – Парень тоже чувствует, что на него уже не злятся, голос стал громче и уверенней.

– Ты сорвал мне лекцию. Какое наказание выберешь для себя? – ухмыляется наш преподаватель.

– Профессор Гераст, я не виноват. – Жалобно протянул парень, чуть не плача.

– Будь ты виноват, так легко бы не отделался. – Порывшись на столе, он протягивает парню исписанный лист. – Вот тебе список литературы, сходишь в библиотеку и занесешь эти книги ко мне в кабинет. Сложишь аккуратно на стол. Иди! – Преподаватель развернул его за плечо в сторону двери. – Да пошевеливайся.

– Где справедливость?

– Ты мне еще поговори, поговори. На практику отправлю в Ясгор, чтобы язык к небу примерз – меньше будешь жаловаться на судьбу.

После этих слов парень быстро ретировался. Не опасался бы профессора – выбежал бы из аудитории. Этот пожилой, крепкий мужчина нагоняет страху даже на ректора, что же говорить о студентах.

– А вы что расселись, как курицы на насесте? Ясно же вам было сказано: ректор вызывает. Он что, вас должен до утра ждать?

Мы не сразу сообразили, что это он к нам обращается. Но как только дошло – бежали и спотыкались, чтобы еще чего не услышать в свой адрес. Но старания наши не увенчались успехом или недостаточно быстро мы шевелили ногами. На полпути мы услышали:

– К следующей лекции подготовить рефераты страниц так на двадцать пять-тридцать, чтобы времени искать приключения на свои головы и срывать мои лекции неповадно было. А мы вас с удовольствием послушаем.

Не сговариваясь, в один голос мы застонали с Дианой. У нас от его рефератов уже на пальцах мозоли! Но лучше молчать.

– Вы что-то сказали?

«Ага, выразили восторг», – хочется мне огрызнуться, но себе дороже. Я только сильнее сцепляю зубы.

– Нет, – дружно выразили недовольство в голосе по поводу предстоящей работы.

– Благодарность наша не знает границ, – шепчу я, не забывая, что с его слухом он меня обязательно услышит. Я успела захлопнуть за собой дверь, пока еще что-нибудь не посыпалось на мою бесстрашную голову.

В приемной нас встречала секретарша в очках с причудливой роговицей и толстыми стеклами. Здесь уже сидит Лина. Несложно догадаться, для чего нас вызвали.

– Подождите, сейчас ректор освободится и войдете, – приказным тоном отчеканила секретарь.

Что заметила: чаще начальство бывает добрее, чем его окружение. Служащие зачастую примеряют на себя роль директора, в данном случае ректора.

Не прошло и нескольких минут, как дверь открылась и из кабинета вышли Касан с Жако. Подмигнув, парни улыбнулись нам, наши лица стали расплываться в ответных улыбках. Но когда я поймала на себе взгляд «огнедышащего дракона», я тут же прекратила улыбаться.

– Освободите помещение, нечего здесь толпиться! – гаркнула она на ребят.

– Не переживай, красавица, все будет хорошо. Увидимся, – бросает Касан, и они с Жако двинулись дальше по коридору. Секретарь недовольно фыркнула, словно злобная лошадь.

– Зайдите уже, устроили тут дружеские посиделки. Все бы вам, вертихвосткам, парням глазки строить, а у меня еще много работы!

– Да мы Вам, вроде, и не мешаем: ручку из рук не вырываем, на бумажках ваших не рисуем, что Вы так нервничаете? – Лина молчать на несправедливые высказывания не будет, она еще первый наш день в академии не забыла.

А вот и реакция последовала: секретарь раскраснелась, бисеринки пота выступили над губой. Не ожидала она отпора. Пока она задыхалась от возмущения, подбирая слова, чтобы поставить нас на место, мы скрылись в кабинете ректора, где нас ждали двое мужчин. Один был настолько высок, что я уперлась ему носом в живот. Наверное, он решил нас пригласить в кабинет – а мы уже здесь, уносим ноги от злобной секретарши.

Мужчина любезно поддержал меня за локоть, чтобы я не свалилась к его ногам, и аккуратно отодвинул от двери, предоставив возможность подругам пройти. Только отойдя метра на полтора я смогла поднять на этого исполина взгляд.

Среднего возраста представительный мужчина. Интересной наружности – в молодости, думаю, отбиваться от дам приходилось, да и сейчас найдутся любительницы зрелой мужественной красоты. Модные усы и бородка выбриты аккуратным контуром, не превышают нескольких миллиметров. Если в коротко стриженой голове кое-где проступала седина, то растительность на лице остается иссиня-черной. Лукавый взгляд ярко-голубых глаз задерживается на каждой из нас. Узкие улыбчивые губы, крупный нос с горбинкой, наверняка сломанный в драке, широкие брови и мужественный овал лица. Прямо покоритель дамских сердец. Переведя взгляд на подруг, понимаю, что они тоже внимательно его рассматривают. Не знаю, что в нем такого, но взгляд отвести непросто.

