Дар Солнца

XIV

Как назло, недалеко от места моей работы случилась авария, и на какое-то время движение перекрыли. Знал бы раньше — поехал бы в объезд, но — поздно пить боржоми, когда почки уже отказали.

А дед опозданий не любит.

Раздраженно постукивая пальцами по обивке руля в такт "Loving you" Negative, передаваемой по радио, я не сразу заметил девушку, ошивающуюся около дверцы. Она прислонилась к своей машине и косо наблюдала за мной в боковом зеркале. Стоило нашим глазам встретиться, она отлипла от светло-желтого бока "Фольксвагена" и подошла ко мне.

— Не знаете, что там творится? — начала она разговор, чуть улыбнувшись.

— Приземлился космический корабль покемонов, Джей и Кей пытаются уговорить их отлететь хотя бы на обочину, — мрачно ответил я.

Девушка фыркнула, без спроса облокотилась на крышу "Мазерати", выудила из кармана рубашки сигареты и прикурила. Увидев это, я вспомнил, что сам с утра не курил, и сразу же зачесалось горло.

— Ты мне нравишься, — резко сократила она дистанцию в общении. — Мой бывший бы без объяснений не допер, что это шутка.

Я вылез из машины, глянул на многометровый ряд автомобилей впереди и далекие отсветы спасательных служб и тоже достал сигареты.

— Поэтому и бывший? — спросил я.

— Не только. Он вообще придурок. Не знаю, какого хрена я с ним связалась.

— А кто знает, — пожал я плечами, с наслаждением втягивая дым. Позади нас сигналили, требуя ехать дальше, на что я ясно показал им средний палец и продолжил ловить кайф.

— Секс с ним крышесносный, поэтому я и держала его, — нашлась с ответом девушка, подвинувшись ближе. — Но тупил так, что, в конце концов, не хватило даже этого.

Я заинтересованно взглянул на неё — компания, однако, какая!

— Думала, с другим получится, — продолжила она. — Клеился, я поддалась, но тоже не срослось. Может, умных и сексуальных в одном не бывает?

— Бывает, просто они достаются тактичным, — отпарировал я, стряхнув пепел.

Она усмехнулась и протянула мне руку:

— Дарина, можно просто Дара.

— Матвей, — ответил я на рукопожатие.

Мы помолчали треть сигареты, потом она вновь завела разговор:

— Я всегда хотела познакомиться с владельцем такой машины, — она кивнула на мою детку. — Дорого стоит?

— Ещё больше, чем ты думаешь.

— Папа подарил? — в голосе Дары мелькнул намек на презрение.

— Отчасти. Половину я взял со счета, что велся со дня моего рождения, половину сам заработал.

— Кем надо работать, чтобы купить такую машину в двадцать лет?

Она это мне комплимент сделала? Если так, то напрасно — мне не льстит.

— Твоя машина тоже не времен братьев Гримм, — увильнул я.

Дарина изящно повернулась лицом к "Фольксвагену" и прилегла на "Мазерати", упираясь локтями. Соблазнительница, об этом говорил каждый её жест.

— Это мне брат подарил на окончание университета.

— Брат?

— Ага. Родители голливудят в Канаде, он за мной присматривает с пятнадцати лет.

— Повезло, — кивнул я. — И с братом, и родителями.

— А, я их не видела уже три года, и нам троим хорошо. Я их не радую.

— Да ладно, — сыронизировал я, бросив окурок на землю и растаптывая. Упоминание родителей напомнило что, вернее, кто ждет меня с визитом дома.

— Они хотят, чтобы я вышла замуж за богатого магната, даже парочку мне подкинули, а я вообще замуж не собираюсь. Секс достать легко, остальное лишнее.

— Полностью тебя поддерживаю.

— А ты, Матвей? Ты женат? — её взгляд из-под накладных, густо накрашенных ресниц, давал ясные намеки.

— Нет, я думаю так же, как и ты. С тем отличием, что меня родители в мужья не толкают.

— Видимо, так повезло лишь мне. Что с парнями, что с родителями. — Дара оттолкнулась, став ровно. — Ну так ты какой, умный или сексуальный?

— Ты мне это скажи, — улыбнулся я, чуть прикусив губу — она встретила достойного соперника.

Девушка внимательно осмотрела меня с головы до носков эксклюзивных мокасин, накручивая на палец вьющуюся прядку. У меня всегда было особо отношение к кудрявым девчонкам, поэтому напряжение, скапливающееся внизу живота, не стало для меня неожиданностью. Оглядев её в ответ, я заметил, что она очень и очень ничего — волосы светло-каштанового цвета струились до поясницы — такие одно удовольствие сжимать и пропускать сквозь пальцы в порыве страсти, — синие глаза открыто и недвусмысленно говорили, что она смелая и без лишних комплексов, клетчатая рубашка сильно натягивалась на груди, а скрещенные руки усиливали этот эффект. Блин, как её ещё не изнасиловали?..

— Ты, похоже, тот самый редкий единорог, сочетающий и то, и другое. — Дара вытащила из заднего кармашка джинсов небольшую картонку. — Позвони, когда заскучаешь. Может, я даже уговорю тебя дать мне сесть за руль этой брюнетки.

Я редко связываюсь с такими самоуверенными женщинами, предпочитаю, чтобы процессом обольщения руководил я, но карточку с номером всё же взял — может, и позвоню как-нибудь. Только пусть не надеется, что я пущу её на водительское место в моей машине — ни одна моя любовница такого не заслужит.

— Посмотрим, Дарина… Держи телефон включенным, — я подмигнул ей и полез обратно в салон.

— А ты долго не тяни с этим, — ответила она и тоже скрылась в своей машине.

Выбрался из этой дорожной кишки я только через полчаса, спалив сотню нервных клеток. Телефон ещё не разрывался от звонков отца по поводу опоздания, но я не тешил себя надеждой, что они с дедом сами опаздывают. Больше чем уверен, что меня ждут и накапливают энергию для шторма.

Так оно и было. Въехав во двор своего дома, первое, что я увидел — это внушительный зад отцовского "Мерседеса". Его хозяин разговаривал по телефону, его заслоняли два телохранителя, а в десяти метрах от этой компании стоял генерал Литвинов, вертя в пальцах тренажерное резиновое кольцо — ему приближался седьмой десяток лет, и он упорно — и успешно — сражался с физиологическими изменениями. Я припарковался рядом с ними — потом заеду в гараж, ничего страшного — и вылез из машины.

Отец и дед повернулись ко мне практически синхронно.

— Добрый вечер, Матвей, — первым нарушил повисшую тишину папа.

— Хм… ладно, добрый. — Кто знает, может, это намек, что всё не так ужасно. — А почему вы тут, а не в квартире? Тем более что я опоздал на… — я глянул на часы, — блядь… намного.

— Потому что туда мы можем попасть только вместе с тобой, как безоговорочно заявила нам некая женщина, находящаяся по другую сторону двери, — ответил дед, смотря на меня с непроницаемым выражением. Мария Валентиновна… уважаю, стальные яйца у женщины! — Тебе же ясно было сказано, что мы приедем к пяти.

— Прости, но ты забыл предупредить двух придурков, расшибившихся на перекрестке!

— Телефон для этого есть, чтобы позвонить и объяснить.

— И что, вы бы развернулись и уехали? Если да, то я в самом деле упустил отличный шанс избежать кучи проблем.

Отец решил пока не встревать в наш с дедом разговор — хоть у него были хорошие отношения с тестем, проверять их на прочность не стоило. Я остался один на один с ним.

— Ответь мне, Матвей, почему я здесь? — задал странный вопрос генерал.

— Потому что твоя дочь не умеет держать рот на замке?

— Не смей так говорить о матери! — повысил голос дед. — Я здесь из-за тебя и из-за того, что вот ты-то не умеешь держать штаны застегнутыми! В этом моя дочь не виновата!

— Я сам бы со всем разобрался, ей было не обязательно впутывать тебя.

Дед отдернул пальто тем же жестом, которым он поправлял форму, взглянул на моего отца, потом снова на меня.

— Сам бы со всем разобрался? Внук, ты не диван решил продать. Это ребёнок!

— Я знаю! — рявкнул я в ответ. — И представь, я уже неделю имею дело с этим ребёнком! И он ещё жив, так что не так я бездарен!

Дед покачал головой и отвернулся. Видя, что уже можно, вступил отец:

— Кто сейчас в твоей квартире?

— Няня. Что, об этом мама не рассказала? Преподнесла все так, словно я совершенно безголовый тип?

— Нет, Матвей. Просто я уточнил, потому что та женщина не представилась.