В кресле за столом сидит ректор Чешель. Лично мы не знакомы, но видим его ежедневно, когда он делает обход своего учебного царства. Под его добрым взглядом распускаются в саду ромашки, а от сурового взгляда никнут все студенты. Сейчас я чувствую себя той самой ромашкой: он улыбается отеческой улыбкой. Среднего роста пухлый мужчина, когда-то со светло-русой шевелюрой, от которой остались только «воспоминания» на затылке. Теперь его голова сияет, словно и не лысина, а натертое пчелиным воском полено. Пышные усы закрывают верхнюю губу. Живот не позволяет вплотную приблизиться к креслу. Избыточный вес, однако, не мешает ректору оставаться шустрым: мелкими шажками он не ходил, а бегал по длинным коридорам академии и по витиеватым тропкам своего сада. Сколько километров за день он наматывает, по нескольку раз обходя территорию академии, остается загадкой.

Кабинет как кабинет, подумала бы я, но огромное количество комнатных цветов делает его особенным. Если вместо письменного стола, шкафа и кресла здесь поставить кресло-качалку с пледом и чашечку чая с конфетами на маленький столик, получится своеобразный зимний сад. Будучи еще профессором, ректор Чешель преподавал науку о растениях и многое знает о растительных ядах и противоядиях. Считается грамотным целителем, но, оставив практику, углубился в науку. До сих пор считается неплохим селекционером: вывел многие растения, имеет много заслуженных наград, признание, известность. Но ни одна из его грамот в кабинете не висит.

– Девочки, заходите, знакомьтесь – это профессор Оран, он будет вести у вас спецкурс магического противодействия. Об этом подробнее, конечно, он расскажет вам сам во время лекции. Сейчас речь не об этом. Я очень рад, что вы вчера отделались только испугом и смогли вернуться в родные пенаты живыми и здоровыми. После вчерашнего происшествия профессор Оран любезно согласился просканировать вашу ауру, выяснить, есть ли на вас магические жучки, потому что с их помощью могут навести порчу или устроить несчастный случай.

Вот это новость. Был бы поблизости стул, я бы присела. Если они ищут эти жучки на нас, на парнях их, вероятнее всего, не нашли.

– Ну что, тигрица, иди сюда, будешь первой, – со смешинками в глазах, стараясь сдержать улыбку, подзывает Лину профессор Оран. – Дадим время успокоиться твоим подругам, что-то они слишком разволновались.

Лина подходит, оставив между ними расстояние, которое он сразу же сократил. Приставил руки в область солнечного сплетения, но не касаясь тела, зашептал что-то на непонятном языке. Из его рук появился маленький голубой шар. Он переливался, словно стеклянная паутинка. Прозрачные нити, словно живые, отделялись от шара, ползли в разные стороны, обвивали подругу, не дотрагиваясь до нее. Лина, словно находилась под куполом. Профессор продолжал шептать заклинание. «Паутинка» разрасталась, полностью окутывая Лину в кокон. Она стояла в голубом сияющем «яйце». Оран ладонью водил вокруг образовавшейся материи, которая, словно живая, тянулась к своему хозяину. Никогда прежде не видела я такого. Вот оно – волшебство! Захотелось подойти, прикоснуться…

Мы не успели ничего осознать. Резкий взмах рукой профессора – и все исчезло.

– Она чиста, – объявил он.

Второй отправляюсь я. Мне уже не страшно. Но когда голубой шар постепенно окутывает меня, сложно паутина, я ощущаю небольшое волнение. Просканировав меня таким же способом, профессор Оран отвечает на немой вопрос ректора:

– Здесь тоже все чисто, но… – Он задумался. Я напрягаюсь. – На ней сейчас ничего нет, но не уверен, что не было. – Еще раз поводив руками вокруг меня, он продолжает: – Вроде как метка, но я могу ошибаться. Что-то в Вас меня смущает, молодая леди. Такой след в ауре – это может быть и нераскрытый дар. Придется за Вами понаблюдать. Если мои предположения верны, то через некоторое время они обязаны подтвердиться.

Диана оказалась чиста, в ее ауре ничего не нашли.

– Надо проверить еще ту четверку пассажиров, что находилась с ними в жбанаре, – задумчиво говорит ректор Чешель. – Девочки, возвращайтесь на занятия.

Попрощавшись, мы направляемся к двери, которую нам любезно открыл профессор Оран.

– Спасибо.

– Еще увидимся, – усмехается преподаватель, видя наше смущение.

Лина поспешила в аудиторию, а мы не знаем, что делать. Возвращаться на лекцию «дорогого» профессора Гераста желания нет никакого. После моей бравады не удивлюсь, если нас он нагрузит заданиями до конца года. Но и прогуливать опасно: вдруг узнает. Страшно представить, чем это для нас закончится. Решили идти «сдаваться». Тем более до конца лекции осталось всего полчаса. Постучавшись, извинились и вошли.