— При всем твоем гневе по отношению к ней, твоя мать любит тебя, — вновь заговорил дед. Сейчас его голос звучал спокойно и не пугающе. — И она рассказала мне о девочке не для того, чтобы я оторвал тебе голову. Наоборот, она описала тебя как очень ответственного теперь мужчину.

— Да? — скептически приподнял я брови.

— Да. Я бы не подумал, что ты расскажешь все сестре, зная, что рискуешь вызвать её гнев, что решишься брать дочь на работу, совершенно серьезно отнесешься к выбору няни, делая упор на качество, а не на внешность, как всегда бывало в остальных делах. Ты совершил огромный шаг по пути взросления, и мать указала именно на это.

— Её огорчило лишь твоё желание отдать девочку в другую семью, — добавил мой отец.

Я присел на капот "Мазерати" и положил барсетку рядом.

— Папа, я не могу оставить её. Хотя бы ради неё самой, если вы не захотите слушать обо мне.

— О тебе мы слушали все двадцать два года, достаточно, — кивнул дед.

— Из меня отец не то что никудышный — я и "отец" — понятия, взаимоуничтожающие друг друга. Ей будет плохо со мной.

— Твоя правда, — вновь поддержал меня он.

— Почему будет плохо? — одновременно с ним спросил папа.

— Потому что для отцовства нужны жертвы! А я не готов их нести! Последние два вечера я приезжал домой выпивший, потому что не мог отказаться от возможности заехать в тот или иной бар или клуб, где мне встречались девушки, желающие моего внимания. Разве так поступил бы хороший отец? А секс? Я пять раз давал себе волю за эти неполные три дня, не считая понедельника. Останься Ариадна со мной, этому придется положить конец — но я не могу этого делать.

— Ариадна? — это дед.

— Не можешь или не хочешь? — а это отец.

— И то, и другое.

Вновь повисла тишина. Телохранители папы — Тимур и Лёва, я у них ещё парнишкой "стрелял" сигареты тайком от родителей — тактично молчали и делали вид, что не слушают, о чем мы говорим. Надежные ребята.

— Дай нам хоть взглянуть на неё, прежде чем отдать куда-то, — попросил отец.

— Пойдёмте, — вздохнул я.

Свою машину я отогнал на парковочное место, пока мужчины решали вопрос с телохранителями, прежде чем пойти со мной. Вновь встретились мы около лифтов.

— Не думай, что я спустил тебе произошедшее, — произнес дед, глядя не на меня, а на меняющиеся цифры этажей. — Для меня оскорбление, что мой внук узнает о своем ребёнке при подобных обстоятельствах.

— Никак иначе я бы не узнал.

— Чтоб это было первый и последний раз. И вообще — пора тебе жениться.

— Началось, — закатил я глаза.

— Поздно, видимо, началось, — вставил свою реплику отец.

Звякнул колокольчик, я вышел первым, дед и отец — следом. Двери ещё были закрыты, а я уже чувствовал сладкий запах смеси — он, как мне казалось, теперь бы везде на этаже.

— Няню зовут Мария Валентиновна, — предупредил я родственников, прежде чем нажал на ручку и впустил их в квартиру.

Няня вышла нам навстречу, неся Ариадну на руках. Дочь хныкала и перебирала ножками, и моё сердце привычно застучало, поняв, что она не в духе.

— Смотри, папа вернулся, — ласково прощебетала Мария Валентиновна, потом её взгляд зацепился за других гостей. — И не один.

— И кто же нас обидел, маленькая? — Я быстро избавился от барсетки, протянул руки и взял девочку, укладывая её на плечо. — Не плачь, уже всё хорошо, хорошо.

Укачивая её, я поцеловал светлые волосики — они уже начинали сворачиваться в кудряшки, щекоча мне губы — и подул на них, отчего Ариадна довольно загулила. Недовольства как не бывало, она вновь была жизнерадостной и активной малышкой, обожавшей объятия своего папы. Я улыбнулся, взглянув на неё — с каждым днем я все больше замечал красивые черты в своем ребёнке, и особо мне нравились её необычные голубые глаза. Она тоже растянула ротик в улыбке и потянулась ручками к моему лицу. Увернувшись, я поцеловал крошечный носик, повернулся — и увидел вытянувшиеся лица отца и деда. Они переглянулись между собой и вновь посмотрели на меня.

— Эм… знакомьтесь, это мой отец Иван Николаевич и мой дед Александр Матвеевич. Папа, дед, няня Мария Валентиновна.

— Очень приятно с вами познакомиться, — широко улыбнулась женщина, пожимая обоим руки. — Простите, что не впускала вас, просто…

— Всё в порядке, — отмахнулся папа. — В нынешние времена такая предосторожность очень актуальна и вполне естественна.

— Я, наверное, тогда уже пойду, раз вы все вернулись домой… — Мария Валентиновна взглянула на меня, ища разрешение.

— Да, конечно. Спасибо вам. Э-э… подержите её минуту. — Я отдал дочку няне и полез в барсетку за кошельком. — Ваша зарплата и премия, что задержались из-за меня. Я попал в пробку, еле выбрался.

— Ох, Матвей, не надо, — попыталась она отказаться от лишних двадцати долларов. — Вы опоздали всего на двадцать минут, ничего страшного.

— Держите. Заслужили, каждый раз Ариадна просто светится при вас.

— Она из-за вас светится. — Женщина сдалась и положила деньги в карман брюк. — Я заметила, что она может капризничать или спокойно спать, но за пару минут до вашего появления непременно просыпается и ждет, а когда вы переступаете порог квартиры — начинает активно рваться к вам.

— Это совпадение, — покачал я головой, но на душе стало приятно.

— Не видела я таких совпадений. — Она вернула мне дочку, села на табурет и стала обуваться. — Сегодня она кушала очень хорошо, вела себя как самый обычный ребёнок, только вот незадолго до вашего прихода расхныкалась.

— Лекарства давали?

— Да, как написано в рецепте.

Папа и дед молчали, лишь перемещаясь из стороны в сторону, когда мы с Марией Валентиновной сновали по коридору. Няня оделась, поцеловала Ариадну в лобик и исчезла за дверьми, и вместе с ней исчезла атмосфера света.

— Ну, вот она, в общем, — произнес я, переворачивая дочь лицом к родственникам. — Ариадна.

— Василина говорила, что её мать хотела ей это имя, но мне что-то не очень… — нахмурился дед, рассматривая её.

— Я не стал ничего менять.

— Красивое имя. Здравствуй, Ариаднушка. — Папа взял её за ручку и легонько сжал.

Моя дочка насторожено смотрела на это, постепенно хмурясь совсем как генерал — от него унаследовала, видимо. Когда её пальчики исчезли в широкой лапе моего отца, она заверещала и стала выдергиваться.

— Ну, чего ты, — активировался я, вновь поворачивая её лицом к себе и обнимая. — Это твой дедушка, он хороший. Не бойся его.

Папа отошел, предоставив мне простор для действий. По его лицу было видно, что он в растерянности.

— Ладно, вы раздевайтесь и проходите… куда-нибудь, а я её уложу и приду, — сказал я и направился во временную детскую.

На то, чтобы неудачное знакомство с другими мужчинами моей семьи сгладилось в детской головке Ариадны, понадобилось больше десяти минут. Я гремел погремушками, гладил её мягкими лапками игрушечных котят, запускал музыкальную шкатулку, что ей подарила Марго — это лишь убрала звуковой накал, но слезки по-прежнему текли по её красному личику. Вздохнув, поняв неизбежность надвигающегося, я сел верхом на стул рядом с кроваткой, погладил носик дочки и запел:

— Beth, I hear you calling, but I can" t come home right now. — Ещё неделя, и я смогу создать собственную группу, исполняющую каверы на самые спокойные песни. Как всегда, Ариадна затихла, слушая мой голос. — Me and the boys are playing and we just can" t find the sound.

Дочь смотрела на меня, на то, как шевелятся мои губы, и это явно её убаюкивало.

— Just a few more hours and I" ll be right home to you. — Интересно, ей интересна мелодия или я могу просто читать договора вслух и это будет иметь тот же эффект? Надо будет попробовать как-нибудь. — I think I hear them calling. Oh, Beth, what can I do? Beth, what can I do?

Я осторожным движением вытер салфеткой слезы с её щек, включил проигрыватель, заигравший подборку спокойных расслабляющих мелодий (их мне вчера подогнала Настя), натянул до плечиков одеяло и вышел, прикрыв дверь.

У входа в гостиную я заметил свернутый ковёр — его таки привезли, второй день обещали. Надо будет расстелить… как-нибудь.