– Вовремя явились. И лекцию пропустили, и самостоятельную не успеете сделать. – Я удивилась, если бы увидела радость на его лице. А так – стояли, ждали «приговор». Под пристальным взглядом преподавателя мы окончательно стушевались, а он продолжает буравить нас своими глазищами, которые из-за стекол очков кажутся еще больше и страшнее. Сердце неровно бьется, ладошки вспотели. Это я когда злюсь смелая, а сейчас трясусь, как белка перед оборотнем.

– Хорошо, – медленно тянет он, – ваши рефераты как самостоятельную зачту. Подойдите.

Даже не знаю, радоваться или опасаться еще больше. Лучше приготовиться к худшему, ничего хорошего от профессора мы еще не видели.

– Ты, – пальцем указывает на Диану, – с этой запиской дуй быстренько к профессору Левинталь и дождись ответа.

Подруге дважды повторять не надо.

– А Вы, госпожа Монталь, отправляйтесь в северную башню, к магистру Смонгу. Подниметесь на самый верх. Настучите мелодию «дзинь да-да, дзинь да-да, дзинь да- да-да»...

Истеричный смех подступает к горлу. Пришлось закусывать щеку, чтобы не рассмеяться. Посмей я даже улыбнуться, Гераст этого мне не простит. Он настучал мне дважды эту мелодию по столу. Хочется, конечно, спросить, не шутка ли это, но здравый смысл приказывает молчать.

– Запомнила?

– Угу. – Я ничего не запомнила, но сказать об этом не посмела. Пока я думала, что это очередное издевательство профессора, пропустила «мотивчик», а слух у меня если и есть, то точно не музыкальный.

Кто-то из студентов не выдержал и засмеялся. Даже не обидно – сама бы расхохоталась, не трясись я так от страха.

– Эй ты, весельчак, работу сдавай! – повернувшись к студенту, грозно пробасил Гераст.

– Я не закончил еще, – собрав остатки смелости, отвечает однокурсник.

– Закончил, если нашел время подслушивать и веселиться! Я жду! Быстро задание на стол!

Он понуро спустился и сдал работу на проверку. Пробурчав «очередная отработка», вернулся на свое место. Схватив записку, я выбегаю из аудитории – чем быстрее скроюсь с глаз профессора, тем быстрее успокоюсь.

Наверняка это очередное наказание. Узнать бы еще, за что. Не пройдя и половины пути, я выдохлась. Сил идти дальше почти не остается. Присаживаюсь на лесенку перевести дыхание и дать ногам отдохнуть. Что это за магистр, который живет так высоко? Он молод и полон сил? «Нет, – отвечаю я сама себе, – магистры молодыми не бывают. Наверняка это старик, который там состарился и не может уже спускаться». Пока мысленно общалась сама с собой, отдохнула и отправилась дальше покорять вершину северной башни.

Дойдя до нужной мне двери, стучу – ответа нет. Еще раз. Тишина. Вспоминаю про «дзинь ля-ля». Стучу-стучу, ответа нет. Решила, что из-за сбивчивого дыхания не попадаю в ноты. Пробую постучать еще несколько раз, постоянно меняя тональность. С четвертой попытки она наконец открывается. Входить боязно, но страх перед Герастом сильнее.

Первое, что бросается в глаза – естественный свет, который проникает в кабинет из огромных окон, блестевших так, будто их только что начистили. Но самое необычное здесь – крыша. Сначала мне даже показалось, что башня находится под открытым небом: необходимо было присмотреться, чтобы увидеть стеклянный купол. Наверное, это здорово – лежать и наблюдать над низко проплывающими облаками днем, а ночью смотреть на звезды.

Вокруг находятся старинные вещи, словно блага современности не коснулись этого уголка нашей планеты. Древние фолианты стоят в не менее древнем шкафу. Старинные часы, в открытом сундуке приборы, колбы, на стенах висят почти истертые карты.

В центре комнаты – обшарпанный темный стол. Непонятно, какого цвета он был ранее. За ним сидит приземистый старичок, который даже не поднимает на меня глаз. Все лицо испещрено глубокими морщинами. Крючковатый тонкий нос, узкие сухие губы, впалые щеки. Белоснежные волосы, борода и брови аккуратно подстрижены, ресницы такие короткие, что их почти незаметно. Сколько же ему лет? Никогда не видела таких древних магов. То, что он прожил не одну сотню лет, сомнений у меня не вызывало.

– Со слухом у тебя, девонька, плоховато, – прокряхтел магистр, распевая окончания слов. – Я стар и немощен, глух и почти слеп – и то слышал, как ты не попадаешь в ноты.

– Ну извините. – Я развела руками. – Знала бы, что соберусь к Вам в гости, обязательно бы закончила музыкальную школу.

– Молодость дерзит, старость мудрит, – усмехается он, скривив уголки губ. – Проходи, присаживайся.

Я несмело вошла и протянула записку, . Хотелось хоть немного отдышаться, прежде чем отправляться в обратный путь.

– Бери конфетку.

Только хотела отказаться, как он поднял взгляд и я уставилась в светло-голубые, почти белые старческие глаза.

По инерции беру конфету и отправляю в рот. «Вкусная», – успеваю подумать я. На краю стола лежит свежая газета, на открытой странице – романтический рисунок рыжей девушки и темноволосого мужчины. Подойти взять в руки неудобно, но прочитать хочется о чем статья, приходится украдкой коситься на ряд ровных строк. Увлекшись, не заметила, как вспыхнула записка. Схватив графин с водой с подоконника, хотела потушить пожар, но на столе оставалась лежать только горстка пепла.

Я в панике. Не знаю, испугалась или растерялась больше, но с конфетой во рту, размахивая руками, пытаюсь объяснить магистру Смонгу, что профессор Гераст меня теперь точно линчует. Ведь записку, которую я с таким трудом доставила, этот старец так и не прочитал.

– Не переживай, я знаю, что в ней, – недовольно проговорил магистр. – Вуст напоминает, что сейчас у меня лекция. Думает, я стар и полоумен. Я все помню! Нечего меня опекать. – С каждым словом этот хилый старичок расходится все больше. – Я ему еще сто очков вперед дам.

– Ну, если Вы так говорите, я вам верю, – появившиеся сомнения я оставляю при себе. Он же выглядит, как ожившая мумия. Сухой сморщенный старик, которого скрутила старость. Когда он снова поднял на меня глаза, я отшатнулась: на меня направлен теплый взгляд карих глаз.

– Это фокус такой? – выпалила я, не успев подумать.

– Я некромант, девочка.

Что-то эта новость меня совсем не обрадовала.

– Не надо так бояться, я общаюсь и с мертвыми, и с живыми, – улыбается он мне. – Мертвые тоже много чего могут поведать, поделиться тайными знаниями. В смутные, тяжелые времена они очень помогают, раскрывают тайны прошлого. Много чего они могут. Но не стоит забивать эту красивую голову всякой чепухой: тебе все это не интересно.

«Ну почему же не интересно, очень даже интересно», – мысленно возражаю я магистру.

– Я не оживляю мертвецов – это все страшилки для детей. Вижу, ты веришь в эти сказки. Просто мое сознание живет в двух мирах. Парадом мертвецов я не командую. Есть живых людей не заставляю, твою энергию пить не собираюсь. Что еще глупцы о некромантах говорят?

– Много чего. Например, что вы можете одним взглядом забрать душу. – Мои глаза становятся с каждым его словом все больше и больше, я уже шепчу.

– Не переживай, твою душу не заберу, – посмеялся он. – Она тебе еще пригодится. Проживешь ты долгую и счастливую жизнь. А что еще говорят?

– Некромант может убить одним взглядом.

– Вот народ: что только не придумают! Получается, я василиск?

Пожав плечами я проговорила:

– Я об этом как-то не думала, просто рассказала, что слышала.

– Приходи ко мне, старику, иногда побалакать, а то мне тут скучно одному. – Его улыбка и добрый взгляд располагают к себе.

– Приду, – говорю я и понимаю, что не вру. Он очень живой и интересный, мне хочется составить ему компанию.

– А можно... – замялась я, не зная, как попросить.

– Приходи. Приходи с подружками, буду рад. Попроси только кого-нибудь в дверь постучать, а то ты так нескоро попадешь ко мне в гости.

Мне ничуть не обидно: нет в его тоне ничего едкого – только доброе подтрунивание.

– Иди, а то опоздаешь. Профессор Каларифа Мендза хоть и добрая женщина, но опаздывающих студентов не любит.

Побежала вниз. Благо спускаться легче, чем подниматься. Откуда он знал, что следующая лекция у меня у профессора Мендзы, так и осталось загадкой.

Диана, держа две сумки с учебниками, ждала меня внизу. Я коротко поблагодарила ее, и мы поспешили в аудиторию.

Профессор Мендза ведет скучный предмет правовые нормы, куда входит все, что так мне не интересно: правовые нормы в разных странах, в семье, политике и бизнесе. Все тонкости этой науки ждут нас впереди. Сегодня была вводная лекция, и единственное, что я поняла – что все это мне предстоит зубрить наизусть. Преподаватель пыталась, конечно, разнообразить это занудство забавными случаями из жизни в виде примеров, когда незнание аспекта того или иного права приводило к неожиданным результатам, но все равно предмет нудный. Да и сама женщина натура флегматичная. Будь на ее месте тот же самый профессор Гераст, у меня бы и мысли не возникло не слушать.

Плотный и сытный обед, на который мы как всегда отправились вчетвером, был самым светлым пятном в череде последних событий. Все скамейки, как всегда, заняты. Возле Мухара свободно, но идти нам туда что-то не хочется.

– Вон Касан с Жако заняли скамейку, пойдем?

Не успели мы сделать и пары шагов, как нас опередили Шула со своей свитой – нам остается только развернуться и сделать вид, что мы не туда собирались.