— Она так быстро засыпает? — удивился папа, когда я нашел их в кухне, они распивали кофе. — Тебя было не успокоить часами.

— Значит, она не в меня этим пошла, — пожал я плечами. — Ну что, папа, займешься документами?

— Займусь, — посерьезнел отец. — Но пока что придется сделать временную опеку на тебя — ей надо наблюдаться у детского терапевта и сделать необходимые прививки.

— Начало положено — в понедельник мы с Марго были в больнице, пришлось дать ей мою фамилию.

— Ариадна Сафировская? Хм, а звучит, — улыбнулся папа.

— Хорошая девочка, — вступил дед. — И я ясно увидел в ней мою Олю.

Оля — это моя бабушка, Ольга Литвинова. Она умерла, когда мне было четырнадцать лет, и дед до сих пор скорбит по ней. И Аридна в самом деле часто чем-то похожа на неё.

— Может, попробуешь вспомнить её мать? — предложил папа.

— Не могу — потому что не знаю её. Этот псевдоним мне ничего не говорит. — И если честно, мне задолбало всем это объяснять. — Сколько времени будут оформлять бумаги?

— Смотря как активно ты будешь идти на сотрудничество. Без тебя я никакие документы сделать не могу.

— А приемные родители, их можно найти поскорее?

— Лишь бы кому ты её не отдашь, — твердо заявил дед. — Я лично хочу видеть каждого кандидата в её родители.

— Конечно, Александр Матвеевич, — кивнул папа. — Я и сам её в плохие руки не отдам.

— Лучше бы её вообще никому не отдавать. Она Литвинова, мы сами воспитаем её прекрасно.

— Дед. Остановись, — вмешался я. — Я отдам её на удочерение, и это не обсуждается.

— Ты уже свое дело сделал, внук. Мало, похоже, я гонял тебя и вбивал в голову правду жизни. Учил брать ответственность за свои поступки.

Поехало…

— У тебя на руках маленькая дочь. Твоя дочь, мальчик. И ты… ай, ну тебя. Тебе твои бабы и клубы дороже собственного ребёнка.

Мы с отцом переглянулись. Трудно было сказать, на чьей стороне он был.

— Я уже объяснял. Из меня плохой родитель.

— Потому что не упустишь возможность выпить и погулять? Это проходит. — Дед говорил четко и уверенно в своих словах. — Думаешь, я таким не был? Или Ваня? Когда они с Василинкой познакомились, он был похлеще тебя.

— Ну не правда, — отмахнулся папа.

— Но меру он знал, — продолжил его тесть. — И Настенька родилась в законном браке. Все наши дети рождались и были признанны отцами. Потому что это правильно. А что ты?

А что я? Дед и так ответит, незачем его торопить.

— А ты — мальчишка. Но почему-то отвечать за это должна она.

— Для неё я это тоже делаю. У неё будут хорошие родители, которые будут её любить.

— Ты тоже её любишь, — вдруг сказал папа.

Что? Я пораженно уставился на него.

— Ты ошибаешься. Я её едва знаю, к тому же твердо решил отдать на удочерение.

— И что?

— Она ещё совсем маленькая, проблем с ней больше, чем пользы.

— Но ты все равно любишь её.

— Её мать это хотела! Она меня знала и тоже признала, что я не могу быть для Ариадны отцом.

— Её мать знала тебя лишь с одной стороны. Мы же видим другого Матвея. Ты будешь чудесным папой для неё, — убежденно произнес мой отец.

Я вскочил, ударив ладонями по столу.

— Хватит! Я же ясно сказал, что не буду для неё никем! Что вы не можете понять?! — во мне клокотала ярость. Я самый ужасный кандидат в отцы, мужья, главы семьи! Я едва не угробил её, напоив молоком, когда все нормальные родители знают, что этого нельзя делать! Я трахаюсь с каждой смазливой девчонкой, которая на меня смотрит, и никто не гарантирует, что я не подхвачу какую-то пакость, которой легко могу заразить дочь! И они это знают, так что они либо издеваются надо мной, либо отупели до конца!

Мне срочно нужно было покурить. Окинув мужчин тяжелым взглядом, я выбрался из кухни и пошел на балкон. В висках стучала кровь, дрожащими руками я едва нашел пачку, а огоньком зажигалки ловил кончик сигареты минуты три, словно впервые.

За спиной тихо хлопнула дверь — вошел папа.