– Нет, к ним я не пойду. К дракону тоже лучше не соваться, а то у нас две горячие головы на его тщедушную душонку.

Подруга пихнула меня попой.

– Твоя голова скорее забывчивая.

– Ты о чем?

– Тебя кавалер у ворот ждет, помнишь?

– Ой, блин, – стукнув себя по лбу, простонала я. Не желаю я видеть этого кавалера.

– Я чего-то не знаю, Тая. Что ты скрываешь?

– Мне вчера жбанаром мозги выбило, и о таком счастливом событии, как встреча с Тимом, я предпочла забыть. – Я закатила глаза.

Саяна не понимает, что происходит, лучше ее успокоить.

– Вчера Тима встретили в городе, он меня обещал во время обеда у ворот подождать. Хочет еще раз увидеться, а я не хочу ему надежду давать…

Подруга уже собиралась возразить, но я встала и направилась в сторону ворот.

– Побегу разберусь, а вы тут ей все расскажите, а то она от любопытства начнет меня расспрашивать и пока все не выведает на лекции не пойдет и меня не пустит. А у нас сейчас урок верховой езды! «Каждый уважающий себя политик должен уметь превосходно держаться в седле», – процитировала я мадам.

Пока бегу к Тиму на встречу, в уме подсчитываю, сколько минут осталась до звонка, и радуюсь, что не задержусь надолго.

– Извини, раньше никак не получилось освободиться. – Я вру и не краснею. Не говорить же ему о том, что я про него совсем забыла и рада была бы не вспоминать.

– Ничего, у меня тоже немного времени. – Счастливо улыбаясь, он направляется в мою сторону. Мне бы раскаяться, да только одна мысль в голове: как бы ему сказать, что мы можем быть только друзьями?

– У меня осталось минут пятнадцать, затем надо спешить на занятия по верховой езде. Извини.

Я чувствую только неудобство.

Тим берет мою руку в свои теплые ладони – мне почему-то не приятно, захотелось отстраниться. Руки у парня влажные. Переволновался, что ли?

– Ты выглядишь так красиво, – с придыханием произнес он. – Это платье тебе очень идет.

На мне новое желтое платье. С моей смуглой кожей оно классно гармонирует. Подчеркивает все достоинства фигуры. Я себе в этом наряде очень нравлюсь. Взгляд парня меня смущает и настораживает – слишком откровенно он бродит по мне.

– Давай в выходные сходим куда-нибудь вместе, – и такой смотрит жалостливо, – только вдвоем.

Быстрей, мозг, работай! Придумывай отговорку! Я пожимаю плечами, изображаю грустную улыбку. Надеюсь, мое выражение лица выглядит раскаивающимся, а не шокированным.

– К сожалению, не получится: у меня накопилось слишком много хвостов, нужно успеть сделать огромный объем домашних заданий, ни на что больше времени нет. Да и с подругами договорились позаниматься.

Парень понял, что если бы я хотела, то смогла. Выражение лица изменилось, взгляд потускнел, улыбка пропала.

Но я же даже не соврала! Ведь правда много чего надо сделать. Да и пока не закончится расследование, мне нельзя было покидать пределы академии. И как мне ему все это объяснить?

Стояли еще минут пять, он не отпускал моей руки. Но и говорить не начинал, а мне не хотелось.

– Ладно, мне уже нужно бежать, – наклонившись, клюнула его носом в щеку. Думала коснуться его щеки губами, но пересилить себя не могу. – Пока, – сказала я и ждала, что он меня отпустит, но он только сильнее приобнял. Обеими руками он крепко прижимает к себе, и мои ладони уперлись ему в грудь: хочется оттолкнуть его от себя.

– Студентка Монталь! – От этого рыка мы отлетели друг от друга, и я смогла вздохнуть полной грудью. Пару секунд я была благодарна, пока не услышала: – Мне казалось, Вам вчера ясно было сказано не покидать пределов академии, или вы данный факт предпочли проигнорировать?

От этого злого голоса у меня озноб прошел по коже.

Тим тоже растерялся, но все же вежливо склонил голову и произнес слова приветствия, которые остались без ответа.

– Мне и правда пора. Приятно было увидеться, пока, – скороговоркой выпалила я оборачиваясь. Моему возмущению нет предела, и даже бешеный взгляд Эдварда не производит на меня впечатления. Он посмел меня отчитывать перед Тимом, словно я идиотка какая-то. А хуже, что рядом с ним стоит во всей красе профессор Вирго! Это задевает меня в сто раз сильнее – так унизить меня перед ней! Она в черном обтягивающем платье, как всегда с открытой грудью… Вот она, смотрит на меня, как на букашку, а на ее губах счастливая улыбка.

Мне хочется убежать.