— Твоему деду позвонили, он сейчас распекает подчиненных.

Я молча кивнул, возвращая взгляд на темнеющее небо.

— Не сердись на него. И на меня. Пойми… Для него эта тема очень болезненная. Твоя бабушка тяжело перенесла роды, что положило конец его мечтам о большой семье, и эти осложнения в итоге и убили её. Он не чает души в Василине, твоей маме, но все же всегда хотел ещё детей… Из-за работы у нас с ней получилось родить лишь вас с Настей, а не пять сорвиголов, как заказывал генерал, отдавая её мне в жены. Твоя сестра обещала ещё внуков, но кто знает. И тут у тебя появляется ребёнок, тем более такая красавица — не думай, что я не рассмотрел её, — а ты хочешь отказаться от неё. Это ранит твоего деда, потому что он такую роскошь, даже если бы захотел, не смог бы себе позволить.

— Я не готов. Ещё рано мне заводить детей.

— А что для тебя готовность иметь ребёнка? — хмыкнул папа. — Финансовая стабильность — так она у тебя есть. Квартирный вопрос тоже не стоит. У тебя куча помощников, которые готовы прийти к тебе на помощь. Настя, мы с мамой. Нужно — я найду ещё пять нянь, только скажи, что…

— Не скажу, — отрезал я, выпустив сигаретный дым. — Я не оставлю её, и хватит об этом.

— Скажи, когда ты посчитаешь себя готовым? Что для этого нужно?

И не отцепится ведь! Губернатор, дипломат, блин.

— Хорошо. Я буду готов стать отцом, когда найду подходящую девушку. Когда буду уверен, что мои дети здоровы и хорошо развиты, а не схлопочут синдром Дауна, потому что их мама — гулящая тварь.

— Такую ты не найдешь там, где ты обычно бываешь с целью развлечься, — заметил он.

— Там я и не ищу её.

— Что ещё?

— Ещё я скажу, что готов стать им, когда возможность пойти и оттянуться на крутой вечеринке померкнет перед возможностью остаться дома с семьей. Пока я такую ситуацию не представляю.

Папа помолчал, дав мне в тишине докурить сигарету. Похоже, я его убедил.

— Подумай, что ты делаешь, сынок, — произнес он наконец. — Не только в отношении Ариадны. Она — первый звоночек, что пора что-то менять. Пусть она будет твоим единственным ребёнком, которого ты отдаешь в чужие руки. А я сделаю все, что нужно, чтобы эти руки были лучшими.

Он хлопнул меня по плечу и ушел.

Сигарета закончилась, и мне пришлось вернуться на кухню. Папа и дед о чем-то говорили, но при моем появлении умолкли и ждали моего слова:

— Я знаю, что вы хотите как лучше, — начал я. — Но так будет лучше всего. Я всё осознаю, правда. Ещё рано… Пусть у Ариадны будет семья, которую она заслуживает. А я…

— А ты вернешься к тому образу жизни, что вел до этого. Я все понял. — Дед кивнул и поднялся. — Твоя бабушка, Царство ей Небесное, была бы очень огорчена, Матвей.

Он прошел мимо меня в коридор и влез в ботинки.

— Иван, я буду ждать в машине, — бросил он моему отцу и покинул квартиру.

Папа допил кофе, потом тоже поднялся.

— Если ты решил так, я скажу готовить бумаги. Завтра позвоню в органы опеки, спрошу у них про потенциальных родителей. Сын, если будут предлагать зарубежных, рассматривать такие варианты?

Я задумался. С одной стороны, там есть хорошие возможности, другой уровень жизни, даже образование. Там Ариадне смогут дать всё самое лучшее. А с другой…

— Давай сначала посмотрим местных. Кто знает… может, я иногда захочу с ней видеться.

— Уверен?

— Да. Вдруг и эта Солнечная окажется жива, решит вернуть дочь, где нам её потом искать?

— Я не на миг не упущу её из вида, ты должен понимать, — возразил папа. — Первая внучка… девочка… Ладно. Тогда я тебе позвоню, когда будут результаты.

Он кивнул мне и ушел вслед за дедом.

Я стоял посреди коридора, понимая, что начало операции по избавлению от лишней заботы положено. Раз папа пообещал, скоро она исчезнет из моей жизни. Вроде бы хорошо, даже очень.

Но вот что-то меня это совсем не так сильно радовало, как должно было.