Испепелив взглядом профессоров, быстрым шагом направляюсь к подругам, сжимая от злости кулаки в перекрещенных на груди руках, чувствую, как ногти впиваются в ладони. Подняв глаза, впереди вижу быстро уходящего Касана. Да что за напасть – он видел меня с Тимом! Теперь ведет себя, как обманутый муж. Да и сцену с Эдвардом не пропустил. Все, хватит с меня мужиков, от них одни неприятности. Эдвард пусть валит к Латэе, может она его замучает до смерти, и я его больше не увижу. Касан тоже хорош: говорил, будем друзьями, а сейчас что с ним происходит? С Тимом стоит объясниться, что кроме дружбы… Да какой дружбы, кроме приятельских отношений ничего быть не может! Мне надо учиться, нет у меня времени на все эти страсти, без них проблем хватает! Все, больше никаких чувств!

Лошадь, как по закону подлости, досталась мне одноглазая. Благо, что смирная. На слепошарой, да еще резвой, быстро бы пересчитала все столбы ограждения.

Не пойму, то ли я наездник никакой, то ли моя лошадка потеть не хотела: она щипала травку, не обращая внимания на мои постукивания пятками. И уговаривала, и «но» кричала, да что я только ни делала! Но мы стояли на месте, пока другие по несколько кругов успели проскакать вокруг загона. Сира и ее подруги веселились от души, Диана кидала в нашу сторону сочувствующие взгляды. Не знаю, кому она сочувствовала больше.

Мадам Аран наконец обратила на нас внимание. Надежда на то, что сейчас она подскажет, что я делаю неправильно, умерла после ее слов:

– Ничего, ничего. Ромашке нужен отдых, пусть пройдется.

«Пройдется? – мысленно возмущаюсь я. – Она просто стоит и ест, накормили бы бедную лошадь перед тренировкой!»

– На следующем занятии наверстаешь, – Мадам похлопала то ли меня по ноге, то ли лошадь по ребрам.

Ну а я что? Смешить никого не собираюсь. Приняв величественную позу, остаюсь сидеть в седле. Окинув всех надменным взглядом – они же не знают, о чем я шепталась с мадам Аран, – довольно улыбаюсь. Скачите, вассалы, а ваша королева на вас полюбуется. Подействовало: смешки прекратились, и в мою сторону летят только завистливые и злые взгляды. Лучше так.

Сира, гадина, стукнула Ромашку плеткой, которую схватила с забора. Мадам в этот момент отвернулась и случившегося не увидела. Удар прошелся по касательной, и лошадь не практически дернулась – только подняла морду кверху. А вот когда плетка упала ей под ноги, она испугалась.

Позже я не могла понять: или это запоздалая реакция на удар, или моя слепошарая Ромашка подумала, что возле ног змея. Заржав и встав на дыбы – до сих пор остается загадкой, как я удержалась на ней, – помчалась она, словно угорелая. Ромашка вспомнила молодость и забыла о том, что она почти слепая – резво несла меня в сторону забора.

Все студенты разбегаются кто куда. Мадам что-то кричит, но пойми что, когда я сама ору, как сумасшедшая. Каждый миг может стать последним в моей жизни. Остается только ждать, когда я свалюсь и сломаю себе шею. Зажмуриваю глаза прямо перед забором – а эта кляча его перепрыгивает.

В ужасе открываю глаза, подлетаю и лечу вперед. В последний момент вцепившись в гриву мертвой хваткой, умудряюсь остаться на лошади. Моя попа получила сильнейшее сотрясение, мне даже сидеть больно. Как я буду ходить? Но эта Ромашка скачет, не сбавляя скорости, превращая мой зад в отбивную. Рядом слышится какой-то топот, от которого шарахается моя лошадь и я, естественно, следом за ней. Обхватив Ромашку за шею, бедрами сильно сжала ее бока.

– Спасите!!! – Все болит, но жить-то хочется.

Меня за шкирку кто-то вырывает из седла. Ступни вылетают из стремян, в руках остается клок шерсти из гривы, а ноги от напряжения так и застыли в воздухе, словно я на невидимой лошади продолжаю скакать. Затем жестко посадил перед собой на боевого коня, стукнув многострадальную попу о жесткое седло.

– Держись.

Вместе с клочьями волос, которые так и остались у меня в руках, вцепилась в майку спасителя. Ромашка понеслась дальше. Не хочу больше ездить верхом. Сегодня вообще не мой день.

Лошадь подо мной скачет, кажется, еще быстрее, чем летела Ромашка. Зажмурив глаза, я прижимаюсь к спасителю, от которого исходит приятный мужской запах. Когда скорость стала падать, я осознала, что не на лошади мы скачем, а на боевом коне. Как сразу не догадалась – одна только мощь и стать наводят ужас на меня, этими копытам можно затоптать Ромашку.

На мужчину, который меня спас, неудобно глаз поднять. Не из-за того, что я нафантазировала себе романтические бредни, а из-за своего поведения. Ну да ладно, не одна я такая: каждая бы запаниковала и кричала не своим голосом на всю округу. Пусть думает, что хочет.

В кольце его рук было так тепло и надежно, но стоит хоть поблагодарить его. Оторвав лицо от мощной груди, я увидела непринужденную добрую улыбку. По складкам на губах было ясно, что эти губы нечасто улыбаются, и от этого почему-то спокойно на душе. Мужчина не столько красив, сколько мужественен. Массивная челюсть, широкий лоб, который прикрывала длинная челка. Почти черные глаза по-доброму обращены на меня. Мои губы невольно стали расплываться в улыбке.

– Спасибо… – Как зовут мужчину я знала, но обратиться по имени вроде неудобно. Мое смятение не осталось незамеченным.

– Таяла, просто Красс. – И я вижу ряд ровных белых зубов.

– Мы разве знакомы? – Лично представлены друг другу не были. Я уверена, такое не забывается.

– Ты забываешь, что я из хранителей императорского дворца и должен быть в курсе всех важных событий, а ты близкая подруга жены наследного принца.

– Я-то уже подумала, что память мне эта лошадь отшибла, а не только… – Резко замолчала, чуть не сболтнув лишнего. Благо румянец, проступивший на щеках, у меня не видно из-за смуглой кожи.

Он-то прекрасно понял, что я хотела сказать, и не постеснялся в голос захохотать.

– Теперь мы лично знакомы, не переживай. А ушибленные места лучше полечить. – Он покосился в сторону ушибленной попы, заставляя алеть не только щеки, но и все тело.

Осторожно спустив меня возле мадам Аран, которая охала и ахала, Красс ускакал к парням, которых пришлось оставить без присмотра. Встретили они его улюлюканьем и свистом, чуть в воздух не стали подбрасывать. Не знаю, что он им сказал, но шум вмиг прекратился. Сейчас мне было все равно: пусть глумятся, у меня есть более серьезные проблемы. Мне идти больно, ноги не слушаются. Мадам решила, что со мной все в порядке. Подумаешь, копчик отбила.

– А какая Ромашка, оказывается, еще резвая! – радуется мадам, как ребенок. Она стукнула меня по плечу. – Я ее уже списать хотела, а ее на скачки с такой прытью выставлять можно!

Надо ли удивляться, что ее радости я не разделяю? Корчусь в гримасах то болевых, то саркастических. Поймав сочувствующий взгляд Дианы, натянуто улыбаюсь ей.

А вот виновница происшествия довольной не выглядит. Раскаивается? Да нет же: она так перед Крассом рисуется, а тут он меня спасает. Все видели, что я утопала в его объятиях, а он мне улыбался. Сира злится и ревнует. Вот и замечательно, о моем отбитом копчике никто не узнает, кроме подруг. Саяна вылечит, все остальное – мелочи.

Облокотившись на забор, словно так и было задумано, я мило всем улыбаюсь, громко рассказываю Диане, как прекрасно быть спасенной хранителем и чемпионом последних «Опасных игр». Описываю в подробностях, как все происходило. Приврала, конечно, не без этого, но необходимого эффекта добилась: их лица говорили о том, что жить мне осталось недолго.

Мадам было плевать на все: тут Ромашка барьер взяла! Подумаешь, студентку при этом чуть не зашибла, мелочи.

Когда она пришла в себя и приказала продолжить выездку, у меня чуть глаза не выпали из глазниц: я двигаться не могу, еле сдерживаю болевые стоны. Да я умру, как только отлипну от забора!

– Кроме студентки Монталь, ее лошадь ускакала. – Я выдыхаю с облегчением и мысленно прошу Ромашку не возвращаться. – Мне еще нужно будет ее найти! – радостно закончила Мадам.

Среди студенток поднялся шум. Что они хотели, мне было не важно. Воспользовавшись моментом, за рукав подтягиваю к себе Диану и прошу найти Саяну.

-Диана, только быстрее, пожалуйста. - У меня уже от боли слезы выступают на глазах, только гордость еще помогает держаться.

Оценив всю серьезность ситуации, Диана отпрашивается на минутку. Я продолжаю делать вид, что не просто подпираю забор, а любуюсь моим спасителем. Из-за выступивших слез, которые не получается уже смаргивать, отвернулась. Прикрыв глаза, подставляю лицо осеннему солнышку, чуть не оседая от боли.

– Мадам Аран, меня прислала профессор Сигаль. Она просила передать – вдруг Вам будет это интересно, – что несколько минут назад возле ее оранжерей проскакала одинокая лошадь без наездника.

Долгожданный голос. Я чуть не разрыдалась от счастья.

– Спасибо, деточка, спасибо. Теперь я знаю, в каком направлении ее искать. – Аран не терпелось отправиться на поиски Ромашки, она высматривала пропавшую лошадь, косилась на студентов, которых нельзя было оставить.

Саяна приблизилась вплотную ко мне, почувствовала тепло на копчике. В первую секунду боль усилилась, я застонала в голос, стиснула покрепче зубы. Но затем чудодейственная магия сначала заморозила ощущения, а после появились приятные ощущения, словно ласковые теплые руки массировали место ушиба.

– Правда что ли? - голос звучал привычно, его больше не окрашивали стоны боли.

– Нет, эту ложь Диана посоветовала сказать. - Сразу сообразила СаЯна о чем ее спрашиваю. - Сигаль я сегодня в глаза не видела, и куда эта злополучная лошадь ускакала понятия не имею. Проголодается – сама придет.

– Саяна, ты настоящий друг.

– Легче?

– Угу.

Говорить мне не хочется. Сейчас, когда боль отступила, мне хочется плакать от облегчения или от пережитого стресса. Но слабость этим гиенам показывать нельзя.

– Спасибо скажи, что на ушибы у меня еще дара хватает. – Мы делаем вид, что обсуждаем что-то важное. Я кошусь в сторону парней, хотя меня ничего, кроме своей задницы, в данный момент не интересует. Да и в другой момент – тоже.

– Ты мой спаситель, не дала умереть от боли и позора. Я этой стерве не собираюсь показывать, как мне плохо.

– Ты нормально? – спрашивает через несколько минут Саяна. Пошевелив мышцами и сжав ягодицы, я убеждаюсь, что боли нет. Походила туда-сюда – все, я здорова.

– Ты не просто подруга и целитель, ты маг и волшебник.

Она только засмеялась.

– В более серьезные передряги старайся не влипать: мой дар только восстанавливается. Береги себя.

Со звонком мы отправились в душ.

Возле аудитории практической магии нас ждал Алан: перед занятием он решил лично удостовериться, что после вчерашнего происшествия с нами все в порядке. Лину он уже видел, а с нами переговорить не получалось.

- Привет, девчонки? Как дела? Как самочувствие? - Интерес его был не банальным, он искренне был обеспокоен.

– Алан, жбанар мне ничего не отбил. Все в порядке. Намного опаснее жбанара оказалась Ромашка.

Судя по его выражению лица, он усомнился в том, что со мной все в порядке.

– Что за Ромашка?

– Лошадь мадам Аран. – Как вспомню, что это далеко не последнее занятие, дурно становится. Диана расписала все в подробностях, и если в начале он мне сочувствовал, то в конце от всей души хохотал. Пожелав мне беречь свою пятую точку, он отправился во дворец: у пятого курса на сегодня занятий больше нет.

Лекция у Вирго прошла мимо меня. Все время отвлекалась. Иногда удавалось, что-то записать, но почти сразу перед глазами всплывала картина, как Эдвард при ней на меня кричит. Наверное, этим фактом она тоже осталась довольна, ведь ни разу меня за все занятие не зацепила.

На практическую магию мне идти не хочется. И не из-за своих скудных магических способностей, а из-за того, что меня сегодня бесцеремонно отчитали перед профессором Вирго и Тимом, да еще и Касан все слышал. Стоит ли удивляться тому, что одного умного и ответственного хранителя видеть мне не хочется? Но писать объяснительную в кабинете у ректора у меня желания еще меньше.

Вдох, губы трубочкой, медленный выдох. Еще раз.

– Таяла, тебе плохо? – забеспокоилась Диана.

– Нет, все нормально, концентрируюсь.

Со звонком вошли в аудиторию.

– Уф, какие булочки. Рыжий, не хочешь покатать между ними шары? – Зря он это сказал. Что он имел в виду, понятно всем.

– Он между твоих булок хочет покатать шары. Ты разве не видишь, какие взгляды он на тебя бросает? Вашу любовь не скрыть, неразлучная парочка. – Не надо меня злить, не всегда я бываю толерантной.

В аудитории поднялся шум. Рыжий и Поль что-то кричали в свою защиту, размахивали руками, чуть ли не колотя себя в грудь, но ребятам было все равно: весь курс поднял их на смех. В следующий раз подумают, прежде чем говорить гадости.

– Так, успокоились. Любовь – прекрасное чувство, даже однополая. Не стоит никого судить. – Это сказано таким тоном, словно профессор не сомневается в ориентации парней. Мне хочется спрятаться: Эдвард слышал мой выпад, я не сомневаюсь. Парни продолжали клясться, что им нравятся девчонки – они даже друг от друга отсели. Но ребят было не остановить:

– Да они просто шифруются.

– Поздно, мы уже все знаем. – Поля кто-то снисходительно потрепал по голове.

– А кто из вас девочка?

– Отвали, придурок.

– Ну, если вы закончили выяснять подробности личной жизни парней, может, приступим к нашему занятию? – Властный сильный голос прервал веселье в аудитории.

– Сегодня у нас будет вводная часть.Я раздам вам материал, к следующему занятию вы должны его выучить. Только после проверки ваших знаний мы сможем приступить к практике. Кто какими способностями обладает, мы также выясним на практических занятиях. Записываем…

Ушла не прощаясь. Несмотря на то, что сидела я на задних партах, покинула аудиторию одной из первых. Мне удалось ни разу не поднять на него взгляд. Могу гордиться собой, но что-то сжимается в груди, заставляя меня испытывать боль, которую волшебные руки Саяны не могут вылечить.